30. На дело
«Магические заклинания»

Как только отец Аларона отправился в Понт, юноша с друзьями начали систематически наблюдать за Губернаторским дворцом. Они выяснили, что Белоний Вульт появится здесь не раньше чем через две недели. Троица чувствовала себя так, словно была печально известными Каденскими Крысами, группой магов, вставших на путь преступления за полвека до этого и заставивших власти гоняться за ними по всей Бриции и всей Аргундии. «Разумеется, Каденские Крысы были чистокровными аристократами, а не шушерой вроде нас, – заметил Рамон. Он же занялся разработкой плана проникновения во дворец. «Я – силациец, – сказал Рамон. – Это должен быть я».

С верхнего этажа трактира «Веселая сорока» открывался хороший вид на задний вход во дворец. Столики у окон прекрасно подходили для того, чтобы изучать маршруты патрулирования стражников. Аларон тихо описывал то, что видел, а Рамон тайком делал заметки и рисунки на бумаге. Стол был уставлен кубками: юноши провели за ним всю вторую половину дня. В комнате верхнего этажа они были единственными посетителями, так что проститутке Присси оставалось лишь скучать в углу.

Подошедшая служанка забрала пустые кубки.

– Повторить, юные господа?

– Ммм, – пробормотал Рамон, не отрывая взгляда от своей записной книжки.

Аларон, вздрогнув, обернулся:

– А? Да, конечно.

Служанка взглянула сначала на пустые кубки, а затем на скучающую шлюху.

– Вы, парни, еще ничего не заплатили и не потратили ни монеты на Присси. Думаю, пришло время показать, какого цвета у вас деньги.

Рамон нехотя продемонстрировал золотой силацийский аурос, и девушка одобрительно кивнула.

– У тебя есть аурос? – удивленно произнес Аларон, когда служанка удалилась.

– Это силацийский аурос. Он сделан в основном из свинца. Я бы не дал за него даже рондийского серебра, но придурки этого не знают. – Рамон бросил взгляд на Присси, которая, завидев блеск золота, направилась к их столику. Ее грудь едва не выпадала из платья. – Аларон, не мог бы ты помочь этой бедной девушке? У нее развязалась шнуровка на корсаже.

Он вернулся к своим записям.

Обольстительно виляя бедрами, Присси направилась к Аларону, но тот изо всех сил старался смотреть в другую сторону.

– Ну так как? – произнесла она голосом, который, как считала девушка, был соблазнительным мурлыканьем. – Хочешь уткнуться в них носиком?

– Не хочет, – ответил Рамон, даже не взглянув на нее. – Он хранит себя для женщины своей мечты. Так жаль, что ее он не интересует. – Порывшись в своем кошельке, он извлек оттуда серебряный силацийский фоли и вложил его проститутке в руку. – Вот, возьми это и уходи. Я утрою сумму, если ты не станешь нас больше беспокоить.

– Учетвери – и договорились.

Рамон нахмурился:

– Ты хочешь, чтобы я заплатил тебе четыре фоли за то, что я не уложу тебя в постель?

Девушка пожала плечами:

– Это была твоя идея.

– Каковы твои обычные расценки?

– Три серебряных.

– То есть ты говоришь, что хочешь три за то, чтобы переспать с тобой, и четыре за то, чтобы этого не делать?

– Эм, да.

– Ладно, вот еще две. Начинай без меня. Я присоединюсь позже.

Надув губки, девушка зашагала прочь, не забыв, однако, спрятать монеты. Аларон попытался понять, кто остался в выигрыше, но сдался и стал думать о Цим.

Служанка вновь принесла напитки. Отхлебнув кислого вина и слегка поморщившись, он расплылся в улыбке. Ему явно нравилось играть в преступников.

– Кстати, Цим я интересую, – сказал другу Аларон. – Я просто жду подходящего момента.

– Ага, мечтай, долговязый. Человек на сторожевой башне стоит там до сих пор?

Аларон вновь взглянул на дворец:

– Да, но когда наступят сумерки, он спустится вниз. Как бы там ни было, Цим вернулась и помогла мне, когда я скатился на самое дно. Она дала мне амулет, бесплатно.

– Ничего бесплатного не существует, Аларон: теперь она владеет тобой – впрочем, владела и до этого. Бьюсь об заклад, она пыталась уговорить тебя отдать ты-знаешь-что ее дружкам-цыганам, если нам удастся достать эту штуковину.

– Нет, не пыталась.

Аларон решил не упоминать предложение Цим отдать Скиталу Ордо Коструо.

– Мы не хотим начинать с ее помощью войну, Ал. Нам следует просто держать ее в тайне и жить тихой жизнью, полной роскоши и преступлений, – сказал Рамон, смакуя собственные слова.

– Я – не вор, как и Цим…

– Ой, прошу тебя, она – римонская цыганка. Быть цыганкой означает вести преступную жизнь.

– Римония когда-то была империей, – парировал Аларон.

– Которую они потеряли и были почти стерты с лица земли. Отныне им запрещено владеть землей или даже арендовать ее, поэтому теперь они, разумеется, все воры. Если бы мы решили, что будем сами за себя, то смогли бы тихо наживаться, не принимая неудобных решений, которые в любом случае ведут к несчастьям и войне. Это весьма разумно.

– Но неправильно.

