36. Оборотень
Теургическая магия

Елена едва не разорвала контакт с разумом мага, с которым связалась. Фаид был гебусалимцем-полукровкой, магом Ордо Коструо, служившим в Крак-ди-Кондотьори.

Да, госпожа Анборн. – Мысленный голос Фаида дрожал так, словно он сам не верил в то, что говорил. – Убит у себя дома вместе с женой. Их тела отнесли на рынок и расчленили. Город обезумел.

Елена моргнула. Мысли бешено вращались у нее в голове. Антонин Мейрос мертв? Это что-то немыслимое. Мейрос был Вознесшимся, одним из Благословенных. Последним из Трех Сотен, остававшимся в живых. Он был с Коринеем с самого начала, шесть сотен лет назад, являясь чем-то столь же незыблемым, как гора Тиграт.

Кто занял его место, Фаид? – спросила Елена, силясь поверить в услышанное.

Елена закусила губу. Когда Фаид покидал Крак, она оказывалась отрезанной от всех новостей. Вдобавок это оставит Крак без магов – единственной причины, по которой он считался неприступным. Договор, согласно которому Ордо Коструо охранял горную крепость, действовал шестьдесят лет; он был краеугольным камнем безопасности Явона.

Это заинтересовало Фаида.

На рондийском? – Елена вновь закусила губу. – Но она не знает рондийского.

Она почувствовала, что Фаид задумался.

Разорвав контакт, Елена еще долго сидела, глядя в чашу с водой и гадая, что все это значит.

– В это сложно поверить, – прошептала Сэра. – Мейрос действительно мертв?

Елене наконец-то удалось вновь поговорить с Сэрой, хотя они встретились в определенном смысле вынужденно, поскольку обеим пришлось временно перебраться в башню в связи с месячными. Сэра подписала бумаги, которые должна была подписать в этот день, и теперь они отдыхали с кубками красного вина, великолепного рибанского скарло. Сэра выглядела отстраненной, однако эта новость всколыхнула ее.

– В конце концов все умирают, – сказала Елена, тяжело вздохнув. – Это просто чудо, что человек, которого так ненавидели, прожил столь долго, пусть даже он и был Вознесшимся магом. Ты не должна отчаиваться, Сэра.

Сэра холодно на нее взглянула:

– Я не отчаялась.

– Как не должна отчаиваться и в любви, – прошептала Елена. – Почему ты приняла это предложение от Салима, Сэра? Почему не обсудила это со своим советом?

– Потому, что задержка оскорбила бы их и поставила под угрозу все, ради чего мы работали.

Сэра закусила губу. Послы отбыли, оставив прощальный подарок: серебряный ошейник, традиционное украшение для знатной помолвленной женщины. Теперь он был на Сэре, натирая ей кожу. В день свадьбы его заменят золотым.

– Но…

Сэра жестом оборвала ее:

– Прежде всего я должна обеспечить выживание Нести. Понимаешь? Это мой единственный долг. – Девушка угрюмо обхватила себя руками. – Мы подобны лисам в капкане, а этот брак дает нам шанс из него вырваться.

Елена печально кивнула. «Но я мечтала о большем для тебя, – подумала она. – Я слышала о гаремах султанов: они подобны змеиным гнездам, полным интриг и сплетен. А ты будешь там ферангом, чужачкой».

Сэра лукаво покосилась на нее:

– Возможно, после священного похода Салим будет мертв и я смогу отказаться от своего обещания.

От этих безжалостных слов по спине у Елены пробежал холодок. Это так похоже на Гурвона – или на меня саму прежнюю. Сознательно выбросив из головы сомнения, она сменила тему.

– Я видела Лоренцо с помощью ясновидения. Он скоро вернется с Солиндой.

Сэра коротко кивнула, избегая встречаться с ней взглядом.

Она что, знает о моем романе с Лоренцо и ревнует? Рукка мио, этого еще не хватало…

– В трущобах больше убийств не было, – доложила она, вновь меняя тему. – Наши патрули смогли заставить Гурвона отступить.

– Но вы не нашли его, – ответила Сэра.

Ее голос звучал рассеянно.

– Нет, прости. Особых шансов на то, что мы найдем его легко и сразу, не было. – Елена попыталась говорить с энтузиазмом. – Однако у нас все еще остаются зацепки. Кроме того, мы должны обсудить произошедший прорыв.

Сэра осторожно подняла на нее взгляд. В нем читалось любопытство.

– Да?

– Это относительно убийства Фернандо Толиди. Существует область гнозиса, известная как некромантия. Она касается общения с мертвыми.

Сэра моргнула, осенив себя священным знаком Соля, защищавшим от зла.

– И что?

– Будешь ли ты шокирована, услышав, что я выкопала тело Толиди и использовала некромантию, чтобы выяснить, кто убил его? Души часто несут психические следы момента смерти. Я должна была выяснить, остались ли они у Толиди, чтобы выйти на убийцу.

