Логово волков в Лунном Лесу занимало площадь десяти городских кварталов. Обширную виллу, больше похожую на замок, окружал участок первозданного леса и луга. Нетронутый уголок природы, не знавший бремени цивилизации. Так утверждала легенда. Лес опоясывала высоченная стена из известняка. Сквозь арочные чугунные ворота виднелся частный парк, где под утренним солнцем пробуждались цветы, раскрывая лепестки навстречу новому дню. Там резвились волчата, тузя друг друга и гоняясь за собственным хвостом. За ними следили матерые седовласые волки, чьи лихие дни службы во Вспомогательных силах остались далеко позади.

У Брайс свело живот. Хорошо, что она не стала завтракать. Ночью она почти не спала, всесторонне обдумывая свой план. Хант предлагал отправиться туда один, но она отказалась. Она должна решиться на этот шаг. Ради Даники.

Хант в боевом облачении стоял рядом и молчал. Молчал он и всю дорогу до Лунного Леса. Догадывался, что она еле удерживает дрожь в ногах. Брайс ругала себя за туфли на высоком каблуке. Нужно было обуть кроссовки. От ходьбы у нее заныло поврежденное бедро. Она стиснула зубы, стараясь, чтобы не увидел Хант. Но ангел смотрел сейчас не на нее, а на четырех караульных у ворот.

Три женщины и мужчина. Все в ванирском обличье, все в черной униформе, вооруженные пистолетами. За спиной – ножны с мечами. На шее каждого красовалась татуировка: черная роза с тремя когтями, впившимися в лепестки. Караул несли члены стаи Черная Роза.

При виде эфесов, что выглядывали из-за спин, Брайс испытала тошноту… Серебристая коса с пурпурными и розовыми прядками. Эфес древнего меча, который Даника таскала везде, бросая вызов матери… Усилием воли Брайс прогнала воспоминания.

Невзирая на молодость, Стая Дьяволов пользовалась уважением. Их почитали – необычайно талантливых волков. Такие появляются раз в несколько поколений. Стае Дьяволов повезло и с предводительницей – самой могущественной волчицей, каких знал Мидгард.

Черная Роза была даже не жалким подобием Стаи Дьяволов. Она им и в подметки не годилась.

При виде Брайс глаза караульных хищно вспыхнули. У нее пересохло во рту. Сухость стала невыносимой, когда из стеклянной будки слева от ворот вышла четвертая волчица.

Темные волосы предводительницы были заплетены в тугую косу, что еще сильнее подчеркивало острые черты лица. Она смотрела на Брайс с Хантом и презрительно улыбалась. Рука ангела инстинктивно скользнула к ножу у бедра.

– Привет, Амелия, – как можно непринужденнее сказала Брайс.

– Какого Хела приперлась? – спросила Амелия и оскалила зубы.

– Мы не приперлись, а пришли, поскольку нам нужно видеть вашего предводителя, – пояснил Хант и тоже оскалил зубы. Он качнул жетоном легиона, вспыхнувшим на утреннем солнце. – По поручению губернатора.

Золотистые глаза Амелии скользнули по лбу Ханта, задержались на татуированном венце и опустились к руке возле ножа. Она наверняка знала о позорных буквах «С. И Н. М.» на его запястье.

– Интересную компанию ты себе выбрала, Куинлан. Даника бы одобрила. Вы бы могли покувыркаться втроем. – Амелия прислонилась к стене будки. – Ты же любила такие штучки. Наслышана о твоих парнях и тех двух демонаках. Классика.

– Демонаков было трое, – зловеще улыбнулась Брайс.

– Глупая шлюха, – бросила ей Амелия.

– Язык попридержи! – прорычал Хант.

Стая Амелии жалась к воротам, поглядывая на Ханта и не двигаясь с места. Брайс решила, что иногда присутствие Умбры Мортиса оказывается очень полезным.

Амелия засмеялась. Смех волчицы был пронизан неприязнью. Брайс догадалась, что ненависть Амелии направлена не только на нее, но и на ангела. Дом Земли и Крови всегда соперничал с Домом Неба и Дыхания. Порою соперничество выливалось в неприкрытую вражду.

