Глава 9
Алиса знала, с кем ей предстоит встретиться, и оделась так, как обычно одевалась на переговоры с очень важными людьми — была у нее такая черта, которая веселила ее шефа Дениса. Она выбрала зеленое платье-чехол до колена, закрытое, но подчеркивающее ее безупречную фигуру, черный пиджак и черные туфельки из лакированной кожи. На высоченных шпильках она двигалась бодро и ловко, чувствовалось, что к такой обуви она привыкла куда больше, чем к каким-нибудь кроссовкам. Она собрала волосы в сложную прическу, сделала скромный макияж, прекрасно зная, что при ее яркой внешности элегантности можно добиться только так, чуть больше косметики — и она рискует уподобиться клоуну.
Словом, она хотела понравиться. Но, как ни странно, не Яну.
Ради Яна она никогда так не старалась, что, в общем-то, понятно. Она прекрасно знала, что ее одежда интересует Яна куда меньше, чем то, что под ней. Теперь же она напоминала юную студенточку, которая впервые пришла на смотрины к родителям жениха. Алиса хотела понравиться его сестре.
Она всегда была умна и быстро догадалась, что Александра для него важнее, чем все остальные родственники вместе взятые. А еще она, кажется, побаивалась Александру. Да и понятно, почему! Перед ней был призрак, вдруг возникший непонятно откуда, женщина с невообразимым прошлым и очень странным настоящим. Алиса, уверенная и гордая в другое время, перед ней просто терялась.
Но волновалась она напрасно. Ян уже видел, что его сестра не испытывает к ней ни малейшей неприязни. Скорее, Александре она любопытна — как бывает любопытен смышленый маленький ребенок. Вряд ли они станут близкими подругами, но поладить должны.
Впрочем, все это будет потом. Алиса пришла сюда не просто ради того, чтобы понравиться Александре. Она принесла с собой уголовное дело, которое по просьбе Яна достал Денис — так было быстрее всего. Сам Денис явиться не смог, однако и он понимал, что вопрос срочный, поэтому отослал к ним свою помощницу. Он прекрасно знал о влюбленности Алисы в Яна, достаточно было один раз увидеть их вместе, чтобы все заметить. Денис посмеивался над наивным чувством, но все равно уважал свою помощницу, вот и доверил ей это.
Они встретились в кабинете Яна, так сейчас было удобнее всего — он в любой момент мог получить сообщение по делу Юлии Курченко. Алиса добиралась на такси, у нее было время прочитать полицейские отчеты, и теперь она знала куда больше, чем близнецы.
— Вот, — она протянула им большую фотографию. — Это Мария Ивановна Априонова. На фото ей пятьдесят девять лет.
Со снимка на них смотрела ухоженная брюнетка, симпатичная, отлично выглядящая для своих лет. Она носила очки с затемненными линзами, поэтому разглядеть ее глаза было сложно, и ее прическа отличалась от стрижки мнимой Курченко. Однако Ян прекрасно понимал, на что нужно обращать внимание в первую очередь. Уши те же, нос тот же, разрез глаз тот же, остальное подкорректировано с помощью косметики. Меняя личности, эта женщина даже не задумывалась о пластической операции, нужды не было.
На другой фотографии она была запечатлена с воспитанником — симпатичным щекастым мальчуганом. Он не шарахался от няньки, напротив, он льнул к ней, как прижимаются к обожаемой бабушке. Да и она смотрела на него чуть ли не с любовью…
А потом украла.
— Что там была за история? — поинтересовался Ян, разглядывая фотографии.
— Мальчика, которого она похитила, звали Михаил Хрусталев. Родился у матери-одиночки Светланы Хрусталевой. Отец, с ее слов, неизвестен, но мы-то знаем, что это означает: отец скорее неприятен. Светлана к моменту рождения ребенка уже была состоявшейся бизнес-леди, ей было тридцать три года. Она ни от кого не скрывала, что рожает «для себя». Она уже многого достигла и решила, что пора завести наследника.
— Трезвый взгляд на жизнь, — усмехнулась Александра.
— Отец никак себя не проявлял? — уточнил Ян. — Возможно, это он организовал похищение сына?
Так вполне могло быть. Если он узнал, что бизнес-леди использовала его как донора спермы, он мог потребовать встреч с сыном, Светлана ему отказала — и завертелось.
