Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Как видим, разброс мнений более чем широк. Четкую формулу общественного порядка в Англии так и не вывели. У нас, впрочем, дела не лучше. Наши суды тоже втискивают в общественный (публичный) порядок все, что только можно, вплоть до морали, нравственности и правосознания. К примеру:
а) «Под публичным порядком РФ понимаются основы общественного строя Российского государства, нарушение которых, в том числе и при приведении в исполнение решений иностранных судов или арбитражей, могло бы породить результат, недопустимый с точки зрения российского правосознания» (Постановление ФАС Московского округа от 22.08.2013 по делу № А40-16824/13-52-180). Также Постановление ФАС Московского округа от 25.07.2013 по делу № А40-16789/13-50-177);
б) «….под публичным порядком понимаются основы правопорядка РФ, которые прежде всего включают в себя основополагающие принципы российского права… такие как принцип независимости и беспристрастности суда, принцип законности решения.
В соответствии со ст. 1 ГК РФ одним из принципов российского права является восстановление нарушенных прав и их судебная защита» (Постановление ФАС Московского округа от 07.03.2012 по делу № А41-21121/11);
в) «В свою очередь, основы правопорядка РФ включают в себя помимо основ морали, главных религиозных постулатов, главных экономических и культурных традиций, сформировавших российское гражданское общество, и основополагающие принципы российского права (Постановление ФАС Северо-Западного округа от 06.03.2012 по делу № А56-49603/2011; Постановление ФАС Северо-Западного округа от 18.03.2010 по делу № А56-82470/ 2009).
Наверное, самая точная формула: общественный порядок = устои общества. Точнее вряд ли когда-нибудь определят. Точность в данном случае… ПОМЕХА.
Как вы думаете, зачем вообще существует механизм «общественный порядок» как основание для отказа в иске/признания договора ничтожным/отказа в признании решения чужого суда?
Трижды прав судья Бурроу: «Довод о порядке общественном ведет тебя прочь от закона ясного, и звучит, коль иных доводов нет». Сугубо мое мнение: механизм «общественный порядок» для того и придуман, чтобы РУБИТЬ несправедливые иски/договоры.
Применим, когда других средств нет. Совсем нет. Когда «по закону ясному» оснований для отказа нет, но по внутреннему убеждению суда иск удовлетворять нельзя ни в коем случае. Справедливость, мораль, нравственность, что-то еще – словом, суд резко против. И тогда наступает час «строптивой лошади»…
Второй случай использования механизма – с точностью наоборот. Когда все против стороны, но стороне по внутреннему убеждению суда, исходя из принципа справедливости, нужно помочь, «тогда лошадь перепрыгивает заслоны, воздвигнутые юридическими фикциями, и приземляется на стороне правосудия».
Подчеркиваю – исполнение, не сам договор. С договором все в порядке, «проверено, мин нет». Но когда стороны начали исполнять договор, нарвались на противоправность. Как так? Смотрите.
Дело Anderson Ltd г Daniel [1924] 1 KB 138. В те времена действовал закон о продаже искусственных удобрений. Закон велел: в счете продавца обязательно должен быть указан состав удобрений.
Истец и ответчик заключили договор поставки десяти тонн удобрений. Истец поставил товар… без перечня состава. Ответчик, тем не менее, товар принял, но не заплатил. Истец – в суд. Ответчик: договор нарушает статутный закон, противоправен, ничтожен, платить не будем.
Суд: ну, не совсем. Изначально договор не был противоправным. Противоправность появилась в ходе исполнения. Судья Скраттон: «Когда закон защищает общество либо определенную группу лиц, устанавливая: помимо договора должны быть соблюдены некоторые условия и формальности, за нарушение – штраф, договор и исполнение вопреки требованиям закона – противоправны; сторона, подвергнутая штрафу (т. е. виновная в нарушении закона), не вправе судиться».
Следующую страницу в доктрину противоправного исполнения вписали моряки. Корабль с зерном шел из США. Шел с перегрузом, но, тем не менее, прибыл в конечную точку маршрута – Англия, г. Беркенхед.
В ту пору действовал Закон «О торговых судах» 1932 г. Статья 44 этого закона запрещала перегруз судна выше грузовой марки, т. е. выше разрешенного законом предела. По прибытии в порт капитана оштрафовали на 1200 фунтов.
Самое интересное началось дальше. Цена перевозки – 18,893 фунта. Получатели зерна заплатили 16,893… и все. На резонный вопрос: «А где еще две штуки?» – ответили: «Мы не платим за перегруз. Перегруз запрещен законом. Значит, договор противоправен в части перевозки зерна сверх нормы».
В суде: «Главный довод ответчика основан на ошибочном понимании принципа, примененного в деле Anderson Ltd. v. Daniel. Чтобы показать ошибочность, я кратко объясню, как этот принцип соотносится с другими принципами противоправности договора.
Основных принципов два.