Сэра встревожилась:

– Ты никогда мне об этом не говорила. Жрецы такое бы осудили. – Облизав свою нижнюю губу, девушка наклонилась вперед и прошептала: – Ты что-нибудь узнала?

– Немного – воспоминания душ умерших о своем конце обычно спутанны; они нередко переплетаются с фантазией. Я видела размытый образ худенького мужчины с бледной кожей и рыжими волосами. А еще я видела Фернандо с Солиндой. И на этом молодом мужчине, и на Солинде была одна и та же ночная рубашка. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что этот странный мужчина и Солинда были одним человеком.

– Что? – Сэра выпрямилась. – Что ты хочешь сказать?

Елена потерла себе подбородок.

– Вот что я думаю, Сэра: помнишь наши прорицания во время месячных несколько недель назад? Помнишь ящерицу и монетку?

– Ты сказала, что ящерица означает перевертыша, а монетка – коррупцию.

– Именно. Но существует и другое объяснение. Есть один известный оборотень, вышедший на сцену в прошлом десятилетии. Его все знают просто как «Монетку».

Сэра с шумом вдохнула:

– Оборотень? Ты говоришь, что…

– …Солинда, которую мы отправили в Крак, на самом деле может быть не Солиндой? Это может быть Монетка. Да, именно это я и говорю.

Сэра прижала ладони ко рту:

– Соль эт Луна… То, что вы делаете… Выкапывание мертвых, смена форм… – Она замолчала, но затем страшным шепотом произнесла: – Где же настоящая Солинда?

Елена потупилась:

– Я не знаю. Оборотни не любят оставлять в живых тех, кем притворяются. – Сэра сверкнула на нее мокрыми от слез глазами, и она добавила: – Прости, Сэра. Это правда. Мы, маги, можем делать ужасные вещи, я признаю это. Но все, что делаю я, – ради тебя. В этом я клянусь.

Казалось, Сэра хотела ответить ей как-то едко, но затем передумала.

– Когда это произошло? – спросила она, вытирая глаза.

– Вероятно, в день убийства твоего отца. Помнишь, как нам сказали, что ее поведение в тот день изменилось? Мы свели все к шоку или, возможно, гнозису Гурвона, однако дело могло быть в том, что Солиндой все это время притворялся Монетка.

– Но ты ведь проверила Солинду перед тем, как отправить ее в Крак…

– Да, но если Монетка могущественен, я бы не заметила его присутствия. А Монетка, по слухам, самый талантливый перевертыш в истории. Морфический гнозис очень сложен – большинство не могут менять пол или оставаться в измененной форме слишком долго. Монетка же, судя по всему, может делать и то, и другое: он – или она, этого никто не знает, – ответственен за убийство бывшего герцога Аргундского и приход к власти нынешнего. Монетка – легенда среди магов.

Сэра нахмурилась, напряженно думая.

– А последним видением Фернандо был мужчина в ночной рубашке Солинды? Возможно, Фернандо убили потому, что он обнаружил ее в другой форме?

– Это соответствует тому, что мы знаем. Сложно поддерживать измененную форму, испытывая сильную боль или сильное удовольствие, так что Монетка мог или могла случайно выдать себя Фернандо и, запаниковав, убить его. Нам известно, что Гурвон защищал Солинду после смерти Фернандо. Возможно, суть в том, что Солинда в действительности была Монеткой?

Сэра вновь обхватила себя руками. Ее лицо выглядело встревоженным.

– А затем ты «спасла» Солинду…

– Именно. Мы нашли кого-то, кого считали Солиндой, в ночь рейда на Брохену. Тело было без сознания, однако опытный перевертыш может поддерживать форму и во сне. Меня поразило, что она выжила при падении башни, но хорошо защищенный и удачливый маг может такое провернуть. С того момента Монетка оказалась у нас в руках. Над ней постоянно висела угроза раскрытия. Отсюда и враждебное поведение, нацеленное на то, чтобы ее отослали. Я использовала руну оков, запершую Монетку в форме Солинды, и внезапно она оказалась беспомощной в Крак-ди-Кондотьори, месте, откуда ее – или его – не смог бы вызволить даже Гурвон…

– А теперь мы возвращаем Монетку обратно.

– Если это Монетка – да. Это лишь предположение, Сэра, но если это действительно Монетка, Гурвон почти гарантированно приложит все усилия, чтобы освободить ее. – Елена нахмурилась, напряженно думая. – Возможно, мы сможем извлечь из этого выгоду.

– Как?

– Мы могли бы использовать Монетку в качестве приманки, чтобы выманить Гурвона. Если Солинда – и правда Монетка, то я знаю способы обнаружения, которым не сможет противостоять ни один оборотень. Я сорву с нее маску.

– Что насчет Гайла и его агентов?

– Гурвон узнает, что Солинда здесь, в этом можешь не сомневаться. Пока что я надеюсь, что он остается в неведении, иначе Лоренцо в большой опасности. – Елена пожевала себе губу. – Когда она окажется здесь, Гурвон узнает об этом самое большее через полдня. И если Солинда – действительно Монетка, он будет вынужден действовать.

