Глава 18
Снова оказавшись в темной тесной субмарине, Харк уставился в иллюминатор. Наблюдая за проплывавшими мимо призрачными медузами, он пытался собраться с мыслями. Ригг никогда не освободит его от кабалы целительства, пока не посчитает долг уплаченным. Если же он подыграет Ригг, это был лишь вопрос времени, когда доктор Вайн все раскроет.
«Нужно в самом деле избавить девчонку от страхов. Джелт прав, нравится мне или нет. Это единственный выход. Не знаю, как действует сердце бога на разум, но, может, есть и другой способ вправить ей мозги? Она всего лишь напугана, верно? Она же, например, не считает себя лобстером или что-нибудь в этом духе. Может, я смогу ей помочь».
Как и обещал Корам, Харка высадили на пляже Данлина. Селфин уже ждала, правда, в непривычном месте – стояла босая на самой кромке берега. Харк не ожидал увидеть ее возле моря, особенно после того, как Ригг описала страхи Селфин. И все же она позволяла пене на маленьких волнах покрывать ее ступни и щиколотки. Девочка, казалось, была поглощена танцем чаек и крачек над водой, бегом красных крабов у кромки, перестуком блестящих камешков, что шевелились под напором волн.
Заметив Харка краем глаза, она повернула голову, кивком показала на корзину, стоявшую чуть выше на песке. Как они и договаривались, корзина была полна морского критмума, цветов просвирника, дикой свеклы и чуть подвядших водорослей. Она ничего не упустила.
«– Ты дочь Ригг, верно?» – спросил он.
Он не знал, как сказать на языке жестов «Селфин». Зато хорошо знал, как сказать «Ригг». Как и все на Ледиз-Крейве.
Она кивнула.
«– Я думал, ты боишься моря», – заметил Харк и кивком указал на мелкие волны, лизавшие босые пальцы девочки.
Селфин наклонила голову набок и окинула его испепеляющим взглядом, полным презрения. Затем демонстративно уставилась на свои ступни, стоявшие в воде по щиколотку, и снова встретилась глазами с Харком.
– Ужасно боюсь, – ответила она вслух. – Я все время жду, что вот-вот начну тонуть.
Харк подумал, что она либо до сих пор могла слышать собственный голос, либо хорошо помнила, как говорила когда-то.
– Значит, Ригг сказала тебе про меня?
Не «мать», просто «Ригг». Интересно, как они ладят и каково это – быть дочерью Ригг? Он кивнул. Смысла лгать не было.
«– Я слышал, что случилось с тобой». – Жесты Харка были сдержанными, деликатными.
Селфин закатила глаза.
«– Все об этом слышали».
Слово «все» было «произнесено» с горечью и сопровождалось широким взмахом руки, очевидно, обозначавшим весь Мириед и даже его пределы.
«– Она всем говорит, что я безумна».
«– Я хотел поболтать с тобой об этом».
«– Зачем? – спросила Селфин, с подозрением глядя на него. Но лицо ее тут же потемнело от ужаса. – Ригг просила меня вылечить?»
«– Она хочет помочь тебе. Хочет, чтобы ты стала главарем».
«– Я знаю, чего хочет Ригг», – угрюмо ответила Селфин.
– Но… подумай обо всем, что ты могла бы сделать, если бы перестала бояться моря! – выпалил Харк.
Он был не так ловок в языке жестов, как Селфин. Мог донести свое мнение до собеседника, но не так образно и ярко. Он был куда красноречивее, когда рассказывал истории, но, изъясняясь на языке жестов, не умел заставить образы оживать.
– Неужели ты никогда не хотела нырнуть и гоняться за рыбой? Или любоваться, как сверкают песчинки в воде? Помнишь, каково это? Все равно что… летать!
И снова Харк получил в награду презрительный, злобный взгляд, будто он упускал что-то очевидное.
– В таком случае что ты собираешься делать?
И свободное время, и терпение Харка подходили к концу.
«– Нельзя же вечно избегать моря!» – Он привык иметь дело с трудными случаями. Но не умел оспаривать очевидное.
«– Я смогу, – заявила Селфин. – Вот увидишь».
– Но это… все равно что бояться неба!
«– Вовсе нет! – яростно ответила Селфин. – Никто не просит меня подняться в небо! Я не могу упасть туда случайно! А будь я в небе, не утонула бы, не замерзла, не распухла бы, не пошла бы на корм рыбам. – Она продолжала жестикулировать резкими, гневными движениями. – Я знала тех, кто утонул. – Восемь пальцев, поднятых вверх. – Знала тех, кто повредил легкие. – Девять пальцев. – Знала тех, кто, охотясь за трофеем, потерял конечности. – Три пальца. – Знаю тех, кто исчез без следа». – Десять пальцев. Потом еще два.
– Но… такое бывает, – растерялся Харк. – Это нормально.
Селфин всплеснула руками и раздраженно ударила себя по лбу.
«– Ты глуп! Ригг глупа. Вокруг меня одни глупцы! Я нормальная, – продолжала она, нахмурив брови. – Я не безумна. Я просто не глупа, как остальные! И перестала выходить в море, чтобы оно меня не убило! В десять лет, когда мне перерезали шланг, я поняла… что чуть не погибла. Если буду продолжать выходить в море, оно точно меня убьет. Рано или поздно оно убьет или искалечит всех, кого я знаю. Всех. Мне твердили, что со мной ничего не случится, что скоро я снова буду нырять, словно это лучшее, что может быть. Но это не лучшее. Беда в том, что этого никто не понимает. Я не против опасности. Но я против глупой опасности. Я не хочу глупой смерти. И пытаюсь объяснить это окружающим».
