Хант вернулся через час и уселся рядом с Брайс. Она торопливо изложила ему свою версию. Его брови вздрагивали в такт каждому ее слову.

– Это натяжка, – резюмировал он.

Брайс листала страницы сайта корпорации Реднера:

– Даника подрабатывала у них. Она редко рассказывала, чем там занимается. Говорила, что работает охранницей, но, я думаю, ей поручали еще что-то. Вот я и подумала: может, на личной страничке есть какие-то сведения о ее работе.

У Брайс слегка дрожали пальцы. Она ввела логин Даники, который привыкла часто видеть в сообщениях: «дфендир».

«Дфендир». Похоже на древнее слово «дифендир» – защитник. Брайс только сейчас это поняла. В голове звучали резкие слова Фьюри. Брайс оставляла их без внимания.

Оставалось ввести пароль. Зная, что Даника никогда особо не заморачивалась паролями, Брайс ввела самый распространенный: 1234567. Не годится.

– Еще раз тебе говорю: твоя версия – натяжка. – Хант откинулся на подушки. – Уж лучше вместе с Данааном искать Рог, чем гоняться за этим наркотиком.

– Даника каким-то образом влезла в это дерьмо с синтом и словом не обмолвилась. Тебе не кажется это странным? Не думаешь, что там могут быть зацепки?

– Она тебе и про Филипа Бриггса ничего не рассказывала, – осторожно напомнил Хант. – И о краже Рога. Насколько понимаю, о некоторых сторонах ее жизни ты и понятия не имела.

Брайс попробовала ввести второй пароль. Потом третий. Четвертый.

– Хант, нам нужна полная картина, – сказала она, пробуя очередную комбинацию. Правильнее сказать, полная картина нужна ей. – Все это каким-то образом связано.

Увы, ни один пароль не подходил. Брайс перепробовала все известные комбинации Даники. Она закрыла глаза и, постукивая ногой по полу, рассуждала вслух:

– Возможно, большие дозы синта способны возродить Рог. Одной из составных частей синтетической магии является обсидиановая соль. Кристаллоса можно вызвать с помощью обсидиановой соли…

Хант молча слушал, а она продолжала:

– Кристаллоса создали для охоты за Рогом. Яд кристаллоса способен поглощать магию. Медведьма хочет получить дополнительное количество яда, чтобы проверить свое предположение о возможности создания противоядия синту с помощью ее магии и еще чего-то.

– Чего?

– Рунн мне рассказал.

Она вспомнила полушутливое предложение брата добыть яда для медведьмы.

– Интересно, – пробормотал Хант, и его глаза потемнели. – Если синт вот-вот станет опасным уличным наркотиком… мы должны помочь ей добыть яд.

– А как насчет Рога?

– Продолжим поиски. Но если этот синт вырвется наружу – не только в городе, но и по всему континенту, по всему миру… противоядие становится жизненно важным… Как мы можем добыть яд для этой женщины? – спросил он, пристально глядя на Брайс.

– Если вызвать кристаллоса…

– На такой риск мы не пойдем, – отрезал Хант. – Мы сообразим, как добыть яд иным способом.

– Я могу справиться сама.

– Зато я не смогу справиться сам. Это тебе понятно, Куинлан? Особенно если ты влипнешь в беду.

Казалось, сам воздух в комнате бурлит от напора его голоса. Глаза ангела сверкали. Ах, если бы Брайс отважилась прочитать чувство, отраженное в этих глазах!

Но в этот момент зазвонил телефон Ханта. Ангел вскочил, вытаскивая аппарат из заднего кармана брюк. Едва взглянув на экран, плотно сложил крылья.

– Микай? – отважилась спросить Брайс.

– Обычная легионерская рутина, – пробормотал Хант и встал. – Я отлучусь на несколько часов. Наоми подежурит на крыше. Если хочешь, ищи дальше, – сказал он, кивнув на экран ноутбука. – Но в этот раз давай крепко подумаем, прежде чем затевать что-то отчаянное ради получения яда.

– Понятное дело.

Ханту можно было улетать, но он не удержался, взъерошил ей волосы и прошептал, коснувшись губами уха:

– Жеже гордился бы тобой.

Брайс обдало жаром, и этот жар еще долго не спадал.

Перепробовав еще несколько паролей, она вздохнула и выключила ноутбук. Чутье подсказывало: они приближаются к разгадке. Другой вопрос: готова ли она сама?

Наутро у нее начались месячные. Они не просто явились, а ударили по ее телу, как грузовик, на полной скорости въехавший в стену. Событие было вполне ожидаемым.