— Вряд ли, — покачала головой Алиса. — Это знакомым она могла твердить, что папаша неизвестен. Когда дошло до дела, полицейским она раскрыла все подробности. Они ведь, как и ты, тоже заподозрили отца! Но она сказала, что родила от какого-то там греческого диджея. Встретилась с ним, когда была в отпуске, решила, что он достаточно симпатичный, чтобы ребенок был похож на него. Тот грек не знал ее имени. Она его имя забыла. Полиция все равно докопалась: подняли данные по ее путевке, сверили даты, посмотрели, кто выступал на вечеринках.
— И?
— И тот грек эмигрировал в США через год после встречи со Светланой, женился, у него уже четверо детей. У него не было никаких причин похищать мальчика, о существовании которого он вряд ли знал. Полиция сочла эту линию тупиковой.
— Скорее всего, так и было, — подтвердила Александра. — С учетом того, что мы ныне знаем о покойной нянечке. Продолжай.
Она сразу и легко начала обращаться к Алисе на «ты». Алисе она, естественно, позволила то же самое, та согласилась, но слишком смущалась и все время путалась в обращениях.
— Впервые к услугам нянек Светлана Хрусталева обратилась, когда Мише было шесть месяцев. В ее случае не было смысла говорить о трех годах декрета, у нее действительно серьезный бизнес, ей нужно было возвращаться к управлению компанией.
— Она сразу наняла Априонову?
— Нет, там до нее годами не доходило! Няньки в семействе Хрусталевых надолго не задерживались. Сначала у Миши не было права голоса, и к нянькам придиралась его мама, причем на ровном месте. Так, уволить няньку она могла за плохо поглаженное белье, за не подогретую до идеальной температуры воду и так далее.
— Мамаша компенсировала, — вынесла вердикт Александра. — Она явно чувствовала вину за то, что не уделяла сыну достаточно времени, и срывалась на тех, кому не удавалось быть совершенными.
— А позже к этому подключился и сын. Мне очень неловко говорить об этом, ведь его так и не нашли, но по свидетельствам очевидцев Миша был избалованным и капризным ребенком. Наказывать его разрешено было только матери, которая появлялась рядом с ним хорошо если раз в сутки. Все остальные могли с него разве что пылинки сдувать. Он быстро смекнул, что он — принц, и начал устраивать такие истерики, рядом с которыми упреки его мамочки казались райским пением. «Текучка» среди нянек увеличилась, их уже не только увольняли, они уходили по собственному желанию. Закончилось это дело на Марии Априоновой.
— Она сумела угодить наследному принцу?
— Скорее, поладить с ним. Логично предположить, что она просто баловала его, но нет, те, кто видел их вместе, говорили, что он слушался ее. Возможно, ей было дозволено его наказывать. Светлана говорит, что она отдельно такого разрешения не давала, но и не стала следить за нянькой, чтобы проверить, наказывает она мальчика или нет. Ей достаточно было видеть, что Миша — спокойный, развитый, жизнерадостный ребенок. Априонову воспринимали чуть ли не как члена семьи, там не было подвоха… Его никто не ожидал.
Мария Априонова появилась в семье, когда Мише только-только исполнилось три годика. Она провела с ними год. У нее было безупречное резюме и внушающие уважение рекомендательные письма. Светлана Хрусталева искренне любила ее и доверяла ей, считая своей спасительницей.
А в один не слишком прекрасный день Миша и его нянька будто растворились в воздухе.
Никто не знал, как и где это случилось, никто за ними не следил. Светлана просто вернулась домой поздним вечером — и не обнаружила ни сына, ни Марии Априоновой.
— А днем она им не звонила? — удивился Ян.
— Иногда звонила, в тот день — нет. У нее были напряженные переговоры, которые длились с одиннадцати утра до десяти вечера, ей не до того было. Это показывает, насколько она доверяла Марии.
Светлана не стала выжидать и надеяться, что это недоразумение, она сразу забила тревогу. У нее были и связи, и деньги, так что поиски начались мгновенно. Если бы речь шла о простой няньке, которой стукнуло в голову увезти куда-то чужого ребенка, ее бы нашли за сутки. Ресурсы, которыми располагала Светлана Хрусталева, отличались чуть ли не военным масштабом.
Однако не помогли даже они. Няньки и ребенка не было! Как будто после того, как Светлана попрощалась с ними утром, они просто испарились.
— Это показатель профессионального подхода, — отметила Александра.
— Причем не одного человека, — согласился Ян. — Чтобы они могли вот так исчезнуть, нужна была тщательная подготовка и очень большие деньги.
