Глава 9
Здравствуй, Переделкино
К Переделкино группа подходила уже настоящим большим конвоем о трёх транспортных единицах — по пути в двух небольших хуторках взяли заказы, не забесплатно, конечно. Затем к нам присоединился известный на всю округу фермер Константин Фролов с необычным прозвищем Мордовский Папа. Почему мордовский? Непонятно. С виду непохож, вроде, надо будет как-то аккуратно расспросить.
Я его давно знаю. Каждый раз прихватываем Костю с собой. Приближающийся конвой многочисленные дети Фролова видят издалека, а большая и богатая усадьба стоит рядом с дорогой. Крепкий мужик, крепкое хозяйство. Живёт фермер зажиточно. К категориям самых дорогих и дефицитных товаров на Жестянке относится огнестрельное оружие, портативные электрогенераторы, солнечные панели и любой колёсный транспорт. Всё это у Фролова имеется. Вот она, панелька, светится пятном на крыше.
Он уже опытно пристегнул свою самокатную тележку к гравилёту, забросил наверх карабин «Сайга-МК», а сам сел в кресло рядом с Ириной, предварительно вручив ей корзинку с пирожками из разряда «расти, жопа». О том, что нужно бы поделиться вкусненьким с личным составом, группер и не подумал. Завтра Кретова будет переживать и выносить мне мозг неотвратимыми диетами.
Лихо обогнали медленно бредущего ишака с арбой, гружёной зеленью и овощами, флегматичное животное даже не посмотрело в нашу сторону, как и человек в повозке. Затем успешно справились с одиноким велосипедистом, у которого багажник был забит мешками выше головы седока. К велику был приторочен длинный лук и колчан с десятком стрел, такое оружие увидишь редко. Стрельба из лука требует длительных тренировок и практики.
Чуть позже к конвою присоединились два невзрачных пассажира с небольшими, на один мешок, тачками. Это новенькие, на воле они обосновались недавно. Начинающие фермеры, для них это проба сил, товара для торговли ещё мало. До города оставалось всего километров пять, но я их хорошо понимаю, по грунтовке толкать перед собой тачки — сомнительное удовольствие. Груз лёгкий.
Тачки забросили на прицеп, пассажиров — в салон. Эти тоже без огнестрела, вооружены арбалетом работы оружейника из Передела. Будь я без сопровождающего, довёз бы попутчиков безвозмездно, однако присутствие интенданта сгубило благие намерения. Троцкий решительно заявил, что отправиться на торговлю и не зарабатывать при каждом удобном случае есть глупость и разврат, избалуем. Пришлось взять копеечку малую.
Услышать свежие сплетни и городские новости не вышло, не в курсе, не интересуются. Скучные пассажиры, без огонька. С такими уснёшь. Что-то интересное может рассказать только Мордовский Папа, но и его весёлый трёп сводится, в основном, к перемыванию косточек соседям-хуторянам... Зато Ирке, наверняка, с Константином не скучно.
Здесь никто ничем не интересуется, происходящее за пределами привычного круга общения хуторян не колышет. Да и горожане в массе своей такие же инертные. Разобщенность царит чудовищная, ненормальная какая-то... Им бы, фермерам и хуторянам-промысловикам, давно пора организовать свою Аграрно-Промысловую партию, которая помогала бы им в коллективном отстаивании своих интересов, в защите от хулиганских набегов с целью грабежа плантаций, вырабатывала бы единую ценовую политику на рынке, а в городском Совете занималась бы нормальным лоббированием.
Но нет, каждый сам по себе, нет солидарности с коллегами, а взаимопомощь минимальна. Весь Передел до сих пор живёт без общественной инициативы и гражданского любопытства. Да ладно, чего тут ворчать… Пятисотка точно так же обособлена. Завал, в общем, никакого народного единства. Оно, единство, проявляется только в кабаках после третьего стакана.
Северный, главный въезд в Переделкино украшают — и это так, — полосатая сторожевая будка с двускатной крышей и постоянно поднятый облезлый шлагбаум. От будки в обе стороны тянется неровная защитная изгородь городского периметра, за неимением такого количества колючей проволоки и жести сделанная из местного колючего кустарника. Высота заграждения небольшая — мне по грудь, теоретически можно перелезть, но на эти колючки даже смотреть страшно. Всем хорош такой периметр, вот только после каждого сильного ветра его приходится латать. Кретова рассказывала, что в своё время легко нашла три места, где через периметр можно перелезть.