Сэра выглядела так, словно ее вот-вот затошнит. Однако затем она подняла голову.

– Тогда что мы должны сделать? Окружить Солинду армией?

– Нет – они мне лишь помешают. Обученная группа магов может убивать сотнями. Они все умрут или обратятся против нас. Я буду в большей безопасности одна: с гнозисом подготовленная защита способна превзойти атаку. Если я смогу сломить Монетку и продержаться против Гурвона до того, как нам представится возможность продемонстрировать оборотня при дворе, мы сможем привлечь всю нацию под знамена шихада, после чего Гурвону останется лишь отправиться восвояси. Мы победим.

Сэра посмотрела на нее оценивающе:

– Ты можешь это сделать?

Елена мрачно улыбнулась:

– Мне придется покинуть башню и подготовиться к ее прибытию. Я изолирую Нефритовую башню от остальной крепости и приготовлю обереги, которые смогут удержать Монетку. Моя комната для тренировок подойдет идеально. Единственный вход в нее ведет снизу, а я могу повесить обереги на дверь комнаты под ней. Если вы с Тими будете там под защитой оберегов, никто не сможет войти туда без моего разрешения.

– Ты, Солинда, Тими и я, – уныло произнесла Сэра.

Ее глаза смотрели куда-то вдаль.

– Именно! Я не могу позволить, чтобы ты находилась в одиночестве вдали от меня, пока я буду вести допрос, иначе Гурвон может попытаться использовать тебя в качестве рычага. – Елена старалась, чтобы ее голос звучал уверенно. – Я поселю Лоренцо с тобой, если хочешь.

– Ты и Лоренцо, – слабо улыбнулась Сэра. – Мои защитники.

Внутренние ворота с глухим стуком открылись, и четыре огромных тягловых лошади въехали во двор, везя за собой тюремную повозку. Солинда вернулась в саббату, 6 юнесса. Если это действительно Солинда.

– Донна Елена!

Лоренцо въехал верхом следом за повозкой. Сердце Елены подпрыгнуло, однако ответная улыбка рыцаря показалась ей вынужденной. Спешиваясь, он выглядел напряженным и обеспокоенным. Елене очень хотелось подойти к нему, но место было слишком публичным: члены регентского совета собрались во дворе, жадно ловя взглядами каждое движение.

Лоренцо формально поклонился.

– Что дальше? – спросил он.

В его голосе также звучало напряжение.

– Отведи ее в Нефритовую башню, – ответила Елена. Она готовила башню для того, чтобы заключить туда Солинду – или сильного оборотня – на целую неделю. – Но только до порога: я установила на дверях обереги.

Еще раз поклонившись, Лоренцо обернулся к тюремной повозке, которая, громыхая, подкатила к лестнице. Елена вглядывалась в лица собравшихся советников, гадая, является ли кто-нибудь из них тайным агентом Гурвона. Пита Роско перешучивался с Сэрой. Граф Инвельо стоял рядом с говорящим с Богом Акмедом – странная пара. Присутствовал и дон Франческо Пердонелло, хотя она не могла вспомнить, чтобы приглашала его. Во взглядах, обращенных к повозке, читались любопытство и враждебность: Солинда предала их всех.

Повозка остановилась, и стражники, открыв двери, вывели из нее худую девушку в простом белом платье. Ее золотые волосы выглядели свалявшимися и жирными. Взглянув на нее гностическим зрением, Елена увидела, что кандалы Солинды мерцают энергией – как и обвившая ее руна оков, которую она сама наложила на принцессу. Елена выступила вперед, и они с девушкой посмотрели друг на друга. Под глазами Солинды темнели синяки, словно она все время плакала. В ее взгляде читалась обида.

– Добро пожаловать обратно в Брохену, принцесса, – сухо произнесла Елена.

Солинда ничего не ответила. Теперь она избегала смотреть ей в глаза.

Сэра присоединилась к ним, отстраненно поглядывая на сестру.

– С возвращением, сестра, – тихо сказала она и, не дождавшись ответа, спросила: – Ты мне ответишь?

Солинда смотрела куда-то вниз, никак не реагируя.

Вздохнув, Сэра обернулась к Елене:

– Можешь увести ее.

Встав перед Солиндой, Елена взяла ее за подбородок и посмотрела девушке в глаза. Глядя в них, она позволила гнозису изучить разум принцессы. Страх… унижение… боль… печаль… Ничего другого здесь Елена разобрать не могла. Подобные поверхностные мысли могли быть как искренними, так и маской, сплетенной тренированным разумом. Ей придется прорваться сквозь эту личину с целью понять, кто же на самом деле стоял перед ней.

Сэра обернулась к своим советникам:

– Господа, Елена будет разбираться с этим вопросом в Нефритовой башне. Никому не будет позволено появляться там, пока она не сообщит мне, что во всем уверена. – Она подняла руку, упреждая вопросы. – Елена говорит, что существует опасность. Это – ее сфера. Мы будем полагаться на ее мнение.