— Вы сейчас Америку не открыли, — невесело усмехнулась Алиса. — На то, что там были деньги и подготовка, указывали многие факты, открывшиеся уже после исчезновения. При устройстве на работу Мария Априонова притащила с собой пачку рекомендательных писем. Это уже потом Хрусталева начала доверять ей, тогда она, как и положено мамаше-наседке, во всем сомневалась. Она по интернету проверила, существуют ли те люди, на которых ссылалась Априонова. Они существовали — вели странички в социальных сетях, у их фирм были свои сайты. Телефоны, указанные в рекомендательных письмах, совпадали с телефонами в интернете.
— Она позвонила всем?
— Некоторым — по ее словам, примерно половине, наугад. Ей всегда отвечали и очень хвалили Марию. Это ее успокоило. Когда полиция начала копать, оказалось, что все это фейки: от страничек до имен бывших работодателей. Просто фейки очень качественные, такими редко кто заморачивается.
— Я примерно представляю, как они провернули трюк с интернетом, — сказал Ян. — Сейчас наштамповать фейковых страничек любой школьник может.
— Там странички были не школьного уровня.
— Тем не менее, это не слишком сложно. Но телефоны? Но живые голоса?
— Всего лишь подтверждение, что работала целая группа. Была задействована несколько видоизмененная версия программы, которая обычно применяется в колл-центрах. Люди, которым звонила Светлана Хрусталева, вероятнее всего, находились в одной комнате, хотя чисто по номерам телефонов можно было предположить, что они в разных городах. На самом деле этих людей не было вообще — использовали либо придуманные имена, либо имена людей, знать не знавших ни о какой Марии Априоновой. Словом, вся эта легенда была состряпана так, что с легкостью обманула Хрусталеву, как обманула бы любого обывателя, но профессиональную проверку она не выдержала.
— Это и не требовалось, — указала Александра. — Каковы были шансы, что она закажет профессиональную проверку очередной няньки?
— Никаких. Но Светлане Хрусталевой от этого легче не стало.
Ян мог представить, через что пришлось пройти этой женщине. Ему самому было знакомо то жуткое чувство, когда тебе кажется, что ты мог бы защитить дорогого человека от беды — и не справился. А ведь здесь речь шла о матери и ребенке! Она-то была уверена, что сделала все как надо…
— Когда стали копать глубже, посыпалась и история Марии Априоновой, — продолжила Алиса.
— То есть?
— То есть, этой женщины никогда не существовало. Она представилась Хрусталевой как бывшая воспитательница частного детского садика. Своих детей у нее не было, внуков, соответственно, тоже, и она готова была не просто следить за Мишей, а любить его, как родного.
— Очень похоже на биографию Юлии Курченко.
— С той лишь разницей, что Юлия Курченко действительно была. Марии Априоновой не было. Она не училась в той школе, на которую ссылалась, не оканчивала институт, не работала в детском садике — кстати, вполне реальном. По адресу, который она указала, ее никто никогда не видел.
— И Хрусталева это не проверила?
— А как она должна была проверить? Съездить к ней домой? Или запросить в университете список выпускников за фиг-пойми-какой год? Она проверяла то, что проверяют всегда — опыт работы. Но даже полицейские тогда сказали, что биография Марии Априоновой была состряпана очень грамотно.
— Как и все остальное в этом деле.
— Ребенка искали еще долго… Да до сих пор официально ищут, но только полиция. Вы сами знаете, как ведутся дела о пропавших без вести с таким сроком. А в первое время Светлана Хрусталева была зациклена только на этом… Что, в общем-то, и понятно. Она махнула рукой на фирму, она все свои сбережения бросила на поиски, потом продала машину, квартиру — все, что у нее было. Она платила частным детективам, экстрасенсам и любым шарлатанам, которые могли дать ей хоть какую-то надежду. Бесполезно. Но нужно понимать, что, несмотря на наличие неких связей и денег, Хрусталева не была даже близка к олигархам. Принадлежавшая ей компания была средней по размеру, она была обеспечена, но не откровенно богата.
— Примерно как Нефедовы?
— Чуть богаче их, но да — примерно на этом уровне. Когда стало ясно, что ребенка, скорее всего, не вернуть, у его матери случился нервный срыв. Ее пришлось на полгода поместить в психиатрическую лечебницу.
— Помогло? — коротко спросила Александра, просматривая документы.
— В такой ситуации мало что может помочь. Помимо потери ребенка, на нее давили еще и мысли о том, что она могла это предотвратить. Из клиники ее забрали родственники, на их попечении она и осталась, потому что ей просто некуда было возвращаться. По их словам, Светлана до сих пор пребывает в некой… апатии, что ли. Она может себя обслуживать и выполняет простейшую работу по дому. Но на себя прежнюю она совсем не похожа. Не думаю, что вам стоит допрашивать ее по этому делу.