Ни разу не видел, чтобы кто-нибудь здесь стоял на фишке, в отличие от въезда южного, где никто не ездит и не ходит. Там, на юге, начинается магистральная грунтовка к немецкому сектору, и поэтому её охраняют, хотя до немцев километров триста. На такое расстояние на велике не махнёшь, да и ослик не поможет.
А здесь обычно пусто. Зато это яркая достопримечательность и обязательный атрибут. Часть городских понтов. Переделкинцы очень трепетно относятся к статусу города и горожан, постоянно подчёркивая свою цивилизованность. Как сказал мне здешний бармен из «Мёртвой Петли», для абсолютных понтов городку катастрофически не хватает стильных городских часов на фасаде административного здания. И взять их негде, невозможно представить, что ЦУП с какого-то перепугу проникнется нуждами горожан и запихнёт такие часы в малую бочку или баррель. Если Левашов вдруг сподобится сконструировать подобное культовое устройство, переделкинцы ему ростовой памятник на площади поставят.
Сегодня же нашему с Кретовой удивлению не было предела, возле будки стоял караульный, шлагбаум был заново окрашен и опущен! Высокий мужик был вооружён мосинской винтовкой с примкнутым четырёхгранным штыком — классический образ часового. Возле будки — скамейка, на которой лежит амбарная книга, на поясе грозного мужчины висит мобильная радиостанция. В двух метрах от «фишки» установлена половинка стандартной железной бочки из-под топлива. Торчащие из неё сухие ветки местного саксаула недвусмысленно определяли назначение бочки — свет от костра и средство обогрева. Ночами чаще всего тепло, так что эта бочка стоит в качестве психологической поддержки караульного. Жутковато одному в темноте.
Пост был оснащён тремя жидкотопливными светильниками: под крышей будки, на шлагбауме и на столбе у обочины, вынесенном вперёд на двадцать метров. Значит, служба здесь и сейчас идёт посменно и круглосуточно. Интересно, с чего бы такие перемены?
Конвой встал. Кретова ловко спрыгнула с опустившегося на минимум высоты гравилёта, я тоже выбрался из-за руля. Хранитель периметра сдержанно кивнул Константину, молча обошел нас слева, показывая, что представители Пятисотки его не интересуют, однако всё-таки сунул голову в салон, начав пытать пассажиров.
— По какому шухеру кипеш? — молвила Ирина.
Я пожал плечами, наблюдая, как человек с винтовкой неторопливо прокачивает незнакомых ему людей. Наконец он вернулся и сразу хрипловато молвил с выраженным южнорусским акцентом:
— Откель будете?
— Оттель, из Пятисотки, что ж тут думать.
— Происшествия в пути, что-то необычное, дамочка?
— В Горелом дым, конвой опять обстреляли. Стрелок уничтожен, нужно сообщить его знакомым или родне. А вам пора бы начать контролировать ближнюю часть магистрали, — со сдержанным недовольством сообщила Ирина.
— Хорошо, доложу по команде. Пройдите к будке, уважаемая, надо зарегистрировать ЧП в журнале.
— А что, собственно, в городе произошло? — встрял я.
— Вам, значится, это знать не положено, — сухо ответил караульный.
— Как так не положено? Хочется быть готовым к возможным неприятностям! — возмутился я. — Крокодилы из реки вылезли или немцы напали?
— Не положено! — прорычал он уже громче. — Гражданским опасаться не следует, что бы ни случилось, вы будете в безопасности.
Кретова потянула меня за рукав. Я понял, что группер права — эмоции тут неуместны, а нервы, судя по всему, нам ещё понадобятся. Действительно, лучше не нарываться, служивый может разозлиться и упечь до выяснения в кутузку. Махнул рукой и пошёл к машине. Пассажирам караульный тоже ничего не стал объяснять. Через несколько минут вернулась и сердитая Кретова.
— И что? — спросил я у группера.
— Да ну его! В прятки играет, секретчик хренов. В городе разузнаем. Поехали уже, — отрывисто бросила Ирина.
— Хорошо, что этот фраер хотя бы винтовку не выбрасывал штыком вперёд, — съязвил Спика.
— И не говори. А мог и заколоть, — сказав это, Кретова первой полезла на глайдер.
Слышавший обмен мнениями долговязый бирюк без комментариев и напутствий освободил верёвку, противовес высоко поднял шлагбаум.
Как-то тревожно начинается визит.
Первыми отвалили унылые пассажиры «уазика». Стянув на землю свои тачки, они медленно потянулись по улице Центральной. Не буду их больше подбирать, тоску нагоняют. Мордовский Папа сердечно попрощался со всеми, рассказал очередной анекдот, над которым смеялся больше всех, и потащил свою телегу на улицу Овражную. Там у него друг живёт, у которого Фролов всегда и останавливается по приезду в город. Контактный человек, везде у него друзья-приятели, все ему помогают, да и он всегда готов выручить.
В Переделкино всего три улицы. Кроме упомянутых, есть Речная, она, как и улица Овражная, ближе к северному въезду пересекает Центральную, а дальше уже только главная улица формирует структуру поселения, вытягивая дома к югу. Речная расположена ближе к главной площади с административными зданиями, что нам подходит. Не хочется светиться перед окнами важных людей, сперва нужно осмотреться. И без того почти каждый горожанин останавливался, а затем долго смотрел на внедорожник и гравилёт. Люди возились возле домов с ящиками, досками и жердями. У одного из мужчин за плечами я увидел ружьё, а у стены стоял арбалёт его напарника. Ещё один тревожный знак.
Каждый раз невольно отмечаешь непривычную стилистику одежды местных жителей. Здесь встречаются ещё не изношенные до состояния марли джинсы всех торговых марок, привычные футболки и рубашки-поло, кроссовки и кеды. Наряду с элементами ещё сохранившейся или найденной в красных бочках земной одежды двадцать первого века вполне европейского типа, часто попадаются удивительные экземпляры, словно пошитые в веке девятнадцатом. Это, к примеру, чепчики, фартуки и длинные просторные юбки у женщин, широкополые шляпы с загнутыми на манер ковбойских полями, в том числе и плетёные, передники с карманами из кожи грубой выделки, лёгкие сюртуки из тонкой замши, тяжёлые башмаки, которым нет сносу и лёгкие шпионские мокасины. С тканями в мире Жестянки сложно.
— Иосиф Самуилович, а не устроить ли на площади показ техники? Куча зевак гарантирована, — в шутку предложил я.
— Платный? — вскинул мохнатые брови интендант.
— Иосиф Самуилович!
Я послушно следовал за группером, а Кретова уверено вела конвой к месту традиционной стоянки, в городской район, который называют Тихим центром. Зелени в городке маловато, но она всё-таки есть. Люди сохраняют оставшиеся старые деревья, выращивают кусты во дворах жилищ, ставят в кадках на улице перед дверями. А вот жидкий лес вокруг Переделкино вырублен почти начисто, рощицы остались только по берегам реки. Когда-то здесь был роскошный природный оазис, а сейчас... Наглядное пособие о влиянии развивающейся цивилизации на экологию.
Вот и гостиница «Медея», расположенная неподалёку от реки в двухэтажном здании, немыслимой конструкции и архитектуры. Без привычки на подобные эклектические сооружения сложно смотреть без удивления, хотя такая идеология постройки — обычное дело. Изначально на месте будущего Передела было всего семь относительно целых каменных зданий и с десяток полуразрушенных. Целые здания, в основном, подлатали и захватили отцы города, а полуразрушенные восстановили коммерсанты — это в городе считается престижным жильём. Все остальные мало-мальски большие дома вот такие, сразу и не поймёшь, что тут к чему прилеплено, как и на чём всё это держится.
Обычно бывает так — владелец строит небольшую хибару, а потом решает расширяться модульно. К домику лепится первый сарай, затем ещё один, пристраиваются дополнительные комнатёнки, пока владелец не созреет для роста, и тогда возводится второй, а то и третий этаж. Множатся террасы и балконы. Растущая семья или случившийся бизнес требует всё большего пространства. Меняется назначение помещений, реконструкция с «улучшениями» идёт постоянно. При строительстве используются все доступные материалы, поэтому часть стены может быть сделана из жести, а остальное — из пластика, дощатых или плетёных панелей, обмазанных глиной...
Тем не менее, это самый дорогой вариант постоя. Большинство хуторян останавливается в ночлежках при тавернах или снимает жильё у кого придётся.
Вообще-то, это не вполне гостиница, хотя вырезанные из металла буквы HOTEL на стене имеются. Большую часть несуразного здания занимают две мастерские: гончарная и студия по пошиву готовой одежды. Лавки с соответствующими товарами, свирепого вида лекарь по зубам и жилые помещения хозяев. Под семь одноместных гостиничных номеров, очень тесных, но вполне уютных, отведена лишь малая часть этого огромного жутковатого сооружения.
Едальни в доме «Медея» не имеется, вопрос питания решается индивидуально. За высоким забором с распашными воротами и калиткой имеется просторный двор с колодцем, баней и большим ангаром, в котором мы оставляем технику.
Самые шумные мастерские, а это кузня, жестянщики и оружейник, находятся на южной окраине Передела. Так что здесь никто не гремит, не коптит, не орёт и не шатается по пьяни. В стоимость номера входит идеально чистое постельное бельё и двухчасовой электрический свет после заката.
И река с милым названием Клязьма рядом. Местная водная артерия будет пожиже, чем наш Дуромой, и всё же это настоящая речка, а не ручей. На берегу даже стоят лёгкие лодочки, на которых местные рыбаки ходят только вниз по течению. Потому что выше находится плотинка с водопадом, поверху перекрытая заграждением.
В общем, это престижный район. С пляжем.
На подъезде нас встретила Лидия Назарова — симпатичная светловолосая жена хозяина, откровенно обрадовавшаяся появлению дорогих во всех смыслах гостей, у нас с ней отличные взаимоотношения. Базар держал Троцкий. Он быстро оговорил хорошие завтраки на всех, обозначил срок пребывания конвоя, после чего достал тугой кошель.
— Вот теперь можно и к реке, надо только сменку взять, — предложила Кретова после того, как внедорожник встал на ручник в ангаре отдельно от прицепа, а гравилёт был припаркован с пульта управления. Теперь его танком с места не сдвинешь. Далее мы будем перемещаться по Переделу только на внедорожнике, нечего лишний раз будить преступные мысли у способных покуситься на иноземную машину.
Река — правильное решение, своевременное. Хочется побыстрей смыть с кожи пот и пыль, протрясти и почистить верхнюю одежду. Конечно, можно почистить перья, набирая воду в дворовом колодце, но в реке мыться приятней. Вода в Клязьме тёплая, и с вёдрами не надо возиться.
— Ура! — опрометчиво заорал Спика.
— Рано радуешься, молодой, — остудил я стажёра. — Трофей, надо полагать, уже вычистил? Проверю.
— Проверяй, старичок. Я всю дорогу копоть тряпкой убирал, — обиженно хмыкнул Спика.
— Насухую скрёб? Попроси у хозяйки маслица и сделай всё без халтуры. Затем присоединишься.
— Серьёзно? Я же так весь остаток дня провожусь, Денис! — зароптал стажёр.
— А ты как думал? У нас так. Любишь вкусный лут собирать, люби и ухаживать за ним, — поведал я молодому прописную истину.
— Спика, ты дольше будешь спорить, чем чистить. Просто сделай дело, — мягко посоветовала ему Ирина. Посчитав вопрос решённым, она обратилась ко мне:
— Кстати, что будем делать с трофеем, Денис, Зацепину отдадим? Товарец у него качественный, нужный, сам понимаешь.
Эх... Всё так, родная, всё-то ты говоришь правильно, но моя жадная до любого огнестрельного оружия душа сразу решительно воспротивилась самой идее отдать дефицитный ствол на сторону!
— Не уверен. Что за человек этот Зацепин, как себя покажет в дальнейшем? Надо бы подождать, посмотреть...
— Придётся решать, Денис, иначе Казанников сам распределит, а по гладкостволу он и нашего мнения не спросит.
— Дед может, — мне ли не знать. Да и права ты, товар у него чёткий.
— Ладно, я тебя поняла, подумаем, что именно отдать этому Зацепину... Иосиф Самуилович, вы с нами?!
Троцкий до сих пор о чём-то говорил с хозяйкой. Точнее, слушал, вежливо поддакивал и часто кивал головой. Реагируя на призыв группера, интендант замахал ладонью, показывая жестами: идите, мол, плескайтесь, скоро догоню. О чём они? Наверное, уже развернул свой маркетинг, хитрец, ведь немалая часть парашютного шёлка останется здесь, в пошивочной мастерской Назаровых.
Взрослых на реке не было. Здесь живут деловые люди, днём им не до купаний. Пляж оккупировала группа шумных мальчишек, которые, завидев нас, немного притихли. Вскоре мы с Ириной с наслаждением плескались в чистом медленном потоке. Молоко парное, вот что значит равнинная речка, водица за время пути прогревается качественно. И никто не слышал о членогрызах.
Иосиф Самуилович появился на берегу минут через десять. В руках он нёс не только своё ружьё, но и мой «укорот». Интендант сразу бросил куртку на песок, положил на неё оружие и немедля начал стягивать брюки, всё еще сохранившие тщательно наглаженные перед выездом стрелки.
— Господи, Иосиф Самуилович, стволы-то зачем приволокли? — удивилась Ирина. — Детей пугать? У меня пистолет при себе, на пляже этого вполне достаточно.
— Сейчас узнаете… — многозначительно ответил Троцкий, сдвигая тяжёлые брови.
— Вот как? Продолжайте, — попросил я.
— Лидуся знойная женщина... Умная, хваткая, — молвил он с глубоким чувством, медленно погружаясь в воду по пояс. Наш интендант по-бабьи присел, тут же резко выпрямился и заохал от восторга, — И как все нормальные женщины, в курсе последних новостей и сплетен!
— Вы разузнали?! — торопливо пробулькала Кретова, выпустив ртом струйку.
— Положение обязывает, уважаемая Ирина, — важно заявил Троцкий, стараясь не смотреть на лифчик, висевший на шее Кретовой, стоявшей в реке по плечи. — Мне действительно удалось кое-что разузнать.
— Так рассказывайте скорее! — Ирка, погрузившись по горло, стянула с шеи лифон и с выпученными глазами принялась надевать его прямо в воде. Я невольно рассмеялся.
Из образного рассказа интенданта-разведчика следовало, что в Переделкино и вокруг него действительно сложилось чрезвычайное положение. Обстановка тревожная. А всему виной серьёзный конфликт между местной администрацией и знаменитым главарём одной из сталкерских банд, неким Бароном, судя по всему, человеком авторитетным, конкретным и резким. Говорят, что этот самый Барон выполнял наиболее деликатные поручения самого Волкова.
Столь противоестественный симбиоз достаточно долго существовал к обоюдной выгоде сторон, пока между ними не случился какой-то серьёзный затык. Здесь без подробностей, самых свежих сплетен мы ещё не слышали. Важно вот что: в итоге получилось так, что Барон посчитал себя прокинутым, как говорят в таких кругах, и полагающегося вознаграждения не получил. Может он сам где-то накосячил, или же Волков просто решил поменять избаловавшегося возле городской кормушки партнёра. Стерпеть такое унижение главный бандюган не мог.
Бывшие партнёры, каждый со свои воинством, сошлись на самой настоящей стрелке, проведённой по всем бандитским понятиям. Однако и там конфликтующим сторонам договориться не удалось. Тогда взбесившийся Барон потребовал компенсации уже в двойном размере, назначив крайний срок и пообещав, что в противном случае устроит в Переделкино маленький Армагеддон.
В свою очередь Волков поклялся, что проклятые бароновцы улиц города вообще больше не увидят, отныне они, в отличие от вольных сталкеров, объявлены вне закона со всеми проистекающими последствиями, в том числе отлучены от всех материальных и прочих ресурсов Переделкино. И тут же получил в ответ весьма конкретное обещание в последние секунды собственной непутевой жизни увидеть самого себя лежащим на площади, но без головы.
— Во дела... — не выдержал я. — Какая интересная жизнь у людей!
— Да? Вас это забавляет? — прищурился стратегический разведчик. — А вот мне становится как-то не по себе, когда я смотрю на прибрежные заросли. Вдруг они опять оттуда полезут, и именно сейчас?
— Опять?! — выдохнула Кретова.
Я торопливо вылез на берег, схватил автомат, передёрнул затвор и щёлкнул предохранителем. И только тогда опять опустил оружие на чужую куртку.