Хант, как всегда, готовил завтрак, не успев причесать всклокоченные после сна волосы. Услышав ее шаги, он замер, затем повернулся и быстро оглядел ее с ног до головы. Его сверхъестественное чутье сразу уловило запах крови.

– Месячные, – только и сказал он.

– Каждые три месяца, как по часам, – проворчала Брайс.

У чистокровных фэек менструации бывали крайне редко. У человеческих женщин – раз в месяц. Она застряла где-то посередине.

Брайс плюхнулась на стул у кухонного островка. Проверила телефон: новых сообщений не было. Юнипера и Фьюри молчали. Даже мать не грозилась оторвать ей голову за пропущенный визит к медведьме.

Хант поставил перед нею тарелку с яичницей и беконом и чашку кофе.

– Тебе нужны какие-нибудь лекарства?

– У меня есть от спазмов. – Брайс глотнула обжигающего кофе. – Спасибо за заботу.

Хант что-то буркнул и выложил себе на тарелку остатки ячницы. Не садясь, жадно проглотил несколько кусков, после чего сказал:

– Возвращаясь к синту и противоядию. Я думаю, Рог связывает все нити воедино. Нам нужно сосредоточиться на поисках Рога. Охранник пока остается последней жертвой, но я сомневаюсь, что охота за Рогом прекратилась. Уж слишком много усилий потрачено. Нам обязательно нужно найти Рог. Есть у меня ощущение: как только мы его найдем, убийца избавит нас от дальнейших поисков и сам выйдет на нас.

– А может, убийца или убийцы уже нашли место, где Даника спрятала Рог, – предположила Брайс, успевая жевать яичницу. – Может, они хотят дождаться начала Встречи.

– Вполне допускаю. Тогда тем более нам нужно поскорее узнать, у кого находится Рог.

– Даже Рунн не может его найти. Даника не оставила никаких зацепок на этот счет. И все места, где она бывала в последние дни жизни, не подходят для тайников.

– В таком случае сегодня нам стоит вернуться к отправной точке. Еще раз проанализировать все, что мы знаем, и…

– Сегодня не могу. – Доев яичницу, Брайс отнесла тарелку в раковину. – У меня несколько встреч с клиентами.

– Перенеси их на другой день.

– Джезибе обязательно нужно, чтобы они состоялись сегодня.

Хант пристально посмотрел на нее, будто проверяя, так ли это, затем кивнул:

– Ладно.

Он посмотрел на нее с досадой и какой-то тревогой. Брайс постаралась этого не заметить.

– Жестокая ты сегодня, Биби, – вздохнула Лехаба. – И не вали все на свои месячные.

Брайс сидела за столом в центре подземной библиотеки и растирала саднящие виски.

– Извини, – пробормотала она.

Ее телефон лежал рядом и молчал.

– Сегодня ты даже не пригласила Ати на обед.

– У меня дел по горло, – гладко соврала Брайс. – Не могу отвлекаться.

Хант ей не звонил, поскольку и ему она наврала, что сегодня Джезиба через камеры следит за галереей и ему необходимо оставаться на крыше.

Она совсем завралась. Как раз сегодня ей острее всего требовалось его присутствие. Ей хотелось получать звонки и сообщения. Сказала Ханту, что должна подготовиться ко встрече с клиентами, а сама часами копалась в разных текстах, пытаясь выудить хоть крупицу новых сведений по Рогу. Ничего. Все это был читано-перечитано.

Из недр библиотеки донеслось негромкое царапанье. Брайс пододвинула планшет Лехабы и задала максимальную громкость аудиосистемы. Пространство наполнилось оглушительной музыкой. Сквозь этот гром донесся сердитый «плюх». Краешком глаза Брайс увидела, как никс удалился вглубь аквариума. Его прозрачный хвост мелькнул и скрылся в темной воде.

Кто бы мог подумать, что громкая, отупляющая музыка явится идеальным средством отпугнуть никса?

– Он хочет меня убить, – прошептала Лехаба. – Я это чувствую.

– Сомневаюсь, что ты для него аппетитная закуска, – возразила Брайс. – Так, на зубок.

– Он знает: едва я окажусь в воде, как тотчас погибну.

Для огненной спрайты это была еще одна разновидность пытки, о чем Брайс догадалась с первых дней работы. Так Джезиба не давала Лехабе расслабляться. Клетка внутри клетки, как и для всех остальных узников библиотеки. Нет лучшего способа устрашить огненную спрайту, чем громадный аквариум, который постоянно у нее на виду. Если с пустым аквариумом Лехаба как-то свыклась, то с появлением никса ее страхи всколыхнулись.