– С чьей точки зрения? Аларон, тебе нужно повзрослеть. Рондийцы правят миром потому, что они – самые сильные громилы, а не потому, что хорошие люди. Девять десятых магов – рондийцы, включая наиболее могущественных. Они облагают нас налогами, требуют с нас дань и в целом имеют нас в задницу. И почему? Потому что могут! Если они поймут, что кто-то нашел их драгоценную Скиталу, они перевернут весь мир вверх дном, чтобы вернуть ее.

– Но к тому моменту мы тоже будем Вознесшимися.

– Ал, первым Вознесшимся понадобились годы на то, чтобы овладеть гнозисом. А мы с тобой и близко к ним не стоим в том, что касается знаний и навыков, не говоря уже о чистоте крови. Даже в качестве Вознесшихся мы и десяти минут не продержимся против палласской Киркегарде. Если мы найдем эту штуковину, мы должны держать ее в строжайшей тайне.

Аларон нахмурился, пытаясь придумать рациональный контраргумент, однако у него ничего не вышло.

– Это просто неправильно.

Закатив глаза, Рамон вернулся к составлению плана маршрутов патрулирования стражников.

– Почему мы так дерьмово управляемся с гнозисом? – жалко спросил Аларон.

Пришла очередь Рамона нахмуриться.

– Говори о себе. Я достаточно компетентен; просто у меня всего одна шестнадцатая магической крови. Ниже – только отсутствие гностических способностей. Но я справляюсь.

– Да, но у меня четверть магической крови. Существует множество магов с четвертью крови, считающихся могущественными. Так что со мной не так?

Рамон посмотрел ему прямо в глаза:

– Ты правда хочешь это знать?

Протянув руку, Рамон ущипнул его за нос:

– Все дело в том, что у тебя нет уверенности в себе. Ты не веришь в свои силы и боишься гнозиса.

Аларон готовился услышать, что дело в чем-то сложном и неподвластном ему. Такого ответа он никак не ожидал. Какое-то мгновение он молчал, а затем пылко произнес:

– У меня есть уверенность в себе! Когда читаю заклинание, я знаю, что оно сработает. Боюсь я только тогда, когда дело доходит до колдовской хрени, и тебе об этом известно. Хель, я не раз дрался с Малеворном, с самого начала зная, что проиграю. Так как я могу бояться использовать обыкновенные заклинания, а?

– Можешь думать что угодно. Остальным все вполне ясно. Ты дрался с Малеворном потому, что не умел сдерживаться, но никогда не верил, что способен одолеть его.

– Он чистокровный… У меня не было ни шанса…

– Разумеется, не было – потому что каждый раз он заранее побеждал тебя мысленно. Ты был лишь пищей для его эго. Если бы ты действительно хотел с ним разделаться, зарезал бы его спящим. Ты никогда не пытался победить, а дрался лишь ради почетного значка с надписью «я пытался». – Рамон постучал по столу. – Твоим первым связанным с гнозисом опытом было лицо твоей матери и все ее кошмары. Неудивительно, что при мысли о том, на что способен гнозис, ты каменеешь от страха.

Аларон почувствовал себя так, словно ему дали пощечину.

– Я думал, что ты – мой друг!

– Я и есть твой друг, идиот! Именно поэтому я тебе это и говорю. Послушай, стоит тебе принять гнозис и научиться сражаться за победу, и ты обуздаешь все свои страхи, став неплохим магом. Так что стань сильнее, прекрати сомневаться и поверь в себя. Все действительно настолько просто.

Аларон вскинулся:

– Тогда почему ты ничего не сделал с Малеворном?

– Потому что это были студенческие ссоры. Они были не важны. Ты можешь считать коллегию центром вселенной, но правда в том, что она – лишь пустяк. Ты забудешь обо всем уже через несколько лет, во всяком случае, должен забыть. Аларон, тебе нужно стать жестче. Мы ввязались в дело, которое может оказаться по-настоящему серьезным, и если ты хочешь сыграть в нем свою роль, тебе нужно использовать свои самые сильные стороны. – Рамон наклонился вперед. – За шесть месяцев, проведенных в силацийской деревне, я узнал больше, чем за все время учебы в коллегии. Жизнь фамильозо – не самая приятная вещь на свете. – В его голосе зазвучали мрачные нотки. – Дома я – решатель фамильози. У человека возникает проблема, он идет к патеру, а патер посылает его ко мне. Я решаю проблему. Тебе все еще не доводилось сталкиваться с этой стороной жизни, но скоро ты с ней столкнешься. Стань сильнее, амичи.

– Как?

Рамон закатил глаза, а затем накрыл руку Аларона своей рукой.

– В основном тебе нужно прекратить думать о себе в негативном ключе. Никогда не говори «я не могу»; говори «я могу». Будь позитивным. – Он отхлебнул пива. – Аларон, в скорлупе твоей неуверенности и некомпетентности скрывается сильный маг и прирожденный лидер – я вижу, как они проглядывают, когда ты злишься. Однако тебе нужно научиться вытаскивать их наружу, когда ты спокоен.

Аларон сморщил нос:

– Я не могу… Ох, ладно, я попытаюсь.

– Не пытайся. Сделай.

– А ты способен сделать все это?

Рамон ухмыльнулся:

– Разумеется. Я же гений.

Доступ Рамона в казармы легиона и к записям боевых магов дал ему возможность скопировать планы дворца.

– Все вышло так легко, что было просто стыдно, – пожаловался он. – Один взгляд на мой легионерский значок – и им плевать, что я силациец. Самоуспокоенность – вот что это такое.