Елена взяла Солинду за плечо. Она уже начала вести ее к башне, когда, услышав за собой шаги, посмотрела через плечо.

– Нет, Лоренцо. Я должна разобраться с этим, – сказала она.

– Что происходит? – Рыцарь взглянул на башню, темным силуэтом выделявшуюся на фоне неба. – Почему твоя башня? – Его голос звучал так, словно он давно им не пользовался, не произнеся ни слова после отъезда из Крака. Должно быть, обратный путь был долгим и трудным. – Мы увидимся сегодня вечером?

Елена с сожалением покачала головой:

– Прости, Лоренцо. Завтра.

Она зашагала в направлении башни, таща Солинду за собой. У самого входа Елена еще раз бросила взгляд на рыцаря, но не смогла прочесть, что же было написано у него на лице. Оказавшись в башне, она заперла дверь и активировала обереги. Солинда смотрела на нее сузившимися глазами. Когда светящаяся паутина перестала быть видима нормальным зрением, Елена повернулась к девушке и спокойно спросила:

– Так что, принцесса, мне придется нести тебя вверх по лестнице?

– Почему ты так со мной поступаешь? – потребовала ответа Солинда.

– Наверх, Солинда. Пойдем!

На площадке второго этажа Елена заглянула в маленькую приемную. Дверь в королевские покои была уже заперта и защищена оберегами. Единственный ключ, настроенный Еленой на обереги, взяла у нее Сэра. Они с Тими проведут ночь там, в безопасности и под надзором Елены.

Комната для тренировок была убрана, а Бастидо – отодвинут к стене, откуда сердито взирал на Елену подобно отвергнутому домашнему животному. В центре комнаты стояла горящая жаровня. В углях торчали две кочерги, концы которых раскалились докрасна. В комнате также установили кровать с соломенным тюфяком, однако Елена, проигнорировав ее, подвела Солинду к стене. Она оставила кандалы, которые предусмотрительно зачаровал Фаид, у нее на руках, прикрепив путы к цепи. Наложенная самой Еленой руна оков также по-прежнему связывала девушку.

– Что ты делаешь? – спросила девушка дрожащим голосом, дергая свои кандалы.

Она начала плакать.

– Звук в этой комнате приглушен, так что никто снаружи тебя не услышит, – сказала Елена, намеренно придав своему голосу скучные интонации.

Солинда перестала всхлипывать так же быстро, как и начала.

Они встретились взглядами.

– Если ты – и правда Солинда, то мне жаль подвергать тебя такому, но я не могу рисковать жизнями Сэры и Тимори. – Елена вздохнула, и в этот раз ее голос был действительно усталым. – Мне уже доводилось допрашивать заключенных. Мне не нравится причинять им боль, но я сделаю это, если придется.

– Я Солинда!

Девушка выглядела откровенно испуганной, но это еще ровным счетом ничего не доказывало.

– Возможно. Вскоре я это выясню. – Вытащив из кармана монетку, она подбросила ее перед лицом девушки, наблюдая, как глаза Солинды сужаются. Мягко улыбнувшись, Елена убрала монетку обратно в карман и, протянув руку, коснулась лба проверяемой. Послав гностическую энергию через свои пальцы, она медленно убрала руну оков. Елена внимательно следила за реакцией девушки, заметив, что ее поза стала чуть более расслабленной. Принцесса неуверенно сжала и разжала кулаки. Ее взгляд стал направленным куда-то внутрь себя.

А… Значит, я права?

– Что ж, принцесса. – Елена полуобернулась к жаровне и сделала жест, от которого языки пламени взмыли вверх. Она уперлась руками в стену с обеих сторон от головы Солинды и уставилась девушке прямо в глаза. – Вот что я сделаю. Я возьму одну из этих кочерег и начну прижимать ее к твоему животу. Твоя плоть будет поджариваться, причиняя тебе невообразимые страдания. Я использую гнозис, чтобы ты не теряла сознание и все чувствовала. Боль вызовет реакции, которые ты не сможешь контролировать. Ты будешь непроизвольно опорожнять кишки и мочевой пузырь. Будешь орать как целый сонм демонов. Ты полностью утратишь контроль над собой, и в тот момент я узнаю, действительно ли ты та, за кого себя выдаешь.

– Ты сошла с ума! Сэра за это прикажет тебя обезглавить!

Елена сделала жест, и одна из кочерег прыгнула ей в руку. Кор всемогущий, пусть я окажусь права…

Она показала девушке раскаленный конец…

… и буквально на глазах лицо принцессы изменилось. Издав грудной рык, она изо всех своих сил рванулась вперед, щелкнув острыми сверкающими клыками, тотчас удлинившимися до нескольких дюймов. Прорыв! В какой-то мере Елена ожидала чего-то подобного и метнулась в сторону, когда острый язык выстрелил изо рта девушки. Ударившись о щиты Елены, он вновь скрылся внутри.

