Она наблюдала за уходившим Ивреттом. Он слабо улыбнулся ей, проходя мимо, затем потопал за заграждение вокруг территории бассейна – к парковке. Ланс откашлялся, и она повернулась к нему.

– Тут какая-то история? – спросил он, кивком указывая на удаляющуюся спину Ивретта.

Дженси удивленно подняла брови.

– Можно и так сказать. – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал игриво и легко. Насколько ей помнилось, это и называется флирт.

Он покачал головой.

– Моя интуиция подсказывает, что ты женщина с большим количеством историй.

Кивнув, она одарила его умудренным взглядом.

– Опять же: можно и так сказать.

Он посмотрел на ее обручальное кольцо, но промолчал. Рано или поздно надо будет его снять. И поскорей. Прежде она говорила себе, что, как только адвокат пришлет готовые документы, это станет для нее сигналом: время пришло. Что все раз и навсегда, по-настоящему кончено.

– Лучше бы уложить их спать, – сказала она, указывая на девочек, которые убежали за заграждение и качались на качелях на соседней детской площадке с детьми Ланса. Она слышала, как их смех звенит в ночном воздухе. Кроме спасателей и нескольких подростков, у бассейна больше никого не осталось.

Ланс запустил обе руки в волосы, и, когда он их поднял, она заметила, как напряглись мышцы, ощутила их явную силу. Она поймала себя на мысли, что ей хочется почувствовать эти руки на своем теле, и задумалась: интересно, это просто нормальная реакция женщины, уже несколько месяцев не имевшей физического контакта с мужчиной, или ее действительно тянет к нему?

– Ага, – согласился он, – и моих, наверное, тоже. – Подхватив стоявшую на шезлонге сумку, он закинул ее на плечо. – Спасибо за сегодняшний день. Было весело.

Она кивнула. Действительно было весело. Они разговаривали, смеялись и дразнили друг друга. Он не мог поверить, что она никогда не смотрела Монти Пайтон и Священный Грааль, и пытался привести уйму очевидно уморительных афоризмов из фильма. Но смеялась-то она, слушая, как он пытается говорить с британским акцентом. Они болтали с соседями, познакомились с новыми людьми, поели с ее родителями. Он долго разговаривал с ее отцом. Мать, к ее чести, не задавала никаких вопросов, хотя Дженси подозревала, что ей было любопытно. Большую часть дня их дети играли вместе, а когда начался фейерверк, плюхнулись на стулья рядом с ними. Они сами собой сложились в небольшую группу: он – со своими детьми и она – со своими, но при этом все вместе, и, когда они глядели в ночное небо, их подбородки были задраны под одним и тем же углом. Она смотрела, как в небе взрываются сполохи красок, как они расширяются в темноте, не в силах удержаться от воспоминаний о том, когда в последний раз видела фейерверк.

На прошлое Четвертое июля она была с Арчем и понятия не имела, что ее ждет. Они уехали из города без девочек, оставив их с няней-студенткой, услугами которой она время от времени пользовалась. Они с Арчем и их друзьями ели изысканные закуски и пили шампанское на яхте, стоявшей на якоре в реке Чарльз, когда небо над Бостоном расцветил фейерверк. Они пошли на концерт «Бостон Попз» и на историческую экскурсию по городу, где практически началась история Америки.

Это был идеальный праздник Четвертого июля, и Арч упивался, показывая ей все, что можно купить за деньги. А она, как он так любезно указал ей из-за решетки, всем этим наслаждалась. Рассказывать о праздновании подругам было почти так же прекрасно, как сам праздник. Она и ее подруги пытались переплюнуть друг друга тем, как проводили отпуск, в нескончаемом состязании за первенство, которое (если подумать задним числом) не давало ей продохнуть от беспокойства. Но она настолько втянулась в состязание, что даже не сознавала, во что играет.

