Фейерверк испугал Кристофера. Мальчик вопил так громко, что Брайт подхватила его на руки и убежала поскорей подальше от бассейна, спотыкаясь о шезлонги и стулья и то и дело бормоча извинения, она спешила убраться подальше. Ивретт смотрел, как уходят его жена и ребенок. В сумерках у бассейна невозможно было протолкнуться, так что Брайт с затруднением передвигалась, да еще прижав к себе кричащего ребенка. Каждые несколько минут огни фейерверка освещали ей путь, но одновременно заставляли Кристофера вновь зайтись криком, его вопли перекрывали электронную патриотическую музыку, звучавшую из динамиков.

Стесняясь разыгравшейся сцены, Ивретт задумался, что же ему делать. Стоит подождать, пока жена успокоит их сына и вернется? Стоит пойти за ней и учинить дальнейший переполох? Он оглядел множество предметов, которые придется собрать, чтобы уйти. Ему ни за что не справиться в темноте. Они с Брайт и Кристофером всю вторую половину дня провели у бассейна и принимали участие в общем импровизированном обеде вечером. Повсюду вокруг него, на небольшом пятачке, где они обустроились лагерем, были разбросаны посуда, одежда, полотенца и несколько сумок. Он снова вернулся к фейерверку, рассудив, что просто подождет, пока шоу закончится, и уже тогда соберет вещи и уйдет. Дело шло к концу, хотя он видел, как внизу, у озера, Джеймс и его приятели все еще суетились и поджигали фитили.

Ивретт лениво задумался, сколько же денег этот человек вложил в фейерверк, чтобы посмотреть, как они превращаются в дым. Буквально. Он улыбнулся собственной шутке. Он почувствовал на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидел, что на него смотрит Дженси. Она улыбнулась в ответ, и он виновато подумал, а вдруг она решила, что эта улыбка была для нее или из-за нее. Дженси снова стала смотреть на фейерверк, а он нет. В темноте он мог разглядеть ее светлые волосы и две светлые головки по обе стороны от нее, склонившиеся к ней.

Он никогда бы не подумал, что Дженси – идеальная мать, и все же эта роль ей шла. Он с болью подумал о нежелании Брайт заводить еще детей, о ее недавнем заявлении, что она может найти работу. Он никогда не понимал, почему нельзя иметь и то и другое разом, почему она ведет себя так, словно тут идет речь о выборе. Но всякий раз, когда он пытался поднять эту тему, она замыкалась в себе, как захлопнувшаяся книга.

Дженси сидела с Лансом – героем. Весь день напролет вокруг него бесконечно суетились, хлопали по спине и благодарили. Да ладно вам! – не раз думал Ивретт. – Парень просто сделал то, что сделал бы любой мужчина, увидев тонущего ребенка. И Дженси тоже как будто подпала под его чары «героизма». Ивретт солгал бы, если бы сказал, что его не беспокоит тот факт, что он видит ее у бассейна – в том самом месте, где они обычно смотрели фейерверк, сплетя пальцы, и она прислонялась к нему так же, как сейчас к ней прислонились дочери.

– Комнату бы себе сняли, что ли, – поддразнивала их Брайт.

А потом, когда все расходились по домам, они находили свою «комнату», только это была совсем не комната.

Он уже много лет не был в «их месте», чувствовал себя виноватым, что посещает это место теперь, когда они с Брайт поженились. Ей стало бы слишком больно, узнай она, что он туда ходил. И все же иногда он чувствовал, как то место зовет его, ветви деревьев колышутся на ветру, манят его прийти… и вспомнить. Он покачал головой и заставил себя снова смотреть фейерверк, сосредоточиться на сполохах света в небе, сердцем чувствовать взрывы. Ли Гринвуд пел «Горжусь тем, что я американец», а где-то справа громко подпевала мать Джона Бойетта – фальшиво, но громко. Он почувствовал, как в кармане у него вибрирует телефон, и посмотрел на светящийся экранчик. Эсэмэс от Брайт:

Везу его домой. Соберешь вещи, когда все закончится? Я уложу его спать.

Он написал в ответ:

Будет сделано. Жаль, что вы пропустили конец шоу. Наш собственный фейерверк попозже?

Он никогда бы не признался, что привело его в такое настроение.

Когда они только начали встречаться, Брайт призналась ему, что каждый раз, когда она видела его и Дженси вместе во время учебы в школе, ее сердце еще чуточку разбивалось. Он был так слеп, ничего не подозревал о безответной любви Брайт, пока Дженси не исчезла из поля зрения, а Брайт, однажды вечером малость перебрав, не выпалила все разом. До того момента он всегда считал Брайт своим лучшим другом, своей наперсницей. И спустя семь лет брака она все еще оставалась и тем, и другим. «Сегодня я вступаю в брак с лучшим другом», – говорилось в их свадебных приглашениях. И это было правдой.