Щелкавшее зубами лицо бессильно шипело и рычало, вновь и вновь выбрасывая язык. Руки и ноги принцессы внезапно взбугрились напряженными мускулами. Наложенные на кандалы руны вспыхивали, не давая оборотню вырваться, хотя Елена видела, сколь отчаянными были попытки девушки сделать это. Ее конечности становились текучими – впрочем, недостаточно текучими для того, чтобы освободиться. Перевертыш плевался в бессильной ярости.

Елена взмахнула кочергой:

– Монетка, я полагаю?

Она произнесла заклинание отрицания, чтобы помешать морфическому гнозису пленницы и усилить магические оковы. Потуги оборотня с целью освободиться стали слабее. Ее платье было изорвано и залито кровью, выпущенной во время попыток перевоплотиться, однако вырваться она так и не смогла.

Полонянка уязвленно сдалась, и через несколько секунд ее мышцы обмякли, открыв взору новое тело: очень худое и противоестественно бесполое. Жидкие рыжие волосы облепляли костлявый череп. Бледные глаза сверкали из-под тонких бровей. Елена быстро вновь наложила на пленницу руну оков, запирая ее в новой форме: это было ее истинное обличье – последнее лицо, которое Фернандо Толиди видел в жизни.

– Ты даже не представляешь, как влипла, сука, – захныкал перевертыш.

– Не так, как ты. – Елена поднесла раскаленный конец кочерги к глазам пленницы, достаточно близко для того, чтобы та сжалась. – Как я могу называть тебя?

– Я – Монетка, – признал оборотень, отводя взгляд куда-то в сторону.

Монетка, легендарный перевертыш. Мужчина или женщина без возраста. Идеальная склонность к одной из самых сложных и требующих максимальной точности областей гнозиса – такая склонность, само обладание которой делает человека слегка безумным. Та, чьи услуги, по слухам, были настолько дороги, что ее практически невозможно было нанять. Та, кто обладала связями наверху. На самом верху.

– Что ты здесь делаешь, Монетка? Как Гурвон смог тебя себе позволить?

Девушка – юноша? женщина? мужчина? – презрительно сузила глаза.

– Мой клиент хотел, чтобы миссия Гайла увенчалась успехом. Я была предоставлена Гайлу в качестве подарка на время всей миссии.

Значит, связи на уровне империи. Подавив страх, вызванный этой мыслью, Елена сконцентрировалась на пленнице. Монетка могла мастерски владеть искусством морфизма, однако, похоже, была эмоционально нестабильной и ужасно боялась, что ей причинят физические страдания, страшилась мучений. Елена облегченно вздохнула; она опасалась, что ей под пытками придется вытаскивать правду из отказывающегося в чем-либо признаваться, да и вообще что-то говорить, фанатика. Монетка же, по всей видимости, готова была чуть ли не излить душу при малейшем принуждении.

– Мне нужно знать о тебе все, Монетка: кто ты, твое имя, твой пол. Сколько тебе лет, кто твои родители. На что ты способна, а на что – нет. И где настоящая Солинда.

– Только тронь меня, и мой клиент будет терзать твою душу целую вечность, – прошипела Монетка, глядя с испуганной бравадой на раскаленную кочергу.

– Однако тебе это не слишком поможет, не правда ли? – Елена поднесла кочергу к животу Монетки, остановившись в дюйме от него. – Знание того, что это ты, а не Солинда, избавило меня от любых угрызений совести, которые я могла чувствовать… Так сказать…

Монетка смотрела на кочергу, обильно потея и дрожа в своих кандалах.

– Моя мать убьет тебя! – произнесла она неуверенным голосом.

Монетка замолчала, с вызовом посмотрев на Елену, хотя ее глаза все время предательски устремлялись к раскаленному металлу.

Елене по-прежнему действительно очень не хотелось причинять Монетке вред, однако она подумала, что небольшого унижения будет достаточно…

Протянув руку, она схватилась за изорванное платье. Оно легко поддалось, и ее взгляду открылось худое тело с небольшой женской грудью, которую, впрочем, нельзя было спутать ни с чем иным. Елена моргнула. Ее глаза скользнули вниз, и она увидела крошечный пенис без мошонки со странным разрезом на ее месте.

Кор всемогущий…

Перевертыш не был ни мужчиной, ни женщиной; Монетка была и тем, и другой одновременно.

Гермафродит… Неудивительно, что он или она способна принимать форму обоих полов… Соль эт Луна! А затем Елена, почти что против воли, ощутила огромную волну сочувствия. Каково тебе должно быть, уроду с гностическими способностями чистокровного мага…

Потрясенная, Елена отвернулась. В Рондельмаре существовали цирки уродов, где люди с врожденными дефектами развлекали публику, но для мага подобный дефект означал сущий кошмар.

– Насмотрелась? – с презрением произнесла Монетка, обороняясь. – Понравилось, сука?

Елена вновь повернулась к ней.

– Я не знаю, что и сказать, – честно ответила она.

Лицо Монетки исказилось в еще большем презрении.

– Ох, правда? Как охренительно гуманно с твоей стороны.