— Не будем, потому что там и смысла нет. Уже ясно, что она ничего не знает. Все, что нужно, здесь. — Александра опустила руку на папку с документами. — Нам можно пока это оставить?
— Можно не «пока», а вообще, — ответила Алиса. — Вы же видите, что это все копии, я специально для вас отсняла. Денис только просил передать, чтобы вы об этом сильно не распространялись… Ну, о том, что он дал вам копию дела.
— Он ведь знает, что не будем, какие могут быть вопросы?
— Передаю, что просили, только и всего.
— Спасибо.
— Ну, я пойду… У меня ведь еще работа есть! Но вы звоните, если вам что-нибудь понадобится.
Она уходила медленно, вполоборота, словно боялась повернуться к ним спиной. Чувствовалось, что ей хочется сказать что-нибудь такое, что не имеет отношения к делу. Показать, что она им друг, а не просто личная помощница прокурора. Но она так и не нашла нужных слов.
Наблюдать за этим было даже забавно, однако давать подсказку Ян не стал. Ему нужно было, чтобы она ушла — расследование стало слишком сложным, чтобы отвлекаться на личные чувства.
Александра проводила ее взглядом и улыбнулась.
— Она забавная. Ты не думаешь на ней жениться?
— Отстань!
— Зря. Таких сейчас немного, ты все-таки подумай.
— Давай лучше вместе подумаем над по-настоящему важным делом!
Кто бы ни стоял за Марией Априоновой, эти люди умели подделывать документы. С такими ресурсами и опытом они и для Нефедовых могли создать няньку «с нуля»! А они поступили иначе. Они взяли женщину, похожую на их марионетку, и забрали всю ее жизнь.
Зачем? Зачем идти на такие жертвы, такой риск? За подделку документов тоже есть статья, но не такая серьезная, как за убийство человека! К чему выходить на этот уровень? Яну казалось, что объяснения просто нет, а вот у Александры оно нашлось:
— Точно сказать не берусь, но тут могли повлиять два фактора. Один или второй — не два одновременно. Либо они лишились части своей команды и у них больше не было человека, способного подделывать документы, либо Нефедовы уже наняли Юлию Курченко. А вычеркнуть Юлию Курченко из жизни оказалось очень легко — имей в виду, я говорю не о моральной стороне вопроса!
— Да понимаю я, о чем ты говоришь… В ее случае, обстоятельства сложились идеально. Но это все равно убийство!
— Это приводит нас к мотиву похищений. Если мотив достаточно серьезен, то даже опытные бизнесмены могли пойти на убийство. А судя по частоте похищений, это именно бизнес!
Бизнес на похищении детей. Яну совсем не нравилось, к чему это идет. Вероятно, люди, стоящие за смертью Юлии Курченко, решились на ее убийство так легко, потому что им было не впервой лишать человека жизни…
— Если они пошли на убийство Курченко, потому что ее уже наняли, значит, им нужна была именно Тоня Нефедова, — заметил Ян. — Именно этот ребенок и никакой другой.
— Я тоже так считаю.
— Но почему? И Тоня Нефедова, и Миша Хрусталев — «сложные» дети с точки зрения похищений. Знаю, прозвучит цинично, но куда проще было бы похитить детей каких-нибудь алкашей, которые сами же и попали бы под подозрение. Но похитители потратили очень много сил и средств, чтобы забрать детей из обеспеченных семей. Почему?
— Думаю, ответ кроется где-то здесь.
Александра еще раз просмотрела документы и протянула брату один из листков. Это оказалась выписка из медицинской карты о состоянии здоровья Миши Хрусталева. Ян пробежал взглядом по нечетко отпечатанным принтером строкам, но так ничего и не понял.
— Обычный здоровенький пацан, — пожал плечами он. — И что? Я бы удивился, если бы у такой матери он оказался гнилой насквозь! Понятно, что она следила за его состоянием.
— Вот именно. И у Светланы Хрусталевой, и у четы Нефедовых были деньги и время, чтобы таскать ребенка по частным врачам, покупать ему хорошую еду, витамины и далее по списку.
— И что? В таком возрасте дети даже в не самых благополучных семьях здоровые, это не редкость.
— Вот, теперь ты использовал правильное слово — «редкость». Просмотри справку еще раз. Он быстро сообразил, о чем она, и в документе нашел подтверждение. Сейчас Ян не понимал только одного: как он сразу этого не заметил?
