Глава 15. Вся правда о бабочке

Лайтнер К’ярд

Когда Мэйс прислала очередное сообщение с отказом, я едва не разбил солнцезащитные очки, швырнув их на соседнее сиденье эйрлата.

Да сколько можно?!

Я почти развернулся, чтобы отправиться в зал, где можно потренировать контроль над новой силой, а заодно легально подраться. Но потом вспомнил, чем все закончилось в прошлый раз. Не драка, а отказ Вирны. Тогда причина была существенная, и я повернул в сторону Пятнадцатого, чтобы для разнообразия спросить: «Какого едха?» у нее самой, а не гадать в чем дело.

Дело оказалось в Ромине, чтоб ее. И в травле, которую она устроила. Поэтому рассказ синеглазки я принял как вызов себе.

Мне даже не пришлось раздумывать: я знал только одно место, где можно было спрятать семейку Мэйс. О котором не знает ни отец, ни дружки Ромины. Даже если Д’ерри узнает, что помог я, все равно не сможет их найти.

Мелкие не задавали лишних вопросов, одна (та, что интересовалась К’ярдами) вовсе дулась и бросала на меня злые взгляды. Быстро собрали необходимые вещи, которые поместились в три небольших и сильно потрепанных рюкзака, и погрузились в мой эйрлат. И затаились на заднем сидении, как рыбки-малыши среди рифов. Такие же тихие и такие же яркие. Сообразительные девчонки.

Мэйс тоже молчала, только бросала на меня короткие взгляды, когда думала, что я смотрю исключительно на дорогу. Не то смущенные, не то испытующие. Вряд ли она сомневалась, иначе бы не доверила самое дорогое. Но, видимо, от прежних привычек избавиться сложно.

Когда она начинает догадываться, куда мы едем, ее глаза расширяются.

– Ты уверен, что здесь они будут в безопасности?

– Только здесь и будут, – киваю я.

А Вирна обхватывает себя руками, словно пытается согреться, хотя в салоне эйрлата тепло. Мне тоже хочется ее обхватить, подхватить на руки, как сегодня. Только чтобы синеглазка была в сознании и смотрела при этом на меня.

Приходится мысленно дать себе оплеуху, чтобы вернуть мысли в нужное русло.

До домика Зорга приходится идти, и я несу рюкзаки малышни, которые оказываются такими же невесомыми, как по ощущениям все представители семэйства. Они вообще едят? Или питаются только соленым морским ветром, который продувает их хибару?! По сравнению с ней жилище Зорга кажется дворцом.

Сегодня хорошая погода, а сам парень сидит на веранде и шлифует одну из досок. Из-за бритого черепа и густой бороды сложно сказать сколько ему на самом деле лет. Да я никогда и не спрашивал. А еще я ни разу не видел его с тапетом, и даже контакта его не знаю.

– Ты хорошо его знаешь? – будто в ответ на мои мысли спрашивает Мэйс. Точнее, Вирна. Потому что сейчас рядом со мной три Мэйс.

– Достаточно, чтобы быть уверенным, что Зорг никому не проболтается.

Несмотря на общее настроение, малышня рассматривает бухту и дом на высоких деревянных сваях с истинно детским любопытством, а вот на Зорга косится с подозрением. Я оставляю семэйство возле камина в углу, и отвожу его в сторону, быстро объясняя в чем соль. Парень понятливый и совсем не любопытный, поэтому соглашается приютить девчонок за разумную сумму.

Издали вижу, что Вирна косится на нас и уже едва не протоптала дыру в полу.

– Идем, – возвращаюсь к яркой семейке, – покажу вам вашу комнату.

Она оказывается на чердаке, но здесь чисто и просторно: даже я могу выпрямиться в полный рост. Нет щелей в стенах и толстые стекла на окнах. Двухэтажная кровать и диван с вязаными пледами с кисточками, тканевая салфетка на круглом столике. В общем, не сравнить с домом семэйства. Но они явно чувствуют себя не в своей тарелке и косятся на меня и на Вирну.

