Глава четырнадцатая

Вскоре мне предстоял допрос сотрудников – то, чего я так боялась. Детки в этой школе, конечно, были не сахар, но они видели во мне, как во взрослом человеке, авторитет. Персонал же Осторна, напротив, не станет питать иллюзий относительно моей власти над ними или необходимости сотрудничать со мной.

Первая моя встреча сегодня должна была состояться со Стивеном Тоффом, печально известным учителем английского. Как только он вошел в библиотеку, я тут же пожалела, что не оставила его напоследок. Табита ни на йоту не приврала насчет его внешности: тот самый упомянутый пучок волос и клочковатая, совершенно неуместная козлиная бородка. Вальяжной походкой он пересек библиотеку, окинул меня взглядом с головы до ног и уселся напротив. До меня долетел аромат его одеколона, сильно напоминавший фермерский соус. Ростом он был невысок, однако вытянул свои ноги, как жираф на водопое. Я так и представила, как в поезде спихиваю их в сторону, чтобы сесть.

– Вы Айви, верно? – спросил он, вздернув подбородок.

– Да, это я.

– Класс, класс. Я Стивен Тофф. Можете звать меня Тоффом. – Довольный собой, он подмигнул мне.

Некоторое время мы говорили ни о чем: откуда он родом, где учился, как ему преподается в Осторне. Одним словом, о всякой малозначимой чепухе, чтобы разговорить его перед основными вопросами. Первые несколько минут он ничего не спрашивал обо мне: ни в какую школу я ходила, ни кого я знаю, ни пыталась ли я сотворить заклинание, взяв за основу губку из медленно растущих корней. Он просто отвечал на мои вопросы, говорил о себе, о своей преподавательской деятельности и книге, которую пишет. Все было легко.

Мне даже ни разу не пришлось соврать.

Но когда наша светская беседа свелась ко мне, я быстро сменила тему: это знак, что пора переходить к сути дела. Я прервала его вопрос о том, откуда я приехала, открыв папку на странице с его биографией. Выражение его лица сделалось напряженным, как только он увидел свою фотографию. Отлично.

– Итак, Стивен. Я полагаю, вам известно, почему я здесь?

Кивнув, он облокотился на стол: пытался заглянуть в папку. Но я закрыла ее раньше, чем он что-то сумел рассмотреть.

– Вы расследуете смерть Сильвии, верно? – почтительно произнес он с серьезным видом. В мою голову закралась мысль: вдруг у меня сложилось о нем ошибочное представление.

– Проясняю некоторые вопросы, – уклончиво ответила я, чтобы он не заблуждался насчет своей важности.

– Какая жалость, что она решила вот так поиграть с огнем. – Мужчина пожал плечами. – Некоторые люди просто не созданы для теоретической магии.

– Что вы имеете в виду?

– Понимаете, Сильвия была замечательной и все такое. По-настоящему дружелюбной, очень милой. Это особенно здорово, ведь девочкам необходимо с кем-нибудь поговорить. Ну, сами знаете, о происходящих в их телах изменениях, о контроле рождаемости и прочих вещах. – Я проглотила подступившую к горлу желчь, когда он снова подмигнул мне. – Но… она преподавала охрану здоровья. Она была школьной медсестрой. Далеко не самой яркой звездой в созвездии Осторна. – На этих словах его глаза сверкнули – теперь понятно, кого он считал самой яркой звездой. Я мысленно поздравила себя с тем, что все-таки не ошиблась в нем.

– Вы сказали, контроль рождаемости?

Тофф поиграл бровями.

– В Осторне применяется комплексный подход. Здесь детям обеспечивают настоящий медицинский уход. Никаких насильственных методов, однако мы регулярно проверяем их на венерические заболевания, проводим тесты на беременность и профилактику. – Последняя часть предложения прозвучала словно из речи с важного собрания. Говоря это, он в очередной раз мне подмигнул. Я уже начала подозревать, что у него может быть невыявленная патология, при которой он не способен держать оба глаза открытыми дольше нескольких минут. – Если вам вдруг понадобятся презервативы, просто позвоните мне: я знаю, где они хранятся. – Вот оно – свидетельство моего непревзойденного самообладания: я вежливо кивнула ему в ответ, вместо того чтобы попросить его зашить себя в холщовый мешок, чтобы я могла вышвырнуть его в океан.

Я даже улыбнулась ему. Александрия Декамбре могла бы гордиться этой улыбкой.

