Глава 15
На юго-восток
— Похоже, что соскакивать будем здесь, на Водопое, — сказал Пикачёв, снимая кепку и почесывая коротко стриженый затылок. Бинокль он опустил на грудь, перед этим рассмотрев местность, лежащую справа от магистрали.
Я монокуляр не опускал. Да, похоже, что так, здесь и соскочим. Если, конечно, Кретова впереди не найдет ничего лучшего. Отличное местечко этот Водопой, хотя в последнее время крупные звери вроде косуль опасаются подходить близко к дороге. Это даже хорошо, водоём очистился.
К востоку от магистрали лежит небольшое, максимум восемьдесят метров в поперечнике озерцо с пресной и чистой водой, вытянутое с запада на восток. Озеро питается подземными источниками. Из него, сбрасывая излишек ценнейшего ресурса, вытекает ручеёк. Он давно размыл бы магистраль, поэтому берега укрепили как смогли и накрыли сверху толстыми стальными листами. Получился кустарный мостик, громыхающий под колёсами.
Сбоку от озера примерно на пять гектаров раскинулась полоса густого леса. Там растут настоящие деревья, а не просто большие кусты. Подобные островки серьёзной растительности достаточно редки в саванне. Наверное, здесь и боровая дичь водится, и зверьё мелкое. Далее к востоку начинаются практически непроходимые заросли колючего кустарника.
А вот и широкая площадка, на которой можно поставить подворье с большим домом. Здесь путники при поездках в Переделкино по традиции набирают родниковую воду.
Гравилёт уже возвращался с разведки. Зависнув рядом с открытой водительской дверью, группер чуть наклонилась и покачала головой.
— Впереди сходы хуже, неудобные для машины, — сообщила она.
— Ещё пару минут, — попросил я, продолжая внимательно изучать начало пути.
Главное сейчас — следы.
По отпечаткам протектора почти всегда можно определить, что за техника прошла, откуда и примерно когда она проехала. В саванне встречаются обширные участки с мягкой, даже рыхлой почвой, где оставленные следы ещё долго будут служить начинающему следопыту тренировочным пособием по выслеживанию конкурентов в деле поиска. Глянул, и можно точно сказать — человек прибыл в район на квадроцикле, мопеде или самоделке. Следов протектора на Жестянке очень мало, поэтому они сразу бросаются в глаза.
Что мы имеем? Не видать здесь никаких следов присутствия человека. Не было на берегах озерца никакой техники в обозримом прошлом, земля всё рассказывает. Это у несведущего могут быть отговорки про траву, ветра и дожди. Примятая трава выпрямится, новая прорастет, а вот сломанные ветки кустов и деревьев, как и вмятины в грунте от шипастого протектора внедорожной резины — они точно останутся. Ерунда все эти дожди и ветра, в саванне хорошо отпечатавшийся след сохраняется очень долго. Да и не видать что-то у нас последствий затяжных дождей, способных за четыре летних месяца выгладить ландшафт. Не тот климат на Жестянке. Во всяком случае, на этой широте. Тем более что лето нынче стоит жаркое, сухое.
Есть и ещё одна хорошая новость — здесь расположены участки твёрдой почвы, так что основная задача заключается в том, чтобы не оставить следов при съезде, именно это может броситься в глаза. Саванна так всем надоела, что никто из редких путников по сторонам головой особенно-то и не крутит. А вот на обочине...
— Хватит глазеть уже, День, вяжите свои заметательные приблуды, — нетерпеливо распорядилась Ирина.
Привязанные позади джипа и прицепа пучки веток мы опробовали загодя. Хватает их метров на двести, потом рассыпаются. Тем не менее, этого достаточно, следов после такой затирки не разобрать.
Я включил передачу, и УАЗ с груженым прицепом аккуратно сполз с магистрали. Проехал ещё чуть дальше и остановился, выходя из машины. Ну что же, грунт годный, следы отпечатываются плоховато, нужно знать о них или вглядываться. Спика тем временем уже орудовал на дороге самой настоящей метлой и лопатой, а Кретова, поднявшись повыше, стояла, а по факту, висела на шухере. Бляха, мы сейчас действуем, как настоящие диверсанты, пересекающие государственную границу, дожили!
— Осталось только коровьи копыта к подошвам привязать, ага. Задом наперёд... — как оказалось, Спика подумал о том же.
— И вшить ампулу с ядом в воротник.
Представилось, что вот-вот сработает сигнальная мина, затем из-за дальней рощицы покажется техника маневренной группы погранцов. Проклятые шпионы постараются смыться, вот только автотранспорт у маневренной группы серьёзный, район они знают гораздо лучше, взаимодействие налажено. Сейчас послышится далёкое стрекотание подходящего к месту прорыва геликоптера, да не какого-нибудь, а вооружённого до зубов «крокодила» Ми-24. И тогда точно хана нарушителям, добро пожаловать в сибирские лагеря...