– Грозить мне вздумал? – с вызовом спросила Амелия. – Метнешь в меня молнию? Только попробуй. Окажешься в таком дерьме, что твой хозяин закопает тебя заживо.

Она выразительно посмотрела на лоб ангела и снова скривилась в улыбке.

Хант застыл. Было бы недурно взглянуть, как Хант Аталар убивает, но они пришли сюда по другой причине.

– Знаешь, Амелия, я успела отвыкнуть от твоих плоских шуток. Но как ты уже слышала, мы явились по делу. А потому возьми рацию и передай начальству, что мы хотим видеть предводителя.

Брайс качнула бровями. Такой «начальственный» жест разъярил Амелию Равенскрофт сильнее любых слов.

– Заткни пасть, пока я тебе язык не вырвала! – пригрозила Амелия.

Волк за спиной Амелии (у него были красивые каштановые волосы) напрягся.

– Шла бы ты, Куинлан, в клубный туалет. Ты же любишь трахаться в таких местах.

Брайс постаралась не вздрогнуть. Но Хант лишь засмеялся. Его смех сулил ломаные кости.

– Я предупреждал тебя насчет языка.

– Давай, ангел, покажи, на что способен, – продолжала дразнить его Амелия.

Брайс стало по-настоящему страшно. Эта дура не понимала, кого дразнит. Однако Хант невозмутимо сказал:

– Близ ворот играют шестеро волчат. Хочешь, чтобы они увидели наш поединок?

Брайс заморгала. Хант словно забыл о ней.

– Я не собираюсь делать из тебя отбивную на глазах у детей. Или ты нас впустишь, или мы вернемся с ордером, – пообещал Хант, не сводя глаз с разъяренной Амелии. – Сомневаюсь, что Сабине Фендир очень уж понравится этот вариант.

Амелия выдержала его взгляд, хотя ее караульные заметно струхнули. Высокомерия и надменности ей было не занимать, недаром Сабина сделала ее предводительницей Черной Розы, предпочтя Итану Холстрому. (Ему досталась роль заместителя.) Итан обладал прекрасными бойцовскими качествами, но Сабине требовалось подобие себя и поменьше лидерских качеств, чтобы крепко держать эту стаю в своих когтях.

«Сейчас Амелия назовет угрозу Ханта блефом», – с ужасом думала Брайс. Она ждала очередной колкости, а то и демонстрации волчьих клыков. Но Амелия сняла с пояса рацию и сказала в микрофон:

– Тут к предводителю гости. Выйди за ними.

Когда-то Брайс свободно проходила через эти ворота и часами играла с волчатами в траве и среди деревьев. Так бывало, когда у Даники выпадали дежурства в парке.

Брайс прогнала воспоминания о смеющейся Данике. Та носилась вместе с пушистыми волчатами и орущими детьми. Те и другие были готовы целовать землю, по которой ходила она – их будущая предводительница и защитница. Верили, что с нею волки достигнут новых высот, новой славы… Как же, достигли!

У Брайс до боли сдавило грудь. Хант мельком взглянул на нее и удивленно поднял брови.

Ей нельзя было сюда приходить. Находиться здесь. Ступать за ворота.

Амелия улыбнулась, словно прочитав ее мысли. А скорее – почуяв ее боль и страх. Эта поганая сука стояла на месте Даники… Пространство перед глазами Брайс заволокло красным.

– Тебе повезло, Амелия. Уровень преступности настолько снизился, что ты можешь изображать караульную перед воротами.

Амелия лениво улыбнулась. К воротам кто-то шел. Сейчас они распахнутся. Брайс старалась туда не смотреть.

– Иногда я думаю, что должна сказать тебе спасибо. Если бы Даника не отвлеклась, отвечая на твои пьяные бредни, она вполне могла почуять атаку. И сейчас я бы не стояла на этом месте.