– Вы преподаете, напомните мне… английский язык, да? Он входит в курс немагического обучения?

Мужчина кивнул.

– Хотя мне нравится думать о нем как уже о некоей магии. Я учу детей создавать из ничего нечто – с помощью одной лишь силы…

– А вы двое ладили друг с другом? – Я прервала его поток рассуждений прежде, чем он углубится в рассказ о своей способности будоражить юные умы.

Он покосился на меня, закусив передними зубами нижнюю губу.

– М-м, да. Мы ладили о-очень хорошо.

Я вопросительно выгнула брови.

– У вас что-то… было?

– Нет, нет. Официально – ничего. Но между нами, знаете, была такая химия.

Я кивнула, вспомнив слова Табиты о том, как сильно Сильвия его ненавидела. А потом вспомнила об упомянутой Диланом вскользь крупной ссоре и решила немного его подтолкнуть.

– Значит, вы трахались? О, простите… – Я виновато улыбнулась. – Скорее, «спали вместе».

Напуганный моей прямолинейностью, он похлопал глазами. Его взгляд метнулся к моему телефону, записывавшему наш разговор. Затем он, будто хотел собраться с мыслями, помотал головой.

– Э-э, нет. Мы не делали ничего такого. Вместе.

Я старалась сохранять бесстрастное выражение лица, пока делала записи в своем блокноте, но внутренне ликовала. Так приятно было переиграть его в его же игре. Что еще важнее, именно это и нужно было сделать. Чтобы ему вновь пришлось восстанавливать свою уверенность в том, что он альфа-самец.

– Значит, ваша крупная ссора не была обычной размолвкой влюбленных? – Я специально подалась вперед, чтобы он мог посмотреть, насколько сильно открылось мое декольте.

– Крупная ссора? – Он нацепил довольно убедительную маску «я не знаю, о чем вы толкуете» – поджатые губы, сведенные вместе брови. Я с заговорщическим видом улыбнулась ему.

– Разумеется. Ваша крупная ссора в первый учебный день. Которую слышали ваши ученики. По всей видимости, это наглая ложь.

Он рассмеялся.

– Ах, это! Боже мой, я совсем о ней забыл. Там действительно не было ничего серьезного, я даже…

– Все равно расскажите мне о ней, – перебила я. И снова улыбнулась. – Чтобы я передала этим детям, когда снова зайдет разговор: им не о чем беспокоиться.

– У нас просто случилось небольшое недопонимание, – ответил Тофф. Я кивнула, побуждая его продолжать, и его губы изогнулись в кривой ухмылке. Он развел руками – само очарование и скромность. – В некоторых вопросах Сильвия могла быть излишне нервной. Конечно, о мертвых нельзя говорить плохо.

– Конечно, – согласилась я. – Некоторые думают, будто лучше знают, как надо жить, да?

– Точно. – Он погладил бровь подушечкой большого пальца. – Сильвия была хорошим учителем в области здоровья, но порой накручивала себя по всяким пустякам.

– И из-за чего же она накрутила себя в тот первый учебный день?

Тофф смотрел куда угодно, только не на меня.

– Я же говорю, ничего особенного. Думаю, она просто увидела, как я обедаю с девушкой, с которой в тот момент встречался, и решила, что мне «не подобает» целовать ее на прощание.

– Ничего себе. – Я вскинула бровь, огляделась по сторонам и, понизив голос, заговорила: – А вы не шутили, называя ее нервной, а? До меня доходили кое-какие слухи, но…

– Слухи не врут, – подтвердил Тофф.

– Расскажите-ка про эту ситуацию поподробнее. – Я принялась рисовать в блокноте тугие спирали, при этом сохраняла в голосе легкость и непринужденность. – Она увидела вас с вашей девушкой…

– С девушкой, с которой я встречался, – поправил он, – а не с моей девушкой.

– Точно, виновата. Она увидела вас с этой девушкой, ей это не понравилось, и что дальше? Она устроила вам разнос из-за того, что вы привели свою пассию на работу? Как будто ей есть до этого какое-то дело, да? – Спирали становились все туже, но линии не соприкасались.

Мужчина закатил глаза.

– Мне кажется, у Сильвии были весьма старомодные взгляды на то, с кем следует встречаться учителю. Эта девушка вроде бы была когда-то одной из ее учениц – ее это взволновало, она не одобряла подобные вещи.

Моя ручка замерла.