– Он и тебя хочет убить, – заявила Лехаба. – Ты не обращаешь на него внимания, и его это злит. Я вижу, с какой ненавистью он смотрит на тебя, Биби, и какой голод в его глазах. Когда кормишь его, будь предельно осторожна.

– Буду, – пообещала Брайс.

Площадка для кормления была слишком маленькой и не позволяла никсу никаких агрессивных маневров. Голову из воды он так и так не высунет, опасаясь задохнуться. Единственную угрозу таили его ручищи в момент, когда площадка была опущена в воду. Но всякий раз, когда Брайс набивала площадку стейками, никс уходил на дно аквариума и прятался среди камней, дожидаясь, пока корм медленно опустится на дно.

Никс хотел охотиться. Хотел нападать на что-то крупное, сочное и устрашающее.

Брайс взглянула на темный аквариум, подсвеченный тремя встроенными прожекторами.

– Вскоре никс наскучит Джезибе, и она подарит его какому-нибудь клиенту, – соврала Брайс Лехабе.

– Зачем она вообще нас собирает? – шепотом спросила Лехаба. – Я что, не личность? – Она указала на татуированное запястье. – Почему властям понадобилось это унизительное клеймо?

– Потому что мы живем в Республике, которая решила, что угрозы установленному порядку должны наказываться самым жестоким образом. Так, чтобы другим неповадно было бунтовать. – Слова Брайс звучали сухо и холодно.

– А ты никогда не задумывалась, какой могла бы стать наша жизнь без астериев?

– Прикуси язык, Лехаба.

– Но, Биби…

– Я же тебе сказала: успокойся.

Библиотека была нашпигована камерами, записывавшими не только изображение, но и звук. Пусть исключительно для Джезибы, но вести подобные разговоры здесь…

Лехаба ретировалась на свой диванчик.

– А вот Ати поговорил бы со мной об этом.

– Ати – раб, которому почти нечего терять.

– Не говори так, Биби, – зашипела Лехаба. – Каждому всегда есть что терять.

Брайс находилась в скверном настроении. Возможно, это было как-то связано с Рунном или Юниперой. Хант еще утром заметил, как она постоянно проверяет телефон. Чувствовалось, она ждет звонка или сообщения. Их не было – ни дома, ни по пути на работу. Из галереи Брайс вышла почти на закате. Судя по сердитому, отрешенному выражению ее лица, ей так никто не позвонил и не написал.

Покинув галерею, Брайс отправилась не домой, а в ближайшую кондитерскую. Хант затаился на крыше ближайшего здания. Она вошла в зал, расписанный в голубых и синих тонах, пробыла там совсем недолго и через несколько минут вышла с белой коробкой в руках.

И снова она пошла не домой, а к реке, обходя рабочих, уличных торговцев и туристов, собравшихся полюбоваться закатом. Возможно, она знала, что Хант держится рядом, но это ее не волновало. Добравшись до набережной, она села на деревянную скамейку и даже не взглянула вверх.

Заходящее солнце золотило пласты тумана вокруг Костяного Квартала. В нескольких футах от скамейки высились темные арки Черного причала. Сегодня здесь не было семей, провожающих черную лодку с гробом.

Брайс сидела на скамейке лицом к Спящему Городу. Белая коробка стояла рядом. Брайс снова проверила телефон.

Устав ждать, пока она соизволит рассказать ему, почему с самого утра не находит себе места, Хант тихо опустился вниз и присел на ту же скамейку. Их разделяла только коробка из кондитерской.

– Что случилось?

Брайс смотрела на реку. Хант давно не видел ее такой опустошенной. Пожалуй, с той самой ночи в подземном центре дознания.

– Сегодня Данике исполнилось бы двадцать пять, – не глядя на ангела, сказала Брайс.

Она снова взглянула на телефон, лежащий слева:

– Никто не вспомнил. Ни Юнипера, ни Фьюри. Даже моя мама забыла. В прошлом году они помнили, но… похоже, их памяти хватило только на один раз.

– Ты могла бы им напомнить.

– Они заняты. И потом… – Она провела рукой по волосам. – По правде говоря, я думала, они сами вспомнят. Хотела, чтобы вспомнили. Хватило бы и сообщения с какой-нибудь банальностью вроде: «Мне так ее недостает» – или чем-то в этом роде.

– А что в коробке?

– Шоколадные круассаны, – хрипло ответила Брайс. – В день рождения Даника всегда угощалась ими. Это было ее любимым лакомством.

Хант посмотрел на коробку, потом на Брайс и дальше – на скрытый туманом Костяной Квартал. Сколько круассанов Брайс съела за эти недели? Он и не догадывался, что они связывали ее с Даникой, как и шрам на ноге. Когда Хант снова взглянул на Брайс, у нее дрожали губы.