Ногти Брайс больно впились в ладони, но голос (хвала богам) не дрогнул:

– Как волчица, Даника превосходила тебя в тысячу раз. И где бы ты ни стояла, с ней тебе никогда не сравниться.

Амелия побелела от ярости. Ее нос сморщился, а рот раскрылся, показывая удлинившиеся зубы.

– Амелия! – прорычал мужской голос в тени арки.

Боги! При виде этого волка Брайс сжала дрожащие пальцы в кулаки. Итан Холстром поочередно взглянул на Брайс и свою начальницу.

– Не стоит.

Остальное Брайс прочла в его глазах: «Брайс не стоит этого».

Амелия хмыкнула и повернулась спиной к арке. Другая волчица – низкорослая, с каштановыми волосами – последовала ее примеру. Шестерка стаи.

– Возвращайся в мусорный бак, из которого выползла, – обернувшись, бросила Амелия.

Она вошла в будку и закрыла дверь. Брайс осталась с младшим братом Коннора.

От облика прежнего Итана сохранился только загар. На лице – ни капли доброты. Его каштановые, с рыжиной, волосы стали длиннее. Ничего удивительного: когда они виделись в последний раз, он учился на втором курсе университета и играл в университетской команде. Он возмужал, окреп. Совершил Нырок и примкнул к стае, которая только внешне заменила стаю Коннора.

Хант мягким крылом коснулся руки Брайс. Это заставило ее очнуться. Каждый шаг отзывался у нее в сердце.

– Здравствуй, Итан, – сказала Брайс.

Младший брат Коннора молча повернулся к колоннам, стоявшим по обе стороны прохода.

Брайс казалось, ее вот-вот вытошнит и она запачкает все: плиты известняка, белые колонны, стеклянные двери, что открывались в парк.

Напрасно она согласилась взять Аталара с собой. Пусть бы сидел на крыше и смотрел, как она распадается на куски – жертва собственного глупого плана.

Итан шагал неторопливо. Его серая футболка подрагивала в такт шагам, облегая мускулистую спину. Когда погиб Коннор, Итану было двадцать. Амбициозный парень, любитель истории (как и Даника) и звезда университетской команды по солнечному мячу. Ходили слухи, что он перейдет в профессионалы, как только брат даст согласие. Итан мог уйти в профессиональный спорт сразу после школы, однако Коннор, растивший его с тех пор, как пять лет назад их родители погибли в катастрофе, решил по-иному: сначала образование, а потом уже спорт. Итан, обожавший старшего брата, не посмел возразить, хотя Бронсон и умолял отпустить парня в профессионалы.

Его дразнили, называя «тенью Коннора».

С тех пор он вырос и наконец внешне стал похож на старшего брата. Даже оттенок волос был таким же, как у Коннора. На мгновение Брайс показалось, что впереди идет Коннор, и ее словно ударило невидимым копьем.

«Я схожу по тебе с ума. Мне больше никто не нужен. У меня давно никого не было».

Брайс стало трудно дышать. Эти слова мелькали у нее перед глазами, звучали внутри. Она ощущала прорыв в иное пространство и время, где сейчас находился Коннор, – в мир где никогда не случалось ничего плохого и страшного.

Проход оканчивался другой парой стеклянных дверей. Итан остановился, открыл правую створку, пропуская незваных гостей.

Хант прошел первым. Брайс не сомневалась, что ангел сразу же оценил незнакомое место на предмет возможных ловушек. Проходя мимо Итана, она все-таки подняла голову и… наткнулась взглядом на его белые оскаленные зубы.

Исчез веселый, самонадеянный парень, которого Брайс любила поддразнивать. Итан пытался с нею флиртовать и говорил, что упражняется, поскольку был неравнодушен к Натали. Как-то он даже рискнул пригласить Натали на свидание. Та засмеялась и предложила ему подождать еще несколько лет. Исчез парень, без конца донимавший Брайс вопросами о том, когда же она начнет встречаться с его братом, и отказывающийся принимать за ответ ее «никогда».