– Она была одной из учениц Сильвии? Не вашей? – Сохраняй беспечность, сохраняй беззаботность. Всего одна маленькая деталь. Но я все равно ощутила, как между нами натянулась нить напряжения. Я заставила себя посмотреть на него с ухмылкой из разряда «ах ты хитрец» – он ответил мне улыбкой, однако натянутая нить никуда не делась.

– Возможно, когда-то она и училась в моем классе, разве все упомнишь? В любом случае, к тому времени ей уже было восемнадцать – только это имеет значение. А с кем я встречаюсь… э-э, точнее встречался. С кем я встречался, Сильвию не касалось.

– Значит, вы с этой девочкой…

– Женщиной, – поправил он.

– Да, простите. Женщиной, с которой вы встречались, – проговорила я, словно у меня полный рот масла. – Вы с ней расстались из-за этой ссоры?

– Ну, мы просто перестали общаться после этого, – ответил он. – Оно не стоило того. Все равно я могу получить что и когда захочу в любом другом месте. – Он подмигнул мне.

– Пойду возьму себе кофе, – не выдержала я и встала. Мне нужно убраться отсюда, пока я не треснула ему так, что он будет подмигивать постоянно. – Вам что-нибудь принести? Нет? Тогда я сейчас вернусь.

– О, вообще-то мне пора идти, – спохватился он, бросив взгляд на часы за стойкой регистрации. – Мое подготовительное время почти закончилось. – Он потянулся, его рубашка задралась, обнажив большую серебристую пряжку на ремне. Затем он схватил со стола одну из моих визиток и встал рядом со мной почти вплотную, отчего я ощутила салатный аромат его одеколона. – Можно я буду вам периодически звонить? – Я уже было открыла рот для категоричного «нет», но он не дал мне вставить даже слово. – В целях сбора информации. Не знаю, упоминал ли я, но мой роман посвящен загадочному убийству. – Он упоминал об этом. – Я бы очень хотел задать вам несколько вопросов. В моей книге речь идет об одном внештатном преподавателе, которого убила его психованная подружка, когда та не сдала экзамен по его предмету. Очень мрачная история. Вам наверняка понравится. – Он кивнул, согласившись сам с собой.

– М-м-м-м, – промычала я.

– В любом случае, я вам позвоню. Можем сходить куда-нибудь выпить. – Он даже не стал дожидаться от меня ответа, приняла ли я его приглашение – просто помахал рукой через плечо, направляясь к двери. Я позволила ему пройти до середины библиотеки – этого было достаточно, чтобы он стал гадать, смотрю ли я на его зад, – после чего окликнула:

– Эй, Тофф. – Он развернулся ко мне, брови подняты – как будто в ожидании. – Чуть не забыла спросить, а что вы делали в тот вечер?

– Какой вечер?

Я сделала пару шагов по направлению к нему, в расслабленной позе прислонилась к столу.

– В вечер смерти Сильвии, – пояснила я. – Вы были на свидании?

– Я был на праздничном ужине, как и все, – ответил он, уже поворачиваясь к двери. И не дожидаясь возможного последующего вопроса, помахал мне на прощание рукой. – Пока.

– Пока, Тофф, – пробормотала я себе под нос. Потом опустилась на стул и, чтобы убедиться, что он больше не вернется, принялась разминать шею.

Между допросами у меня выдался перерыв, поэтому я нацепила наушники и стала заново прослушивать нашу беседу с Тоффом, попутно делая пометки в важных местах. Мне предстояло отделить зерна от множества плевел. Во время воспроизведения попытки Тоффа увести меня от разговора о ссоре были особенно заметны. Я добавила в свой список задач: выяснить имя бедняжки, с которой он встречался; позаботиться о том, чтобы Торрес стало об этом известно. Поговорить с Уэбб и подтвердить, что он действительно присутствовал на праздничном ужине. Я как раз проигрывала часть разговора, касавшуюся ученицы, в надежде, что какая-то пропущенная деталь натолкнет меня на понимание ее личности, когда краем глаза уловила движение.

Подняла голову и увидела маячивший у двери силуэт Бреа Тейморни: она все еще держала дверь приоткрытой, словно могла убежать в любую минуту. Я улыбнулась ей, но не сдвинулась с места. Тихим, будто пыталась выманить кошку из-под машины, голосом произнесла:

– Привет, Бреа. Не хочешь зайти?

