Глава 22
Через несколько дней после того, как архив вернулся в стены Святилища, Харк приплыл на Уайлдменс-Хаммер и сразу почувствовал неладное. Вот уже целый месяц, как он бывал здесь, но впервые почувствовал скрытую вражду между людьми Ригг. Однако никто не пожелал объяснить ему, что происходит.
Сердце Харка, как обычно, упало при виде семерых подхалимов, охранявших теперь созданный природой каменистый коридор, что вел в палатку целителей. Когда он проходил мимо, они бросились на колени и прижались лбами к голому камню. Поначалу он чувствовал стыдливый восторг при мысли о силе, которую давало ему целительство, но эти люди вызывали у него нарастающее беспокойство. В Святилище он видел множество фризов, на которых безликие человеческие существа именно так преклоняли колени перед ужасающим великолепием богов. Неизвестно, чего хотели эти люди, но Харк не мог им этого дать. А даже если бы и мог, интуиция подсказывала, что делать этого, возможно, не следует.
– Эти твои охранники уж очень жуткие, Джелт, – тихо сказал Харк, очутившись в палатке. – Знаешь, порой обман дается слишком легко. Ты замечаешь, что они слишком уж спешат во всем тебе поверить? А если они узнают, что ты не тот, за кого себя выдаешь? Такие люди не смогут вынести разочарования.
– Мы не будем их разочаровать, глупыш! – отмахнулся Джелт, явно наслаждаясь тем, как его торжественный голос отражается эхом от стен храма. – Мы даем им все, чего они хотят.
Харк едва различал друга в дымной тьме палатки. Солнечные лучи проходили только через редкие дыры и разрывы палатки. Он едва видел старые, разбросанные по полу мешки и очертания высокой темной фигуры Джелта. В воздухе стоял неприятный смрад, напомнивший Харку сгнившую, истыканную клювами чаек тушу тюленя, которую он нашел как-то раз на пляже. Вонь все усиливалась, но Джелт твердил Харку, что он стал слишком нежным и просто не помнит, как пахнет море.
– Все, что они хотят, – Frecht, – прошептал Харк, произнося древнее слово, которого обычно избегал. – Чего-то божественного. Того, чего можно бояться.
– И мы дадим им это, – спокойно ответил Джелт.
Теперь у него была своя маска, собранная из склеенных вместе трех кусков дерева. Один глаз поблескивал в дырке, вырезанной в грубой коре, другой скрывала темнота. Поверх приличной новой одежды он накинул волочившийся по полу плащ из черных веревок и старых потрепанных лент с прикрепленными к концам погремушками. С рукавов свисала тонкая рыболовная сеть, похожая на прозрачные плавники.
Джелт явно питал склонность к театральным эффектам. Во время исцелений он почти всегда молчал. Но однажды вдруг оглушительно заорал, приказав всем убираться из палатки. Даже Харка пробрало. Этот рев был абсолютно не в духе Джелта. Обычно он не говорил, а хрипел тихим шепотом, от которого ныли зубы. Трещины в скале искажали звуки, ветер задувал в них, образуя свист.
Но посетителям это очень нравилось. Со временем Харк понял, что его методично и вероломно вытесняют. Во время исцелений он говорил и жестикулировал больше Джелта. Но на самом деле всего лишь был распорядителем. Высокая зловещая фигура у него за спиной была истинным источником силы, настоящим хозяином храма. Харк никогда не хотел быть предметом отвратительного низкопоклонства, но даже при этом в охватившем его облегчении было нечто сладостно-горькое. Пусть он якобы и обладает сверхъестественной целительной силой, но, похоже, стал второстепенным персонажем.
– Расслабься, – ухмыльнулся Джелт. – Вот увидишь, сегодня будет хороший день.
Очевидно, ему было известно то, чего не знал Харк, но Джелт не собирался делиться этим с другом.
Они только что исцелили последнюю в этот день партию пациентов, и Харк с нетерпением ждал, когда же его позовут к субмарине, но тут услышал громкие голоса. Один из них принадлежал Ригг. Она что-то раздраженно выкрикивала. Ей отвечали двое. Большинство слов было не разобрать, но более высокий молодой голос яростно вопил одно и то же слово: «Нет».