Чёрт, откуда я всё это знаю, до мельчайших деталей? Кем я был в прошлой жизни — шпионом или пограничником?
— Готово, погнали! — заторопился Спика, шумно захлопывая пассажирскую дверь.
— Как оно вышло?
— Как учили в разведшколе, — хмыкнул он.
Поначалу я двигался с осторожностью, может, несколько излишней. Ехал крадучись, по самому обрезу леса, а потом вдоль густых зарослей, куда можно нырнуть в любой момент, покажись на магистрали кто-то из посторонних. Затем показалась ещё одна роща, маршрут опять шёл вдоль очередной рощицы, состоящей из низкорослых деревьев, потом ушёл глубже в степь на пару километров, и лишь там группа начала постепенно сворачивать направо, пересекая обширную долину. Оврагов и ручьёв пока не попадалось. Кретова выполняла работу головного дозора грамотно, вовремя предупреждая о препятствиях.
Проехать по саванне гораздо проще, если следовать верным указкам звериных троп, так называемому «правилу лёгкого пути».
В какой-то приключенческой книжке я прочитал, что если вы в пустыне, наняв верблюда, дадите ему волю и не станете постоянно и по своему усмотрению корректировать курс, то животное пойдёт проверенным поколениями верблюдов древним путём — дорогой по низшим точкам. Датчики набора высоты у дикого зверя работают замечательно. Вот только путь к намеченной цели никогда не окажется кратчайшим. Клятый верблюд будет непрерывно петлять между еле заметных холмов, своей навигационной тупостью выводя вас из себя. Злиться не надо. Если вы, остановившись на ночь по указке того же верблюда, возьмёте в руки малую пехотную лопатку и копнёте вокруг, то, к своему изумлению, обнаружите остатки старых костровищ, сломанные костяные наконечники стрел, колотую глиняную посуду и прочие атрибуты традиционных стоянок караванщиков. Потому что верблюды всех веков идут именно таким треком...
Все животные готовы сделать дюжину лишних шагов, лишь бы лишний раз не задирать ногу в подъёме. Автоматически переставлять копыта в сантиметрах над поверхностью очень легко. Несравнимо легче, чем постоянно, хоть и понемногу, втаскивать свою отнюдь не легкую тушу даже на сантиметры. Кроме того, условный «верблюд» старательно и безошибочно обойдёт все овраги, промоины и болотца, он не потащится в колючие заросли и не застрянет в тупике каменного мешка.
— Чувствую себя сибирским первопроходцем. Когда читал рассказы об этих людях, всегда пытался представить, что они ощущали, попадая в незнакомые места и не зная, что ждёт впереди, — поделился ощущениями Спика, занимающий в экипаже почётную должность штурмана-исследователя и по совместительству радиста.
На его коленях лежал самодельный планшет из фанерки с креплением для листа бумаги. Он непрерывно ставит отметки-ориентиры, фиксирует расстояния между ними, характер местности вплоть до цветов, описывает флору и фауну и отмечает время наблюдения. Испишет один лист — вставляет в планшетку следующий. По итогам этой ответственной работы появится подробное описание маршрута.
— Вообще-то, насколько я помню, русские первопроходцы двигались по северным рекам, они не по сухопутью вваливали. А река — сама по себе дорога, она всегда течёт правильно и в нужном направлении, — заметил я справедливости ради.
— Не скажи. Каково оно, волоки между главными реками искать? Да и в степях... Бывал я в Минусинской котловине, под Абаканом и немного южнее. Огромные долины среди гор, степи... Рек мало.
— Учился там или родители возили?
— А, не помню я, — беззаботно ответил Спика. — Там очень красиво. Местность помню хорошо, а как попал, не в курсе.
— Обычное дело, — согласился я.
Живности постепенно становилось всё больше и больше. Из под колёс внедорожника то и дело вспархивали поднятые шумом приближающейся машины птицы, отбегали в сторону небольшие копытные, с безопасного, как им казалось, расстояния в сотню метров внимательно разглядывая непрошенных гостей саванны. Благодаря подсказкам головного дозора в лице Кретовой я вовремя обогнул пару оврагов, в правильном месте перетащил прицеп через спрятавшуюся в кустах речушку. Приходилось и останавливаться по команде Спики, когда он не успевал вносить данные. Тогда я выходил из машины, выполнял нехитрую разминку для ног, шеи и спины, параллельно высматривая на земле следы человеческого присутствия.
