Дождь не прекращался. Хант не знал, считать ли это благом, поскольку на улицах не осталось никого, кроме ваниров, для которых вода – родная стихия, или же проклятием. Дождевые струи смывали запах демона, крадущегося по улицам.

– Ну вылезай же! – ворчала Брайс.

Галерея закрывалась. Она всегда закрывалась перед заходом солнца, но сейчас из-за дождя на улицах горели фонари. Хант боролся с искушением достать телефон и заснять на видео потешную сцену: Сиринкс, всеми когтями вцепившийся в ковер, и Брайс, пытающаяся тащить его за задние лапы к двери.

– Это всего лишь вода, – скрежетала зубами она, делая новую попытку.

– Иииицццц! – вопил упирающийся Сиринкс.

Брайс объявила, что они завезут Сиринкса домой, а сами отправятся в Пять Роз и займутся собственными поисками.

– Мы идем домой!

Брайс уперлась в пол, пытаясь приподнять химера.

Зеленый ковер начал подниматься вместе с Сиринксом. Зверюга цеплялся за него как за последнее средство спасения.

Храни его Ктона. Хант решил пощадить деревянные панели Джезибы от участи быть исцарапанными и наслал на химера холодный ветер. Наморщив лоб от усердия, Хант оторвал Сиринкса от ковра, перенес в стихию дождя и ветра – прямо в протянутые руки Брайс.

Сиринкс мстительно мигнул, ощетинился и показал белые зубки.

– И не вздумай, зверюга, – невозмутимо сказал ему Хант.

Сиринкс заурчал и вдруг обмяк.

Брайс удивленно моргала.

– Ты тоже урчать будешь? – улыбнувшись ей, спросил ангел.

Брайс что-то буркнула. Слов из-за шума дождя и ветра было не разобрать. Хант снова взял Сиринкса на руки, и втроем они шагнули в вечернюю мокротень. Брайс заперла дверь. Хант заметил: она снова прихрамывала. Должно быть, сражаясь с химером, перенапрягла ногу.

Хант молча протянул ей Сиринкса. Химер чуть ли не насквозь прорвал платье Брайс. Ангел чувствовал: его спутницу беспокоит нога. Что еще хуже, он и являлся причиной болей и хромоты. Его неумелая солдатская штопка. Но если Брайс не станет по-глупому пялиться на ногу, тогда все отлично. Да, отлично.

Эти мысли Хант оставил при себе. Он смотрел, как Брайс подхватила Сиринкса и подошла к нему. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Подумав об удивительном взаимодополнении их тел, Хант подхватил Брайс на руки и взмыл в мокрые и ветреные небеса. Сиринкс протестующее сопел и шипел.

Впрочем, гнев зверюги длился недолго. Вскоре они уже стояли на кухне, и со всех троих стекали струйки воды. За мучения и во искупление вины перед ним Сиринкс получил дополнительную порцию корма.

Брайс быстро переоделась в спортивный костюм. Через полчаса они с Хантом уже стояли перед Розовыми воротами. Огибая ворота, неслись машины. В свете фонарей поблескивали розы, глицинии и бесчисленное множество других цветов. Часть машин сворачивала на улицы и улочки, остальные неслись дальше по Центральной магистрали, которая огибала ворота и уходила вдаль, превращаясь в Восточную дорогу.

Щурясь от дождя, Хант и Брайс всматривались в площадь, ворота и окаймлявший их транспортный круг. Никаких признаков демона, пойманного камерами и обнаруженного Викторией.

Боковым зрением Хант видел, как Брайс потирает больное бедро и морщится. Скрипнув зубами, он промолчал. Не хотелось услышать еще одну лекцию о поведении доминирующих альфа-придурков.

– Итак. – Брайс тряхнула конским хвостом, чуть растрепанным от воды. – Раз ты обожаешь снимать сцены преступления, тебе и заниматься расследованием.

– Забавно, – буркнул Хант.

Он достал телефон, запечатлел мокрую, недовольную Брайс, затем вывел на экран фото, сделанное с документов Виктории. Брайс придвинулась, вглядываясь в изображение. Тепло ее тела было таким манящим. Хант запретил себе слушать эту призывную песнь.

– Камера находится здесь. – Брайс указала на одну из десятка камер, размещенных на воротах. – С нее и был сделан размытый снимок.

Хант кивнул, обводя глазами Розовые ворота и окрестности. Никаких признаков Сабины. Он и не ожидал, что будущая предводительница волков встанет перед воротами и начнет вызывать демонов, уподобившись какому-нибудь городскому шарлатану. Особенно в таком оживленном месте, где полным-полно туристов.