– Что это? – прошептал Харк.
Голоса приближались.
– Похоже, ее нашли, – лаконично ответил Джелт.
– Кого? – удивился Харк, хотя в нем уже росло неприятное подозрение.
– Как раз вовремя, во имя рубцов и шрамов! – бушевала Ригг. – Где она была?
– Спряталась в пещере Ледисмайл-Кейв, капитан, – ответил мужской голос. – А потом нам пришлось гнаться за ней по скалам. Целый час ее ловили!
– Еще один пациент! – крикнула Ригг вышедшему из палатки Харку.
Позади нее появился здоровенный контрабандист с отбивавшейся девочкой в руках. Она не сдавалась, хотя ее руки были прижаты к бокам. Маленькая тощая фигурка с угловатым лицом и вызывающе длинными волосами. Селфин.
– То самое дело, о котором я тебе говорила.
Селфин перестала вопить. В этом не было смысла. Никто не придет ей на помощь. Она просто боролась с молчаливой, яростной решимостью, впиваясь ногтями в руки своего захватчика, пиная его в коленные чашечки, пытаясь разбить затылком его нос.
– Она вбила себе в голову какие-то безумные идеи, вот и все.
Ригг бросила в сторону дочери хмурый взгляд. Непонятно, чего в нем было больше – гнева или усталости.
– Прекрати царапаться, как кошка, Селфин! Позоришь себя и всех нас! Ты слишком взрослая для этого абсурда!
– Дралась она здорово, ничего не скажешь, – почтительно заметил контрабандист.
Харк не понял, хвалит он Селфин или Ригг, воспитавшую ее.
– Сможете исцелить девчонку, пока мы ее держим? – спросила Ригг, переводя взгляд с Харка на Джелта.
Селфин злобно воззрилась на Харка. В ее взгляде ясно читалось: «Только попробуй. Только попробуй!»
– Я…
Харк сглотнул:
– Послушайте, будет лучше, если она сама….
– Сможем, – грубо перебил Джелт.
В его голосе прозвучало раздражение, подействовавшее не хуже тычка в ребра. Харк почти услышал, как друг говорит: «Да что с тобой? Это ведь то, что нам нужно. Это решение всех проблем!»
– Да соберись ты, Селфин! – рявкнула Ригг.
Наверно, видеть дочь испуганной, поддавшейся страху, которого Ригг не могла понять, было тяжелым испытанием для ее гордости.
– Эй!
Она помахала рукой, чтобы привлечь внимание Селфин. Мать и дочь обменялись яростными взглядами, будто столкнулись два фрегата.
– Ничего тебе не сделается!
– Это меня убьет, – прошипела Селфин, лицо побагровело от усилий и злости.
– Не будь дурой! – отрезала Ригг. – Скольких людей исцелила эта парочка, и ни один не пострадал. Разве Корам кажется тебе мертвым? Как насчет Мелика и Стоуна?
Селфин продолжала смотреть матери в лицо широко раскрытыми глазами.
– Я не позволю тебе меня убить, – процедила она.
– С меня довольно, – буркнула Ригг. – Вы, двое! Давайте. И поскорее покончим с этим!
Харк подался вперед. Лицо под маской горело. «Ригг права, – твердо сказал он себе. – Сфера не повредит Селфин. Как только она это поймет, сразу успокоится». Пока он размышлял, сердце бога ожило. Импульс разнесся по воздуху, переливаясь тенями и посылая трепет в кости Харка.
Селфин издала вопль, полный ужаса и гнева. Ее рука нырнула вниз, выхватила из ножен кинжал контрабандиста и, прежде чем тот успел отреагировать, полоснула его по руке. Парень злобно выругался и на секунду ослабил хватку. Этого оказалось достаточно. Селфин вывернулась и убежала. Кинжал так и остался в ее руке.
– Она ударила меня ножом! – Контрабандист зажал рану и недоверчиво уставился на собственные пальцы. – Ножом!