Постепенно напряжение первых часов марша отступило, я успокоился, поймал ритм движения и уверовал, что в нужное место группа доберётся без особых проблем. Мы уже забрались в такие места, где антилопы не торопятся убегать от человека подальше, считая, что такой тяжёлый монстр, как джип, не может прыгнуть дальше пятнадцати метров. Стреляй не хочу.
Стрелять и не хотелось. Два раза наблюдали небольших пятнистых косуль, — палить никто не стал, нет смысла. Для переработки свежего мяса нужна стоянка, а ясности не прибавилось. А тут ещё и погода испортилась. Низкие свинцовые тучи, прилетевшие с запада, словно клочья грязной ваты, летели над невысокими холмиками, поросшими колючим кустарником. Иногда они буквально ныряли к земле, но ветер тащил их дальше на восток. Я размечтался: хорошо бы найти нечто вроде избы или охотничьего балагана, где на головы не будет лить дождь, мокнуть не хочется. Однако ничего подходящего не попалось. Да и откуда избе здесь взяться…
Прилично мы пропетляли в круговоротах по зарослям, аппетит зреет!
— Видел эту антилопу, нет, ты её видел?! — возбуждённо крикнул штурман, показывая в сторону группы деревьев.
— Что? Не заметил.
— Необычная, немного на зебру похожа, возле Пятисотки такие не водятся.
— Затерянный мир, — подсказал я авторитетно. — Куда мы едем… Как говорил Иван Сусанин подлым полякам: «Ну что ребята, водки не обещаю, но погуляем хорошо».
— То есть теперь надо ждать появления тираннозавров и птеродактилей? — проявил избыточную сообразительность и фантазию Пикачёв.
— Да ну тебя, накаркаешь... — я с опаской глянул в сторону ближайшей рощи.
Спика радостно заржал.
— Не очкуй, Денис, тираннозаврам здесь пищи маловато будет! А вот рапторам в самый раз.
— Успокоил, блямба, — проворчал я. — Смелый какой. Нет уж, давай лучше поочкуем.
Начали попадаться камни, в беспорядке разбросанные по поверхности. Сначала мелкие, затем крупные валуны.
— Поднимаемся помаленьку?
— Эх, у Яна электронные наручные часы с альтиметром, не сообразил попросить на время, — посетовал Спика и оглянулся назад, пытаясь оценить на глаз крутизну подъема. — Если и поднимаемся, то ненамного и медленно.
Проехали мимо небольшого озерца, такого симпатичного, уютного, что захотелось остановиться на полчасика. Любой водоём в саванне — достопримечательность номер один, Пикачёв постарался нанести его на карту сразу и как можно точнее.
Пш-ш...
— На связи, — обозначился штурман в эфире.
Я глянул вперёд и увидел зависший в паре сотен метров гравилёт Кретовой.
— Подъезжайте, жду. Здесь труп.
— Чей? — быстро спросил Спика.
— Моржовый, блин! — рявкнула Ирина так, что я услышал и её без радиосвязи. — Человеческий, чей же ещё, зря не позвала бы! Если точнее, скелет.
— Ого! Принял, подходим, — штурман глянул на меня, удостоверяясь, что водитель всё слышал.
Молча кивнул. Нечто подобное я инстинктивно ждал с самого начала экспедиции — не может дорога в неизвестность быть абсолютно гладкой, как прогулка за околицу родной деревеньки.
— Держитесь чуть правее, здесь большая яма, не свалитесь. Всё, конец связи.
— Вот и сюрпризы начались, — кисло молвил Спика, ёрзая на сиденье.
— Кто тут о динозаврах рассуждал? Подтянул бы ты ствол поближе, что ли.
Напарник охотно отложил в сторону планшет, обернулся и схватил «ремингтон».
Скелет лежал на земле, между несколькими большими каменюками. Грунт здесь совсем другой, это не степная равнина с чернозёмом, под тонким земляным слоем — жёсткая каменная подушка, тут колею просто так не выбьешь.
Судя по всему, человек умер на марше, а не на стоянке — поблизости не было видно характерных следов полевого лагеря: жердей для шалаша или походного очага.
— Я, конечно, понимаю, что это мужик, но как определить с уверенностью? — тихо спросил Спика, присаживаясь на корточки.
— Как… У женщин кости потоньше будут, дамы хрупкие, — негромко ответила Ирина. — Когда было решено регистрировать все баррели, в том числе и самые первые, мы с Денисом, помню, неделями мотались по всему полигону, искали самые старые... Были и такие бочки, из которых кто-то смог выбраться наружу самостоятельно, но на большее сил не хватило. Насмотрелись на скелеты.
