Новые технологии

Вернемся к хронологии. И вот, я перешел в институт проктологии к Рыжих. Он меня привлек не только новым интересным делом, но и возможностью получить должность старшего научного сотрудника. Все-таки это и статус немного другой, и зарплата. Но ничего этого реализовать не удалось. К сожалению, Рыжих вскоре умер.

Пришел другой директор. И он оказался тоже хирургом. Я очень обрадовался этому. Ведь проктология – очень узкая специфическая профессия. Свою патологию они знали хорошо, а врачебного кругозора у них не было. Анестезиологи, когда им надо было посоветоваться, приглашали меня. А мне хотелось поговорить и поработать с хирургом широкого кругозора. Но отношения с новым руководителем у нас не сложились. Оказалось, что он очень ревностно относился к успехам других. Он видел, что я много оперировал. И постарался тут же забрать у меня сложные операции. К нему могли прийти родственники больного и сказать: «Мы хотим, чтобы оперировал доктор Островский». Для него это было ножом по сердцу. В общем, он меня невзлюбил.

Однажды поступил пациент со свищами в животе. Еда у него не усваивалась, поэтому он был очень худой, кахектичный. Собрались врачи, директор – на консилиум. Что же с ним делать? Посмотрели его, вышли в коридор. Директор пожал плечами: «Ничего не могу предложить. Закрывать эти свищи операционно нельзя – умрет. Любая операционная травма для него была бы смертельная». Пожал плечами и собрался уходить. А я был его лечащий врач. И я видел выход из ситуации. Говорю: «Может быть, дадим ему гормон надпочечников?» – «Делайте что хотите», – сказал директор и ушел. Я начал давать ему этот гормон, так как он повышает защитные силы организма. Это была пятница. Расписал ему всю дозировку и ушел. В понедельник пришел. Смотрю – мой больной сидит! И не просто сидит – ест! А ведь в пятницу лежал, умирал почти. Так он стал поправляться. Потом мы его прооперировали, и он окончательно выздоровел.

Но я чувствовал, что директор на меня затаил зуб' это т<я/с: он сказал, что тут ничего не сделаешь, а я помог!

И меня в очередной раз обошли должностью старшего научного сотрудника. Сказали, что нет такой возможности…

В клинику поступил лапароскоп. Чудо-техника, с помощью которого можно рассмотреть, что там внутри, и прооперировать. Директор распорядился отдать его мне, чтобы я осваивал.

Металлическая трубочка: с одной стороны окуляр, с другой стороны – объектив. Но была одна особенность – его трудно было дезинфицировать. Если окуляр опустить в раствор, то он потемнеет, и ты уже ничего не увидишь. Поэтому мы изобрели способ, как дезинфицировать окуляр, не опуская его полностью в раствор. И стали потихоньку осваивать. Например, для того чтобы посмотреть брюшную полость, ее надо сначала надуть: под наркозом ввести кислород. Потом сделать прокол и осматривать.

Однажды поступил блатной больной, которому надо делать лапароскопию. И, чтобы не рисковать, пригласили из другой больницы опытного лапароскописта. Я звоню в операционный блок и прошу сестру подготовить и простерилизовать лапароскоп. Но, как нарочно, та сестра, которая со мной вместе работала на операциях, была выходная. Поэтому позвали другую. Новая медсестра не знала всех нюансов и… опустила головку окуляра прямо в раствор для стерилизации.

И вот мы – несколько человек – торжественно входим в операционную. На столе, рядом с пациентом, лежит новенький лапароскоп.

Он подходит, берет аппарат. Вводит в брюшную полость. И… ничего не видит! Протирает лампочку ватным тампоном и… снова ничего не видит. Протягивает лапароскоп мне. Я волнуюсь немного, смотрю в него. И тоже ничего не вижу! Приглашенный специалист пожал плечами и ушел.

А что ему делать, если лапароскоп неисправен?

Конечно, потом был скандал. Стали разбираться и выяснили, что медсестра не так продезинфицировала лапароскоп. Разразился еще больший скандал. Мне объявили выговор.

В общем, тучи надо мной еще больше стали сгущаться. И я понял, что ждать больше нечего, надо уходить.

И вот я, хирург 1-й категории с 17-летним стажем, член партии, нигде не могу найти работу. Не брали по разным причинам. И чаще всего потому, что я еврей. Сверху пришла разнарядка, что в медицине слишком много евреев. Ну кто ж виноват, что евреи – отличные врачи?

Среди врачей очень много евреев.

Но это происходит вовсе не потому, что у нас есть какая-то особая взаимопомощь по национальному признаку. Все куда прозаичнее. Просто евреи – действительно отличные врачи.