– Такое больно бьет, – прошептала она, и Ханту показалось, что она едва сдерживает слезы. – Больно, когда все… продолжают жить и забывают. Они ждут, что и я забуду. Но я не могу. – Она вцепилась в складки платья. – Не могу. Меня бы сочли чокнутой – покупать мертвой подруге коробку круассанов. А мир движется дальше, словно Даники никогда и не было.

Прежде чем заговорить, Хант долго смотрел на нее.

– Те же чувства я испытывал к Шахаре. Таких, как она, я никогда не встречал. Наверное, я полюбил ее с первого взгляда, едва увидев во дворце. Она находилась на недосягаемой высоте, почти как луна. Но она заметила меня и вскоре меня выбрала. Среди многих других.

Хант покачал головой. Каждое слово давалось ему тяжело. Казалось, они поднимались на поверхность из потайного внутреннего хранилища, где находились до сих пор.

– Я был готов сделать для нее что угодно. И делал. Все, о чем она просила. И когда все понеслось в Хел, когда мне сказали, что все кончено, я отказался верить. Как она могла умереть? Это было равносильно смерти солнца. Если ее нет, весь мир должен исчезнуть.

Он запустил пальцы в волосы.

– Я был безутешен и только через пятьдесят лет окончательно поверил в ее гибель. И тогда мне стало легче. Но даже сейчас…

– Ты до сих пор так сильно любишь Шахару?

– После смерти матери я с головой погрузился в свое горе. Шахара вытащила меня оттуда. Я впервые почувствовал себя живым. Осознал себя, свою силу и возможности. За одно это я всегда буду ее любить.

– Я и не подозревала, – тихо сказала Брайс, глядя на реку. – Оказывается, мы с тобой… зеркала.

Он тоже не подозревал. Но ему вспомнились слова Брайс, когда после очередного задания Микая она отмывала его, возвращая к жизни: «Если меня вывернуть наизнанку, будет такой же вид, как у тебя».

– Это плохо? – спросил он.

– Нет. – Уголки ее рта тронула улыбка. – Совсем не плохо.

– Тебя не пугает, что Умбра Мортис – твой эмоциональный двойник?

Лицо Брайс вновь стало серьезным.

– Так тебя назвали другие, но ты совсем не такой.

– Тогда кто я?

– Заноза в моей заднице.

Улыбка Брайс была ярче закатного солнца. Хант засмеялся.

– Ты мой друг, – продолжала Брайс. – Друг, который вместе со мной смотрит по телику глупейшие сериалы и помогает разгребать мое дерьмо. Мне перед тобой не нужно оправдываться и что-то объяснять. Даже когда объяснения и не помешали бы. Ты видишь меня такой, какая я есть, и не убегаешь.

Хант улыбнулся, передавая с улыбкой все, что от ее слов вспыхнуло у него внутри.

– Мне это нравится, – сказал он.

Щеки Брайс порозовели. Руки потянулись к коробке.

– Что ж, Даника, – сказала она. – С днем рождения тебя.

Брайс развязала ленточку и откинула крышку. Улыбка погасла. Она захлопнула крышку, и Хант не успел увидеть содержимое коробки.

– В чем дело?

Брайс замотала головой, пытаясь схватить коробку, но Хант успел первым. Поставив коробку себе на колени, он откинул крышку.

Полдюжины круассанов были уложены аккуратной пирамидкой. Самый верхний украшало два слова, изящно выведенные шоколадной крошкой: «Мусорная куча».

Ханта задели не подлые слова, а мгновенно изменившееся состояние Брайс. У нее задрожали руки, покраснело лицо. Губы вытянулись в тонкую линию.

– Выброси в реку, – прошептала она.

В ней не было и намека на ярость или гнев. Только боль от унижения и неимоверная усталость.

В голове Ханта наступила тишина. Жуткая, невыносимая тишина.

– Хант, выброси эту коробку, – снова прошептала Брайс, и в ее глазах блеснули слезы.

Хант взял коробку. Встал. Он догадывался, по чьей подсказке на круассане появились отвратительные слова. На прошлой неделе теми же словами Брайс провожали у ворот Логова. «Мусорная куча!» – кричали ей в спину.

– Не надо, – просила Брайс, но Хант уже взмыл в воздух.

Амелию Равенскрофт Хант нашел в баре «Лунный Лес», где она развлекалась с друзьями, беззаботно лакая пиво. При появлении ангела кто испуганно попятился, а кто попытался атаковать его магией. Но Хант видел только Амелию. Белую коробку он с предельной осторожностью поставил на деревянную стойку.