Используя земляной гнозис, Рамон создал для них трехмерную карту дворца, самодовольно глядя на то, как его друзья ее изучают. Аларон добавил крохотных иллюзорных стражников, заставив их ходить по отмеченным им ранее маршрутам, чтобы можно было определить слепые зоны. Молодые люди и впрямь ощущали себя реинкарнацией Каденских Крыс.

Пятиэтажный Губернаторский дворец своей формой напоминал огромную букву «Н» со столь же внушительной треугольной крышей и башнями у каждой оконечности и каждого пересечения. Нижний этаж губернаторского крыла был предназначен для всеобщих увеселений и соединялся с кухнями. Второй этаж использовался для развлечений личного характера; его украшали статуи, картины, редкие артефакты и государственные сокровища. На третьем этаже располагались помещения для персонала – с широкой главной лестницы попасть туда было невозможно. Четвертый этаж, где размещались гостевые покои, практически всегда пустовал. Верхний этаж, откуда открывался вид на закат, предназначался для семьи губернатора, однако Вульт уже несколько лет как овдовел, а его единственный ребенок давно вырос и жил в Палласе.

– Его кабинет и спальня – на самом верху, – заметила Цим. – Но где могут храниться его личные вещи?

– Думаю, в кабинете, – предположил Рамон.

– Нет, в спальне, – возразила девушка. – Это вещи, о которых он думает лишь иногда. А в кабинет все время заходят секретари и слуги.

– Мы должны сконцентрироваться на этих двух комнатах, – сказал Аларон. – Помните лекции Фирелла о хранении ценных предметов? Есть два способа это делать: первый – навесить обереги и надеяться, что не придет никто, кто слишком для тебя силен; или же ты можешь проявить хитрость, спрятав дорогие для тебя вещи под укрывающими заклятиями, полагаясь на то, что тебе удастся провести врагов, которые могут их искать. Проблема с оберегами в том, что другие маги могут их обнаружить; они, по сути, говорят: «Вот мои ценности! Достаточно ли ты хорош, чтобы забрать их?» Как по мне, на Вульта это не похоже.

Они призадумались.

– С чем мы столкнемся? – спросил Рамон. – Какие классы гнозиса использует Вульт?

Аларон поднял руку.

– Я могу тебе об этом сказать, – объявил он. – Как и все хорошие норосские дети, я вырос на историях о Мятеже. Вот это я нашел в библиотеке у ма. – Юноша помахал потрепанной книгой под названием «Генералы славного Мятежа». – В ней говорится, что Белоний Вульт – это «благородный и учтивый генерал, любимый людьми. Трусливые враги особенно боятся его искушенности в колдовстве, а также стихиях воздуха и воды. Его мастерство прорицателя позволяет ему предвидеть все возможные ходы в игре». – Он ухмыльнулся. – Разумеется, это было написано до Лукхазана. Однако это позволяет нам понять, с чем мы столкнемся.

– Если он прежде всего прорицатель и ясновидящий, то вряд ли умеет защищать свои вещи достаточно хорошо, – заметил Рамон. – Большинство колдовских заклинаний имеют весьма ограниченное действие, если ты сам лично не присутствуешь на месте. А магия воздуха не особо пригодна для ловушек, как и магия воды. Это хорошо. Я бы волновался, если бы он был огненным магом. Тогда бы нас ждала куча всякой мерзости.

– Что, если он прибегнул к помощи друга, вроде этого учителя, Фирелла? – поинтересовалась Цим.

– Такое возможно, – признал Рамон. – Однако он должен по-настоящему доверять человеку, чтобы поручить ему защиту своего дома. Ведь тот может снять охранные заклинания, ограбить его, а затем вновь наложить их, изображая невинность. Не думаю, что Белоний Вульт – человек, разбрасывающийся своим доверием, как милостыней в День нищего.

– А что твоя книга говорит о генерале Лангстрите, Аларон? – спросила Цим.

Аларон нашел нужную страницу.

– Вот. Ха! Вам это понравится: «Родившийся в далеких аргундских долинах, Ярий Лангстрит услышал зов свободы и приготовился пролить кровь на склонах нашего горного королевства во имя справедливости. Являясь мастером стихий, этот аргундский здоровяк ничего не любит так, как обрушивать на врага ярость огня и молний, в то время как его мастерство иллюзий скрывает присутствие наших парней от трусливых сыроедов». «Трусливые сыроеды». Класс!

Рамон скорчил рожу:

– Значит, генерал – стихийный маг. Это удобно, но колдовство – слабая сторона стихийных магов. Впрочем, с обычной рунической магией проблем возникнуть не должно – если мне удастся от него чего-нибудь добиться, разумеется. Но как быть с духами-стражами, которых Вульт мог оставить?

– Легко и просто, – ответил Аларон. – Вульт – не волшебник и не некромант.

– Но как мы попадем внутрь? – спросила Цим, голос которой «подсказывал», что она, в отличие от своих друзей, все еще сомневается в успехе их общей затеи.

Подложив руки под голову, Рамон откинулся на спинку стула.

– Попадем. Нам просто нужно поразнюхивать еще немного, и путь откроется. Доверьтесь мне.

Аларон взглянул на Цим:

– Что, силацийский фамильозо сейчас сказал «доверьтесь мне»?

– Аларон? – окликнул его отдаленно знакомый голос, когда он входил в Губернаторский дворец.

В этот раз юноша планировал войти внутрь, чтобы осмотреть приемную, понять, как она работает, и увидеть, как ее охраняют. Несмотря на жару, на нем были матерчатая шапка и легкий шарф, но, очевидно, они недостаточно маскировали его. А ведь он одевался в расчете не привлекать лишнего внимания к своей персоне.