На месте того парня был опытный хищник, не забывший послания, которые Брайс отправляла и получала в тот жуткий вечер. Итан помнил, как она хвасталась, что трахнулась в клубном туалете с каким-то незнакомцем, а ведь Коннор был готов отдать ей всего себя и свое сердце. Не успел…

Брайс опустила глаза, ненавидя каждую секунду этого проклятого визита сюда. Итан улыбнулся, словно наслаждаясь ее стыдом.

После гибели Коннора он ушел из университета и прекратил играть в солнечный мяч. Брайс узнала об этом случайно. Месяца через два после трагедии она смотрела по телевизору какую-то игру, и комментаторы сокрушались по поводу ухода Итана из спорта. Ни тренеры, ни друзья, ни члены стаи не могли убедить его вернуться. Он покинул спорт, даже не оглянувшись.

Брайс помнила, когда она в последний раз видела Итана. Это было за несколько дней до гибели стаи. Даника тогда сфотографировала их на фоне играющего Итана. Минувшую ночь Брайс часами терзала себя, глядя на снимок и готовясь к походу сюда.

У нее было много совместных снимков, хранящихся в галерее телефона… как корзина со змеями, готовыми укусить, едва только она поднимет крышку.

С лица Итана не исчезала жестокая улыбка.

– Предводитель сегодня рано встал и прилег вздремнуть, – сообщил он, закрыв за ними двери. – Вас примет Сабина.

Брайс мельком взглянула на Ханта. Тот едва заметно кивнул. Пока все шло так, как они рассчитывали.

Она ловила звук каждого вздоха Итана по пути к лестнице, что вела наверх, в кабинет Сабины. Хант не терял бдительности. У него на пальцах и вдоль запястий плясали молнии, удерживая молодого волка на шаг сзади.

Альфа-придурки порою оказываются очень полезны.

Итан никуда не ушел. Он решил до конца оставаться их стражником и молчаливым истязателем.

Кабинет Сабины находился на втором этаже. Брайс могла дойти туда с закрытыми глазами, но Итан повел их сам. Они поднялись по широкой лестнице, где ступени были испещрены столькими царапинами и щербинами, что на починку махнули рукой (или лапой). Лестница выходила в коридор с высокими потолками, с окнами на оживленную улицу. За неприметной, обшарпанной дверью и находился кабинет Сабины. Даника прожила здесь все детские и подростковые годы, пока не поступила в университет. После окончания она приходила сюда только в праздники.

Итан и сейчас не торопился, словно ощущал жалкое состояние Брайс и хотел подольше растянуть ее страдания. Наверное, она это заслужила. Определенно заслужила.

Брайс погасила вспыхнувшее воспоминание… Двадцать один звонок от Итана, на которые она не ответила. Полдюжины неотвеченных голосовых сообщений. Первое, полученное через несколько часов после трагедии, было самым отчаянным. Итан всхлипывал, спрашивая: «Брайс, это правда? Они все мертвы?»

Затем в его сообщениях появилась тревога: «Где ты? Как себя чувствуешь? Я обзвонил все основные больницы. Ты нигде не значишься, но других сведений не дают. Пожалуйста, позвони».

Последнее аудиосообщение обжигало ледяным холодом: «Инспекторы легиона показали мне все сообщения. Коннор практически признался тебе в любви, и ты наконец-то согласилась пойти с ним на свидание. Что случилось, если в туалете „Ворона“ ты трахалась с каким-то незнакомцем? А Коннор в это время погибал! Ты что, издевалась надо мной? Не вздумай завтра появляться на Отплытии. Тебя там не ждут».

Ответных сообщений она не писала. Не попыталась встретиться с Итаном. Зачем? Увидеть его лицо, искаженное горем? У волков верность ценилась превыше остальных качеств. В глазах стаи, их союз с Коннором считали неизбежным. На них смотрели почти как на сложившуюся пару, полагая окончательное соединение вопросом времени. Ее и его интрижки на стороне никого не настораживали, поскольку никаких официальных заявлений не делалось… пока Коннор наконец не позвал ее на свидание. И пока она не сказала «да», начав движение по этой дороге.