Елена вытерла пот со лба. «Каково, наверное, быть кем-то подобным? – подумала она. – Но на кону слишком многое, чтобы чувствовать жалось, чтоб ему всему провалиться».

– Где Гурвон Гайл? – спокойно спросила Елена.

Монетка плюнула на нее, и Елена подняла кочергу, готовая использовать ее, однако в то самое мгновение из-за двери послышался голос:

– Элла?

– Подожди! – крикнула она, однако Сэра уже появилась в двери с ключом в руках.

Принцесса замерла, увидев тощее обнаженное тело, прикованное к стене, и осознав, что это не Солинда. Она прижала руку ко рту.

– Соль эт Луна!

– Это оборотень, как мы и предполагали, – тихо сказала Елена. – Ее зовут Монетка.

– Тогда где Солинда? – спросила Сэра, не отрывая взгляда от странного существа в кандалах и в неверии качая головой.

– Еще не знаю, – ответила Елена, а затем твердо добавила: – Сэра, я правда не думаю, что тебе нужно на это смотреть.

Взглянув сначала на Елену, а затем на кочергу в ее руке, Сэра отступила назад. Сглотнув и сложив руки на груди, она произнесла:

– Нужно.

Елена покачала головой:

– Нет – подожди внизу, прошу. Если мы завтра проведем перевертыша перед Дом-аль’Ахмом, то весь Явон встанет под знамена шихада, и миссия Гурвона удержать Явон от войны потерпит полное фиаско – не говоря уже о том, какие секреты должно знать это существо. Сегодня уже слишком поздно, но завтра ты сможешь показать Монетку людям, и они будут готовы исполнить любой твой приказ.

Сэра смотрела на нее, сжимая и разжимая кулаки. Ее лицо побелело.

– Гайл попытается нас остановить?

– Если он знает, что она здесь, то в этом почти нет сомнений. Если не знает – то тем лучше! – Елена почувствовала, что ее наполняет триумф, однако подавила это ощущение. Им все еще предстояло пережить эту ночь. – Бойцы на позициях?

Сэра кивнула:

– Двор полон воинов Нести; все входы заблокированы. – Она звякнула ключами. – Теперь лишь я могу сюда кого-то впустить.

Елена кивнула:

– А Лоренцо?

– Он внизу. – Сэра слегка сузила глаза. – Елена, вы с ним – больше, чем друзья?

Елена взглянула на нее, не понимая, чем вызван этот вопрос. Девушка ее словно проверяла.

– Сейчас не время и не место, Сэра. Мы – коллеги, работающие ради того, чтобы защитить тебя и Тими.

– Правда? – спросила Сэра.

В ее голосе звучал намек на сомнение.

Елена закрыла глаза. У меня нет на это времени. Вновь открыв их, она посмотрела на Сэру. Я скажу ей правду позже.

– Прошу, Сэра. Сейчас я должна допросить это существо.

Сэра взглянула на Монетку.

– Лучше бы Кориней никогда не появился на свет, – произнесла девушка уныло.

Елена кивнула.

– Иногда я с этим согласна, – признала она.

В глазах Сэры появилось смятение. Отступив, она удалилась.

Елена смотрела ей вслед, встревоженная их разговором. Я так много на нее взвалила – слишком много. Во имя Кора, ей всего восемнадцать. Однако завтра все закончится. Как только Явон безвозвратно станет частью шихада, игре наступит конец и Гурвон никак не сможет этого изменить. Он будет вынужден сдаться и уйти. А затем уйду я, чтобы стать единственной целью его мести.

Она вновь обернулась к гермафродиту, борясь со странным сочувствием к этому существу.

– Ладно, Монетка, пришло время поговорить.

Перевертыш с опаской взглянул на кочергу полными слез глазами.

– Если ты не причинишь мне вреда, – прошептал он, – я обеспечу тебе безопасность. Мой клиент сможет тебя защитить.

– Правда? – Елена сунула кочергу обратно в жаровню и положила руки себе на бедра. – Ладно, я дам тебе шанс быть со мной честной. Скажи мне: кто этот клиент?

– Мать Империи Луция, – ответила Монетка. – Она – моя мать.

Елена сидела на полу, прислонившись спиной к стене и глядя на затухающую жаровню. Прикованная к противоположной стене Монетка тревожно спала. Елена укутала гермафродита одеялами от холода и чтобы вернуть ей хоть какое-то достоинство.

«Кор всемогущий, это – ребенок Матери Империи», – подумала она, все еще силясь осознать то, что услышала. Монетка – изначально, несмотря на свой гермафродитизм, названная Иветт, – была тайным ребенком, о котором знали лишь несколько посвященных. Вероятнее всего, она родилась уродом с дефектами в результате инцеста: ее отцом был умерший брат Луции Анри Фастериус; семья прятала ее, чтобы избежать позора. Однако Монетка являлась магом огромной и очень редкой силы, слишком ценным, чтобы просто от нее избавиться.

