Итак, Хант и другие узнали, чья она дочь. Брайс старалась об этом не думать. Хорошо еще, что газетчики и телевидение не пронюхали об этом. Слабое, но утешение.

Как будто положение незаконнорожденной принцессы что-то значило. Как будто что-то говорило о ней как о личности. Потрясение на лице Ханта подтвердило: она правильно делала, что скрывала этот факт. Не могла она рассказать ему об этом.

Чек Джезибы она порвала, освободив себя от столетий долговой кабалы. Теперь, когда Ханта увезли, это уже не имело значения.

Главное, он был жив. Брайс видела репортаж о церемонии открытия Встречи. Хант выглядел как прежде, до того как все пошло наперекосяк. Еще одно слабое утешение.

Она едва замечала остальных присутствующих: Джезибу, Тариона, своего отца, брата… Она безотрывно смотрела туда, где стоял Хант. Смотрела на его выросшие серые крылья.

Себя Брайс ощущала жалким ничтожеством.

А ведь она была готова поменяться с ним местами – и охотно поменялась бы, даже зная, как обойдутся с нею Сандриела и Поллукс.

Возможно, это и делало ее, как сказал Рунн, идиоткой. Наивной идиоткой.

Может, ей несказанно повезло, что она благополучно выбралась из вестибюля Комитиума и до сих пор жива.

И может, нападение кристаллоса было платой за ее наивный идиотизм.

Несколько дней она листала свод законов, пытаясь узнать, есть ли способ помочь Ханту. Оказалось, что нет. Два имеющихся – выкупить его или самой отправиться в рабство – она уже попробовала.

Брайс ничуть не верила в серьезность последних слов Ханта, брошенных ей. На его месте она сказала бы то же самое. Наговорила бы еще больше дерзостей, только бы сохранить его безопасность.

Сейчас она сидела в выставочном зале и смотрела в экран выключенного компьютера. Последние два дня город был непривычно тихим. Казалось, внимание всех было приковано к Встрече, хотя участие в ней принимала лишь горстка руководителей Города Полумесяца и немногие приглашенные.

Брайс регулярно смотрела выпуски новостей, надеясь снова увидеть Ханта. Увы, его больше не показывали.

Каждую ночь Брайс спала в его комнате. Надевала одну из его футболок, залезала под одеяло, вдыхала оставшийся запах и воображала, что он лежит рядом.

Три дня назад ей на работу принесли конверт с обратным адресом Комитиума. С колотящимся сердцем Брайс надорвала конверт. Неужели Хант каким-то образом сумел отправить ей послание?

На стол выпал белый опал. Следом – короткая записка от Исайи. Чувствовалось, бывший командир Ханта тщательно выбирал каждое слово, зная, что письма прочитываются.

«Это Наоми нашла на барже и подумала, что стоит вернуть тебе». И ниже: «Он сожалеет».

Опал она бросила в ящик письменного стола.

Сейчас Брайс со вздохом выдвинула ящик. Она смотрела на молочно-белый камень, водя пальцем по прохладной поверхности.

– Ати скверно выглядит, – заметила Лехаба, паря возле головы Брайс.

Она указала на планшет, где застыло лицо Ханта. Брайс в который раз пересматривала запись церемонии открытия.

– И ты, Биби, выглядишь не лучше.

– Спасибо за правду.

У ног Брайс зевал и потягивался Сиринкс, сверкая изогнутыми коготками.

– И что мы будем теперь делать?

– Как понимать твой вопрос? – поморщилась Брайс.

Лехаба обхватила себя за плечи и поднялась выше:

– Мы ведь возвращаемся к нормальной жизни?

– Да.

– А как ты понимаешь нормальную жизнь?

– Как нечто скучное.

Лехаба слегка улыбнулась и стала нежно-розового цвета.

Брайс тоже улыбнулась:

– Хорошая ты подруга, Леле. Очень хорошая. – Брайс выдохнула, притушив сияние спрайты. – Жаль, что у меня не всегда получается быть такой же подругой тебе.

Лехаба взмахнула ручкой, став ярко-красной:

– Биби, мы пройдем через это. – Она уселась на плечо Брайс. Только ощутив тепло спрайты, Брайс поняла, насколько озябла. – Ты, я и Сири. Вместе мы преодолеем.

Брайс подняла палец. Лехаба обхватила его своими крошечными ручками:

– Решено.