Наверное, я их понимаю. Хотя я предпочел бы эту комнату родительскому особняку, одно дело выбирать, куда отправиться самому, совсем другое – вынужденно покидать место, которое стало домом.

Вирна просит сестер разложить вещи, а сама кивает мне на дверь. И стоит нам выйти, забрасывает меня вопросами:

– Кто он такой? Что это вообще за место? И как ты о нем узнал?

– Давай обо всем по порядку, – я вскидываю руки. – Но сначала тебе нужно переодеться.

– Переодеться? – У синеглазки становится такой оскорбленный вид, словно я предлагаю ей уединиться в подсобке. С трудом сдерживаю смех. – Что не так с моей одеждой?

– Все с ней так, только в платье в воде будет неудобно. И холодно.

Мы спускаемся вниз, в ту самую подсобку, где сложены доски и висят защитные костюмы, которые можно взять напрокат. Мэйс топчется на пороге, пока я подбираю размер. Как назло, они все мужские и слишком большие для такой хрупкой девушки.

– Но это же запрещено законом! – напоминает синеглазка. – Заходить в воду нельзя.

– Да, поэтому тебе лучше никому об этом не рассказывать.

– Зачем мне вообще это делать?

– По-другому с раг’аэной не встретиться.

Мэйс глубоко вздыхает.

– Ты уверен, что это безопасно? Нас никто не увидит?

– Не увидит. Там, где он обитает, не бывает ни людей, ни въерхов.

– Я не умею плавать, – признается синеглазка.

– Это необязательно. Эн не позволит тебе утонуть.

Она молчит, и я решаю ответить на ее вопросы.

– Зорг – отшельник, живущий на берегу океана. О нем и о его хижине мне рассказал старшекурсник на одной из вечеринок, потом мы даже в академии ни разу не сталкивались.

– Если он отшельник, на что же он живет?

– На то, что продает въерхам острые ощущения.

Это нужно было сказать только для того, что увидеть, как вытягивается лицо Мэйс.

– Куда ты привез моих сестер?! – шипит она.

– Спокойно, синеглазка. Я привез тебя к океану, именно тут мы можем получить самые острые из самых острых ощущений, которые можно придумать. Потому что в воде мы теряем свою силу.

– Теряете силу?! В воде? – Мэйс изумленно моргает. – А в душе?!

– Нет, – смеюсь я. Въерхам вода нужна так же, как и людям. – Эта вода не считается.

– А какая считается?

– Живая вода. Стихия.

Будь иначе, я бы и к бассейну приблизиться не смог. Отец еще в моем детстве настоял на занятиях плаванием, по его мнению, это должно было еще больше развить мой потенциал и физическую форму. Так же считали и родители Хара, поэтому мы учились плавать вместе. Но даже мальчишкой мне в бассейне было тесно, поэтому предложение старшекурсника укротить океанскую волну я воспринял с азартом. И поделился им с другом, как раньше делился с ним всем…

– Об этом никто не знает, – из мыслей про Хара меня вытаскивает Вирна. – О том, что вы теряете силу рядом с водой. Зачем ты говоришь мне все это?

– Твои варианты?

Вопрос риторический, поэтому я протягиваю ей самый маленький костюм, который только смог найти:

– Вот, держи. Переоденься.

Вирна не торопиться забирать костюм и хмурится.

– Будешь смотреть?

– Предлагаешь мне остаться? – спрашиваю, шагнув к ней близко-близко. И даже в тусклом свете одинокой лампы замечаю, как часто-часто бьется жилка на ее шее, и как Мэйс резко, со свистом втягивает воздух.

– Нет! – она выхватывает одежду из моих рук и отталкивает меня в сторону.

– Очень жаль, синеглазка, – смеюсь я. – Я бы не отказался.

Вирна бросает на меня гневный взгляд и уходит наверх к сестрам. А я выхожу на веранду и смотрю на океан. Тут в гавани он не настолько бушующий, хотя накатывающие на берег волны на первый взгляд могут показаться устрашающими.