С тех пор как несколько веков назад фэйцы решили украсить свои ворота цветами и вьющимися растениями, Розовые ворота сделались одной из главных туристских достопримечательностей. Ежедневно сюда спешили тысячи туристов. Каждому не терпелось отдать крупицу магической силы и загадать желание, дотронувшись до круга на каменном постаменте, почти скрытом плющом. Каждый хотел нащелкать снимков красивых зверюшек и птичек, обосновавшихся в переплетении зеленых стеблей. Но в это время и при такой погоде пространство вокруг ворот было темным и пустым.

Брайс снова потерла это проклятое бедро. Хант проглотил раздражение и спросил:

– Думаешь, демон убрался из города?

– Молю богов, чтобы не убрался.

Впереди в темноту уходила широкая Восточная дорога, тянущаяся между невысокими холмами с рощицами кипарисов. Если бы не золотистые огоньки первосвета, указывающие на виллы и фермы, те места можно было бы счесть необитаемыми. Жилища перемежались виноградниками, пастбищами и оливковыми рощами. Идеальные места, где можно спрятаться.

Они перешли улицу и оказались в сквере, разбитом вокруг Розовых ворот. Брайс шла рядом с Хантом, почти касаясь его.

– Хоть что-то чуешь? – спросила она, оглядывая промокшие деревья.

Хант уже собрался покачать головой, но вдруг заметил что-то на другой стороне мраморного цоколя ворот. Он вынул телефон. Экран бросал отсветы на резкие черты его лица.

– Кажется, мы ошиблись насчет силовых линий.

– Почему ошиблись?

Хант указал на карту города, проведя пальцем по Караульному проспекту, Центральной магистрали и Главной улице.

– Смотри. Кристаллос появлялся вблизи этих магистралей. Мы думали, это обусловлено их близостью к силовым линиям. Но линии пролегают на глубине. Мы забыли о том, что находится непосредственно под магистралями, позволяя демону беспрепятственно появляться и исчезать. Идеальное место для Сабины, где можно вызвать демона и отправить его в любую точку города.

Хант указал на поблескивающую канализационную решетку.

– Ты шутишь? – простонала Брайс.

Через пару минут они уже стояли на коленях, всматриваясь в открытый люк. В темноте шумела вода.

– Боги, ну и вонища, – проворчала Брайс, заслоняясь локтем. – Демонов только здесь и топить.

Хант предусмотрительно спрятал улыбку. Ну и зрелище, если кто их увидит. Ангел и девица, промокшие насквозь, торчат возле канализационного люка, упираясь коленями в далеко не чистые плиты (одной Огенас известно, что́ могло налипнуть на эти плиты). Хант провел лучом фонарика по осклизлым кирпичным стенкам лаза, затем посветил на темную подземную реку, вспухшую от многочасового дождя.

– Это же сточные воды. Как, по-твоему, они должны пахнуть?

– Тебе лучше знать, – огрызнулась Брайс. – Что, слабо́ спуститься вниз и поискать зацепки?

– Ты всерьез думаешь, что Сабина там наследила?

– Может, найдешь следы когтей или еще что.

Хант не понимал, почему это ее волнует. Следов когтей там было предостаточно, если учесть, что в канализационных коллекторах всегда обитала и охотилась разная не слишком приятная живность.

– Куинлан, это тебе не детективный сериал. Здесь не все так просто.

– Никто не любит снисходительных придурков… Аталар.

Хант улыбнулся. Брайс покусывала губы и сосредоточенно разглядывала зловонную подземную реку, словно ожидая появления кристаллоса или Сабины. Хант успел отправить сообщения Исайе и Виктории, попросив установить дополнительные камеры вокруг ворот и на решетку, а также на другие близлежащие решетки. Если демон сдвинется хотя бы на дюйм, камеры это сразу зафиксируют. Попросить устроить слежку за Сабиной он пока не решался. Не время.

– Нужно спуститься вниз, – заявила Брайс. – Возможно, мы обнаружим ее запах.

– Ты еще не совершила Нырок, – с расстановкой произнес Хант.

– Избавь меня от своей охранительной муры.

Хел кромешный, ну и женщина!

– Я полезу туда только хорошо вооруженным. – Сейчас у ангела было всего два пистолета и нож. – Помимо демона, если мы там нарвемся на Сабину…

Пусть он по силе и превосходил волчицу, но ведьмины заклинания, вплетенные в татуировку, оставили ему десятую часть прежней силы. И сейчас у него, образно говоря, были связаны руки.

Если бы дошло до открытого столкновения, невзирая на его преимущества, Сабина была смертельно опасна и жестока, как гадюка. Оснований для расправы с противниками у нее хватало.

– Я умею за себя постоять, – хмуро бросила ему Брайс.

После тира Хант в этом не сомневался.

– Речь не о тебе, дорогуша. Это мне пока не хочется в покойники.

– Неужели ты не можешь садануть по ней молниями? От Сабины даже пепла не останется.

Услышав про «пепла не останется», Хант подавил улыбку:

– А про воду ты забыла? Молния с водой плохо ладят. На такую глупость я не пойду.

Брайс наградила его сердитым взглядом. Он ответил своим. Когда она слегка улыбнулась, Хант почувствовал, что прошел испытание. Стараясь не улыбаться сам, он еще раз посветил фонариком на мутную зловонную реку:

– Все коллекторы выходят в Истрос. Возможно, обитатели Многоводья что-то видели.

– С какой стати им что-то видеть? – удивилась Брайс.

– Река – удобное место, чтобы утопить труп.

– Однако демон не стал скрывать следы расправ. Он… точнее, Сабина не заинтересована в их сокрытии. Особенно если она взялась всерьез испортить Микаю репутацию.

– Вина Сабины – пока лишь теория, – возразил Хант. – У меня есть осведомитель из Многоводья. Возможно, у него найдутся кое-какие сведения.

– Тогда отправились к пристаням. Там мы будем меньше бросаться в глаза.

– И там в два раза больше вероятность столкнуться с хищником и угодить к нему на ужин. Дождемся, когда рассветет.

Боги свидетели, даже отправившись сюда, они и то рисковали. Хант с грохотом вернул решетку люка на место. Взглянув на рассерженное чумазое лицо Брайс, он невольно усмехнулся и поспешил сказать то, что через минуту здравого размышления сказать бы не решился:

– Давно я так не развлекался, Куинлан. При всей жути порученного нам дела, несмотря на все прочее, я в полном восторге.

По правде говоря, он вообще никогда так не развлекался.

Честное слово, она покраснела.

– А ты пообщайся со мной подольше, Аталар, – сказала Брайс, старательно оттирая руки и ноги от грязи, которой хватало вокруг люка. – Глядишь, перестанешь быть таким правильным.

Ангел не ответил. Что-то щелкнуло. Брайс стремительно повернулась. Этот придурок щелкнул ее на камеру телефона и еще улыбался во весь рот.

– Знаешь, я уж лучше побуду правильным, чем утону, как крыса.

На крыше дома Брайс имелся кран. Она тщательно отмыла кроссовки, а потом руки, категорически не желая тащить уличную грязь в квартиру. Ее смелость простерлась так далеко, что она заставила Ханта разуться в передней. Дальнейшие ее действия ангела не занимали. Хочет – пусть идет в душ. Брайс поспешила в свой и немедленно пустила воду.

Грязную одежду она бросила в угол, сделала струи душа предельно терпимыми для кожи и принялась намыливать и отскребать, снова намыливать и снова отскребать свое тело. Вспоминая, как наклонялась над зловонным люком, стоя на грязных плитах, Брайс еще усерднее водила мочалкой по телу.

Минут через двадцать к ней постучался Хант:

– Не забудь вымыть между пальцами ног.

Хант не рвался в ванную. Он стоял за дверью, но Брайс инстинктивно закрылась руками, крикнув:

– Отвали!

Его раскатистый смех перекрыл шум воды.

– В моей ванной кончилось мыло. У тебя найдется лишний кусок?

– В коридоре есть встроенный шкаф. Там полно мыла. Бери любое, какое понравится.

Хант пробормотал слова благодарности и удалился. Брайс в очередной раз намылилась и отскребла тело. Не Город Полумесяца, а Город Сточных Канав. Дождь ничего не смывает. Только грязь размазывает.

Потом в дверь снова постучался Хант:

– Куинлан!

Его мрачный тон заставил Брайс закрыть воду.

– Что стряслось?

Брайс завернулась в мохнатое купальное полотенце, прошлепала по мраморному полу и открыла дверь. Хант стоял голый по пояс, привалившись к косяку двери ее комнаты. Быть может, она бы и поглазела на его мышцы, но предельно серьезное лицо ангела отбило всякое желание глазеть.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил он.

– О чем? – в свою очередь спросила Брайс, оглядывая его с ног до головы.

– Что это такое? – Он протянул руку и разжал пальцы.

На ладони лежал сверкающий пурпурный единорог.

Брайс отобрала у него игрушку. Темные глаза ангела были полны удивления.

– Зачем ты рылся в моих вещах? – сердито спросила она.

– А почему у тебя в шкафу целая коробка единорогов?

– Этот не просто единорог. Единорог-пегас. – Брайс погладила лиловую гриву. – Его зовут Желанное Желе.

Хант очумело смотрел на нее. Брайс прошла мимо него и увидела приоткрытую дверцу встроенного шкафа. Коробка с игрушками переместилась на одну из нижних полок. Хант поплелся за нею. Голый по пояс.

– Мыло находится вот здесь. – Брайс ткнула на пирамиду из разноцветных кусков, не заметить которую было нельзя. – Зачем ты полез на самую верхнюю полку?

Кажется, он покраснел.

– Я не заметил этих кусков. Мне подумалось, что мыло лежит там. Снял коробку. В ней блеснуло что-то пурпурное.

– И ты подумал, это моя сексуальная игрушка? Да?

Хант молчал.

– Ты решил, что я держу вибратор в коридорном шкафу?

– Я всего лишь хотел узнать, почему ты держишь в нем коробку с игрушками.

– Потому что я их люблю. – Брайс бережно вернула в коробку Желанное Желе и вытащила другого единорога – оранжевого, с желтой гривой. – А это мой пегас Грушевые Мечты.

– Тебе уже двадцать пять лет.

– Ну и что? Они такие яркие и смешно хлюпают, когда сожмешь.

Брайс слегка сдавила Грушевые Мечты, продемонстрировала Ханту хлюпающий звук, после чего достала третьего единорога: тонконогого, с мятно-зеленой шкурой и розовой гривой.

– Познакомься. Принцесса Кремовое Дуновение.

Брайс усмехнулась, сравнив яркие игрушки ее детства с мрачной физиономией Ханта. Одно слово – Умбра Мортис.

– Кличка никак не отражает окраса твоей единорожицы. И откуда эти «съедобные имена»?

Брайс снова взяла пурпурного единорога и провела пальцем по сверкающей шкуре:

– На вид они такие соблазнительно вкусные, что так и хочется их попробовать. Я и попробовала. Мне тогда было шесть лет.

– Ты шутишь, – скривил рот Хант.

– Нет. У меня была четвертая игрушка – Ананасное Чудо. Ее ноги потрясающе хлюпали, а сама она так блестела… Как настоящее желе. Однажды я не удержалась и откусила… Внутри действительно оказалось желе, но несъедобное. Мама всполошилась. Вызвала врачей, и мне устроили промывание желудка.

Хант покосился на коробку:

– А этих ты до сих пор хранишь, потому…

– Потому что они дарили мне счастье. – Изумленный взгляд Ханта заставил ее продолжить: – Раз уж тебя заело, Аталар, расскажу. Когда я играла с ними, другие дети впервые не отнеслись ко мне как к… полному недоразумению. В мои пять лет каждая девчонка-сверстница мечтала получить на День зимнего солнцестояния «лошадок звездного света». Их не делали одинаковыми, но одни попадались чаще других. Бедняжек Кремовых Дуновений было как жаб в пруду. А вот Желанное Желе…

Брайс улыбнулась пурпурной игрушке, пробудившей счастливые воспоминания.

– Чтобы ее купить, мама впервые за много лет покинула Нидарос и отправилась в ближайший большой город. До него нужно было ехать на поезде целых два часа. Желанное Желе считалось очень редкой игрушкой. Были отдельно единороги и отдельно пегасы. А тут – пегас-единорог. Я притащила этого малыша в школу, и отношение ко мне сразу поменялось.

Брайс вернула коробку на прежнее место.

– Я больше не буду над ними смеяться, – пообещал Хант.

– Приятно слышать.

Брайс повернулась к нему спиной, вспомнив, что она завернута в полотенце, а Хант стоит без рубашки.

– Вот держи, – сказал она, пихнув ему в руки кусок мыла. – Если тебе, Аталар, захочется узнать, где я держу вибраторы, ты спрашивай, не стесняйся. – Она кивнула в сторону комнаты и подмигнула. – Могу и сразу сказать: в тумбочке левого ночного столика.

Щеки ангела снова покраснели.

– Я и не собирался. Умеешь же ты быть занозой в заднице. Тебе это известно?

Брайс бедром закрыла дверцу шкафа и отправилась к себе.

– Уж лучше быть занозой в заднице, чем извращенцем, повсюду сующим нос, – ехидно бросила она, обернувшись через плечо.

Рычание Ханта она слышала, даже уединившись в ванной.