Так, народ. Мы по уши в Части II. Надеюсь, вы начинаете понимать, что логически и рационально большая часть дерьма, о котором вы беспокоитесь, вряд ли случится. Вы можете использовать ППЭБ для того, чтобы даже вероятное дерьмо оказалось более терпимым, если вы приложите для этого усилия.

Только не слишком расслабляйтесь.

Было бы небрежностью не предупредить вас: можно заставить себя поверить в то, что вы используете ППЭБ, в то время как на деле вы воплощаете бурю дерьма в жизнь.

С психологической точки зрения, «катастрофизация» – это уверенность в том, что ситуация хуже, чем на самом деле. Я обещала, что не буду спорить с вами о том, насколько тяжелые времена вы сейчас переживаете. Терпеть не могу, когда люди так делают. Но если вы все-таки катастрофизируете, то таким образом создаете свою собственную катастрофу – об этом я могу и буду вас предостерегать.

Все верно: вы можете как сдуть бурю дерьма с берега, так и вызвать 5-ю категорию из ниоткуда.

Например, если ваш друг Энди не перезвонил вам по поводу передачи вам лишнего билета на завтрашнюю игру «Чикаго Кабс» и вы параноидально боитесь, что он злится на вас, даже если он не сказал ничего конкретного, вы можете написать ему смску в стиле: «Эй, чувак, ты злишься, потому что я написал твою электронку на регистрационном листе Церкви саентологии? Извини. Они меня окружили, когда я выходил из качалки, и я запаниковал. Виноват».

А может быть, он на вас вовсе не злился (просто был занят, отписывался от рассылки Церкви Саентологии). НО ТЕПЕРЬ ЗЛИТСЯ.

Если бы вы изучили все доступные данные, то поняли бы, что Энди неоткуда было узнать о виновнике своих бед. Если бы вы не паниковали, он никогда бы не сложил два плюс Ксену, вы бы набивали брюхо чикагской пиццей в ложе – и никаких проблем.

Вместо этого вы зациклились и теперь смотрите игру по телевизору со своим хорошим другом Папой Джонсом.

В других случаях, когда буря дерьма уже считается «неизбежной», ваши действия могут значительно ускорить ее прибытие и усилить последствия.

В прошлом это было серьезной проблемой для вашей покорной слуги. С одной стороны, как я уже писала в «Просто будь СОБОЙ!», моя естественная склонность к волнению в каком-то смысле играет мне на руку. Она помогает составлять планы на будущее, потому что я готова вообразить риски и последствия отсутствия этого самого планирования. Благодаря этому я могу быть подготовленной, не опаздывать и в целом успешно справляться с моим дерьмом.

Но иногда беспокойство и зацикливание, которые оно несет, запускает принцип домино, которого, вероятно, не возникло бы без вашей помощи.

А мне потом за вами убирать всю кучу.

Шла последняя неделя моего третьего года обучения в колледже. Я должна была готовиться к экзаменам и писать научную статью, а времени и сил не хватало. Я нашла всю нужную информацию для последнего сочинения, но уже наступал вечер, а крайний срок сдачи был ночью того же дня. Мой компьютер конца девяностых стоял без дела и будто бы осуждал меня, словно судья Джуди.

Я была морально и физически истощена, выжата как лимон. Я понимала, что у меня нет сил (не говоря уже о времени), чтобы довести все до конца. Но я была классической перфекционисткой и сторонницей правил, так что перспектива не сдать задание вовремя просто не обсуждалась. Я не могла не прийти в кабинет моего преподавателя в 9 утра с распечаткой точечной матрицы, и я, черт возьми, уж точно не могла попросить продления срока сдачи для итоговой работы. Это было бы просто безумие!

И раз уж речь зашла об этом, я начала понемногу слетать с катушек, беспокоясь о том, что произойдет, когда я облажаюсь с этим заданием. В муках от последовавшей за этим истерики я приняла очень плохое решение ради того, что посчитала продуктивным, полезным, эффективным беспокойством.

Не в состоянии бодрствовать достаточно часов, чтобы написать сочинение, которое будет составлять 25 % от вашей итоговой оценки на семинаре для студентов Гарвардского университета?

Примите две таинственные таблетки от друга, который сказал: «Они не дадут тебе уснуть и помогут сосредоточиться!»

ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС: Они не дали ей уснуть. Но не помогли сосредоточиться.

К рассвету я была полностью измотана, разбита и обезвожена после часа (или больше) безутешного рыдания, вызванного осознанием, что я определенно не закончу это сочинение в срок. С тех пор как я проглотила таинственные таблетки, я в течение десяти часов все больше накалялась. Мое сердце бешено стучало, пальцы тряслись над клавиатурой, и я расхаживала по комнате в общежитии, словно статистка из «Оранжевый – хит сезона».

Настало время проглотить кое-что еще: мою гордость.

Все еще пыхтя и сопя, я написала письмо на электронку своему преподавателю. Вместо того чтобы усугубить мои грехи, придумав мертвую бабушку или острый тендинит, я решила сказать правду – я загнала себя в угол по срокам и попыталась исправить эту ошибку при помощи притока энергии от, по-видимому, адерала. Я чувствовала себя виноватой и пристыженной. Я выдала четыре страницы белиберды вместо пятнадцати страниц убедительных аргументов. Мне нужен был дополнительный день.

Затем я рухнула на диван и начала ждать дальнейшего развития событий.

Мой преподаватель не проклинала меня, не злилась и не угрожала исключением. Она повела себя прагматично, дав мне дополнительное время и сказав, что из любой оценки, которую я получу, придется вычесть балл за опоздание.

Это оказалось… проще, чем я думала.

Само собой, мне все еще нужно было разобраться с первоначальной задачей. Но прежде всего пришлось разбираться с тотальной бурей дерьма, которую я навлекла на себя, волнуясь о первоначальной задаче и приняв очень плохое решение, вызванное беспокойством. Если бы я изначально была в состоянии успокоиться, я, может, и пропустила бы срок сдачи, но отсрочку попросила бы заранее. Я бы хорошо выспалась, а весь следующий день писала бы сочинение на свежую голову. Меня бы не накрыл десятичасовой перерыв, состоящий из рыданий, тряски и расхаживания по комнате.

Кроме того: мне бы не пришлось писать по электронной почте моему преподавателю в шесть утра, чтобы сообщить ей, что Я БЫЛА ПОД КАЙФОМ. Такие дела.