Череп лежал чуть в стороне. Кости почти белые, зверьё и птицы обглодали труп бедолаги быстро и дочиста. Белковая пища на поверхности Жестянки не залёживается. Рядом — брезентовая котомка с водостойкой пропиткой, обрез-хаудах и большое прямое мачете из нержавейки. Клинок со временем покрылся лёгкой патиной, но не перестал поблёскивать на солнце.
— Криминал? — спросил я.
— Не думаю. Оружие не забрали, все кости целы, я уже осмотрела.
— С сердцем плохо стало на жаре, — как-то тоскливо промолвил Спика, глядя на останки одного из первопроходцев.
Шляпу, если она была, унесло ветром. Остатки выцветшей, истлевшей одежды. И башмаки на толстой подошве, почти целые, хоть носи. Хорошую обувь подобрал на маршрут незнакомец.
— Эхе-хе... Погибнуть бедолага мог от десятка причин, выбирай по своему разумению, — предложил я невесело. — Одиночке без транспорта и средств связи достаточно неудачно подвернуть ногу или получить случайное ранение с сильной кровопотерей. И всё, назад к людям самостоятельно уже не выбраться.
— Жуть какая! — отреагировал штурман, передёрнув плечами. — Обидно, наверное, вот так помереть.
— Это лучше, чем от водки и от простуд, как поётся в песне, — с вызовом ответила Кретова. — Ясно, что двигался он от дороги... На промысловика не очень похож, не самое подходящее оружие.
— Не на станцию ли он собирался?
— Хотя бы и так, — спокойно ответила мне Ирина. — Никто не обещал, что мы будем первыми.
— Косячно всё это как-то... — засомневался Спика. — Хиппанская наплечная сума вместо нормального рюкзака, лёгкая снаряга... — Ребята, он же домой шёл! Где-то в ближних окрестностях стоит его жильё, домишко, в котором никого нет! Поэтому его никто и не искал! — осенило его.
— А у тебя есть задатки оперативника, да, — группер без иронии похвалила Пикачёва.
И тут же со стороны Кретовой последовало возражение:
— Небольшая база, лабаз или схрон. Одним словом, хранилище, депо. Изба отсутствует, точно говорю. Жить в этом месте нет ни малейшего смысла, слишком далеко от дороги для пешехода. Любому отшельнику нужно регулярно получать самое необходимое: соль, спички, порох. Положим, лабаз мы сейчас искать не будем, а вот пометку на карте сделай.
— Так точно! Пошёл я за лопатой...
Мы никогда не оставляем тела на земле.
— Две бери! Быстрей выкопаем, — крикнул я вслед штурману, поднимая с земли сумку погибшего.
Внутри не обнаружилось ничего, что могло бы помочь в установлении личности незнакомца. Ни записной книжки, ни пометок с инициалами на ткани. Мы не нашли кольца, шейной цепочки или крестика на тесьме. Две алюминиевые армейские фляжки, запасные носки. Из ценных вещей — только огниво с кованым кресалом, кремнем и трутом, нехитрый древний комплект в мешочке из плотной замши. И одноразовая зажигалка красного цвета с надписью «Магнит». Чиркнул колёсиком, прямоугольник послушно выплюнул язычок голубоватого пламени. Огниво забрал себе на память, при случае покажу кузнецу в Переделе, вдруг опознает. Зажигалку протянул Ирине.
Когда кости были захоронены вместе с тряпьём, Кретова сказала:
— Ставим три-четыре больших камня в виде памятника. Хоть так, что ли. И предлагаю оставить оружие. Хаудах проржавел, ни на что не годен, а вот мачете... Давайте привяжем его к шесту, будет блестеть ориентиром, послужит ещё.
Ирина, немного сбиваясь, прочитала молитву, мы пару минут постояли, помолчали, размышляя каждый о своём. Неожиданно мне стало как-то не по себе, и я удивился этому ощущению. Трупов не видел, что ли? Однако здесь отметилась совсем другая смерть, особая. Не по чужой воле, как в бракованном барреле, и не в пьяной кабацкой драке. Для этого человека такая смерть, без памяти людской и погребения, была заранее принятым вариантом исхода, частью его пути.
Сколько таких костей разбросано по всей Жестянке? Сколько людей по неизвестной причине не вернулись по сроку в свои поселения? Никто даже примерно не озвучит количество ушедших и не вернувшихся. В Переделкино до сих пор не налажен учёт населения, тамошние чиновники оперируют примерными числительными, ориентируясь на подворовой налог. Нет и службы поиска и спасения. Ушёл человек куда-то, пропал с глаз, да и ладно. Разве что родные озаботятся, если они есть, конечно.