— Два дня назад вооружённая банда сталкеров, разделившись на группы, ворвалась в город с трёх сторон и устроила короткий, но эффектный погром, — пояснил интендант. — Избивали прохожих, стреляли для устрашения, ограбили пару лавок и тут же растворились за городом. Учтите, что тот самый крайний срок ещё не наступил... Знаете что, Денис, вы подежурьте на бережке с автоматиком, я хоть искупаюсь спокойно.
— Это всё?
— Да что вы, Ирина! Эта история будет иметь продолжение. Той же ночью неизвестные подожгли пару хозяйств и оставили листовки на стенах с ещё одним предупреждением.
— Зашибись... — змеёй прошипела Кретова. — Я рассчитывала прогуляться налегке, без карабина... Ага, вот и наш курсант! Мрачный, как туча, лучше я нырну.
Спика тащил в руке вычищенное ружьё.
— Проверяйте! — буркнул он с надутым от обиды лицом.
— Медленно остываешь, боец, — заметил я, принимая оружие для осмотра. — Долго дуться нужно на чужих... Давай, купайся, посидим с тобой за компанию.
Налегке? Налегке не получится, готовность если не номер один, то близко к этому. Оружие придётся носить, одним ножом на поясе, как в прошлые поездки, не обойдешься. Паразиты сталкерские, подпортили нам визит в цивилизацию!
Воскресный день проходит в Переделкино совсем не так, как на Пятисотке. У нас это законный выходной, за время которого люди должны восстановить силы и нервы, пообщаться с друзьями не на бегу, а вольготно, выспаться, наконец. У нас это день праздного безделья. Совсем не так главный день недели выглядит здесь, в Переделе воскресенье — базарный день, а первое в месяце — ярмарочный, когда принято торговать и торговаться, меняться, делать и забирать заказы. К этому воскресенью в городок стягиваются фермеры со свежей продукцией, самые ушлые забивают выгодные места на базаре и на Центральной ещё в субботу. Цены ниже, ассортимент больше, и все нужные люди на месте. Исходя из этого обстоятельства и планируется конвой, как ни обидно пропускать собственный выходной в компании близких тебе людей.
Оружие надо брать, но и башибузуками выглядеть не хочется. Решили так: группер берёт свой ПМ, оставляя карабин Симонова в «Медее», я — компактный автомат АКС-74У, а интенданту ружьё не понадобится вовсе. Его стрелковые навыки близки к нулю, боюсь как бы в стрессовой ситуации Троцкий не пристрелил кого-нибудь на тротуаре. Да и сам он не горел желанием брать на плечо двустволку. Спика настоял на том, что отправится на закупки со своим арбалетом. Я, как человек, стрелявший из арбалета всего лишь несколько раз и в принципе не умеющий стрелять из лука, экзотической, как мне показалось, идеи не понял.
— Зачем тебе эта железка, если есть «ремингтон»?
— Вдруг кого-нибудь понадобится убрать тихо, скрытно? — оглянувшись по сторонам, заявил стажёр.
— Пусть тащит, — разрешила Ирина. — Скрытно… При необходимости сойдёт за начинающего фермера.
— Да, я разведчик, — довольно кивнул парень.
Когда мы собрались во дворе Иосиф Самуилович приподнял заслуженного вида кожный портфель жёлтого цвета и гордо произнёс:
— Вот моё оружие!
— В принципе, если прилетит таким по башке, то мало не покажется, — подтвердил Спика.
— Не дождётесь! А ваша задача, молодой человек, не дерзить старшим по возрасту и должности, а обеспечивать безопасность процесса, — закончил Троцкий ледяным голосом.
— Никто ничего не забыл? — поинтересовалась Кретова. — Денис, выгоняй машину, еще загрузиться надо.
И тут случилось неожиданное.
— Джип пока не понадобится, — уверенно заявил интендант.
— Простите? — Ирина посмотрела на него с непониманием.
— Город маленький, улицы тесные. Пешочком прогуляемся, так даже быстрее будет, и ничего не упустим.
— Стоп, коллега! — меня такое объяснение не устроило. — Мы что, на закорках товары потащим?
— Ничего таскать не придётся.
Тут Спика хмыкнул и отошёл в сторонку, чтобы в ходе грядущей ругани не прилетело и ему.