– Аларон Мерсер?

Шепотом выругавшись, он поднял взгляд на веснушчатое лицо, обрамленное светлыми волосами, и мысленно застонал: его почти-что-невеста, Джина Вебер.

– О, привет, Джина, – ответил Аларон, силясь быстренько придумать предлог, чтобы продолжить намеченный путь.

На Джине было серое платье, а ее косы прикрывал скромный платок, свидетельствовавший о том, что она еще не замужем. А вот кольцо на ее левой указывало на помолвку. Джина улыбалась так, будто встретила старого друга.

– Это ты! Мы давным-давно не виделись! Как дела?

– О, в основном забочусь о ма. Па уехал на восток по делам. Ну, знаешь, ничего особенного.

Судя по всему, безысходность в его голосе вызвала у нее какие-то воспоминания, потому что Джина неожиданно залилась краской.

– Мне очень жаль, что с тобой так обошлись на выпускном. Это выглядело крайне несправедливо.

– Скажи об этом губернатору! – прорычал Аларон и тут же пожалел об этом, увидев, как девушка вздрогнула. – Прости, Джина. Это не твоя вина. В общем, мы все еще пытаемся подать губернатору петицию. Лучше хоть что-то делать, не правда ли?

Он попытался уйти, но девушка увязалась за ним.

– Надеюсь, тебе повезет с петицией. Правда. Я всегда тебя считала… ну, достойным человеком.

Внезапно горло Аларона слегка сдавило, и он сглотнул. Его никогда особо не тревожило, что она о нем думает.

– Да… Ну, спасибо на добром слове, Джина. Никаких обид. Ты тоже всегда мне казалась достойным человеком. – Он встретился с ней глазами – возможно, впервые за все время. – Удачи тебе в браке с этим брицийским парнем.

Лицо девушки омрачилось.

– На самом деле мы не поженимся до тех пор, пока он не вернется из похода, – тихо поведала она.

– Ну, надеюсь, что он вернется. Как, еще раз, его звали?

– Блейн де Ноэллен. Его отец владеет большим поместьем с множеством лошадей неподалеку от Феллантона. Он из древнего рода полукровок, как и наша семья. Отец был весьма доволен…

– Хорошо, хорошо… Прости, Джина, но мне правда нужно идти. – Аларон боролся с неожиданным чувством сожаления. Не то чтобы он и вправду хотел жениться на ней, однако такое будущее было безопасным, нормальным. Теперь же он замышлял преступление, за которое его могли казнить. – До встречи, Джина.

– Осторожнее в губернской канцелярии, – неожиданно сказала девушка. – Там есть один молодой маг, абсолютный подонок. Теперь, когда легионы выступили, он отвечает у них за безопасность. Этот слизняк все время делает мне непристойные предложения.

– Как мне сказали, все толковые боевые маги отправились на восток, – заметил Аларон. – Остались только придурки и неудачники, да? – добавил он угрюмо, не сумев сдержаться.

– Я не считаю тебя ни тем, ни другим, – сказала Джина. – Удачи тебе. Давай мне знать, как у тебя идут дела. Я провожу здесь много времени. Незамужние женщины-маги вроде меня, не обладающие особыми талантами ни в боевой магии, ни в целительстве, в основном работают связными. Я работаю личной секретаршей у капитана стражи.

– У Джериса Мюрена?

– Да. – Девушка вздохнула. – Он чудесный. Если ты захочешь однажды с ним встретиться, я могу это устроить – он о тебе уже знает. Я слышала, как он диктовал письма губернатору в твою защиту.

Аларон удивился: получается, Мюрен не лгал, утверждая, что пытается помочь ему.

– Я уже встречался с ним. Слушай, Джина, спасибо, но я должен идти. Может, еще увидимся.

Девушка ободряюще ему улыбнулась:

– Удачи, Аларон.

Юноша двинулся было вперед, но затем обернулся.

– Ты знакома с Малеворном Андеварионом? – спросил он, стараясь придать своему голосу безразличие.

Джина залилась краской, и этот ответ был красноречивее любых слов. Аларон зашагал прочь.

Поднявшись по лестнице, он вошел в западное крыло, минуя стражников и всевозможные статуи. Внутри напоминавшего фойе помещения статуй было еще больше. Самая большая из них изображала Вульта собственной персоной. На потолочных фресках были запечатлены Альпы. За большим письменным столом сидел скучающего вида мужчина, принимавший просителей разного возраста. Воздух в помещении был таким тяжелым и неподвижным, словно вокруг бесконечной очереди какие-то загадочные пауки сплели свои недоступные взору сети.

Аларон сел так, словно был еще одним просителем, и начал мысленно делать заметки относительно планировки фойе.

– Аларон Мерсер, – промурлыкал у него за спиной голос, заставивший юношу вздрогнуть.

Осторожно встав, Аларон обернулся к Грону Коллу. В последний раз, когда он видел землистое лицо Колла, Мюрен разбил его о ворота конюшни. К сожалению, Колл залечил свою мерзкую рожу, все так же усыпанную прыщами. На нем была красно-синяя униформа сотрудника губернской канцелярии.

– Колл. Я слышал, что в городе остались одни лишь отбросы. Полагаю, твое присутствие здесь это подтверждает.

Грон Колл с легким презрением скривил губы, давая тем самым понять, что те, кто стоял ниже его, были недостойны даже ответа на свои насмешки.