Харк был шокирован не меньше него. Никто не бьет ножом родных, членов команды или близких друзей. Нельзя полосовать ножом своих! Можно драться кулаками или ногами, но нельзя хвататься за нож, если только это не дуэль, о которой заранее договорились обе стороны. А Селфин воткнула кинжал достаточно глубоко.
– Ни слова об этом. Никому, – приказала Ригг зловещим тоном. – По крайней мере пока. Я подумаю и решу, как именно Селфин за это заплатит. – И повернувшись к Харку и Джелту, добавила: – Вы, двое, исцелите рану моего парня. Поменьше блюдечек, если можно. И вы ничего не видели, ясно?
– Я слишком занят собственной святостью, чтобы что-то видеть, – заявил Джелт, а Харк кивнул.
– Она не в себе, – тихо сказала Ригг. – Нужно срочно ее исцелить. Мы вернем ее.
– Капитан! – вмешался Харк, который не мог больше молчать. – Почему бы не оставить все это на другой раз? Мне уже нужно возвращаться.
Он может выиграть немного времени для Селфин, чтобы та подыскала аргументы получше.
– Нет! – Ригг нахмурилась. – Мы сделаем все сегодня. Это продолжается слишком долго.
Она с решительным видом зашагала куда-то, и он услышал, как Ригг громко приказывает начать поиски.
Порез от кинжала был неглубоким и быстро закрылся, оставив едва заметный шрам. Контрабандист благодарно хлопнул Харка по плечу и убежал, чтобы присоединиться к погоне. Харк прикусил костяшки пальцев. Он всегда терпеть не мог ждать. На этот раз к тому же он ждал, пока Селфин вновь не потащат в палатку, разъяренную, вне себя от отчаяния…
Джелт тихо хмыкнул.
– Что? – спросил он, когда Харк уставился на него. – Почему ты так на меня смотришь? Забавно, правда? Вся семейка – психи.
Джелт отошел в сумрак пещеры, снова превратившись в неясный силуэт. Ему явно нравился образ чего-то сверхъестественного и богоподобного. Внезапно Харку стало невыносимо оставаться во мраке палатки, наедине с хихиканьем Джелта и трупной вонью гниющего тюленя. Он встал.
– Куда ты? – спросил Джелт.
– Пойду посмотрю, может, сумею найти девчонку.
Харк стянул маску, вышел и поднялся на самую высокую точку островка в надежде увидеть, что творится вокруг. Внизу суетились контрабандисты. Кто-то бегал, кто-то стоял с подзорной трубкой. И не следа Селфин. Интересно, куда она сбежала? Уайлдменс-Хаммер такой крошечный. Селфин в два счета найдут, если только она не покинула его…
Харк смерил взглядом расстояние между Уайлдменс-Хаммером и Нестом. Не очень-то большое, но волны бушевали и разбивались о берег, обезумев от скалистых гребней на дне. Пена плавала на поверхности волн мягкими хлопьями, похожими на толстые снежинки. Доплыть можно. Но вряд ли кто-нибудь отважится на такое. Разве что человек в полном отчаянье.
– О, пасть ночи! – буркнул он, надеясь, что ошибся, и начал спускаться по склону, наблюдая, как перед ним осыпаются мелкие камешки.
На одной стороне Уайлдменс-Хаммера был короткий широкий выступ. Тот, кто хотел доплыть до Неста, мог прыгнуть отсюда. Вода здесь тоже бурлила, но было меньше шансов разбиться о камни. «Это глупо, – твердил себе Харк. – Она боится моря. Она не пришла бы сюда».
Однако она пришла именно сюда. Он чуть не проглядел ее. Селфин скорчилась за валуном на конце мыса. Харк не заметил бы ее, если бы не догадался. Сначала он увидел конец раздуваемого ветром пояса, а потом и профиль, когда она выглянула из-за валуна. Место для укрытия было удачным. Никто не ожидал, что девочка, которая так боится моря, отправится именно сюда.
Последовала небольшая пауза, после чего Селфин медленно встала. Она так и не выпустила кинжал и сейчас угрожающе выставила его перед собой. Между ними не было и десяти ярдов.
«– Что ты намерена делать? – жестами сказал Харк. – Тыкать ножом в каждого, кто попадется на пути?»