Я никогда не боялся воды, но сейчас едва сдерживаю внутреннюю дрожь. Инстинкт (тот самый, что живет в каждом въерхе с рождения) советует как можно скорее убраться от океана как можно дальше. Может, было бы проще без отцовской силы, бьющейся во мне, но этого я не могу знать наверняка. Рядом с океаном контролировать ее сложно, пусть даже за несколько дней я привык. Виски сдавливает, будто на меня надели шлем, хотя до кромки воды валлов сорок. Но повернуть назад – значит, подвести Эн.

– Я готова, – раздается за спиной.

Оборачиваюсь и замираю. С тем, что гидрокостюм окажется слишком велик, я погорячился. Темно-синяя ткань все равно облепила фигуру Вирны, как вторая кожа, и подчеркнула все, что можно подчеркнуть, сильнее, чем форма официантки-бабочки. У меня перехватывает дыхание, а все мысли испаряются из головы. Что я там говорил про океан? Или думал? Какой вообще океан…

Приходится прочистить горло, чтобы ответить что-то связное:

– Круто выглядишь.

На бледных щеках Мэйс тут же вспыхивает румянец.

– Спасибо.

– Только нужно сделать что-то с волосами. Чтобы они не мешались.

Сейчас они волнами стекают на ее плечи и спину, я тянусь за прядкой, чтобы заправить ее за ухо, но синеглазка отшатывается.

– Я заплету косу.

Едх! Ну с чего она так от меня шарахается?! Да, никто не позволял мне распускать руки, но я же не монстр какой-то.

– Пойдем.

– Сейчас.

Вирна направляется к Зоргу, засевшему в кресле и вернувшемуся к шлифованию доски.

– Спасибо, что согласились приютить моих сестер, – говорит она. – Я не знаю, надолго ли это, но заплачу, сколько потребуется.

Кто бы сомневался!

– Сочтемся, – отвечает Зорг.

– Мэйс! – зову я, и когда она возвращается, добавляю: – В том, что Ромина на тебя взъелась, моя вина. Так что не думай об оплате.

– Ошибаешься. Ты сделал достаточно, а я не хочу долгов.

– Заработаешь в «Бабочке»?

– Что, если и так? – бросает она с вызовом.

Упрямая маруна!

Сжимаю кулаки, но сила внутри с радостью откликается на злость, перехватывая контроль. Так что я закрываю глаза и мысленно считаю до десяти. Ладно, придется вернуться к этому разговору позже, иначе снова разругаемся и уже никуда не поедем.

Мы спускаемся по лестнице и возвращаемся к моему эйрлату.

– Разве нам нужно не к океану? – спрашивает синеглазка.

– К нему. Но Эн обитает не здесь, а за мысом Гор. К тому же, здесь мы можем встретиться с другими любителями острых ощущений.

Вирна с беспокойством оглядывается, будто ищет других въерхов, но я продолжаю:

– Не волнуйся, посетителей у Зорга не сказать, чтобы много. Сейчас еще и не сезон, кроме нас с Харом в такое время никто на досках не гоняет. Так что никто девчонок не выдаст.

Учитывая нашу с другом стычку, не уверен, что здесь бывает даже он.

– А летом? Не боишься, что кто-то тебя узнает?

Усмехаюсь и достаю из бардачка последний атрибут костюма.

– Для этого все носят маски. Хотя на самом деле функция у них отнюдь не карнавальная. Маска плотно ложится на кожу, прикрывает нос и рот и поддерживает тепло… Попробуй!

Вирна сначала крутит темную полоску в руках, но потом все-таки прикладывает ее к лицу.

– Еще внутри есть датчики, которые не позволят тебе захлебнуться, если совсем накроет волной и утащит на глубину. Подарит пару минут форы, чтобы можно было сориентироваться и вернуть контроль над стихией. Интересно?

– Очень! – заявляет Мэйс и впервые за сегодня улыбается.

Поворачиваю машину в нужном направлении, здесь нет дорог, поэтому приходится отключить навигатор, настойчиво требующий вернуться на трассу. Чем дальше от океана, тем легче, но лишь немного.