Она с нарастающим утомлением повторяла знак «объяснить» снова и снова.
«– Меня не нужно лечить! – продолжала Селфин. – Я всего лишь приняла решение, которое не понравилось Ригг. И что ты собираешься делать? Изменить мои мысли? Заставить захотеть делать то, чего я делать не хочу? Если сделаешь это… если даже попытаешься, я убью тебя! И скажу, что это была самооборона!»
Харк глубоко вдохнул и очень медленно выдохнул. Разговор явно развивался по худшему сценарию, и он уже жалел, что его начал. Ему не слишком понравилось то, что думала Селфин об исцелении: изменение сознания против воли человека. Неужели так и было? Он понимал, почему она так расстроена, но разве он мог что-то поделать?
– Послушай, – сказал он, – мне очень жаль, но выбора нет. Твоя мать хочет, чтобы мы с другом исцелили тебя, и она держит нас за горло. Если она посчитает, что мы плохо стараемся, она просто убьет нас. Не сочти за оскорбление, но ее мы боимся сильнее, чем тебя.
«– Так ты, значит, думаешь», – жестами ответила Селфин.
– Я даже не знаю, можем ли мы воздействовать на мозг, – поспешно добавил Харк. – А вдруг мы только и умеем, что лечить волдыри или все такое?
Он поколебался, оценивая риск, и все-таки решился:
– Как тебе такой вариант: мы скажем, что для начала тебе нужен кратковременный сеанс исцеления. Потом, если будут признаки выздоровления, может, Ригг и не заставит нас продолжать.
«– Это означает, что мне придется войти в воду, чтобы убедить ее. Ни за что!» – ответила Селфин, яростно взглянув на Харка.
– Совсем ненадолго. Только чтобы…
«…Чтобы ты поняла, как глупо себя ведешь, – подумал он про себя. – Вернешься к обычной жизни, а Ригг спишет наш долг».
Он не может стоять тут вечно и болтать. Нужно возвращаться в Святилище.
– Подумай об этом, – попросил он. – У тебя есть план получше?
Селфин слегка приподняла густые брови и надула губы, делая вид, будто глубоко задумалась.
«– Я могла бы сказать матери, что вы соврали насчет своих исцеляющих способностей», – выдала она.
Щеки Харка запылали. Она блефует, наверняка блефует!
– Ты о чем?
Глаза Селфин блеснули.
«– Ты сказал ей, что вы вместе исцеляете людей. Но я видела тебя в той хижине! Ты что-то вынимал из-под пола!»
Харк машинально огляделся, нет ли поблизости человека, способного прочитать слова Селфин на языке жестов. Она широко улыбнулась, и он понял, что выдал себя, свой страх разоблачения. Значит, она шпионила за ним и видела, как он вынимал сферу. Он вспомнил стук осыпающихся камней за деревянной стеной хижины. Возможно, она подсматривала сквозь дырку от выпавшего сучка.
«– Никого вы не исцеляете, – заявила она торжествующе. – И это не вы посылаете в воздух импульсы. Утром я почувствовала вибрацию возле хижины, когда ты еще даже не явился. Эта круглая штука – боготовар, да? Именно она исцеляет. Что, по-твоему, сделает Ригг, если я ей расскажу?»
Харк сильно прикусил губу, он был вне себя от гнева и страха. Он так устал от людей, предъявляющих ему ультиматумы и заставляющих все время балансировать на краю пропасти.
– Думаю, убьет меня и моего друга, – отрезал он. – Потом начнет искать, пока не найдет реликт. А после этого запрет тебя в комнате вместе с ним, пока не «излечишься». Ты точно хочешь ей рассказать?
Селфин скорчила злую гримасу и задумчиво прикусила костяшку пальца. Похоже, он отстоял свою позицию, но ему от этого было не по себе. Девочка выглядела измученной, загнанной в угол, и Харк прекрасно знал, каково это.
– Все происходит против моей воли, – вздохнул он. – Я никогда не собирался никого исцелять насильно. Но мы с тобой… ничего не можем поделать, понимаешь? Может, все уладится. Может, сфера ничего с тобой не сотворит.
Единственным ответом Селфин был быстрый грациозный жест. Очень выразительный жест, обозначавший медузу, которая пульсирующими движениями поднимается наверх, а щупальца тянутся за ней. Конечно, на суше жест имел другое значение. «Бесхребетная тряпка».
– Я не бесхребетный! – рявкнул Харк, чувствуя, что вот-вот взорвется. – У меня есть позвоночник! Но позвоночники имеют обыкновение гнуться. Иначе просто сломаются. Ты не можешь вот так…
Он осекся. Селфин холодно и демонстративно отвела взгляд. Харк понял, что его просто заткнули. Если она не видит его жестов или движений губ, значит, не может «слышать». У него мгновенно отняли голос, драгоценный инструмент убеждения.
– Сделай все, чтобы эта штука находилась как можно дальше от меня, – сказала она вслух, спокойно, но твердо. – Я никому не позволю пытаться изменить меня или управлять моим разумом. Я не шучу. Найди выход, иначе ты и твой приятель горько пожалеете. Вы не Ригг должны опасаться. Меня.