– Лучшие люди занимают лучшие посты, Мерсер. На восток отправляются лишь болваны. Умным не нужно носиться по пустыне, чтобы сколотить себе состояние. Я – личный помощник исполняющего обязанности губернатора Беско. Он следит за тобой. Как и я. За тобой и за твоей группкой чужеземных подонков, торчащих в доме твоего отца днем и ночью. Твоя цыганская шлюха-то хоть хороша?

Аларон боролся одновременно с желанием ударить самодовольно ухмылявшегося юношу и тревогой из-за того, что за их домом следят.

– Вы с Беско – такая милая пара, – произнес он. – Дай знать, когда вы решите узаконить отношения.

Он развернулся, чтобы уйти.

Невидимые руки схватили Аларона за шею, сдавив ему горло и подняв его, задыхавшегося и дрыгавшего ногами, в воздух. Едва видя устремленные на него шокированные взгляды просителей, Аларон боролся с гностическим удушением Колла. Он ужасно боялся, что Колл попытается прочесть его разум, но тот, хихикая, лишь медленно вращал его в воздухе. Зрение Аларона то становилось размытым, то вновь фокусировалось. Он уже начал чувствовать, что теряет сознание, когда Колл бросил его на пол. Аларон с хрустом ударился головой. Он хватал воздух ртом подобно выброшенной на берег рыбе. Сильные руки двух стражников подхватили его и то ли вытащили, то ли вынесли за дверь, оставив лежать на земле у подножия лестницы перед небольшой группкой зевак. Там он и лежал, пытаясь вдохнуть и ощущая дикую боль в мышцах шеи.

Если придешь снова – будет хуже, ты, грязная чернь, – послышался в его голове мысленный голос стоявшего вверху лестницы Колла.

– Аларон?

Над ним склонилась Джина Вебер. Ее гнозис наполнял мышцы его шеи подобно успокаивающему бальзаму, пока Аларон наконец вновь не смог вдыхать благословенный воздух без боли. Он закашлялся, сдерживая рвоту.

– Джина, дорогая, не трать время на этого неудачника. Возможно, завтра вечером после работы? – Голос Колла был насмешливым и сальным. – Надень это милое зеленое платье.

Не обращая на него внимания, девушка помогла Аларону подняться.

– Ты его знаешь? Ох, точно – это один из приятелей Мала. Что за подонок, – прошептала она. – Идем, я провожу тебя до дома.

Значит, по-прежнему «Мал»? Аларон позволил ей поддерживать себя, пока сила в его ногах полностью не восстановилась и он не смог твердо на них стоять.

– Спасибо, Джина, – прохрипел юноша. – Дальше я сам.

Она посмотрела на него полным жалости взглядом.

– Я могу чем-то помочь?

Аларон покачал головой, не ощущая ничего, кроме бессильной ярости на Колла, Гавия, Мюрена и всех остальных, разрушивших его будущее. Когда мы разрешим эту загадку с Лангстритом, я уеду отсюда и никогда не вернусь. Он сверкнул на девушку глазами, но затем вспомнил о манерах и его взгляд стал мягче.

– Прости. Еще раз спасибо, Джина.

– Все в порядке, – тихо ответила девушка, посмотрев на него как на ребенка. – Ну ладно. Рада была увидеться, – добавила она с легкой неловкостью и зашагала прочь.

«Она действительно хотела за меня выйти», – дошло до Аларона. Для нее это было не просто пустяком. «Что она вообще во мне нашла?» – подумал он.

– Увидимся, – пробормотал юноша вслух и выскользнул из здания.

Для рейда на резиденцию губернатора они выбрали вечер втордня, 22 майцена. Узнав, что здание будет охранять Грон Колл, Рамон преисполнялся мстительного восторга.

– Мы знали, что там будет какой-нибудь маг. Рад, что им оказался этот ублюдок.

Аларон нахмурился:

– Я в этом не уверен. Колл не так прост.

– Он просто идеален! Во-первых, мы знаем, что он из себя представляет. Знаем, в чем он хорош: в иллюзиях – впрочем, это и так ясно, – и в воздушном гнозисе. Это означает, что нам известно, как его уделать. Во-вторых, я семь лет ждал шанса выбить из него дерьмо.

– Он не станет легкой добычей, – предупредил Аларон. – У нас обоих были с ним дуэли в коллегии. Побить его непросто.

– А ему никто не будет предлагать честный поединок, – ответил Рамон. – У нас нет на это времени, и мы не можем рисковать, поднимая шум. Его нужно свалить одним ударом.

– Никаких убийств, – предупредила их Цим. – Неважно, что вы его ненавидите. Мы не можем себе этого позволить.

Юноши нехотя согласились.

– Хорошо, – сказала девушка. – Потому что я придумала самый лучший способ сделать это…

Аларон, одетый в просторное зеленое платье и бледно-голубой полуплащ с капюшоном, шагал под руку с Рамоном по окутанным сумраком улицам, стараясь двигаться подобно женщине.

– Это худший план в жизни, – кисло пробормотал он.

– Тише, красотка, – шикнул Рамон.

– Придурок! Это ты должен быть в платье. Тебе это могло бы даже понравиться.

Рамон сдавленно засмеялся:

– Ты выглядишь очень хорошеньким, Аларон. Так и хочется тебя поцеловать.

Аларон зло посмотрел на него:

– Не смей!

– Тссс! И не корчи рожи, ты все испортишь.