— Вторая отрицательная.
— Одна из самых редких групп крови в мире, — добавила Александра. — Я-то знала, что искать! Помнишь, как я пошла за Аллой Нефедовой, когда она самоустранилась из квартиры? Она упомянула, что у ее внучки очень редкая группа крови. Я полезла проверять — и оказалось, что она не преувеличивала. На фоне Тони Нефедовой меркнет даже Миша Хрусталев, у нее — четвертая отрицательная, большей редкости просто нет.
— Но зачем идти на такие сложности ради переливания?
— При чем тут переливание? Младший братик, не тупи!
Нельзя сказать, что он действительно не догадывался, к чему она клонит. Просто ему отчаянно хотелось, чтобы было какое-то другое объяснение, а не только эта чудовищная правда. Но полицейскому нельзя закрывать глаза на факты, какими бы они ни были.
Получить детские органы для пересадки вообще очень сложно. Получить детские органы с редчайшей группой крови почти невозможно. Если это и делают, то за очень большие деньги.
Такие, которые покрыли бы расходы и на создание липовой биографии, и на убийство одинокой учительницы, невольно обеспечившей преступникам прикрытие своим наивным хвастовством.
Не бывает таких совпадений. Если бы редкая группа крови была только у Миши или только у Тони, этим можно было бы пренебречь — или, по крайней мере, не делать этот фактор центром внимания. Но два ребенка — это уже не совпадение. Это чья-то планомерная работа, налаженный бизнес… Чудовищный бизнес.
— Если так, Мишу Хрусталева уже не вернуть, — тихо произнес Ян.
— Нет… Через два года шансов почти никаких. А вот с Тоней надежда еще есть, об этом и нужно думать!
— Ты считаешь, что есть? Даже после стольких дней?
— Считаю, потому что в случае с Тоней явно что-то пошло не так. Не представляю сценарий, при котором эта группировка, пока обозначим их так, убила бы свою главную звезду. Женщина, изображавшая сначала Марию Априонову, а потом Юлию Курченко, обладала очень редким набором черт. Она была умной, артистичной и лишенной даже базовых моральных принципов.
— А говорят еще, что ребенка обмануть невозможно, — горько усмехнулся Ян.
— Возможно. Обмануть можно кого угодно. Но это сложно, дети быстрее чувствуют неискренность. Она умела великолепно изображать доброту и любовь, но когда нужно было изъять ребенка, она не медлила и не пыталась дать родителям какую-то подсказку. Чтобы получить эту работу, нужно обладать соответствующей внешностью и манерой общения.
— Вторую такую женщину найти будет очень сложно…
— Вот именно, — подтвердила Александра. — Она была ценнее, чем дети, которых она похищала. Думаю, даже в самой экстремальной ситуации пожертвовали бы ребенком, а не ею.
— Да и ее убийство не было профессиональным… Как считаешь, месть?
— Месть исключать нельзя, но зачем мстителю забирать Тоню Нефедову? У нас по-прежнему одни нестыковки, хотя версию с местью стоит изучить повнимательней.
— Судя по словам Алисы, Светлана Хрусталева в своем нынешнем состоянии на это вряд ли способна.
— Да, но у нее есть родственники, которые сейчас о ней заботятся. Мы не знаем, на что способны они.
Здесь нельзя было гадать, нужно было проверить, причем проверить быстро, время вдруг ускорилось — теперь, когда они знали, какая именно судьба ожидает пропавшую девочку.
Но пока семейство Хрусталевых казалось непричастным к убийству безымянной женщины. Они пережили трагедию и двинулись дальше. Все, кроме матери маленького Миши, уже считали его погибшим. Она же то и дело звала его, но она вряд ли понимала, какой сейчас день и какой год.
Беспокоило Яна и кое-что другое. Они уже выяснили, что погибшая использовала чужие имена. Она не была ни Марией, ни Юлией. Но кем-то же она была! Она не с Луны свалилась, она много лет жила среди людей, у нее должно быть собственное прошлое. Оно могло подсказать, с кем она связалась и когда вошла в этот сомнительный бизнес.
Однако отпечатки пальцев привели их только к Марии Априоновой. Больше эта дамочка нигде не ошиблась, ничем не привлекла к себе внимание. Это ведь странно! Неужели Миша Хрусталев был ее первой жертвой? Возможно, но… Все было сделано идеально. При первой операции такого рода обычно допускаются ошибки.