— Я тут подумал о Зацепине, — вырвалось у меня. — Любимая жена, счастливые дети, крепкое хозяйство поставил, в правильном соседстве... Казалось бы, вот и живи себе спокойно. А на промысел ходит порой в одиночку, без сыновей.
— Да уж, один вид таких костей способен остановить желающих стать отшельниками или искателями, — пробормотала Кретова. — Вместе как-то веселее.
— Вся сила в группе! — выкрикнул Спика.
— Отставить молодёжное веселье, — тихо приказала группер, парадоксально отменяя собственное утверждение. — По машинам, парни, отсюда начинаем забирать на юг круче.
Переломная точка маршрута, теперь отмеченная скорбным ориентиром.
И опять под колёсами джипа хрустели камешки и сухие ветки.
Разговаривать попусту после обнаружения останков неведомого путника не хотелось, мне уж точно. А вот у молодого штурмана не тот характер, чтобы долго унывать. Помолчав минут двадцать, он сначала что-то немузыкально замычал себе под нос, затем принялся пространно рассуждать обо всём подряд, умудряясь, тем не менее, вовремя сообщать мне важную путевую информацию. Пикачёв то и дело связывался с Кретовой, сверяясь с компасом, заполнял листы будущей карты и даже фотографировал местность смартфоном. Прирождённый навигатор и очень деятельный человек. Жаль, что порой не вовремя деятельный.
Пш-ш...
— Группа, внимание! Смотрим на два часа. Видите тёмную полоску? Похоже, там и начинается кряж, — оповестила Ирина.
Теперь уже начался хорошо ощутимый подъем.
Чёрная полоса постепенной вздымающихся к югу каменных выступов становилась всё заметней, контрастней.
— Удачно съехали с дороги, — заметил я. — Немного южней, и уперлись бы в скалы.
Местность в очередной раз изменилась, а с ней и растительность, её стало больше. Чаще стали попадаться островки яркой сочной и совсем не жухлой травы, деревца вытянулись выше. Казалось, что здесь больше влажности, хотя ни одной реки мы до сих пор не увидели.
— Пока что информация Деда подтверждается, — удовлетворённо сказал напарник. — Я вот что подумал... По всему выходит, что с северных секторов здесь действительно находится единственный проход к объекту, так?
— Ну, положим, так, — пожал я плечом.
— То есть, у желающих проникнуть на это плато других вариантов нет?
— С севера — да. Ты что сказать-то хочешь?
— Надо организовать контроль и наблюдение за точкой съезда с магистрали. Дед пока что вряд ли захочет посадить на станции постоянный гарнизон, даже на вахту, скажет, что некого. Но мы всё равно можем систематически контролировать проезд туда всяких незваных кексов.
— Что-то ты мутишь. Скажи прямо, что придумал?
— Всё очень просто, нужно заключить договор с кланом Зацепиных, — победно объявил инициативный штурманец.
— Мне это уже не нравится, — проворчал я.
— Да уже всем известно, что ты его вечно подозреваешь во всех смертных грехах, — хмыкнул Спика.
— Не то, чтобы подозреваю... Слушай, давай хотя бы я буду подозревать! Не верится мне, что он добыл радиодетали вблизи Передела.
— Нет вопросов, прибудем на станцию, и сразу станет ясно, оттуда электронику подрезали или нет, — успокоил меня Пикачёв.
— Хорошо, продолжай.
— Короче, договариваемся, и он по графику наведывается к Водопою. Или его сыновья, не знаю. При обнаружении следов подозрительной активности Зацепин резко поднимает кипеш, сообщает в гарнизон. Мы отправляем тревожную группу и накрываем дорогих гостей со шмоном и изъятием всего ништяка. При вооружённом сопротивлении гасим. Пара таких акций, и сюда больше никто не сунется.
— Что-то в этом есть, — нехотя признал я. — Обдумать надо. Только как его заинтересовать, он Пятисотке не присягал. Впрочем, Зацепин мужик хитрый, свою выгоду всегда чует. Снабдим каким-нибудь самокатом на дутиках или велосипедом.
— Обдумаем... — Спика чуть приподнялся на сиденье, затем неожиданно открыл на ходу дверь и выглянул наружу.
— Вывалишься! — зарычал я.
— Группер на стопе!
Джип плавно остановился.
Мы оба вышли с рациями в руках, но связаться с Кретовой не успели.
Гравилёт не может разворачиваться с нормальным креном, такой вираж ему не по силам. Поэтому Ирина шустро развернулась блинчиком, что требует умелой работы джойстиком управления, и гравилёт, с треском сминая плитой кустарник, почти на полной скорости помчался обратно.
