Видеть и делать новое – очень большое удовольствие.
Дружба великого человека – благодеяние (дар) богов.
Часто блистает на вторых ролях тот, кто меркнет на первых.
Его [Шекспира] гений принадлежит ему, а его недостатки – его веку.
Война неизбежно истощает государственную казну. Разве взятое у побежденных наполнило бы ее? Начиная с древних римлян, я не знаю ни одного народа, который обогатился бы вследствие победы.
Отчаяние нередко выигрывало сражения.
Бесконечно маленькие люди имеют бесконечно великую гордость.
Все жанры хороши, кроме скучного.
Мыслящие автоматы, движимые божественной рукой.
Главное – ладить с самим собой.
Вся сила женщин – в слабостях мужчин.
Для глупца старость – бремя, для невежды – зима, а для человека науки – золотая жатва.
Послушание несправедливым приказам есть преступление.
Жить – значит работать. Труд есть жизнь человека.
Там рай земной, где обитаю я.
Если бы бога не существовало, его следовало бы выдумать.
– Для того, чтобы его [Бога] познать, надо быть им самим.
Люди никогда не испытывают угрызений совести от поступков, ставших у них обычаем.
Девочки быстрее учатся чувствовать, чем мальчики.
Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков.
Нельзя желать того, чего не знаешь.
Свобода состоит в том, чтобы зависеть только от законов.
Люди пользуются умом лишь для того, чтобы оправдать свои несправедливости, и языком лишь для того, чтобы скрывать свои мысли.
Носы созданы для очков.
Честного человека можно подвергнуть преследованию, но не обесчестить.
Все к лучшему в этом лучшем из миров.
Какое имеет значение, царит на земле зло или добро? Когда султан посылает корабль в Египет, разве он заботится о том, хорошо или худо корабельным крысам?
Многие люди ищут счастье, словно пьяные свой дом. Найти не могут, но все-таки знают, где-то есть.
Во Франции приходится быть либо наковальней, либо молотом; я родился наковальней.
Нужно писать так, как говоришь.
Когда чернь начинает рассуждать – всё пропало.
Не знаю ничего более гнусного, чем литературная сволочь.
История – это не что иное, как картина преступлений и несчастий.
Лучшее – враг хорошего.
О живых следует говорить уважительно; о мертвых – только правду.
Глупцы восхищаются всем в знаменитом писателе, но я читаю для собственного услаждения и люблю только то, что мне по душе.
Люди легко верят тому, чего страстно желают.
Следовательно, руководителем в жизни является не разум, а привычка. Лишь она понуждает ум во всех случаях предполагать, что будущее соответствует прошлому. Каким бы легким ни казался этот шаг, разум никогда в течение целой вечности не был бы в состоянии его совершить.
В жалости всегда есть примесь любви и нежности, а в злорадстве – примесь ненависти или гнева.
Первоначальная религия человечества порождается главным образом тревожным страхом за будущее.
Все, что мы называем героической доблестью и чем восхищаемся как величием и возвышенностью духа, есть не что иное, как спокойная и твердо обоснованная гордость и самоуважение.
Если единственным мотивом наших действий является желание показать свою свободу, значит, мы никак не можем освободиться от уз необходимости.
Когда свет осуждает нас, клевещет на нас, мы не должны сердиться, а скорее рассмотреть, нет ли в осуждениях этих какого-то основания.
Если какой-нибудь поступок добродетелен или порочен, это является лишь признаком определенного душевного качества или характера; он должен проистекать из постоянных принципов нашего духа, распространяющихся на все поведение человека и входящих в его личный характер.
Злорадство – есть ничем не вызванное желание причинить зло другому лицу, чтобы путем сравнения с собственным положением испытать удовольствие.
Ничто не свободно так, как мысль человека.
Истинный скептик так же недоверчиво относится к своим сомнениям, как и к философским сочинениям.
Когда религиозность соединяется со страстью к чудесному, тогда конец всякому здравому смыслу и свидетельство людей теряет всякий авторитет.
Когда я слышу о том, что тот или иной человек религиозен, я сразу думаю, что он – мошенник, хотя я знал много очень хороших людей, которые были верующими.
Благая цель может сообщить ценность только таким средствам, которые достаточно и действительно ведут к цели.
Любовь есть не что иное, как желание счастья другому.
Фантазия пробегает весь мир, собирая идеи, относящиеся к какому-нибудь предмету.
Люди обладают общей склонностью представлять все существуещее подобным себе и приписывать каждому объекту те качества, с которыми они близко знакомы и которые они непосредственно осознают.
Люди не в состоянии изменить свою природу.
Мое высшее счастье, мое полное удовлетворение состоит в том, чтобы читать, гулять, мечтать, думать.
…Себялюбие…порождает правила справедливости и является первым мотивом соблюдения последних.
Мрак противен уму не меньше, чем зрению; ничто не может доставить нам такого наслаждения, как возможность превратить мрак в свет, каких бы трудов это не стоило.
Чем больше образ жизни человека зависит от случайности, тем сильнее он предается суеверию…
Мы порицаем всякий обман, всякое нарушение слова, потому что считаем, что свобода и широта общения между людьми находятся в полной зависимости от верности обещания.
Никакое свидетельское показание не может служить доказательством чуда, за исключением ситуации, когда ложность свидетельства представляется ещё более невероятной, чем тот факт, который оно должно подтвердить.
Не каждый человек может быть философом, как далеко не каждый философ может оставаться человеком.
Ничто не может быть более похвальным, чем сознание собственного достоинства в тех случаях, когда мы действительно обладаем ценными качествами.
Никогда еще человек не отказывался от жизни, когда она, хоть чего-то еще стоила.
Не уничтожение чудовищ, свержение тиранов и защита родины, а бичевание и пост, трусость и смирение, полное подчинение и рабское послушание – вот что стало теперь средством достижения божеских почестей среди людей.
Прежде всего меня приводит в ужас и смущение то безнадежное одиночество, на которое обрекает меня моя философская система.
Свобода, в чем бы она ни заключалась, теряется, как правило, постепенно.
Рассказ, всеми отвергаемый в том месте, где он впервые был пущен в обращение, будет считаться достоверным на расстоянии тысячи миль оттуда.
Склонность к радости и надежде – истинное счастье; склонность к опасению и меланхолии – настоящее несчастье.
«Случай» и «судьба» – это одни только пустые слова: упорное благоразумие – вот судьба человека.
Что может быть свободнее человеческой фантазии.
Самая строгая мораль позволяет нам чувствовать удовольствие при мысли о великодушном поступке.
Такова природа человеческого разума, что он всегда завладевает другим разумом; и насколько он прекрасным образом укрепляется единодушием чувств, настолько потрясает и расшатывает его любое противоречие.
Человеку, который долго говорит о себе, трудно избежать тщеславия.
Если бы путешественник, вернувшись из далеких стран, стал бы рассказывать нам о людях совершенно лишенных скупости, честолюбия или мстительности, находящих удовольствие только в дружбе, великодушии и патриотизме, мы тотчас на основании этих подробностей открыли бы фальшь в его рассказе и доказали, что он лжет, с такой же достоверностью, как если бы он начинил свой рассказ повествованиями о кентаврах и драконах, чудесах и небылицах.