Яну казалось, что они уперлись в глухую стену. Они пробивались вперед, что-то узнавали — однако это не приносило им никакой пользы. Файл, оставленный Алисой, все еще лежал в его кабинете, когда они с сестрой вернулись туда вечером, с фотографии смотрел Миша Хрусталев. Теперь Яну казалось, что мальчик обвиняет его в чем-то, хотя это, конечно, была всего лишь игра воображения.
Он был уверен, что день хуже не станет, — а зря. Как раз перед тем, как они с Александрой собрались уходить, в его кабинет позвонил дежурный по внутреннему телефону. Такое случалось редко и обычно не сулило ничего хорошего.
— Ян Михайлович, к вам адвокат.
— Какой еще адвокат?
— Говорит, что Нефедовых.
— Ну, запускай…
Ян понятия не имел, что это может значить, да и времени не оставалось: чтобы пройти от дежурного к его кабинету, требовалось меньше минуты. Он только и успел, что предупредить Александру, а потом их почтил своим присутствием адвокат.
За годы работы следователем Яну доводилось встречаться с разными адвокатами. Некоторые были холодны, как та самая качелька, которую нельзя лизать на морозе. Со всеми, кто не мог быть им полезен, они общались через презрительно поджатую губу. Другие вели себя агрессивно, как шавка, у которой никогда не хватит смелости напасть. Третьи были исключительно вежливыми и такими приторно сладкими, что казалось: пятнадцати минут общения с ними хватит, чтобы развился диабет. Эти были самыми опасными, потому что очень любили наносить удар в спину.
Но адвокат, который вошел в кабинет, и не притворялся милым. Он был высоким, почти как Ян, и тощим настолько, что его дорогой костюм казался насаженным на палку. Волосы адвоката стремительно покидали его, однако он был не согласен с таким развитием событий, поэтому отращивал то, что оставалось, и старательно прикрывал лысину тонкими русыми прядями. Его лицо было сухим, из-за крупных носогубных складок он выглядел старше, а кожа казалась пожеванной и выплюнутой кем-то достаточно разборчивым, чтобы такое не есть.
Он посмотрел сначала на Яна, сидящего за столом, потом — на Александру, устроившуюся на подоконнике. Если их сходство и удивило его, виду он не подал. Руку адвокат протянул только Яну.
— Дмитрий Косаков, — назвался он. — Я представляю интересы Андрея и Кристины Нефедовых.
— Им впервые за долгое время удалось договориться — и это свелось к найму общего адвоката? — удивился Ян.
— Мне кажется или я слышу враждебность? И вы не назвали свое имя.
— Ян Михайлович Эйлер, это детектив Сандра Моррис. Как странно, что вы не знали, к кому идете.
— Я-то знал, но все должно быть по установленному порядку, — заявил Косаков. — Бардак и так продолжался слишком долго!
— Бардак, даже так?
— Вы можете охарактеризовать это как-то иначе?
— Да. Помощь.
Косаков чуть приподнял верхнюю губу, обнажая неровные зубы. Видимо, такое у него было представление об улыбке.
— Это — помощь? Вы приставили к несчастным родителям соглядатая, из-за которого они чувствуют себя подозреваемыми.
— Мы приставили к ним дежурного, призванного помочь им. Если им нечего скрывать, нет смысла и чувствовать себя подозреваемыми.
— Вы не сообщаете им информацию.
— Нам пока нечего им сообщить.
— Вы недостаточно времени уделяете расследованию. Вчера Кристина Нефедова весь день пыталась дозвониться вам, а ей сообщили, что вы уехали непонятно куда.
Ян сильно сомневался, что Нефедова действительно названивала ему весь день. Да и зачем она вообще звонила на рабочий номер, если он оставил ей свой мобильный? Но объяснять это адвокату было бесполезно. Косаков и сам все прекрасно понимал, он просто подавал обстоятельства так, как ему выгодно.
— Чего именно вы хотите? — уточнил Ян.
— Для начала — полного отчета по этому делу. Вы запугали молодых родителей, они уже боятся требовать у вас что-то, поэтому они и наняли меня.
Странная все-таки семейка… Это, впрочем, никак не влияло на желание Яна найти Тоню, девочка-то ни в чем не виновата!
— Вам сообщат только ту информацию, которая не противоречит интересам следствия.
— Меня это не устраивает.
— Сочувствую.
— Смотрите, как бы вам не понадобилось сочувствие. — Косаков явил миру еще одно подобие улыбки.
— Просто из любопытства: что это должно означать?
— Если работа продолжится в таком же ключе и дальше, мои клиенты намерены добиваться смены следователя, занимающегося поисками их дочери.
— Удачи им в этом.