Судя по выражению лица, Селфин считала этот вариант самым подходящим.
«– Прекрасно, – сказал Харк, вдруг ощутив дикую усталость. – Сейчас позову твоих друзей, можешь их всех перерезать. Прости, но для удара ножом я сегодня не в настроении».
Пока он пятился к основанию склона, увидел, как Селфин опустила кинжал и настороженно оглядела мыс. Сунула оружие за пояс и, не спуская глаз с Харка, стала пробираться к пенящемуся морю.
«– Стой! – спохватился Харк. – Давай поговорим».
Он не знал, что делать, но понимал, что нужно занять ее разговором и не дать прыгнуть в море.
«– Все не так, как ты думаешь. Твоя мать права: исцеление тебя не убьет».
«– Если я перестану быть собой, это все равно что умереть».
Жесты Селфин были широкими и ясно читались.
«– Тело останется прежним, но в нем будет жить кто-то другой. Никто не поймет, что меня больше нет. Кроме меня».
«– Все не так!»
Харк вздрогнул от омерзения, представив обрисованную ею картину.
«– Ты не станешь кем-то другим только потому, что не будешь больше бояться моря. Люди постоянно меняют свои взгляды! Что, если я уговорю тебя больше не бояться? Я же не убью тебя и не заменю кем-то другим, верно?»
«– Это совсем другое, – ответила Селфин, – сам знаешь».
«– Исцеление направлено лишь на то, что сломано. – Харк изменил направление беседы. – Если у тебя ничего не сломано, значит, ничего не изменится».
«– Считаешь меня дурой? – рассерженно воскликнула Селфин. – Твой проклятый шар всегда добавляет что-то новое людям, причем без спроса. Всегда меняет людей по своему желанию. Я наблюдала, как он изменил моих друзей, женщин, которых я знала всю жизнь!»
«– А как же я? – осенило Харка. – Я провожу с ним много часов. Сквозь меня проходят десятки импульсов, а я ничуть не изменился».
В испепеляющем взгляде Селфин мелькнула жалость.
«– Откуда тебе знать?»
«– Потому что ничего не изменилось, – пояснил Харк, чувствуя, как сжимаются его внутренности. – Я бы заметил».
«– Не заметил бы, измени оно твой разум. Если бы это заставило тебя по-другому запомнить все, что произошло с тобой, ты бы не понял, что умер и стал чем-то другим».
– Еще как понял бы! – возмутился Харк, забыв о языке жестов.
«– Как?»
Говорить с Селфин было невозможно. Она высказывала безумные идеи, на которые было нечего возразить. Их было невозможно опровергнуть.
Неожиданно Селфин вздрогнула и уставилась на вершину скалы. Харк проследил за ее взглядом и увидел стоявшего на фоне неба Корама. Тот смотрел на них. Селфин шагнула к воде.
– Подожди! – крикнул Харк, поднял руки и стал сигналить Кораму, умоляя не спускаться, по крайней мере пока.
Но Корам, похоже, не понял и что было сил побежал вниз, пиная камни и пугая птиц. Селфин была уже на краю и, тяжело дыша, зачарованно смотрела на воду. Кулачки были судорожно прижаты к груди. Она, кажется, была готова прыгнуть, только ноги дрожали. «Она боится моря, – подумал Харк. – Она не просто решила избегать его – она боится». Хотя страх перед такими волнами казался вполне естественным.
Он рискнул сделать несколько шагов к Селфин. Она казалась едва ли не парализованной. Он видел, как тщетно она пытается заставить себя прыгнуть. «Она не сможет», – подумал он с облегчением.
«– Ты слишком близко к краю, – жестами сказал Харк, когда она оглянулась на него. – Тебя сдует! Не хочешь же ты такой глупой смерти?»
Он заволновался, видя, в какой опасной близости от края она стоит.
«– Отступи! Ты же не собираешься прыгнуть на самом деле?»
Во взгляде Селфин ясно читались отчаяние, ужас и упрямство, такое же неотвратимое, как наступление зимы. Харк оказался не прав: она повернулась и прыгнула.