От мыслей его оторвал скрежет отодвигаемых шезлонгов и стульев. Он огляделся по сторонам: прожекторы вокруг бассейна снова зажглись, и люди начали собираться уходить. Спина и ноги затекли, и он потянулся, прежде чем начинать собираться. Потребуется несколько ходок к машине, чтобы загрузить все. Кто-то тронул его за плечо, и, обернувшись, он увидел встревоженную Дженси.

– Кристофер в порядке?

– Да. Просто испугался. – Он пожал плечами. – Забавно, потому что в прошлом году он был без ума от фейерверка.

Она кивнула.

– Вот тебе и взросление. То они любят Санту, а на следующий год вопят как резаные, стоит тебе на десять футов к нему подойти. – Она драматично закатила глаза. – Дети.

– Они у тебя красивые. – Он указал на девочек Дженси.

Глянув на дочерей, Дженси гордо улыбнулась.

– Спасибо.

– Наверное, я не это себе представлял, когда воображал тебя взрослой, – сказал он.

Она прищурилась, подталкивая дочерей в сторону детей Ланса.

– Что ты имеешь в виду?

Ну вот, он сам загнал себя в угол.

– Ну, ты ведь вечно говорила про сверхуспешную жизнь, и, наверное, я считал, что ты имеешь в виду крутую карьеру. Ну, знаешь, что-то из Секса в большом городе.

Она со смехом покачала головой.

– Я, вероятно, тоже так думала, но… потом я встретила своего мужа, и он хотел той жизни, которую мы построили, и я… не потрудилась усомниться. – Она помолчала. – Я о многом не задавала вопросов. – Последняя фраза была обращена скорее к себе самой, чем к нему.

– А где он сейчас? – спросил он вслух о том, что они с Брайт обсуждали после ухода Дженси в тот вечер, когда она пришла на ужин.

Дженси все еще носила обручальное кольцо, поэтому они сочли, что она не разведена, и все же она приехала одна и как будто никуда не собиралась. Брайт сказала ему, что она даже наводила справки о школах.

Может, дело было в пиве, которое, как он видел, она потягивала на протяжении фейерверка. Может, дело было в том, что (как он надеялся) она ему доверяла. Может, в том, что поблизости не было никого из местных любопытных клуш. Какова бы ни была причина, Дженси, не колеблясь, ответила на его вопрос.

– В тюрьме, – произнесла она почти игриво, но он уловил в ее голосе дрожь. – В федеральной тюрьме, если быть точной. – Она подняла брови. – По крайней мере, на ближайшие десять лет.

Его глаза расширились от этой новости.

– И что же он сделал? – На ум приходили страшные, серьезные вещи: убийство, изнасилование, ограбление банка.

– Мошенничество с использованием электронных средств коммуникации, почтовое мошенничество, отмывание денег и подкуп городских чиновников. – Она перечисляла проступки мужа так, словно это пустяки, но ее глаза выдавали реальные чувства. – Оказалось, он не был тем принцем, за которого я его принимала.

– Но ты все еще замужем? – Он указал на ее кольцо.

Дженси смущенно покрутила кольцо, опустив глаза.

– Официально не разведена. Еще нет. И, пока я здесь, я его ношу, вроде как ради девочек. И ради себя самой, наверное. Старые привычки и все такое. – Она снова подняла на него глаза. – С такой мыслью надо свыкнуться.

– И? Ты свыклась?

Она покачала головой.

– По-настоящему – нет. Все еще не вполне уверена, что делать дальше. Нужно заново переосмыслить собственную жизнь, создать новую жизнь для девочек. Я вернулась сюда потому, что я…

Дженси оглянулась на бассейн, и он спросил себя, а вдруг ее тоже одолели воспоминания. Сделав глубокий вдох, она повернулась к нему:

– Я бы сказала, что вернулась сюда, потому что мне больше некуда было пойти. Но больше я так не думаю.

– А что ты теперь думаешь? – подстегнул он.

– Думаю, мне нужно было вернуться домой.

Он кивнул, сглотнул, думая о том, почему и как она уехала и почему он не смог ее защитить. Он все еще видел перед собой одно из тех проклятых сердечек – то, которое трепыхалось на ветру под дворниками его машины. Толпа вокруг бассейна поредела. Девочки Дженси гонялись за детьми Ланса вокруг бассейна, и никто их не останавливал. Он видел, что Ланс ждет ее в сторонке, переминается с ноги на ногу, пытаясь быть вежливым. Ивретту еще предстояло собрать свои вещи, совершить несколько ходок к машине, вернуться домой к жене и сыну.

– Я рад, что ты это сделала, – сказал он.

Потянувшись, она схватила его руку и слегка сжала, прежде чем отпустить.

– Я тоже.

Она ушла, помахав ему на прощанье. Он не посмотрел ей вслед.