Первый – договор, заключенный с целью совершить противоправное деяние, ничтожен. Применим принцип или нет, зависит от доказанности умысла: был ли на день заключения договора умысел нарушить закон. Если умысел был у обеих сторон, договор ничтожен; если умысел был только у одной стороны, суд не наделит принудительной силой иск такой стороны.
В данном деле этот принцип неприменим. Был ли перегруз умышленным или случайным? Нет доказательств, говорящих о намерении сторон учинить перегруз при заключении договора.
Второй принцип – суд не наделит принудительной силой договор, явно или подразумеваемо запрещенный статутным законом. Если договор попадает в разряд запрещенных, умысел не важен; если договор запрещен статутным законом, договор не будет наделен принудительной силой – не важно, хотели стороны нарушить закон или нет.
Между этими двумя видами договоров есть большая разница.
В первом случае вы смотрите, какие деяния запрещает закон; и не важно, запрещает закон договор или нет; если договор заключен, чтобы умышленно совершить запрещенное деяние, договор ничтожен.
Во втором случае вы смотрите, не какие деяния запрещает закон, а какие договора; умысел сторон вас не заботит; если стороны заключили запрещенный договор, договор ничтожен.
Истец совершил противоправное деяние, запрещенное статутным законом (перегруз), но совершил его в ходе исполнения действительного договора, поскольку закон запрещает только деяние, но не сам договор, в ходе которого это деяние совершено.
Отсюда два вопроса. Первый – и главный – хотел ли законодатель запретить подобные договоры? Если да, то попадает ли договор сторон в разряд запрещенных?…Статья 44 Закона “О торговых судах” 1932 г. говорит, что судно “не должно быть загружено так, чтобы погрузиться” в воду ниже ватерлинии.
Возможно, договор на погрузку судна ниже ватерлинии был бы ничтожен… Но подразумеваемый запрет на заключение договоров погрузки не обязательно распространяется на договор перевозки груза, погруженного с нарушением закона.
Конечно, если бы стороны умышленно сговорились перегрузить судно, такой договор был бы ничтожен, но эта ничтожность не зависела бы от подразумеваемого статутного запрета. Тогда действовал бы первый принцип, о котором я говорил выше: договор, заключенный с целью совершить противоправное деяние, ничтожен.
Запрещен ли тот или иной вид договоров статутным законом, можно проверить, оценив невежество сторон в совокупности с договором. По моему разумению, договор перевозки груза не попадает под запрет, установленный статутным законом. Суд не должен считать тот или иной договор или вид договоров запрещенными законом, если иное ясно не следует из закона или необходимо вмешательство суда.
… Но если ясности нет, суд должен крайне осторожно толковать закон, прежде чем сказать: закон намерен вторгнуться в права и средства защиты, данные сторонам договорным правом.
Осторожность, считаю, особенно нужна в наши дни; в современном коммерческом обороте столько законов и предписаний, можно ненароком что-нибудь нарушить без всякого злого умысла.
Лица, умышленно нарушающие закон, не могут рассчитывать на помощь суда, но совсем другое дело, если закон нарушен невольно. При таких обстоятельствах признать договор ничтожным часто значит… что продавец потеряет деньги, так как не сможет пользоваться своими гражданскими правами, а также получит уголовную ответственность – смотря сколько даст суд по уголовным делам; деньги продавца пойдут не в кошелек общества, а осядут в карманах кое-кого хитрого и везучего (ответчик).
… Торговый люд, невольно преступивший одно из многих требований закона, может подумать, будто ему отказано в праве на справедливый суд. И если суд не обеспечит правосудие, пойдут искать справедливость в другие края. Отчаявшиеся могут создать какой-то свой механизм для решения споров, как сделали картежники, объявленные вне закона.
Я сказал достаточно, а может, и более чем достаточно, чтобы показать: суду не стоит спешить с признанием договора ничтожным на основании подразумеваемого запрета; суд может признавать договор ничтожным, только если запрет предельно ясен.
Считаю справедливым говорить столь подробно, чтобы любой судья, рассматривающий дела в Коммерческом Суде, подходил к подобным делам с особой осторожностью. Наш суд создан более чем полвека назад именно для рассмотрения торговых споров, и купцам должно быть понятно, как, что и почему мы решаем; а в доступе к правосудию может быть отказано лишь в редких случаях и только тому, кто очевидно правосудия не достоин».
Дело St. John Shipping Corporation v Joseph Rank Ltd [1957] 1 QB 267 судья Девлин. Девлин, кстати, привел еще один довод в пользу истца. Особо подробно не расписывал, суть: истца уже оштрафовали за правонарушение, поэтому если еще признать договор ничтожным и оставить истца без денег, то получится двойная ответственность за одно и то же деяние. Недопустимо.
В обоих делах договор противоречил праву. В первом – явный статутный запрет, во втором – подразумеваемый. Наше просветление не будет полным, если мы хотя бы вкратце не рассмотрим договор, противоречащий именно праву, а не статуту.
Войти с помощью соц. сетей: