24
В ту ночь она спасла Микая Домитуса. Не какого-то рядового легионера, а самого архангела, Хел бы его побрал! Неудивительно, что дежурный, увидев номер, так засуетился.
Слова Ханта пробили хаотичное скопление ее мыслей и частично разогнали туман вокруг воспоминаний.
– В том долбаном переулке я спасла губернатора.
Хант ответил ей кивком и поморщился.
– А почему это держалось в секрете?
Хант обождал, пока мимо пройдет стая туристов:
– Ради его репутации. Если бы узнали, что губернатор вляпался по самые уши, его ореол померк бы.
– Особенно когда его спасла какая-то полукровка.
– А ты знаешь, что в нашей группе никто не употребляет этого слова? Но в целом ты права. Мы представили, как бы это выглядело, когда двадцатитрехлетняя полуфэйка, не успевшая совершить Нырок, спасла жизнь архангела. Получается, губернатор не сумел постоять за себя.
В ушах Брайс зашумела кровь.
– Но почему мне не сообщили? Я искала его по всем больницам. Хотела убедиться, что он жив.
Она донимала персонал больниц вопросами о здоровье пострадавшего воина. Где-то ей обещали выяснить, где-то недоуменно смотрели, а в иных местах просто выпроваживали.
– Понимаю, – сказал Хант, внимательно глядя на Брайс. – Сочли за благо сохранить это в тайне. Особенно если учесть, что вскоре твой телефон был взломан.
– Значит, я бы так и жила в неведении?
– А ты бы хотела медаль или торжество в твою честь? Может, парад?
Брайс остановилась так быстро, что Хант, притормаживая, раскинул крылья.
– Поимей себя в задницу! – огрызнулась Брайс. – Что я хотела…
Она пыталась совладать с дыханием: сбивчивым, резким, обжигающим легкие и кожу.
– Что я хотела… – прошипела она и пошла дальше, оставив Ханта позади. – Я хотела узнать, что мои усилия оказались не напрасны. А потом решила, что вы попросту выкинули тело погибшего в Истрос. Подумаешь, рядовой легионер, не заслуживший ритуала Отплытия.
Хант покачал головой:
– Послушай. Я понимаю, что так не делают. И я запоздало извиняюсь перед тобой. Извиняюсь за все, Куинлан. За то, что мы тебе не сказали, за то, что ты числишься у меня в списке подозреваемых, а еще…
– В каком списке? – встрепенулась Брайс. Пространство у нее перед глазами заволокло красным. – После всего этого, – зловещим шепотом произнесла она, – ты держишь меня за долбаную подозреваемую?
Последние слова она уже выкрикивала. Только сила воли не дала ей впиться ногтями в лицо ангела.
Хант вскинул руки:
– Брайс… уймись. Да, все идет не так, как хотелось бы. Я был вынужден просматривать события со всех углов, учитывать каждую возможность, но теперь я знаю… Солас мне свидетель, когда я увидел твое лицо в том переулке, я убедился… ты никак не могла…
– Убирайся с глаз моих долой!
Хант смотрел на нее, оценивая ее состояние, потом расправил крылья. Брайс упрямо шагала вперед, с оскаленными зубами. Ветер от его крыльев взъерошил ей волосы, швырнул в лицо запах кедра, мокрого от дождя. Хант взмыл в небо.
«Ищи там, где всего больнее».
Плевать ей на Королеву Змей. И на всё вообще. Пусть весь мир убирается к Хелу.
Брайс пустилась бежать, взяв быстрый, ровный темп. Сандалии, в которые она переобулась в галерее, елозили на ногах, но она бежала дальше. Не к чему-то и не от чего-то. Ей просто требовалось движение. Она бежала, слушая удары ступней о тротуар и свое дыхание.
Брайс бежала, пока к ней не вернулись звуки окружающего мира. Красноватая дымка рассеялась. Бег уберег ее от блуждания по лабиринтам воспаленного разума. Пусть это и уступало танцу, но ей помогло.
* * *
Бег продолжался, пока тело не потребовало остановиться. Пока не зазвонил телефон. Не Урда ли простерла над ней свою золотую руку? Звонок был коротким: на долгий разговор ей не хватало воздуха.
Через несколько минут она перешла на шаг. Брайс подходила к «Белому ворону». Она остановилась перед нишей в стене, у служебного хода. Пот хлестал у нее по шее, оставляя пятна на платье. Брайс снова достала телефон.
Она не собиралась звонить Ханту. Он больше не пытался вмешиваться, но она знала: ангел летел следом.
На тротуар упали капли дождя. Хорошо бы дождь хлестал всю ночь, изливаясь на Аталара.
Пальцы Брайс застыли на экране. Она знала, что нельзя лезть в прошлое, и все же залезла. Из этой ниши два года назад она отправляла Данике последние сообщения. Брайс открыла ту цепочку. Фразы жгли ей глаза.
Она листала сообщения, мельком читая последние счастливые слова и дружеские поддразнивания. Наткнулась на снимок, присланный Даникой днем, с матча по солнечному мячу. Рядом с Даникой стояла вся стая в форме университетской команды. За спиной виднелись игроки, включая широкоплечего Итана.
Взгляд Брайс остановился на лице Даники. Эту широкую улыбку она знала, как свою.
«Я люблю тебя, Брайс». Эти слова, произнесенные в середине мая их выпускного года, потянули за собой воспоминания.
Жаркая каменистая дорога обжигала Брайс колени, почти голые из-за порванных джинсов. Исцарапанные руки тряслись, когда она сцепила их за головой, как было приказано. Боль в одной руке была острой как нож. Похоже, она сломала руку. Но парни все равно заставили ее держать руки за головой.
Краденый мотоцикл превратился в груду металла на пыльной дороге. Футах в двадцати от него стоял неприметный пикап с работающим двигателем. Веселое приключение окончилось совсем не так, как они с Даникой рассчитывали. И теперь эти мерзавцы вырвали винтовку из рук Даники и швырнули в оливковую рощу. Подруга спасла ей жизнь, заслонив своим телом и приняв на себя удар об асфальт.
Даника находилась в десяти футах от Брайс. Несколько полученных при падении ран кровоточили. Одежда успела взмокнуть от крови. Почему они здесь очутились? Почему случился такой чудовищный облом?
– Где патроны, дебилы? – крикнул парень из пикапа своим сообщникам.
Он сжимал в руке пистолет. К счастью, незаряженный.
Глаза Даники цвета карамели безотрывно смотрели на Брайс. Печаль, боль, страх и сожаление – все было в этих глазах.
– Я люблю тебя, Брайс. – По щекам Даники текли слезы. – И я очень виновата.
Прежде Брайс никогда не слышала от нее таких слов. Целых три года она мечтала услышать их от подруги, но Даника лишь посмеивалась, отказываясь их произносить.
Боковым зрением Брайс увидела слева какое-то движение. В кабине пикапа нашлись патроны. Но она продолжала смотреть на Данику. На это прекрасное, свирепое лицо.
Казалось, в замке наконец-то повернулся ключ. Над горизонтом всходило солнце.
Чудовище в кабине пикапа заряжало пистолет.
– Закрой глаза, Даника, – прошептала Брайс.
Брайс моргнула. Воспоминание погасло, а с экрана телефона на нее по-прежнему смотрели Даника и Стая Дьяволов. Такие молодые, счастливые и живые.
Жить им оставалось считаные часы.
Над головой зашелестели крылья – напоминание о докучливом присутствии Аталара. Даже не взглянув на него, Брайс вошла в клуб.