— Чёрт! В машину, Спика! Оружие хватай! — громко скомандовал я. Что бы там ни произошло, просто так наш геройский командир драпать не будет. Значит, причина для тревоги веская.
— Не вижу никого! — успел крикнуть Пикачёв, прежде чем цирковым гимнастом запрыгнуть в салон.
Глайдер остановился в стороне, затем на месте развернулся носом по направлению нашего движения, после чего боком прижался к джипу почти вплотную. Только после этого Ирка начала говорить, взволнованно, горячо:
— Манала я такую разведку, мальчики! Там сиамец!
— Кто это? — не понял штурман, а я громко присвистнул и опять вышел из машины, на этот раз с автоматом наизготовку.
— Куда ты? — возмутилась разведчица.
— А стрелять я как, по-твоему, буду? Стеклоподъёмников на УАЗ-469 почему-то нет, — огрызнулся я. Накинув ремень автомата на шею, взял в руки бинокуляр.
— У вас что, словесный запор? Объясните мне хоть что-нибудь, ёлки! — молодой разозлился, не понимая, что ему делать и какая опасность ждёт впереди.
— Сиамец это такая кошка. Большенькая, — медленно начал я, не оборачиваясь и не отрывая оптику от глаз. — Зверь действительно громадный. Похож на сиамскую котяру, потому так и прозвали...
— Большенькая... Что ты ему втираешь, Рубин? Говори уж сразу, огромный зверь!
— Насколько огромный, мне пулевые ставить? Как леопард? Фига себе… — как бы про себя произнес мгновенно подобравшийся штурман.
— С тигра уссурийского, а может и больше, — уточнил я.
Пока что в зарослях никто не проявился. Не показалось ли групперу от одиночества?
— Ира, точно видела?
— Я тебе что, стажёр слюнявый? Два человека из Пятисотки сталкивались с сиамцем, Дед и я. Видела, Денис, зуб даю! Во-он там стоял! Кис-кис, сука такая, чуть трусы не намочила... Так, я поднимусь повыше, за вами ближний контроль, у меня тут салона нет. Если он меня стащит, я вас убью!
Не часто мне приходится видеть серьёзный испуг боевой подруги. Ух! Такое передаётся мгновенно, словно вирус кори... Спика быстро перебежал на мою сторону и легонько толкнул меня рукой.
— Ну же, рассказывай!
— Правду Ирина говорит, сиамца мало кто видел вживую, большинство очевидцев после встречи не выжили. Я, как понимаешь, лично не встречал. Самый крупный из кошачьих на Жестянке!. В наших краях практически не встречается, у него какой-то свой ареал... Редкий хищник, реально чудовище, — торопливо рассказывал я, краем глаза замечая подъём гравилёта на максимально возможную высоту.
На трёх метрах Кретова освободилась от привязных ремней, встав в полный рост, и принялась изучать сектор впереди через оптику СКС.
— Бинокль возьми, чего застыл? — поторопил я напарника.
— Жесть! Ни хрена себе, новости! То есть, он песочного цвета, пустынного? Шкуряк, надеюсь, не бронированный? — наконец и штурман взволновался по-настоящему.
— Ага, маскируется этот милый котик замечательно... Ты это, поставь первыми три пулевых патрона.
— Тихо вы там! — Кретова сделала стойку, ненадолго опустив оружие. — Вижу паразита. Без резких движений, не целиться! Смотрите левее, на десять. Шесть метров правей одинокой акации.
— Ох ты ж, твою мать... — прошептал Спика, на ощупь меняя патроны в магазине «ремингтона». — Вот это клыки, тигр саблезубый! Доисторический!
Теперь и я разглядел чудовище, застывшее среди пушистых венчиков высокой желтой травы. Отличные маскировочные характеристики! Огромный кошак идеально сливался с окружающей местностью, без подсказки Иры мы бы засаду не вычислили.
Зверь повернул голову с прижатыми ушами, обманчиво показывая, что ему нет никакого дела до группы путешествующих по его угодьям двуногих, и мне стал виден его правый клык, торчащий наружу. Не такой длинный, как у древнего махайрода с книжных иллюстраций, но весьма впечатляющий. Шею перегрызёт за секунду.
Дав нам кое-как рассмотреть сиамца, Кретова опять вскинула карабин, и хищник тут же словно провалился вниз.
— Гад хитрый! Плохой расклад, парни, он знает, что такое ствол в руках человека, — сделала Ирина логический вывод.
— Настёган? — предположил штурман.
— Не, это перебор, никто его не загонял и специально не охотился. Однако контакты с вооружёнными людьми у него где-то точно были. Видит кто-нибудь эту тварь? — бросил я взгляд на друзей. Не ответили.
Зверь спрятался качественно.
— Интересно, как далеко он может прыгнуть? — молвил напарник задумчиво.
— Мне куда интересней, насколько высоко, — глухо вставила Кретова.
Напрасно мы всматривались до боли в глазах в заросли, умный и опытный хищник словно испарился. Именно «словно», я чувствовал, что он всё ещё здесь. Ждёт, будет выбирать подходящий момент для смертоносной атаки. И не только я чувствовал, вокруг стояла мёртвая тишина, ни одной птички, вся живность попряталась.
— И что теперь делать будем? — поинтересовался молодой, с сомнением дотрагиваясь до трубчатого каркаса штатной брезентовой крыши. — Придётся переть вдоль кустарника, правей нельзя, там уже камни. Прыгнет — сомнёт крышу в лепёху. Раз тут бродят чудовища из фильмов ужасов, то надо срочно сдирать эту тряпку и ставить железо.
Ехать вдоль вот этих густых зарослей кривых, каких-то скрюченных деревьев с тонкими длинными листьями, где нас поджидает первобытный ужас? Сейчас этот животный страх касается сердца лишь краем, и то становится зябко до дрожи. А вот когда подъедем ближе... Этот кошмар сильнее разума, он жестоко стряхивает с человека налёт цивилизации, лишает уверенности в собственной силе и личной безопасности. И ты начинаешь чувствовать себя дикарём с каменным топором в дрожащих руках.
— Выманить бы надо.
— Как, Денис?
— Кис-кисом! — решительно ответила за штурмана Ирка и тут же принялась с высоты ласково, но громко подзывать, словно шкодливого Мурзика из-под дивана: — Кис-кис! Кс-с! Киса-киса!
Охренеть, зверь ответил!
Над нами пролетел непонятно откуда появившийся басовитый мяв, кусты шевельнулись, как мне показалось, сразу в двух местах, и тут же всё опять стихло.
Да сколько можно!
— Ты задрал уже! Ща будет тебе кис-кис! — с этими словами я вскинул автомат, вложился и начал всаживать в стену кустарника «троечки», неторопливо переводя прицел справа налево. Напарники почти сразу подключились к профилактическому обстрелу.
Ну, как тебе, сиамец, нравится? Ты всё ещё готов сидеть тут в засаде, чтобы получить несколько дыр в боку?
Зверь оказался к такому не готов — он прыгнул, да ещё как! Правда, вылетел он не оттуда, где должен был находиться, а левее. Тяжёлая кошка взвилась в воздух, пролетев метров двенадцать, и плюхнулась где-то за стеной зарослей.
— Удрал?
Мне оставалось только пожать плечами, утверждать что-либо как минимум неумно.
— Чёрт его знает, инстинкт самосохранения должен заставить. По идее, — ответил я командиру, меняя магазин. — Вот гад, столько патронов на него извёл...
— Тогда продолжаем движение, — решилась Кретова.
Я прислушался к собственным ощущениям. Животный страх почти отступил. В таких случаях ничто так не успокаивает человека, как грохот выстрелов собственного оружия, надёжного, исправного.
И всё-таки.
— Ира, двигаемся параллельно. Встанешь справа от машины и повыше. Пикачёв, пересаживайся на заднее, держи левый сектор.
Кивнув, штурман передислоцировался и сразу же, тихо ругаясь, приоткрыл дверцу.
— Неудобно... Мне тут одна мысля пришла в голову относительно окон, — напарник постучал пальцем по стеклу.
— Излагай, — отозвался я, пристраивая автомат на коленях. Если что, тоже приоткрою дверку. И в упор.
— Надо было поставить верхние половинки дверей на шарниры типа петель. С фиксаторами в обоих положениях. Видел такую рацуху у одного земного мужика с отбитой головой насчет бездорожной езды. Р-раз! И откинул вниз, можно уверено истреблять животный мир. А то откручиваем, затем прикручиваем...
— Очень своевременное предложение, — съехидничал я. — Не, ну ты молодец, конечно. Почему раньше молчал, спрашивается? Время было.
— Молчал, потому что только что вспомнил.
— Память начала возвращаться?
— Сам удивился. А идея годная, — ответил штурман.
Через пару минут мы, выставив стволы по бортам и осторожно оглядываясь, тронулись с места, а через семь группа наконец-то выехала на открытое пространство. Пикачёв мурлыкать перестал, подтянулся, то и дело вскидывал к плечу свой «ремингтон», затем хватал бинокль и вглядывался, не говоря ни слова.