Елена оказалась права: Монетка подменила Солинду, но потеряла контроль над собой во время секса с Фернандо Толиди и убила его, чтобы сохранить свой секрет. Она утверждала, что не знает ни того, жива ли настоящая Солинда или нет, ни планов Гайла. Неудивительно – она, по сути, была устранена из игры. Но теперь… Каким же предметом для торга она стала! Попав в нужные руки в Палласе, эта информация может привести к полному краху династии Фастериусов-Сакрекёров.

У Елены голова шла кругом от всех открывавшихся возможностей. Ночь тянулась медленно. Елена приказала заложить кирпичами окна башни, чтобы помешать воздушным магам проникнуть в нее, и наложила обереги на всю каменную кладку на случай, если кто-то просто попытается начать обстрел. Дверь была защищена и оберегами, и рунами, и гностическими ловушками. Сейчас Нефритовая башня являлась самым защищенным местом во всей Брохене. Впрочем, кто знает, какие ресурсы были у Гурвона?

Шли часы. Елена чувствовала, как заходит луна, и ощущала далекую пульсацию силы, сопутствовавшую рассвету; солнце вот-вот должно было взойти, а враг по-прежнему не сделал ни шага. Возможно, Гурвон все же не знает, что Монетка здесь? Возможно, в этот раз я действительно опередила его на шаг?..

На лестнице раздались шаги. Дверная ручка повернулась. Встав, Елена подошла к двери.

– Сэра?

Дверь открылась. Это была не Сэра. Перед ней стояла фигура в мантии, опиравшаяся на посох с навершием в форме креста – знак великого магистра Инквизиции. Мягкое лицо мужчины ничего не выражало. Он осмотрел комнату, хотя его шея при этом не двигалась, а взгляд не отрывался от Елены.

Великий магистр, а значит, Вознесшийся. Однако я бы почувствовала, если бы он прорвался сквозь мои обереги… Значит, его кто-то впустил…

Всегда имей план… Но как я могла рассчитать подобное?

Великий магистр двинул пальцем, и волна силы отбросила ее к стене камеры. Извернувшись в воздухе, Елена ударилась в нее ногами. Рядом с ней Монетка тоже ударилась о кирпичную кладку, беззвучно крича. Из-за руны оков она была совершенно беспомощна.

Оттолкнувшись ногами от стен, Елена сделала сальто и приземлилась в центре комнаты, после чего, оставив там свой иллюзорный образ, метнулась влево и выпустила энергетическую стрелу, а затем привела в действие шесть арбалетов, подвешенных с помощью проволоки к потолку. Каждый из арбалетов обернулся к инквизитору, поднявшему посох. Он проигнорировал ее иллюзию и без усилий отразил ее гностическую стрелу.

Маг вновь ударил Елену энергетической волной. Она тяжело врезалась в стену. Воздух вылетел из ее легких с болезненным криком. Одно из ее ребер хрустнуло. Елена попыталась вновь встать на ноги, однако в то самое мгновение на нее хлынула волна пламени, и она метнулась в сторону. Мимо ее плеча пронесся жар. Взрыв обжег кирпичи, которыми было заложено одно из окон.

Шесть арбалетов одновременно выстрелили. Болты бессильно врезались в щиты инквизитора. Однако прежде, чем Елена успела их перезарядить, маг нанес по ним удар огнем. Тетивы лопнули, а деревянные ложа загорелись. Елена стала кружить вокруг инквизитора с большей скоростью, вытащив свой клинок. Очередная огненная волна обрушилась на еще одну ее иллюзию, опалив лишь воздух.

Посмотрим, умеешь ли ты драться…

Однако ей не удавалось и близко подойти к нему. Инквизитор оборачивался следом за ней, обходя ее заклинание укрытия с такой легкостью, что Елена осознала: он с самого начала отслеживал ее. Маг сжал поднятую руку своей соперницы, и воздух вокруг Елены замерз, схватив ее подобно гигантскому кулаку и ударив головой в потолок.

Штукатурка и дерево осыпали ее щиты. Елена отчаянно замахала руками, но так и не смогла найти точку опоры и врезалась ногами в каменный пол прежде, чем успела перенаправить энергию своих щитов. Ее левая лодыжка сломалась, послав по всему телу волну агонии. Выскользнув из руки, меч Елены впечатался в пол подобно раздавленной козявке.

В глазах у нее потемнело от боли. Она пыталась вдохнуть. Вознесшийся, на чьем лице теперь читалось абсолютное презрение, вновь взмахнул правой рукой и, подняв ее в воздух, швырнул к дальней стене. Елена врезалась в камень, и ее левая лопатка хрустнула. Она сильно ударилась головой, а из глаз посыпались искры. На несколько секунд комната исчезла из ее поля зрения. Елена корчилась на полу, силясь вдохнуть. Вверху она увидела лицо злорадно улыбавшейся Монетки. Инквизитор вяло шагнул к Елене, словно она с самого начала представляла для него не большую угрозу, чем какой-то грызун. Судя по всему, он ни на мгновение не сомневался в своей окончательной победе.

Одна последняя попытка…

Она сняла с Монетки руну оков…

… и прыгнула…

… не своим разбитым телом, но душой…

Перспектива резко изменилась: она висела на стене, закованная в зачарованные кандалы, обнаженная, в странном теле, глядя на лежавшее на полу одеяло, сорванное воздушным гнозисом инквизитора. Рядом с одеялом лежало неподвижное тело – тело самой Елены. Она ощутила панику Монетки, вызванную ее вторжением, попытку сопротивляться, однако отчаяние Елены было сильнее, а ее опыт – больше.

Увидев, что тело Елены обмякло, инквизитор – Монетка знала его как Фраксиса Таргона – обернулся к перевертышу. Он поднял руку, и оковы упали с ее запястий. В его глазах наконец появилась эмоция: беспокойство о ребенке Матери Империи Луции.

– Иветт, – сказал он, наклоняясь, чтобы поднять упавшее одеяло и укрыть им пленницу.

Елене удалось удержать контроль над телом Монетки достаточно долго, чтобы превратить ее правую руку в когтистую лапу и вонзить ее в грудь инквизитору. Он округлившимися глазами смотрел ей в лицо, пока когти разрывали ему кожу и сухожилия. Проникнув сквозь ребра, они ухватились за пульсировавшую совсем рядом мышцу.

Окровавленная когтистая лапа со все еще бьющимся сердцем с шумом выскользнула из груди. Следом инквизитор медленно осел. На его лице застыли неверие и ужас. Пальцы мага отчаянно хватались за жизнь, а глаза затуманились. Он попытался выхватить свое сердце из рук Монетки. Монетка же рычала в собственной голове, силясь восстановить контроль над телом с удвоенной интенсивностью.

В этот раз Елена не сопротивлялась…

В мгновение ока она вернулась в свое охваченное болью тело. Лежа на полу, она смотрела, как слабеющая рука Фраксиса Таргона метнула молнию в незащищенное щитом лицо ребенка-урода Матери Империи. Гермафродит вскрикнул, однако этот крик заглушил грохот вспышки ослепительного света.

Великий магистр попытался вернуть свое бьющееся сердце, но промахнулся, и окровавленный орган с хлюпаньем упал на пол. Таргон грохнулся на пол рядом с ней, схватившись за рваную рану в груди. Монетка свалилась близехонько. Несколько мгновений она судорожно извивалась, как червяк на крючке, а затем замерла.

Голова инквизитора упала на бок. Его остекленевшие глаза невидящим взглядом смотрели на Елену. Она мрачно улыбнулась ему. Маг может пережить многое, но не потерю сердца или головы.

Однако затем Елена почувствовала свое избитое тело. Волна огненной тьмы накрыла ее, и она словно провалилась в небытие.

Шаги. Она подняла голову, едва осознавая, где находится. Лоренцо… Слава Богу!

Поспешив к Елене, рыцарь склонился над ней. С помощью гнозиса она потянулась к нему, желая коснуться знакомого разума.

И обнаружила кого-то другого.

– Во имя Кора, ты жива! – произнес маг в теле Лоренцо на рондийском, глядя на изуродованные тела Фраксиса Таргона и Монетки. – Поверить не могу! – ошеломленно выдохнул он.

«Лоренцо» вытащил свой блеснувший серебром кинжал и провел им справа налево, перерезая ей горло. Елена слабо забила руками и ногами, глядя на кровь, заливавшую его грудь и лицо, пока он прижимал свою жертву к полу. Ее руки метнулись к шее. Ноги свело судорогой. Бедра задергались.

Сэра! Сэра! – кричала она мысленно.

– Елена Анборн, – жестоко рассмеялся «Лоренцо». – Ты была так близко и все же ошиблась. – Он погладил ее по щеке. – Мы ждали твоего любовника на обратном пути из Крака, Гурвон и я. Угадаешь, кто я? – Вновь засмеявшись, он открыл рот. Некромантский скарабей выглянул оттуда и вновь исчез. – Да, это я: Ратт Сорделл.

Елена бросила все оставшиеся силы на то, чтобы остановить поток крови из своего рассеченного горла, чтобы втянуть воздух через перерезанную трахею, однако Сорделл, захохотав, отдернул ее руки от раны. Кровь снова хлынула наружу. Булькая и сипя, Елена пыталась сделать свой последний вздох.

– Прости, никакого исцеления. Пришло время умирать, Элла. Я по горло сыт ролью второй скрипки после тебя. Гурвон сделал тебя номером два из-за того, что ты была его подстилкой, но я всегда был более сильным магом.

– Нет, ты этого не сделаешь! – Сорделл сузил глаза, придав лицу Лоренцо выражение чудовищной злобы. – У тебя не будет шанса молить его о милосердии. Он найдет тебя мертвой, не испытав никаких сожалений.

Вытерев клинок о ее бедро, Сорделл наступил Елене на живот, разрушив ее попытку обратиться к целительному гнозису еще одной волной боли.

– Прощай, Елена. Теперь ты можешь умереть.