«Сообщи, когда благополучно доберешься домой».

Брайс все сильнее сдавливало грудь. Стены надвигались, надвигались…

Она втягивала воздух, пока не напряглись ребра. Потом долго выдыхала, выталкивая панику, сжигавшую ее изнутри, словно концентрированная кислота.

Брайс не была волчицей. Не играла по их правилам ухаживания. Сдуру согласилась, потом испугалась, не понимая, что́ это влечет. Данику не волновало, где и с кем трахается ее подруга, но у Брайс не хватило смелости все честно объяснить Итану после лавины его сообщений.

Они и сейчас хранились в ее телефоне. В минуты, когда ей становилось нестерпимо тошно, она прослушивала и читала их. Кульминацией, конечно же, были последние сообщения Даники, полные дурашливого счастья.

Итан постучался и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь. Они вошли в залитый солнцем кабинет, окна которого выходили в парк Логова. Сабина сидела за письменным столом. Ее светлые шелковистые волосы почти светились на солнце.

– У тебя хватило наглости явиться сюда.

У Брайс пересохло в горле, но все равно она не смогла бы найти слов для ответа. Она смотрела на бледное лицо, на худощавые руки, переплетенные на дубовой поверхности стола, на обманчиво хрупкие узкие плечи, скрывающие громадную силу. Если Даника была неистовым огнем, ее мать напоминала глыбу льда. И если Сабина убила собственную дочь, если Сабина решилась на такое злодейство…

У Брайс загудело в голове.

Должно быть, Хант это почувствовал или поймал запах. Итан остался в коридоре. Хант встал рядом с Брайс:

– Мы хотели встретиться с предводителем.

– Цель встречи? – спросила Сабина, и в ее глазах мелькнуло раздражение.

– Подробности убийства вашей дочери.

– Нечего соваться в наши дела! – рявкнула Сабина, отчего стакан на ее столе жалобно зазвенел.

Горло Брайс обожгло желчью. Она сделала над собой усилие, чтобы не закричать и не броситься на Сабину.

Хант провел крылом по ее спине. Для посторонних глаз – невинный жест, но его теплота и нежность успокоили ее. Брайс напомнила себе, что пришла сюда ради Даники.

Глаза Сабины вспыхнули.

– Где, Хел побери, мой меч?

Брайс отказалась отвечать. Даже не возразила, что меч перешел не к Сабине, а к Данике. Вместо этого она сказала:

– У нас есть данные, указывающие на то, что в ночь похищения Рога Даника несла дежурство в Храме Луны. Нам необходимо, чтобы предводитель это подтвердил.

– Что вы мне голову морочите? – взвилась Сабина. – При чем тут ее гибель?

– Мы выстраиваем общую картину последних дней жизни Даники до ее убийства кристаллосом, – спокойно пояснил Хант. – Важно все: что делала, что видела, с кем встречалась.

Это был еще один кусочек наживки: посмотреть ее реакцию на упоминание о демоне, сведения о котором пока не разглашались. Сабина и глазом не моргнула. Казалось, сведения ей уже знакомы, а может, именно потому, что она постоянно вызывала демона. Впрочем, могла существовать и другая причина.

– В ту ночь Даники не было в храме, – прошипела Сабина. – Она не имела никакого отношения к краже Рога.

Брайс постаралась не отреагировать на Сабинино вранье, подтверждавшее все.

Из костяшек пальцев Сабины выдвинулись когти.

– Кто тебе сказал, что Даника была в храме?

– Никто, – соврала Брайс. – Мне подумалось, что я вспомнила ее упоминание…

– Тебе подумалось? – ехидно спросила Сабина, передразнивая голос Брайс. – Конечно, где тут что-то помнить, если ты была вдрызг пьяна, накачана наркотиками и трахалась с кем попало.

– Вы правы, – прошептала Брайс под рычание Ханта. – Это была ошибка.

Не дав ему что-либо возразить, она повернулась и стремительно вышла, глотая воздух. Брайс и сама не понимала, как ей удалось не скрючиться и не вывернуть кишки наружу.