Джина была довольно высокой девушкой, выше и Цим, и Рамона, и лишь немного ниже Аларона. Проблемой были волосы, однако Цим где-то достала светлый парик. После этого изменить внешность не составило особого труда, особенно с учетом того, что гнозис был разумно дополнен обычными техниками перевоплощения вроде подкладок и макияжа. Аларону даже прокололи уши, чтобы он мог надеть серьги. Юноша чувствовал себя униженным и совершенно по-дурацки, а его уши болели, но Цим настаивала: эту роль должен был сыграть именно он.

– Сначала ты говоришь мне стать сильнее, а в следующее мгновение рядишь в женское платье, – пожаловался Аларон.

Рамон хихикнул:

– Сила заключается и в том, чтобы принимать удар за друзей, Ал. Это не обязательно должен быть физический удар. Оказаться достаточно сильным для того, чтобы надеть платье, – это часть работы в команде.

– Серьезно?

– Абсолютно, – ответил Рамон, тут же, впрочем, испортив свою мотивирующую вещь, дико расхохотавшись.

Солнце зашло, и на востоке в небе висела убывающая луна. Людей на улицах было немного, а стражники не рисковали приставать к девушке, шедшей под руку с боевым магом, так что по пути к служебному входу в Губернаторский дворец их никто не беспокоил. Выяснить, что новый помощник губернатора пользуется гостевыми комнатами, не составило особого труда: сотрудники канцелярии, как и предполагалось, терпеть не могли Колла.

Оставив Аларона в углу площади, Рамон присоединился к остальным в переулке. Потупив взгляд, Аларон пересек открытое пространство, все так же стараясь двигаться на женский манер и молясь о том, чтобы никого не встретить.

Разумеется, настолько ему не повезло.

– Приветствую, юная Джина, – тепло произнес хрипловатый голос.

Сжав губы, Аларон покосился на незнакомца. Проклятье! Какой-то молодой чиновник, чьего имени он даже не знал. Оставалось лишь надеяться, что Джина не была с ним настолько дружна, чтобы затевать разговор прямо на вечерней улице.

– Привет.

Аларон использовал морфизм с целью сделать свой голос более мягким, и гипноз для того, чтобы люди видели в нем именно того человека, которого ожидали увидеть. Последние два дня он постоянно практиковался, и его магия, должно быть, сработала – молодой человек, похоже, купился на обман.

– К кому-то пришла? – спросил он с любопытством.

– К одному другу, – тихо ответил Аларон, кивнув в сторону резиденции.

Молодой чиновник поморщился.

– К Грону Коллу? – произнес он с отвращением. – О вкусах, конечно, не спорят, но я был о тебе, помолвленной женщине, лучшего мнения.

Приподняв свой головной убор, чиновник зашагал прочь.

Прости за испорченную репутацию, Джина. Подождав, пока молодой человек скроется из виду, Аларон поспешил к дворцу: ночной колокол пробил уже трижды. Если Колл там, у него будет всего один шанс. Любая оплошность станет роковой. Дойдя до черного хода, Аларон дрожащей рукой постучал в дверь.

Через несколько секунд послышался голос, принадлежавший женщине средних лет:

– Кто там?

– Я пришла к мастеру Коллу, – набравшись храбрости, ответил Аларон голосом Джины.

До него донесся полный отвращения вздох:

– Как мне вас представить?

– Джина, – сказал юноша.

Тихо выругавшись, женщина открыла смотровую щель.

– Дай-ка я на тебя взгляну.

Встретившись со служанкой взглядом, Аларон коснулся ее разума гнозисом. Ты видишь Джину Вебер и совершенно в этом не сомневаешься. Впусти меня.

Гипноз не входил в число самых сильных сторон Аларона, но служанка была занята и не ждала никого другого.

– Очень хорошо, – проворчала она устало. Открыв замки, женщина впустила его внутрь. С кухни лился свет, а в коридоре стоял аромат готовящейся еды. Служанке на вид было лет сорок. Ее руки были перепачканы мукой. – Я была о тебе лучшего мнения, – произнесла она с досадой. – Входи. Я провожу тебя в гостиную.

Женщина повела его по коридору. Рамон и Цим сейчас должны были вести Лангстрита через площадь, готовые присоединиться к нему, если Аларону удастся выпроводить стражника и Колла.

– Курт, проводи мадемуазель Вебер в гостиную, – сказала кухарка одному из стражников. – Чарльз, сходи за Слизняком.

Голос женщины был крайне недовольным.

«Интересно, любит тебя хоть кто-нибудь из твоих знакомых, Грон Колл? – подумал Аларон. – Слизняк! Ха!»

Стражник по имени Курт провел его к небольшому стулу в крохотной комнатке с видом на площадь. Курт пах ржавой кольчугой и потом. Он с любопытством смотрел на Аларона.

Стражу в домах магов часто учили техникам защиты от гнозиса, так что Аларон приложил к гипнозу дополнительные усилия. Ты видишь привлекательную женщину, но она – не для тебя. Уходи.

Разум Курта почти не сопротивлялся. Втянув носом воздух, он развернулся, чтобы уйти, но неожиданно спросил:

– Зачем вы хотите увидеться с Коллом?

– Не твое дело, стражник. Однако я обязательно упомяну в разговоре с ним, что ты об этом спрашивал.

Курт вздрогнул:

– Ох, простите, мадемуазель. Я не имел в виду ничего такого.

Оставшись наконец в одиночестве, Аларон с любопытством огляделся. Плохо освещенная комната была завалена книгами и пахла светильным маслом. Услышав шаги, он натянул капюшон посильнее.

