Некоторые из нашего братства сильно скорбели и жаловались на бобы и фасоль, почти исключительно составлявшие нашу пищу, в то время как Руссик имел рыбные ловли на Дунае, и просили духовника озаботиться ее улучшением, тем более что Дунай мог лакомить нас прекрасной рыбой. Частые жалобы изнемогающей братии много занимали мысли духовника, так что он решился наконец передать их геронде (старцу-игумену). Мы это знали, надеялись на добросердечие геронды, и ожидание скорой перемены скудной трапезы на другую, лучшую, в русском вкусе, утешало нас, было часто предметом братских бесед. Мы полагали, что с нашей стороны здесь нет никакой погрешности, но пред правдой Божией наше гастрономическое дело было не столь извинительно.

Помнится, пред масленицей 1846 года на одного из русской братии напал демон и расстроил его до такой степени бурей разнообразных мыслей, чувств, желаний, недостойных ангельского образа, что несчастный пал духом и предался нерадению о своем спасении. Подобные искушения в нашем отшельническом быту — вещь весьма обыкновенная, но беда в том, что брат не имел силы передать духовнику подробности демонских прилогов.

Так протекло несколько дней, и Бог весть чем бы это закончилось, если бы Царица Небесная не простерла Своего Материнского участия изнывающему иноку. Раз после бурных волнений духа он, усталый, с тревожным раздумьем, опустился на свою койку; легкий сон смежил его глаза, и ему представилось, что он находится в трапезной в какой-то торжественный день. Всё братство Руссика было там, сам игумен в архиерейской мантии занимал свое место. Удивленный этим необыкновенным собранием, брат осмотрелся кругом и видит, что вместо обычной пищи пред всеми расставлены блюда с мясными яствами. Это чрезвычайно смутило его, тем более что и пред собой видел он самое роскошное блюдо с таким жарким, от которого уже с принятием ангельского образа отказался, считая его для себя непозволительным по строгости постнических обетов. Между тем ему представилось, что братство, не дотрагиваясь до пищи, как будто ожидает кого-то. Пока всё это занимало удивленного брата, вдруг главные двери трапезной распахнулись, и он увидел Царственную Жену, вошедшую в сопутствии двух прекрасных девиц (это были святые великомученицы Екатерина и Анастасия). С первого взгляда он узнал дивную Посетительницу, озаряемую райским светом, и затрепетал от радости и тайного страха. Он не смел тронуться со своего места, как преступник, желал утаиться от светлых взоров Богоблагодатной Девы, посетившей нашу обитель. При Ее появлении брат видел, что духовник, одетый в мантию и схиму, тотчас встал со своего места, робко приблизился к Посетительнице, раболепно пал Ей в ноги и благоговейно облобызал Ее десницу. Долго милостиво, с материнской улыбкой что-то вполголоса говорила ему Явившаяся, потом обошла всю трапезную, обозревая всех и каждого. Пока Она таким образом обходила, брату представлялось, что духовник заботливо хлопотал о приборе для Посетительницы, но одна из девиц подошла к нему и громко произнесла: «Перестаньте, пожалуйста, тревожиться. Царица Небесная терпеть того не может».

В это время Царственная Посетительница снова подошла к игуменскому столу и, пока обозревала оттуда с материнской любовью все братство, другая девица, наклонившись к Ее уху, тихо сказала: «Что же Ты, Владычица, порадовав всех Своим благодатным посещением, ничего не скажешь в утешение сему рабу Твоему?» При этих словах она показала перстом на брата, которому видение это было открыто. Несчастный заметил, что Владычица взглянула на него, но гневно и строго, а потом, быстро отворотив Свое светлое лицо, молча удалилась из трапезной.

Это так поразило бедного, что он затрепетал от страха и проснулся.

Тогда же это видение было передано им духовнику, и с тех пор брат, удостоившийся зреть Царицу Небесную, исправился от своего уныния, а мы оставили плотоугодные жалобы на пищу, довольствуясь тем, что подадут. Сами рыбные ловли на Дунае были брошены как слишком опасные для пребывающих там иноков по многим отношениям их к миру.