Этот великий Аскет из всех видов аскетики особенно выделял послушание. В то время, как он сам был крайний исихаст и делатель Умной молитвы, в качестве основания духовной жизни он нам передал не безмолвие или умную молитву, а жизнь в братстве и послушание. Он часто повторял: «Молитва истекает от послушания, а не послушание — от молитвы. Оказывай послушание сейчас, и через некоторое время к тебе придет Благодать. И другое: «Сколько веры и послушания ты имеешь к Старцу, настолько Благодать тебя защитит».

Старец изъяснял нам духовный смысл подчинения: «Святые Отцы, которые нас учат, пребывали в послушании, которое выше всех добродетелей, чтобы мы стали подражатели Христу, в этом была их цель». То есть послушанием они очищают нас от всевозможных страстных забот и самолюбия, происходящего из своей воли. И все это — чтобы мы получили благодать Божию. Главную цель, с которой ученик приходит к Старцу и оказывает крайнее послушание, можно выразить так: чтобы старец, разжигаемый благодатью Божией, передал талант из своего сокровища добродетелей, а ученик — наследовал бы благодать Старца».

Старец обращал мое внимание на следующее важное основание, которое я держал как «догму», и это сейчас передаю своему братству: «Знай, что ни умная молитва, ни Божественное Причащение, ни бдение, ни что-либо другое из аскетики не спасают монаха так, как послушание. Если ты оказываешь послушание — ты около Рая. Наоборот, если ты не послушен, но причащаешься, совершаешь Литургию, молишься умной молитвой, ты готовишь себя для мучений. Нет другого способа спастись! Оказываешь ты послушание? Ни делай ничего другого — и ты уже в преддверии Рая, потому что ты подражаешь Христу, который оказал послушание Своему Отцу. Более того, все, что совершается по своей воле, забирает себе диавол».

Он говорил нам и еще более страшные вещи: «Если монах не держится изо всех сил за послушание и молитву, он отрезается. Слепым он родился — слепым и умрет! Жаль даже денег, которые он собрал, чтобы купить билет на Святую Гору. Монах только тот, кто растворяет свою волю в воле старца. По этой причине, монах — преслушник является сыном диавола!»

Более того, он объяснял, что человек может положить основание духовного строительства, только если сокрушит свое эго. Потому что эгоизм и своя воля не дадут Божественной благодати действовать в нем. В сущности единственный способ, с помощью которого человек может искоренить эту страшную власть, это точное послушание своему старцу с отсечением своей воли. Через послушание мало-помалу послушник вырывает из своего недра все свое и помещает туда своего старца. Другими словами, он освобождает сердце от самолюбия и всех других страстей, чтобы возлюбить упокоение Бога, через своего старца.

Еще он учил нас интересной вещи: тот, кто не оказывает послушание, начинает искать его от других. Поэтому Старец часто говорил:

— Когда мы не оказываем послушание одному старцу, тогда мы будем оказывать многим «старцам».

Как-то я его спросил:

— Старче, а что Вы подразумеваете под этим?

«Пантанасса» — Всемилостивая Владычица. «Пантанасса» — носимая чудотворная икона аналойного размера, 17-го века. Она находится в кивоте справа перед алтарем в центральном храме монастыря Ватопед. Эта икона исцеляет даже больных раком…

— Я тебе это объясню, детка. Когда мы оставляем послушание нашему старцу, тогда мы будем оказывать многим старцам, другими словами, — многим волям… многим страстям, многим диаволам… и, рабствуя им, приближаемся к мучениям. Ведь оказывая послушание старцу, мы его оказываем Богу. Потому-то без послушания с Жертвой ради любви ко Христу, человек не может проявить самоотречение и любовь к Нему.

А именно, когда мы начинаем исполнять свою волю, тогда нашим старцем становится послушание какой-либо страсти, и тогда уже нами управляет этот новый «старец». Поэтому мы и видим в наше время, что послушники не почитают своих старцев.

«Один раз, детка, я ехал на корабле из Дафни в Святую Анну вместе с одним игуменом одного монастыря, которого я знал. И вижу послушника, который ему говорит, говорит, говорит… А тот молчит и все принимает. То есть послушник его критикует, делает ему замечания, возражает, а игумен, поскольку он был опытным, — молчит. Он, конечно, расстроился, но молчал. Поистине, игумен был рассудительным и не хотел выставить послушника в плохом свете перед всеми отцами, бывшими на корабле, поэтому молчал. Я, видя это, расстроился и сказал себе: «Ох, этот старец, что он сейчас терпит от того послушника!»

И я однажды, когда направлялся из Святой Анны в Дафни с одним послушником, у которого уста совершенно не останавливались от празднословия. Он разговаривал то с одним, то с другим. Когда мы достигли Дафни, я ему заметил: «Мальчик мой, твой язык совершенно не останавливался!» — «Благословите, Геронда, — он мне отвечает… — «Как я на это отвечу благословением? Твои уста говорят столько всего перед твоим старцем… Поздравляю тебя с таким послушанием!» Таковы награды непослушных послушников.

Поистине, хороший послушник как на «экспрессе» достигает Трона Божия. Не останавливается даже на мытарствах, потому что они не могут найти в нем ничего достойного порицания, чтобы задержать, и отдаляются от него.