Я на разговорах и не настаивал, какое-то время сосредотачиваясь исключительно на вождении. Меньше всего хотелось останавливаться. Быстрей бы проскочить и подобрать место для короткого ночлега — ночь в палатке, когда где-то поблизости в кромешной тьме бродит страшный хищник — сомнительное удовольствие. Но свирепый зверюга, напуганный ураганной пальбой из всех бортовых орудий, так и не объявился. И вот уже Кретова с удовольствием вырвалась вперёд, быстрей нас удаляясь от опасного участка, а движение группы продолжилось в прежнем рабочем режиме.
Семь километров шли спокойно, даже скучновато после пережитого, затем группа была вынуждена остановиться, но уже не из-за серьёзной опасности.
Нам открылся новый вид, он был восхитителен.
Большую часть панорамы занимало раскинувшееся впереди огромное, не меньше полутора километров в диаметре озеро, на противоположном берегу которого стоял самый настоящий лес с высокими тёмно-зелёными деревьями. Водоёма таких размеров в принципе нет на секретной карте Казанникова.
— Сюрприз за сюрпризом, красота-то какая, мальчики! — поделилась Кретова первым впечатлением.
— Настоящий оазис, курорт! — поддержал её восхищённый Спика, первым спрыгивая на землю. — Денис, камыши видишь? Вся утка наша.
Пожалуй, это первый открытый нами настоящий оазис. Серые облака, подсвеченные солнцем, отражались в неподвижной воде озера, от чего его зеркало казалось пёстрым.
Мне невольно вспомнились его недавние слова о том, как мало люди знают об окружающем их новом мире. Я бы к этому добавил: и как много из происходящего не понимаем. Чёрные горы… Когда же доберёмся, до сих пор только издали на них посматриваем! Люди, по крайней мере, в русском секторе, до сих пор не открыли ни одной крупной реки. Ведь Дуромой и Клязьма куда-то впадают.
А ведь на Жестянке наверняка есть и моря.
Некому узнавать и некогда. Разве Владимир Викторович отпустит нас ради чистого поиска? А Волков своих? Да ни в жизнь!
Рано ещё. Дальние разведчики, освобождённые от службы и выполнения рутинных обязанностей по жизнеобеспечению, появятся лишь на определённом этапе развития анклава и накопления богатств, с ростом численности населения и оформления стратегических внешних интересов. Вот мы и болтаемся в относительной близости от пункта постоянной дислокации, как первоклашки во дворе под мамиными окриками: «Витенька, не ходи один за угол, папа ремешком накажет!».
А сколько всего не понимаем? Почему, примеру, клятый ЦУП не сбрасывает людям современное армейское вооружение, ограничиваясь устаревшей «стрелковкой» прошлых лет? Из нарезного новых моделей — только редкое гражданское оружие, как Сайга-МК у Фролова. Где мощные автомобильные радиостанции, способные добивать и на двести, и на триста километров? Вопросы, вопросы...
— Искупаться захотелось, — мечтательно произнесла Кретова, шагая по песочку и пробуя рукой воду, — Гм... Тёпленькая! Почему бы и нет?
— Только через наши трупы! — тут же поставил барьер Спика, посмотрев на меня в ожидании скорой поддержки. — Сама же видела, какие твари здесь водятся. Вдруг и в воде что-то страшное плавает? В этой фирме приключения гарантированны.
— Действительно, Ира, не торопись, давай присмотримся. Не хочется вот так запросто лишиться командира.
Крокодилы здесь вряд ли поселились, а вот рыба в озере была. За десять минут наблюдения три рыбины, стремясь поймать пролетающее насекомое, довольно высоко выпрыгивали хвостами вверх и с силой шлепали ими о воду — самое волнующее зрелище для рыбака — концентрические волны от игры охотящегося гольца. Надо же, ещё не вечер, а на озере самый клев!
— Ладно, уговорили, трусы. Пополняем запасы воды, давайте канистру. Предупреждаю, сырую не пить, только кипятить, чтобы по кустам не сидели… О-пань-ки! Парни, похоже, мы прибыли на место! — торжествующе объявила Ирина, вытягивая ладонь в сторону противоположного берега. — Ко мне подходите, смотрите по руке! Спика, ближе, не стесняйся, держись за талию. Я не ошиблась?
— Не ошиблась, Ира, молодец, ты классный разведчик, — справедливо похвалил я группера.
На южном краю леса из-за деревьев чуть высовывалась крыша небольшого здания. С монокуляром можно было частично разглядеть и контур строения. Что-то типа жилой башни в Пятисотке, в которой расположена моя келья.
— Ёлки, железнодорожная станция, неужели? — недоверчиво воскликнул штурман. — Честно говоря, мне не верилось, что она реально существует.
— Существует, ещё как существует, — Ирка расплылась в широкой улыбке. — Осталось найти удобный подход к объекту и не сдохнуть на первых минутах вторжения.