– Джина, – промурлыкал Грон Колл, входя в комнату. – Что за приятный сюрприз! Я надеялся, что ты в конце концов одумаешься. – Остановившись у графина, он плеснул себе в бокал бренди. – Нет смысла тосковать по жениху целых два года, не правда ли?

Аларон следил за ним уголком глаза. Ближе, Грон, уродина ты эдакая.

Колл неторопливо двинулся к нему.

– Знаешь, Джина, меня давеча и правда немного огорчила твоя забота об этом кретине Мерсере. Он получил то, что заслужил. Он ниже таких, как мы с тобой.

– Он ничего для меня не значит, – решился сказать Аларон, вновь похлопав по стулу рядом с собой и ощущая на себе изучающий взгляд Колла.

Юноша надеялся, что хорошо подражает голосу Джины, поскольку рисковать, касаясь разума другого мага, он не мог.

С шумом отхлебнув, Колл отставил бокал.

– Он вообще никто, – согласился он. – А вот я – кто-то. Я – личный помощник исполняющего обязанности губернатора. Пока эти дураки воюют, я здесь наполняю свой кошелек. И твой тоже могу наполнить, – добавил Колл, грубо хохотнув. – Оба твоих кошелька! – Он навис над Алароном, изо всех сил старавшимся не поднимать головы. Тот почувствовал, как Колл протянул руку и взялся за край его капюшона. – Малеворн говорил, что ты та еще маленькая шалунья.

Юноша вновь гортанно рассмеялся.

Кор, дай мне силы…

Из коридора донесся грохот, и Колл, надув губы, развернулся на месте.

– Проклятье, я же говорил им…

Аларон ударил Колла кулаком в живот. Его иллюзорная личина рассеялась, но Колл этого не заметил; он согнулся пополам как раз в нужный момент для того, чтобы второй кулак Аларона врезался ему в челюсть. Юноша полетел назад, с хрустом ударившись затылком об пол. Аларон прыгнул на него, готовый нанести еще один удар и в то же время гностически атакуя его разум. Глаза Колла закатились, и он обмяк.

Дверь открылась, и в комнату скользнул Рамон.

– Как дела, Ал?

– Готово.

Рамон оскалился:

– Хорошая работа. Я разобрался со стражником, а на кухне никто ни о чем не подозревает. Нужно еще с кем-нибудь разделаться?

– Нет, думаю, теперь все чисто, – ответил Аларон, глядя, как Цим вводит в помещение генерала Лангстрита.

Девушка склонилась над Гроном Коллом.

– Это он? Фу. Выглядит как настоящий растлитель, не правда ли? Так, посмотрим… – Она закрыла глаза, и из ее пальцев полился голубой свет, коснувшийся висков Колла. Затем Цим отклонилась назад. Ее дыхание стало немного более учащенным. – Он пролежит без сознания несколько часов, – сказала она.

Аларон ухмыльнулся Рамону.

– Я припечатал ублюдка, – прошептал он, изобразив комбинацию из двух ударов.

– Я просто зеленею от зависти, амичи.

Цим улыбнулась:

– Прости, Аларон, но он не вспомнит, как ты ему врезал. Он будет думать, что напился и проспал весь вечер. – Она встала. – Пойдем.

Оставив Колла лежать на полу, они прокрались в главное фойе и тихо поднялись вверх по лестнице. На этаже для прислуги им повстречалась девушка-служанка, не обратившая на них никакого внимания. До верхнего этажа они добрались незамеченными.

Цим обернулась к юношам:

– Так как, спальня или кабинет?

Рамон поджал губы:

– Я все так же ставлю на кабинет. – Он окинул взглядом темный коридор. – Прежде всего проверьте наличие оберегов, чтобы случайно их не активировать. Помните: медленно и осторожно. Цим, иди в кабинет; Ал, проверь дверь в спальню.

Аларон несмело коснулся двери, и она немедленно вспыхнула бледным светом.

– Защищена, – прошептал он.

– Как и кабинет, – сообщил Рамон.

Аларон встретился с силацийцем взглядом. Теперь, когда они оказались в личных покоях Вульта, катастрофой могло обернуться все что угодно. А я до сих пор не уверен, есть ли то, что мы ищем, хотя бы в одной из комнат.

Он зашагал дальше по коридору.

– Ты куда? – прошептал Рамон раздраженно.

Аларон указал на дверь в комнату, которая в планах здания была указана как пустующая. Оберегов на двери не было, так что он медленно толкнул ее.

Первой его мыслью было, что эта комната – часовня, однако затем юноша увидел медали и военные награды. Стену украшали штандарты легионов и захваченные знамена противников. На постаменте красовался бюст Вульта в натуральную величину. Комната действительно была святилищем – святилищем самого Белония Вульта.

Цим скользнула следом за ним. В темноте ее глаза светились бледным гностическим светом.

– Только посмотри на все это, – сказала она, обводя взглядом бюст и медали. – У Вульта, должно быть, эго как у солланского полубога.

В дверь просунула голова Рамона.

– Что вы там делаете?

– Аларон хотел посмотреть здесь, – прошептала Цим.

– Проклятье, не отвлекайтесь, – произнес Рамон раздраженно. – Спальня или кабинет?

– Подожди секунду…

Мысли начали лихорадочно вращаться в голове Аларона. Предположим, что бумаги здесь. Это вполне возможно – с одной стороны, место неочевидное, а с другой – расположенное близко и к спальне, и к кабинету… На его месте я бы держал секретную информацию под рукой. Я бы использовал…

Он улыбнулся. Я бы использовал руну призыва.