Только сидя тут, расслабленная и непринужденная, с дочками по обе стороны, одетая в старую футболку, на которую упали капли виноградного мороженого, – только тут она поняла, что представляла собой ее прежняя жизнь. Та жизнь изнуряла. Она высасывала душу. Она была такой же пустой, как опустел теперь ее прежний дом. Она даже не скучала ни по одной из тех, кого когда-то называла подругами, не получила ни единой весточки ни от одной из них после того, как Арча разоблачили и арестовали. Они избегали ее, как чумной. Наверное, в каком-то смысле так оно и было: она действительно подхватила чуму – чуму бедности. И все же, сидя у бассейна с нормальными людьми, празднующими нормальное Четвертое июля, она совсем не чувствовала себя бедной. Она чувствовала себя очень даже богатой.

– Итак, – сказал Ланс, когда они вместе шли к своим машинам, а дети тащились сзади, сетуя, что надо уходить. – Как думаешь, может, зайдешь как-нибудь посмотреть Священный Грааль?

Продолжая дурачиться над фактом, что его якобы назвали в честь Ланселота, он пошутил, что рыцари в этом фильме были в духе тех, каким бы стал он. Дженси позволяла ему шутить, но чувствовала: его самоуничижительный юмор был попыткой отмахнуться от комплиментов и похвал, которыми осыпали его соседи, прослышавшие, как он спас Каттера. Она гордилась тем, что была рядом с ним, но не так, как когда-то – с Арчем. Она гордилась тем, кем был Ланс, а не тем, что у него было.

Теперь он вопросительно поднял брови, и Дженси попыталась сообразить, о чем именно он просил своим приглашением. Конечно, они флиртовали и провели день вместе. Теперь он хочет увидеть ее снова. Но было ли это свиданием? Или он просто вел себя по-соседски?

– Я имею в виду, ты не можешь жить дальше, так его и не посмотрев.

Тон у него был легкий и беззаботный, что не слишком помогло Дженси в ее догадках.

Нажав на кнопку, он поднял крышку багажника и затолкал нескладно раздутую сумку с вещами для бассейна, захлопнул крышку и повернулся к ней.

Дженси кивнула.

– Уж и не знаю, как прожила без него так долго.

– Ну, тогда необходимо выкроить время как можно скорее.

Она знала, что с тех пор, как от него ушла жена, он ни с кем не встречался. На эту информацию она наткнулась благодаря Зелл, которая, похоже, любила играть роль свахи. Дженси рассмеялась над намеками Зелл, заверив ее: отношения – это последнее, что ей сейчас нужно. Ей нужен был план, как жить дальше. Но с тех пор она в сотый раз говорила себе, что с ним весело, что это просто еще один взрослый, с которым можно коротать время.

– Ладно, когда тебе удобно? – спросила она.

– Ну, сегодня среда… сегодня ведь среда, так? С тех пор, как лето началось, я вечно путаюсь в днях недели. Поэтому… может, в пятницу? Приводи девочек, посадим весь выводок смотреть что-нибудь в игровой комнате, пока смотрим наш фильм? Закажем пиццу?

Он очень убедительно разыгрывал спонтанность, но Дженси заподозрила, что он продумал детали этого приглашения, прежде чем его сделать.

Она притворилась, будто обдумывает свои планы, хотя, конечно, у нее их не было, если не считать вечерних вылазок в лес, от которых ей, вероятно, следовало бы отказаться.

– Звучит отлично. Во сколько?

– В половину седьмого?

– Придем, – сказала она. – И спасибо тебе. За то, что занял нам сегодня места.

Он улыбнулся.

– Да пустяки.

Он протянул руки для объятий и вопросительно поднял брови.

Это было всего лишь объятие. Что в этом такого? Она шагнула к этим самым сильным рукам, которые вытащили того мальчика со дна бассейна, позволила им на короткое мгновение сомкнуться, заключить себя в объятия – она и не знала, как в этом нуждалась, пока ее не обняли.