С большим трудом устроился в 40-ю больницу. Там главный врач был еврей. Но его в райкоме партии ругали постоянно, что у него 90 % заведующих отделениями – евреи. Но он как-то выкручивался из этой ситуации. Меня взяли в стационар хирургического отделения. А когда через некоторое время открылось второе хирургическое отделение, меня сразу поставили там заведующим. В этой больнице я проработал восемь лет.

Грыжа

Хочу остановиться на грыжах. Я прооперировал их огромное количество. Грыжа – это выпячивание внутреннего органа из брюшной полости через дефект в передней стенке живота. Грыжи создают эстетический и психический дискомфорт, нередко сопровождаются болевыми ощущениями, а в случае ущемления могут представлять угрозу для жизни.

Наружные грыжи живота – очень распространенное заболевание, которое является причиной 10–15 % всех хирургических операций в мире. В России диагноз грыжи ставится около 220 тысяч раз в год. Среди наружных грыж чаще всего встречаются:

✓ паховые грыжи – составляют 70–80 % всех наружных грыж, чаще встречаются у мужчин; выпячивание располагается в области паха, иногда спускается в мошонку или ткани большой половой губы у женщин;

✓ бедренные грыжи – встречаются в 5–6 % всех наружных грыж, чаще у женщин в пожилом возрасте; по внешнему виду напоминают паховую грыжу, иногда могут приводить к отеку ноги, в результате сдавления бедренных кровеносных сосудов;

✓ пупочные грыжи диагностируются в 3–5 % наружных грыж, чаще встречается у полных женщин старше 30 лет; грыжевое выпячивание находится в области пупка.

Иногда грыжи протекают бессимптомно, особенно на начальных стадиях. Наиболее частым проявлением грыжи является заметное на глаз выпячивание и тянущие боли в области грыжи, в животе, паху, области таза. Опасным осложнением грыжи является ее ущемление (сдавление). Если вовремя не будет оказана медицинская помощь, ущемление грыжи может привести к развитию гнойного воспаления в животе и к смерти. В большинстве случаев лечение грыжи живота – хирургическое. Техника операции зависит от размеров и расположения грыжи. В случае наличия противопоказаний к операции (плохое общее состояние пациента, наличие тяжелых хронических заболеваний) назначается консервативная терапия: ношение бандажа, специальная диета, профилактика запоров. Без операции невозможно излечиться от грыжи, но консервативное лечение помогает замедлить развитие болезни и предотвратить ущемление грыжи.

Грыжи образуются в результате нарушения баланса между давлением внутри живота и силой передней брюшной стенки, которая это давление сдерживает. Повышение давления в брюшной полости обычно происходит при поднятии тяжести, запорах, беременности и родах.

Вторая разновидность грыж – послеоперационная. Бывает, что после операции внутренние швы расходятся из-за нагноения. И таким образом получается дефект, через который могут иногда выходить внутренние органы. А бывает, когда операция заканчивается не глухим швом, а вставляется тампон, либо дренаж, в этом месте образуется незашитый дефект, через который могут выходить внутренние органы. Особенно это часто бывает, если был какой-то гнойный процесс. Гной попадает под брюшную стенку. А вот, например, подкожная клетчатка хуже всего сопротивляется инфекции. И так развивается нагноение.

Бывает – стечение обстоятельства, а бывает – вина хирурга. Например, он сделал недостаточно длинный разрез. Знаете, чем, например, грешат молодые хирурги? Маленькими разрезами. А через маленькие разрезы неудобно оперировать. Приходится раздвигать брюшную полость крючками, из-за чего травмируется ткань. Есть даже поговорка: у большого хирурга – большие разрезы.

В 1965 году я защитил диссертацию на тему аллопластики. Это когда брюшную стенку укрепляют специальной сеткой или губкой, сделанной из полимерного пластика. Эта конструкция позже прорастает соединительной тканью, и внутренностям уже некуда вываливаться. Когда я готовил свою диссертацию, то ездил по Москве – собирал самые большие послеоперационные грыжи. Фотографировал их, потом оперировал с помощью своего метода. Резонанс был очень большим. Знаю, что сейчас этот метод широко используется. Но, конечно, уже появились новые современные технологии.

Я вообще любил что-то придумывать в своей работе. Как сейчас принято говорить – креативить. Например, разработал собственный способ ушивания прободной язвы. Прободная язва – это просто дырка. Есть много способов ушивания дырки. А я придумал применять в качестве затычки кусочек сальника. Это такая жировая ткань в организме, которая висит, как фартук, и покрывает все внутренности. Она вся в жировых комочках, и хирурги очень любят использовать ее во время операций для всевозможных нужд. И вот этим кусочком сальника я и придумал заткнуть дырочку. Получилось очень хорошо и качественно. Мои пациенты были очень довольны. И я радовался небольшой победе.

Внедрять что-то новое, которое после тебя будут использовать, всегда очень интересно.