Парадоксы отца Димитрия

Одним из самых ярких эпизодов во время съемки фильма о епископе Василии (Родзянко) стала его встреча с протоиереем Димитрием Дудко.

Нужно сказать, оба старца относились друг к другу с большим уважением.

Отец Димитрий почитал владыку за то, что тот в течение 26 лет вел православные передачи из Лондона на СССР и многих советских людей обратил к вере.

Владыка Василий преклонялся перед отцом Димитрием за его бесстрашное обличение атеистической власти в темные 60-е и 70-е годы, за то, что он, невзирая на запреты, проводил просветительские беседы среди молодежи. Владыка Василий много раз рассказывал по Би-Би-Си о деятельности отца Димитрия, всячески поддерживал его во время ареста.

Мы думали: вот сойдутся два единомышленника, два русских человека, один аристократ-изгнанник, проведший всю жизнь за границей, другой – наш, плоть от плоти простой советский человек, но при этом – исповедник, отсидевший в лагере за свои убеждения. Должна была получиться достойная сцена, которая, без сомнения, украсит наш фильм…

Однако с самого начала все пошло не по нашему сценарию. «Виной» тому был о. Димитрий. Он сходу заявил, что коммунисты времен СССР значительно нравственнее нынешних либералов (беседа происходила в году 1998-м). Владыка Василий чуть не упал со стула:

«Как нравственнее, если они гнали Церковь, если вас посадили на 8 лет в тюрьму?»

«Да, все так, но они были лучше. Они верили, что делают правое дело, закрывая церкви, и были в этом очень искренни. Современные либералы ходят в храм, крестятся, никого не гонят, но они лукавы, потому что не верят в Бога. Они – не искренни».

Владыка вроде бы с этим соглашался. Ему, «рупору антисоветчины» (так его называли в партийных органах), советский посол в США Добрынин дал визу в 1981 году, в самый разгар идеологической войны, чтобы владыка смог навестить умиравшую в Москве родную сестру. А почему дал? – потому что мама Добрынина была глубоко верующей, она всякий раз благословляла сына в дорогу иконой.

Дальше – больше. О. Димитрий заявил, что кагэбэшники, которые арестовали его в 1980 году, были правы, потому что они защищали страну от распада. А он, о. Димитрий, как и все советские диссиденты, был неправ, поскольку способствовал развалу страны, а эта трагедия – значительно более крупная, чем существование безбожного СССР.

«С некоторыми из тех, кто меня допрашивал в КГБ, я теперь дружу. Они очень верующие, очень достойные люди. Они убеждены, что тогда не могли поступить иначе», – говорил о. Димитрий.

На владыку Василия в конце беседы было больно смотреть. «Значит, мы напрасно тогда, в 1980-м, выводили на улицы Лондона демонстрантов в вашу защиту?» – упавшим голосом вопрошал он.

«Нет, нет, что вы! – возражал о. Димитрий. – Вы все делали правильно, потому что поступали по зову сердца. А зов сердца – это голос Божий».

В общем, эта беседа не вошла в наш фильм, поскольку получилась очень яркой и самобытной.

Мы решили, что она должна существовать сама по себе, как отдельная передача. Как решили – так и сделали…

Не бойся

Душа моя часто погружается во мрак и разум мой блуждает в потемках. Я все время теряю твердь под ногами, срываюсь и скольжу в погибельную пропасть. Мое сердце становится чужим для радости, а глаза не видят и проблеска света. Я преломляю горький от скорби хлеб и пью мутную воду сомнений. Мне, кажется, некому больше помочь, потому что все мои светильники здесь, на земле, погасли и теперь ярко сияют на иных небосклонах. Мне не хватает сил, чтобы заглянуть туда, где они, поэтому я каждый день обращаюсь к своей памяти и пишу эти слова и строки, через которые пытаюсь воскресить прошедшее и самого себя.

Я каждое утро просыпаюсь с мыслью, что сейчас пойду разбужу сына, приготовлю ему завтрак, после чего мы с ним будем пить чай и вести неторопливый мужской разговор. А потом вместе выйдем в весеннюю прохладу, и, хоть путь до школы всего минуты две, я возьму его за руку, чтобы почувствовать его тепло. А потом буду стоять и смотреть, как он, хрупкий и уязвимый как былинка, оглядываясь, станет подниматься по школьным ступенькам. В дверях он остановится и обязательно помашет мне рукой. Такой уж у нас обычай… Был.

* * *

Я разучился жить в настоящем времени. Вся моя жизнь остановилась и повернула вспять. Я, конечно, иду вперед, но только спиной, а все остальное существо обращено назад, где все веселы, счастливы и живы.

Вот владыка Василий с его неповторимой улыбкой и взглядом, в котором столько печали. Теперь я понимаю, почему он много и откровенно рассказывал нам о своих бедах, и особенно подробно о том, как за два месяца потерял свою жену, с которой они прожили душа в душу почти полвека, и шестнадцатилетнего внука, который разбился на мотоцикле и умер на руках деда. Владыка говорил, что мир для него тогда разрушился и он, будучи уже опытным и умудренным священником, не понимал, как это можно пережить, пока не почувствовал явно, всем своим существом, что небо над ним отверзлось и он ясно увидел, что смерти нет, что его близкие, ушедшие от него, живы; что они значительно ближе и реальней, чем большинство ходящих по земле людей.

* * *

И ты не бойся, когда обрушится на тебя беда и пронзит сердце скорбь, потому что страдание – это ключ, открывающий двери в царство настоящей радости.

Не бойся боли, какой бы сильной она ни была, поскольку боль – это признак живой души, она очищает сердце от всякой грязи и ржавчины, а это позволяет вкусить сладчайший свет.

Не бойся одиночества и оставленности, ибо в такие часы ангелы сходят с небес и касаются твоей души своими легкими перстами и ты познаешь общение с горним миром, которое во сто крат приятнее и глубже, чем общение человеческое.

Не бойся бедности и нужды, потому что тогда твоя душа начинает собирать богатство внутреннее, и когда вернется к тебе внешнее благополучие, ты будешь почитать его за тлен, и никакие земные яства не утолят твоего душевного голода.

Не бойся злобы и обид, которые наносят тебе окружающие, переправляй их на свои собственные недостатки и грехи. Так скоро ты узнаешь радость и легкость неосуждения, и тебе откроется сокровенный смысл заповеди о любви к врагам.

Не бойся смерти, потому что она, какой бы мучительной ни была, – это всего лишь миг по сравнению с вечностью. Старайся только освободить сердце от житейских тяжестей, чтобы душа была легкой и могла стремительно взлететь в небесные обители, когда наступит срок.

Наша жизнь там, где наша любовь; наше сердце там, где сокровище наше. Там, где злоба, корысть, неприязнь, разлад, – нет жизни, хоть там и солнце светит, и птицы поют, и люди спешат по своим делам.

Я только теперь понимаю многие слова владыки…