— Всего доброго!
Косаков определенно рассчитывал не на такую реакцию, и теперь он был задет. Если он позволил Яну увидеть это, значит, не такой уж он хороший адвокат.
Но занозой в заднице он все равно способен стать. Такова сущность некоторых людей: от них нет вообще никакой пользы, зато под ногами они путаются мастерски. Вполне возможно, что Косакову удастся чего-то добиться, если у него действительно есть нужные связи, потому что Ян пока не мог предъявить собственному начальству весомых результатов. У другого следователя, скорее всего, вообще не получится ничего, но кого же это волнует?
Обратный отсчет для Тони Нефедовой и так был быстрым. Он ускорился, когда стало ясно, к какому бизнесу была причастна ее нянька. Теперь же он полетел с космической скоростью.
Когда Косаков удалился, Александра спросила:
— Что теперь делать будем?
— Завтра позвоню Денису, теперь уже поздновато. Возможно, ему удастся поубавить рвение защитника обездоленных…
— На защитника мне как раз плевать. Я имела в виду, что будем делать с нянькой? Нам бы ее личико пробить, раз с пальчиками засада…
— Будем пытаться. Но ты сама видела — она меняла лицо.
— Не кардинально. Лицо оставалось неизменным, остальное — так… Аксессуары.
— Ну и остается ее ноутбук, — напомнил Ян. — Она была осторожна, никаких данных, способных указать на другую личность, там не хранила, историю работы в интернете старательно подчищала, но какая-то надежда еще есть. А теперь пойдем домой, пока Нефедовы не подослали к нам кого-нибудь еще.
Пока он вел машину к дому, Александра проверяла, есть вообще в природе такое явление, как адвокат Дмитрий Косаков. Уж очень вовремя он явился — как раз когда нашли тело настоящей Юлии Курченко!
Однако адвокат Косаков действительно был — причем одним из партнеров в собственной конторе.
— Нужно будет спросить о нем Пашку, — решил Ян. — Сведения из интернета — это одно, а вот если наш братец его знает, это может оказаться реально полезным.
Александра задумчиво кивнула. Похоже, она была отвлечена чем-то, что ей не слишком нравилось. Ян решил не торопить ее, если нужно, она сама задаст вопрос.
Его расчет оправдался, когда они вернулись с короткой прогулки с Гайей. Правда, прозвучал не вопрос, а просьба.
— Расскажи мне про Пашу и Нину.
— Я думал, ты о них и так все узнала!
— Узнала только то, что можно узнать по полицейским каналам, — пожала плечами Александра. — А я имею в виду нашу семью…
Таких разговоров она еще не заводила, и Ян догадывался, почему. Вряд ли ее действительно не задевала та враждебность, с которой к ней относились их брат и сестра. Поэтому она просто отстранялась от родственников, строила между ними и собой стену. Ей было проще помнить Нину и Пашу такими, какими они были четырнадцать лет назад — когда любили ее.
Теперь же она была готова узнать их новых.
— Пашка ведь все еще женат на Жанне, да? — с показным легкомыслием уточнила Александра. — Или у нас в клане уже новая миссис Пашка?
— Как будто Жанна бы его отпустила! Нет, та ветвь семейства Эйлеров все еще крепка.
— А Кирилл?
— Идеальный сын, какого и должен был вырастить идеальный отец. Если бы пацан попробовал стать неидеальным, ему бы одну ногу оторвал отец, другую — мать.
— Как считаешь, он помнит меня?
Вопрос был сложный. Когда Александра пропала, Кириллу было шесть лет — возраст вполне сознательный. В то же время, с близнецами он пересекался нечасто, в основном на семейных торжествах. Так что львиная доля его представления об Александре состояла из суждений родителей. Яну всегда казалось, что они играют в жизни племянника слишком большую роль, но он предпочитал не совать нос не в свое дело.
— Что-то помнит, — уклончиво ответил он.
— Но недостаточно много, чтобы позвонить мне. Ну а Нина что? Она-то хоть бросила свое творческое приложение к дивану и нашла нормального мужика?
— Ты не поверишь, но она все еще с Захаром. Правда, официально они не женаты, но это последнее здравое решение, на которое оказалась способна наша сестрица.
Нина познакомилась с подающим надежды режиссером Захаром Тарановским за несколько месяцев до отъезда Александры. Собственно, за минувшие четырнадцать лет он так и остался подающим надежды, значимых достижений на его счету не было. Нельзя сказать, что Захар был совсем лишен таланта, но работоспособности ему точно не хватало. Да и потом, столкнувшись с любой, даже самой мягкой критикой он, как улитка, мгновенно уходил в себя и отказывался взаимодействовать с окружающим миром. Не раз это приводило к срыву проекта… А точнее, не один десяток раз.