Девушка помедлила, с неким сожалением на лице выглянула в коридор. На ее плечо легла рука, а после из-за угла появилась Миранда Яо все в тех же неизменных баскетбольных шортах. Она тихо прошептала ей что-то на ухо, во время разговора ее собранные в высокий хвост блестящие волосы падали Бреа на плечо. Та, глубоко втянув воздух, кивнула. Затем пересекла комнату и опустилась на стул, который несколько минут назад занимал Стивен Тофф. Она сидела, ссутулив плечи, взгляд ее карих глаз блуждал и не мог, казалось, ни на чем задержаться. Она одернула осторнский пиджак, поправив края длинных рукавов под ним. На внешней стороне ее хрупких запястий проступили мурашки. Миранда неуверенно топталась в дверях до тех пор, пока Бреа не оглянулась на нее. Их взгляды встретились. Тогда Миранда быстрым шагом подошла к ней и села рядом.

Первое, что меня поразило: это не показуха. Эти две девочки ничего не изображали, не пытались внушить мне какую-то мысль. Они просто боялись, вот и все. Боялись и всеми силами подбадривали друг друга.

– Бреа, – отложив ручку, начала я. – Что-то случилось?

Бреа сглотнула.

– Я надеялась, что вас здесь не окажется, – прошептала она и, прочистив горло, добавила: – Я, э-э. Я подумала, что могла бы просто оставить вам записку. – Она уже говорила громче, увереннее, но все равно продолжала смотреть куда угодно, только не на меня.

– Записку? – Мое сердце екнуло. – Так это ты оставила мне послание в тот день?

Она озадаченно помотала головой.

– Нет. Просто я… Я не хотела, чтобы кто-то узнал о нашем разговоре. Простите, надеюсь, это не слишком грубо.

Черт.

– Нет, – проговорила я, подперев рукой подбородок, и понизила голос. – Все в порядке. Никто не должен знать, что мы говорили.

Миранда оглянулась на дверь.

– А вы не могли бы поставить голосовой барьер или искажающую стену? Просто на всякий случай?

Я помотала головой, и ответ слетел с моих губ раньше, чем пришло осознание:

– Здесь не получится. Для этого требуется использовать принцип «кровь как песок», а вы знаете, что уровней яркости тут не хватит. – Мой голос прозвучал так четко, так уверенно. Как у человека, который мог заполнить дневник загадочными уравнениями и размышлениями о педагогической нестабильности.

Он звучал по-настоящему.

Плечи Миранды сникли.

– Ладно.

– Не волнуйтесь, – заверила я, даже не потрудившись обдумать свой поступок. – Никто вас не увидит. А если и увидит, то вы можете сказать, что это я вас вызвала сюда, но вы со мной ни о чем не говорили, идет? А теперь выкладывайте, в чем дело?

Бреа долгое время молчала и кусала губу. Потом перевела распахнутые от волнения глаза на Миранду, глядя на свою девушку, как клаустрофоб – на двери лифта. Было видно, что она набирается смелости, поэтому я дала ей время.

Наконец Бреа подняла свою тонкую руку и коснулась сжатой квадратной челюсти Миранды. Кивнула, а потом сделала глубокий вдох.

– Я должна вам кое-что рассказать, хотя, возможно, все это ерунда. – Она настороженно повернулась ко мне. Я была готова поклясться своей лицензией частного детектива, что это далеко не ерунда.

– Хорошо, – сказала я. – Давай послушаем.

Она снова принялась дергать рукава. Тогда Миранда потянулась к ней, схватила за руку и крепко сжала ее до побелевших костяшек пальцев. Интересно, в какую же историю вляпалась Бреа? Девочка посматривала на окно. Она боялась, что за ней кто-то следит и потом на нее донесет. Поэтому я решила сыграть на этом страхе.

– Бреа, если ты не расскажешь мне, я не смогу оценить, ерунда это или нет. – Я взглянула на окно, потом многозначительно – на дверь. – И чем дольше ты здесь сидишь, тем больше вероятность, что кто-то подойдет к этому окну и увидит тебя.

– Малышка, ты сможешь, – прошептала Миранда и провела пальцем по костяшкам ладони Бреа.

Видимо, той было необходимо это услышать. Она тут же выпрямилась на стуле и приступила к делу, глядя на меня, как на тест с множеством вариантов ответов, с которым собиралась расправиться.

– Ну хорошо, дело вот в чем. Вы же знакомы с Александрией?