Позвонив во Вспомогательные силы, он быстро узнал, где искать волчицу. Похоже, Амелия ждала, что кто-то из них появится. Скорее всего, Брайс. Привалившись к стойке, она ухмыльнулась и спросила:

– Ну что, не правда ли…

Она не договорила. Хант схватил ее за горло и припечатал к стенке барной стойки.

Рычание и попытки ее стаи напасть на него, пучки выбрасываемых молний – все это было для Ханта шумовым фоном. Широко раскрытые глаза Амелии были полны неподдельного ужаса. Ханту хотелось рычать, но он сказал тихо, отчетливо произнося каждое слово:

– Больше ты никогда не заговоришь с ней, не приблизишься к ней и даже не подумаешь о ней.

Его молнии ударили по телу Амелии. Он знал, какую боль это вызовет. Амелия задыхалась.

– Ты меня поняла?

Посетители схватились за телефоны, вызывая службу 33-го легиона и Вспомогательных сил. Амелия царапала ему запястья, била носками сапог по голеням, но Хант лишь усиливал хватку. Вокруг горла волчицы сомкнулась молния.

– Ты поняла?

Ледяной голос Ханта был предельно спокоен. Голос Умбры Мортиса.

Боковым зрением он увидел подошедшего Итана Холстрома. Итан смотрел не на него, а на нее:

– Амелия, что ты сделала?

– Не прикидывайся дурачком, Холстром, – бросил ему Хант.

Только сейчас Итан увидел на стойке белую коробку. Амелия дергалась всем телом, но Хант не отпускал ее до тех пор, пока ее заместитель не поднял крышку и не увидел содержимое.

– Что это? – тихо спросил Итан.

– Поинтересуйся у своей начальницы! – рявкнул Хант.

Итан застыл. О чем он сейчас думал, Ханта не волновало.

– Ты навсегда оставишь ее в покое. Навсегда. Это понятно? – спросил Хант, глядя в негодующие глаза Амелии.

Казалось, Амелия вот-вот плюнет ему в лицо. Тогда он еще раз ударил ее молнией. Такой удар выворачивал жертву наизнанку. Амелия задергалась, зашипела, давясь слюной. Но кивнула.

Тогда Хант отпустил ее, но его магическая сила по-прежнему держала ее у стенки. Хант посмотрел на Амелию, на ее стаю, затем на Итана. Ужас, охвативший молодого волка, сменился выражением почти что горя. Должно быть, вспомнил, какой сегодня день, и связал его с любительницей шоколадных круассанов.

– До чего же вы все жалкие, – сказал Хант.

Он быстро покинул бар и полетел домой.

Брайс ждала его на крыше, с телефоном возле уха.

– Нет, – сказала она тому, с кем говорила. – Нет, он вернулся.

– Хорошо, – послышался голос Исайи.

Чувствовалось, его командир хотел добавить еще что-то, когда Брайс отключилась.

– Ты неисправимый идиот, – сказала она, обхватив себя за плечи.

Хант этого не отрицал.

– Амелия мертва?

Лицо Брайс выражало искренний страх.

– Нет, – глухо ответил Хант.

Это слово пророкотало, будто гром, и следом за ним с пальцев ангела сорвались молнии.

– Ты… – Брайс массировала пылающее лицо. – Я не…

– Только не говори, что я альфа-придурок с собственническими агрессивными замашками и все в таком роде.

Брайс опустила руки. Ее лицо и сейчас было полно ужаса.

– Хант, ты можешь нарваться на крупные неприятности. И вряд ли от них отвертишься.

Это был страх за него.

Хант подошел к ней, взял за руки:

– Ты мое зеркало. Сама говорила.

Его трясло. По непонятной причине его трясло в ожидании ее ответа.

– Да, – ответила Брайс, глядя на свои руки, зажатые в широкой ладони Ханта.

Утром Брайс послала брату сообщение: «Как позвонить твоей медведьме?» Рунн немедленно прислал номер, не задавая никаких вопросов.

Брайс дрожащими пальцами набрала номер клиники. Ей ответил мелодичный женский голос. Медведьма была готова принять ее прямо сейчас. И тогда Брайс, чтобы не передумать, спешно облачилась в спортивный костюм, после чего отправила сообщение Джезибе: «Мне понадобился визит к медведьме. Буду в галерее после полудня».

Хант опять готовил завтрак. Он вопросительно посмотрел на Брайс.

– Я знаю, где добыть яд кристаллоса, чтобы помочь медведьме с ее поисками противоядия.