Так что главным добытчиком в семье оставалась Нина, у которой дела шли неплохо. Заработок Захара был случайным и нестабильным. А поскольку режиссер причислял себя к богеме, деньги у него не держались.
Когда роман закрутился, близнецы были уверены, что рано или поздно у Нины включатся мозги… или хотя бы инстинкт самосохранения. Но все оказалось иначе. Нина часто ворчала на сожителя, гордо именовавшего себя гражданским мужем, жаловалась на него всем, кто желал послушать, однако о расставании даже не задумывалась.
— У нее родилась дочь в тот год, когда ты исчезла. Ее назвали Александра, Нине показалось, что только это и будет правильно.
— Зря показалось, — фыркнула Александра. — На ребенка с рождения навесили ярлык ненужных ассоциаций и ожиданий. Не думаю, что ей когда-либо действительно хотелось быть похожей на меня.
— Не хотелось, — признал Ян. — Насколько я помню, она терпеть не может свое полное имя и отзывается только на Асю.
— У Нины есть еще один ребенок. Я его видела.
— Ты его увела. Не стоило этого делать.
Он помнил, как испугалась Нина, когда ее маленький сын исчез из детского садика. И даже то, что ребенка очень быстро нашли, не могло исправить ситуацию.
— Я не планировала, — виновато пояснила Александра. — Я просто вычитала, что мальчик не совсем здоров и не говорит, это было у Нины на страничке в Фейсбуке… Я решила, что безопаснее всего будет его увидеть, он от меня не шарахнется, как Ася или Кирилл, не выдаст, не потребует лишних объяснений. Короче, все должно было сложиться хорошо! Я отдаю ему паучка и ухожу…
— Кстати, в чем прикол с паучком? Давно хотел спросить.
— Да нет особого прикола. Паучка я привезла с собой из Австралии — на счастье, это ручная работа, там таких на ярмарках продают. Подарила Никите и решила, что этого будет достаточно. А Никита взял и увязался со мной! Подозреваю, что ему просто понравился Гайя или он принял меня за клон Нины. Устраивать с ним объяснения прямо возле садика я не могла, нас могли заметить. Пришлось отвести его во дворы, там он все-таки согласился дождаться мамочку. Но ты лишнего не подумай, я наблюдала за ним издалека, пока не пришла Нина!
— Я лишнего и не думаю.
— Милый мальчишка… Всяко лучше, чем его папаша.
Похоже, она была довольна этим разговором. Она позволила себе короткий взгляд в прошлое и сама выбрала, когда остановиться. Теперь она неспешно потягивала чай, наблюдая за ночным городом, раскинувшимся за окном, и больше ничего знать не хотела.
Яну тоже следовало на этом остановиться, но почему-то не получилось.
— Знаешь, они ведь не искали тебя… Как и я. Мне стыдно за это, но так и есть. А Руслан искал.
— Молодец какой, — безразлично отозвалась Александра, не глядя на брата.
— Когда стало известно, что ты якобы умерла, мы стали учиться жить без тебя. Но Руслан не хотел верить, и мы даже поссорились из-за этого. Он тогда учился, и это его сдерживало, однако он тратил все свободное время и немало денег на поиски. Дошло до того, что ко мне пришел его отец и попросил унять его. Вроде как я, на правах близнеца, должен доказать ему, что его усилия бессмысленны. Доказать я ничего не мог, а объяснить попытался.
— Да, его папаша меня никогда не любил…
— Зато Руслан тебя любил.
Ян и сам не до конца понимал, почему говорит это, но равнодушие сестры его задевало. Как будто Александра была обязана хоть чем-то отплатить за эту любовь!
— Он продолжил искать и после того, как сам начал вести бизнес. Он очень много сделал… Сдался он буквально пару лет назад. Сейчас женат, но… Он тебя точно помнит. Будет лучше, если ты сама с ним поговоришь.
— Будет лучше, если мы оба сделаем вид, что никогда не были знакомы, — отрезала Александра. — То, что он искал меня, замечательно, но важен только результат. А результат у Руслана такой же, как у тебя, четырнадцать лет не делавшего ничего: никакой. Вы оба меня не нашли. Так что давай перестанем перемывать косточки Руслану, прошлое уже не так важно… Сосредоточимся лучше на маленькой девочке, пока у нее есть будущее!