– Да, конечно, – с полнейшей невозмутимостью ответила я. – А что с ней?

– В общем, понимаете, – начала она, подавшись вперед над столом, – Александрия – моя подруга, и я не хочу, чтобы у нее были проблемы. Но… – Она сделала глубокий вдох. – ЯвиделакаконаругаласьсмиссКэплизаденьдоеесмерти.

Мне не сразу удалось разобрать быстрый поток слов.

– Ясно, – медленно произнесла я. – Что случилось?

Наконец она с горем пополам поведала всю историю, время от времени Миранде приходилось ее поддерживать. Ее рассказ был переполнен фразами «но это все полная ерунда», «Александрия никогда бы такого не сделала с мисс Кэпли». На последних словах Бреа не сумела взглянуть в мою сторону, тогда-то я поняла: она не меня пыталась в этом убедить.

Теперь я видела, почему она так оттягивала нашу беседу. По ее словам, она приходила в кабинет мисс Кэпли, чтобы взвеситься. Во время объяснения, почему она была вынуждена каждую неделю появляться у нее, на лице Миранды мелькнуло странное выражение – досада? тревога? – я удивилась, но спрашивать не стала. И вот в один из таких дней Бреа пришла к Кэпли и услышала разговор. Голос Александрии она узнала сразу же.

– Обычно она говорит по-другому, когда злится, – вмешалась Миранда. И тут же поморщилась от какого-то неприятного воспоминания. – Ее голос становится… громче? Более пугающим. Он не переходит в крик, нет. Просто тебе вдруг кажется, что ты готов сделать что угодно, лишь бы она перестала сердиться. Ты выполнишь любое ее желание, только бы она была довольна. – Девушка закусила губу и покосилась на Бреа, которая согласно кивнула.

Я специально заговорила тихо, чтобы мой голос разительно отличался от ее воспоминаний:

– Бреа, о чем они говорили?

– М-м. Они говорили, мисс Кэпли сказала: «Я не могу, я не могу, меня уволят», а Александрия ей ответила, э-э. – Она умолкла: казалось, будто она подошла к краю бассейна и теперь не знала, насколько там глубоко и можно ли в него прыгнуть. Я могла бы подтолкнуть ее, но предпочла подождать. Пусть сама осознает, что ей хватает смелости.

Глубоко втянув воздух, она закрыла глаза.

– Александрия ответила: «Если вы этого не сделаете, я всем расскажу о том, что видела, – тогда вас точно уволят». Потом мисс Кэпли на некоторое время замолчала, я уже собиралась постучать, притворившись, что ничего не слышала. Но тут она произнесла, м-м. – Бреа открыла глаза – вид у нее был измученный. Как ей, должно быть, тяжело было носить такой тяжкий груз. – Я услышала, как она сказала: «Посмотрим, что я могу сделать», на что Александрия ответила: «Уж постарайтесь, иначе пожалеете». После этого я ушла.

Девушка громко вздохнула, откинулась на стуле. Миранда наклонилась к ней и поцеловала в макушку.

– Эй, – произнесла я, – ты правильно сделала, что рассказала мне об этом. Уверена, ты права, и ничего серьезного не случилось, – неприкрытая, но столь необходимая ей ложь, – я очень ценю, что ты доверилась мне. – Я тепло и едва заметно улыбнулась ей, она ответила мне еще более слабой улыбкой.

– Я больше не могла держать это в тайне, – проговорила она. – Мисс Кэпли была такая, я даже не знаю. – Бреа выдохнула почти со злостью. – Она была одним из лучших учителей, понимаете? Она говорила с нами не как с дураками. Она слушала нас. А из них никто никогда не слушает… – Тут она замолчала на середине предложения и встрепенулась, точно олень при звуке хрустнувшей ветки. По коридору разносились шаги.

– Вот дерьмо, – выпалила она и покосилась на меня. – Простите, вырвалось. Просто мне… мне надо…

Я замахала на нее руками.

– Иди, иди! Я никому не скажу, что ты была здесь. Не переживай.

Бреа подула на ладони, как если бы замерзла, а потом, точно мим, пытающийся найти на своей коробке засов, поводила ими перед лицом. Миранда, бросив на меня прощальный взгляд, проговорила одними губами «спасибо» и проделала руками те же маневры. В одну секунду я смотрела на них, а уже в другую место, где они сидели, пустовало. Дверь в библиотеку хлопнула, и я даже не поняла, когда осталась одна.