— Иосиф Самуилович, вы говорите загадками, — Кретова начала заводиться, — извольте объяснить всё и сразу, что мы из вас слова клещами тащим?
— Повторяю, ничего таскать на закорках не придётся. Эхе-хе... Просто вы привыкли вести торговлю дилетантски, на пещерном уровне! Я для того и поехал, чтобы показать, как положено работать солидным людям. Они сами всё привезут, наше дело — оговаривать условия, цену и время доставки и нашей поставки, да тыкать пальцем в стеллажи. Поймите, мы здесь самые серьёзные покупатели! Где-то будут штучные закупки, но основной объём товарооборота — мелкий и крупный опт! Нам одной обуви нужно двенадцать пар! Конвой — источник большой прибыли, за такой каждый торговец не только прибежит к «Медее» с мешком на закорках, но накормит и напоит!
— Никогда так не делали, — признался я, испытывая смешанное чувство стыда и непонятной тревоги.
— А я знаю! — проревел Троцкий. — Теперь же будем работать солидно, продуктивно, набирая соответствующую репутацию. Образцы основных товаров лежат вот здесь, — он хлопнул ладошкой по жёлтой коже, — здесь же все заказы, деньги и листы чистой бумаги. Всё, больше ничего не нужно. Сегодня.
— Ну, вы и монстр... — выдавила Кретова, и мы с ней переглянулись, будучи одинаково обалдевшими.
— Спасибо, — Троцкий изобразил лёгкий реверанс и бросил через плечо:
— Денис, закройте уже ворота амбара и заприте этот стратегический склад. Ближе к ночи оценим объём выполненного, а уж завтра задействуем автотехнику — для мелочёвки, добора заказанного сегодня и штопанья логистических дыр.
Сложно что-то возражать очевидному профессионалу.
— Что ж, осталось только проверить, как ваша схема будет работать на практике, — сдался я. — Пешком так пешком. Насколько я понимаю, с хозяйкой вы уже в основном договорились, зубодёру предложим средства для обезболивания VIP-клиентов, а гончары нас не интересуют.
— Ошибаетесь! Гончары интересуют, есть заказ от пищеблока на чашки с блюдцами и тарелки! — интендант опять приподнял тяжёлый портфель.
— Всё, молчу! — чуть не выкрикнул я.
Пусть сам решает, я сегодня рта на закупках не раскрою. В конце концов, моё дело безопасность. Пусть Ирка с ним работает.
— Меня тоже гончар интересует! Мы с пацанами решили глиняные трубки купить под наш самосад! — неожиданно объявил Спика.
Я заскрежетал зубами, а Троцкий сварливо произнёс:
— Курение зло, табак яд, капля никотина убивает лошадь, молодой человек.
— Ну-у, началось... Старшее поколение опять нудит! Какие проблемы, в этом кино стоит отметка 18+, и это наш возраст, товарищи пожилые. Мы ещё ни разу не затянулись, а вы уже с нотациями... Кстати, на Жестянке нет лошадей.
— Обкурились! — хихикнула Кретова.
Твою мать! Я тяжело выдохнул горячий воздух и с наслаждением сплюнул на землю.
— Понятно всё с вами. Сделаем так, вы тут начинайте сгребать ништяк, а мне есть смысл отправиться на аудиенцию к Волкову, выполню поручение Деда, — я, в свою очередь, приподнял на время взятый у группера офицерский планшет, в котором была надежно скрыта от посторонних глаз папка с секретными документами.
— Знаешь, с оружием тебя и близко к Волкову не подпустят, учитывая чрезвычайное положение, — задумчиво сказала Ирина, хотя режим ЧП официально никто не объявлял. — В администрации все шухерятся, а тут ты с автоматом.
— Ирина, ступайте с ним! Подождёте его на площади, как мушкетёры ждали шахматиста Д'Артаньяна, — предложил Троцкий... — А мы тут с товарищем Пикачёвым прекрасно справимся.
— А что, я торговаться люблю, — кивнул головой стажёр.
Сил моих нет, слишком много новаций.
— Хорошо, коллеги, мы с Денисом пошли. Сделаем дело и присоединимся.
— Удачи! — хором крикнули наши торгаши с радостными лицами.
«Да пошли вы к чёрту...» — мысленно ответил я.