Вирна ловко заплетает волосы в густую косу, а я то и дело кошусь на синеглазку. Она ловит один из таких взглядов, и я чувствую себя странно, будто она застала меня за подглядыванием.

– Почему ты выбрал такое… увлечение? – спрашивает она, нарушая неловкое молчание. – Тебе нравится чувствовать себя бессильным?

Качаю головой.

– Не поэтому. Мне всегда нравился океан, я им восхищался. Можешь не верить, но в детстве я провел много-много часов в океанариуме. Не говоря уже о тренировках в бассейне. Поэтому когда узнал о существовании такого спорта, не раздумывая приехал сюда.

А после были долгие месяцы тренировок, сражений с океаном и с самим собой. Которые с появлением в моей жизни Эн приобрели совершенно другую цель.

– Давай сменим тему, потому что если дело пойдет так, я расскажу тебе все свои тайны, а некоторые из них достаточно неприличные.

Губы Мэйс подрагивают, но сдержать улыбку у нее все-таки не выходит.

– Да, – подтверждаю я. – Теперь никто не знает про меня столько, сколько ты.

– Даже М’эль?

– Даже она.

Может, это странно, но с Кьяной у нас в основном были поцелуи и разговоры об искусстве, учебе и прочем, о чем говорят с девчонками. А с синеглазкой мы даже до поцелуев не дошли.

– Я тоже рассказала тебе больше, чем кому-либо, – признается Вирна.

– Даже парню своей сестры? – не остаюсь в долгу я.

Ответить она не успевает, потому что тапет Мэйс, оставшийся в сумке на заднем сиденье, разрывается мелодией входящего звонка. Вирна подскакивает на месте и тянется за ним, а я морщусь от досады на то, что нас прервали.

Интересно, кто это?

– Да, Вартас.

Пальцы крепко сжимаются на рогатке.

– Ты меня набирала. Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. Я просто хотела кое о чем тебя попросить.

Динамики этого старья фонят так, что я слышу все до последнего слова, и сейчас предпочел бы, чтобы этот тапет накрылся окончательно.

– О чем?

– Уже ничего не нужно.

Меня так и подмывает включить музыку. Значит, она собиралась просить этого парня спрятать сестер. И если бы я не наплевал на все и не приехал, встретилась бы сегодня с ним. Снова.

– Ты уверена?

– Да, абсолютно. А у тебя все нормально?

– Как обычно. Просто море работы навалилось, но через пару часов освобожусь. Если хочешь, можем сегодня…

– Я не смогу сегодня, – быстро отвечает Мэйс.

– Почему?

– Буду очень занята.

– В выходной?

– Да.

– Ты с ним?

С ним? Это еще с кем?

– Мы договаривались на завтра. – На том конце линии повисает пауза, и Мэйс добавляет: – Расскажу обо всем при встрече. Пока.

А затем завершает звонок. Ее лицо пылает, поэтому она старательно рассматривает скалы и цепляющиеся за них искореженные деревья впереди.

Хочется спросить, что между ними, до одури хочется, сам не знаю, как сдерживаюсь. Это. Не. Мое. Дело. Мы с Мэйс не встречаемся, и мы с ней не друзья. Нас объединяет только практическая работа, проблема Ромины и океанская бабочка. Все!

– Ты же понимаешь, что никому нельзя рассказывать, где ты спрятала сестер? – говорю резче, чем нужно, за что готов пнуть себя с самой высокой вершины Дракура. За то, что показываю свои эмоции. – Даже этому… Вартасу. Даже если ты ему доверяешь, Ромина умеет добиваться своего, и она не настолько глупа, как может показаться.

На этот раз Мэйс бледнеет.

– Ему тоже грозит опасность?

Хидрец! Только не говорите мне, что сейчас она еще и его попросит спрятать.

– Вряд ли, но если ты всем и каждому будешь рассказывать про дом Зорга, то проблемы будут у всех.

– Я не собираюсь никому о нем рассказывать.

– Рад, что мы друг друга поняли, – цежу я.

Мэйс гневно сверкает глазами и заявляет:

– Лучше расскажи про бабочку.