Она едва слышала Ханта, идущего следом. Ей было невыносимо смотреть на Итана, ожидавшего у дальней стены коридора. Брайс торопливо сбежала по лестнице, не решаясь взглянуть на проходящих мимо волков. Она знала: Итан спешит за нею. Ей было все равно… все равно.

– Куинлан!

Голос Ханта настиг ее на площадке между вторым и первым этажом мраморной лестницы. Брайс пошла дальше и вновь услышала:

– Куинлан!

Тон был достаточно резким. Брайс остановилась, оглянулась. Хант внимательно смотрел на нее. Он не торжествовал, поймав Сабину на отъявленном вранье. Лицо ангела было встревоженным.

А между ними застыл Итан, с глазами жесткими, как камень:

– Расскажи мне, в чем дело.

– Это закрытая информация, парень, – процедил Хант.

Итан сердито зарычал.

– Опять началось, – тихо сказала Брайс, сознавая, что вокруг полно камер, и нарушая приказ Микая держать сведения в тайне. – Мы пытаемся разобраться в причинах и найти того, кто стоит за всем этим. Три новых убийства, и в той же манере. Будь осторожен и предупреди свою стаю.

Лицо Итана оставалось непроницаемым. В спорте это было одним из его преимуществ – противники не могли предугадать его маневров. Умный, амбициозный, самоуверенный, но его самоуверенность подкреплялась долгими часами тренировок и жесткой дисциплиной.

Непроницаемость лица Итана сочеталась с холодностью.

– Если что-то услышу, сообщу, – коротко ответил он.

– Тебе назвать наши номера? – не менее холодно спросил Хант.

– Ее номер у меня есть, – сказал Итан, не пожелав назвать Брайс по имени. – На этот раз, надеюсь, соизволишь ответить?

Она пыталась поймать его взгляд, но напрасно. Стремительно повернувшись, Брайс помчалась к выходу. В вестибюле она увидела предводителя. Тот стоял у стола дежурного и разговаривал с ним, опираясь на трость красного дерева. Увидев Брайс, дед Даники поднял на нее морщинистое лицо. Брайс застыла как вкопанная.

На нее смотрели теплые карие глаза. Глаза Даники. Старик улыбнулся Брайс. Добрая, печальная улыбка била больнее, чем любые насмешки и издевки. Брайс кое-как поклонилась и вылетела из стеклянных дверей.

Ей удалось достичь ворот, больше ни с кем не столкнувшись. Она почти вышла на улицу, когда ее догнал Итан, по пятам которого следовал Хант.

– Ты всегда была недостойна его, – бросил Итан.

С таким же успехом он мог вытащить нож из-за голенища (обычная привычка волков) и всадить ей в грудь.

– Знаю, – хрипло произнесла Брайс.

В траве по-прежнему возились волчата. Итан кивнул в сторону окон кабинета Сабины на втором этаже:

– Брайс, ты порою делала просто идиотский выбор, но я никогда не считал тебя глупой. Она хочет твоей смерти.

Вот и еще одно подтверждение.

– Взаимно, – выпалила Брайс, не успев подумать.

Все признаки указывали на виновность Сабины.

– Коннору было бы стыдно за то, что ты позволяешь Амелии распоясываться, – сказала Брайс, не в силах сдержать закипевший гнев. – За то, что позволяешь этому куску дерьма командовать тобой.

В костяшках пальцев Итана блеснули когти.

– Не смей произносить его имя!

– Уходи, – тихо сказал Итану Хант.

Крылья ангела окаймляли пульсирующие молнии.

Казалось, Итан вцепится ему в горло, но Хант уже шагал по солнечной улице, нагоняя Брайс. Она даже не взглянула на презрительно усмехающуюся Амелию и караульных у ворот.

– Куинлан, ты мусорная куча! – крикнула ей вслед Амелия.

Караульные подобострастно засмеялись. Брайс не хватило духу обернуться и посмотреть, смеется ли Итан.