– Хорошее предложение.

Продолжать в том же духе действительно не имеет смысла.

Повезло, что мы на месте. Я сажаю эйрлат, дальше лучше пешком.

Здесь, по другую сторону мыса, ветер слабее. Берег каменистый и неровный, до него можно добраться только по узкой тропе между валунов, волн практически нет, но здесь я в впервые познакомился с Эн. Сюда меня приволокло течением, здесь раг’аэна вытащила меня в ту жуткую ночь. В место, которое обходят даже дежурные катера политари, и куда никому в голову не придет сунуться, потому что за мысом Гор заканчивается граница оберегающего сушу щита. Случись что – и от волны уже никто не спасет.

– Это случилось в конце лета, во время сильного шторма. Обычно никто в такую погоду в океан не суется, даже искатели приключений, но я в тот день был слишком зол, и мне просто необходимо было как-то спустить пар. Вот и выбрал такой способ. Пару волн я все-таки укротил, можно сказать, почувствовал себя героем. А вот с третьей не повезло… Она меня накрыла и поволокла вниз, даже маска не спасла. Я почувствовал, что не справляюсь, и запаниковал.

Раньше я считал, что это мое самое страшное воспоминание, до дрожи, до учащенного пульса, но сейчас понял, что меня больше не дергает. Ночь похищения Мэйс сейчас казалась в разы страшнее, хотя тонул тогда вовсе не я.

– Понимаю, – хрипло отозвалась девушка.

– Когда я думал, что мне настал хидрец, появилась раг’аэна.

Воспоминания об этом живы до сих пор: Эн светился, если быть точным, фосфоресцировал, и казался настолько неземным, что впору было подумать про дорожку в другой мир.

– Он поднырнул под меня и просто вынес на поверхность.

Потом я долго кашлял, едва не выхаркав легкие, а после тащился до Зорга часа полтора. Но не думаю, что именно об этом стоит рассказывать Мэйс.

– Если бы не раг’аэна, я бы, наверное, больше никогда не подошел к океану, но мне хотелось убедиться, что это не было галлюцинацией. Ну и узнать, что привело ожившую легенду к берегам Ландорхорна.

– Узнал?

– Если бы. Но он приплывает ко мне в девяти случаях из десяти. У него на боку длинный рваный шрам, похоже на следы от зубов. Он был серьезно ранен. Возможно, поэтому отстал от своих или сделал это специально. Но наверняка никто не скажет.

– Все-таки он, – бормочет Мэйс. – Почему ты решил, что это он? А не она?

– Потому что он похож на парня, – фыркаю я. – И откликается на имя Эндар.

– Незнакомец?

– Да, – киваю я. – Ты точно не зря учишься в Кэйпдоре.

Мы почти пришли, до берега остается каких-то валлов двадцать, и я будто натыкаюсь на невидимую стену. Сила отца ударяет в ладони, дрожит внутри.

– Дальше мне нельзя.

– Что? – Мэйс отрывает взгляд от волн и взволнованно смотрит на меня.

– Я лишусь силы, если подойду ближе к океану. Меня смоет волной и тогда тебе придется меня оттуда вытаскивать.

– А если волной смоет меня?!

– Не смоет. Тут пологий склон и неглубоко. Тебе нужно просто войти в воду, по колено, не глубже, и мысленно позвать Эн.

– А если он не откликнется?

– Откликнется. Он тебя уже знает, и придет. Ему тоскливо и одиноко, а ты мне должна, синеглазка!

Пусть это нечестно, но во взгляде Мэйс теперь говорит гнев. Она сжимает губы в тонкую линию, идет к воде. Я смотрю на ее прямую спину, смотрю, как она останавливается в двух шагах от холодной пены.

Волн здесь практически нет, а те, что есть, навредить не смогут, но Мэйс вдруг замирает, а потом начинает отступать. Она пятится назад до тех пор, пока не натыкается на крупный камень, а потом разворачивается и бежит вдоль побережья, все дальше от воды и от меня.

Несколько мгновений я смотрю на бегущую девчонку, а потом бросаюсь за ней.