Подойдя к бюсту, юноша стал внимательно его осматривать, пока наконец не нашел крохотный символ, начертанный на постаменте. Он показал его остальным.

– Смотрите, руна призыва.

– Да? – Рамон пристально посмотрел на Аларона. – И что?

– Помнишь, как они работают?

Рамон нахмурился:

– Разумеется: ты касаешься руны, думаешь о предмете и призываешь его. Мы учились применять их в коллегии. Правда, у нас это получалось не очень хорошо, – добавил он многозначительно.

Аларон скорчил гримасу:

– Единственный, кто может ее использовать, – сам заклинатель. Но ты можешь обойти это, вложив в заклинание собственную личность. Мы так делали во время учебы.

– Думаешь, ты сможешь обойти заклинание чистокровного мага? – спросил Рамон. – У тебя нет ни шанса. К тому же она, вероятно, еще и защищена оберегом.

Аларон присмотрелся к маленькому символу. Вероятно, Рамон прав насчет оберега. Если так, то это, скорее всего, оберег, срабатывающий от прикосновения – такой, который ты даже не увидишь прежде, чем он начнет действовать.

– Мы знали, что нам рано или поздно придется иметь дело с оберегом-другим, – прошептал юноша и, прежде чем остальные успели среагировать, а он сам – как следует подумать, опустил окутанную гностическим светом руку на символ, прочтя руну оков.

Если оно там, то это… Вот дерьмо!

Глаза бюста открылись и уставились на него. Аларон почувствовал в своем черепе укол гнозиса и ощутил, как кто-то чужой вцепился в его разум. Его тело напряглось, а сердце начало бешено колотиться.

Назови пароль! – прорычал голос Белония Вульта, исходивший из бюста.

Помутневшим взором Аларон увидел, как Рамон и Цим потянулись к нему, однако единственным, что он мог чувствовать, была нарастающая боль в груди. Тело юноши стало совершенно неподвижным. По нему прокатывались жгучие волны боли. Грудь сжало, и из его горла вырвалось бульканье. Легкие начали отказывать. Аларон не мог дышать. В глазах у него продолжало темнеть, а звуки становились все приглушеннее.

Вокруг него вспыхнул свет, и юноша беззвучно закричал. Его спина выгнулась, а ноги подкосились. Однако это была не смерть. Это была жизнь. В его черепе раздался хлопок, и он вновь смог слышать. Лежа на полу и держась за свое лицо, Аларон стонал, пока Рамон прижимал ладонь к его рту. Цим пыталась удержать его ноги – вероятно, у него начались конвульсии. Но ни тот, ни другая на него не смотрели; они таращились на Ярия Лангстрита, державшегося за бюст Белония Вульта.

Бюст треснул ровно посередине.

– Ал, ты в порядке? – спросил стоявший рядом с ним на коленях Рамон.

– Думаю, да… – ответил Аларон, продолжая держаться за голову. – Что произошло?

– Это была гипнотическая ловушка, – пояснил Рамон. – Я думал, что ты не жилец, однако затем генерал схватил бюст, и он просто треснул.

– Хель, Аларон, – прорычала Цим, – это было немыслимо глупо даже по твоим стандартам. – Она взглянула на бюст. – Сработало?

Аларон посмотрел на Лангстрита, уставившегося на бюст с легким интересом.

– Не знаю. Слушайте, может, генерала заставило действовать то, что я оказался в опасности?

– Очевидно, – сказала Цим сердито.

– Ты знала, что это произойдет? – спросил Аларон.

Девушка закатила глаза:

– Нет, моя идея заключалась в том, чтобы заставить его коснуться оберегов и надеяться, что его инстинкты сделают свое дело.

– О. Тебе не кажется, что это довольно бессердечно?

Встретившись с ним взглядом, она едва заметно пожала плечами.

Он сглотнул:

– Ладно.

Встав на ноги, юноша потянулся к треснувшему бюсту, но Цим оттолкнула его.

– Дай мне сначала его проверить. Ты и так выглядишь полумертвым. – Положив руку на рунический символ, она закрыла глаза. – Ладно, это интересно, – сказала девушка через полминуты. – Оберег исчез, однако руна призыва осталась на месте, и на ней есть какой-то отпечаток. У тебя получилось, Аларон. Невероятно.

Выдохнув, Аларон осторожно положил указательный палец на символ, задействуя руну призыва.

– Генерал Ярий Лангстрит, – произнес он.

Раздался шипящий звук, и одна из деревянных панелей на стене отошла. Из-за нее выпал футляр для свитка, после чего панель беззвучно закрылась. Футляр плыл по воздуху к Аларону. Сияя от возбуждения, Цим схватила его. Она прочла написанное на бирке, и ее улыбка стала еще шире.

– Ты был прав, Аларон. Уверена, что это оно… – Сунув футляр за пояс, она взглянула на юношу. – Ты, разумеется, все еще идиот. Ты мог погибнуть.

Осматривавший панель Рамон попробовал к ней прикоснуться, но быстро убрал руку.

– На ней по-прежнему висят обереги. Они взорвутся, если кто-то попытается оторвать панель. Стоит начать ломать стены, как бумаги тут же сгорят.

На лице юноши появилась тень восхищения, словно он по-новому взглянул на безопасность собственного жилища.

– Должно быть, Вульт – параноик, – заметила Цим. – Возможно, он – тайный силациец.

Внезапно девушка замерла и ее глаза округлились, став похожими на блюдца. Аларон и Рамон тоже почуяли что-то неладное: ощущение было таким, словно тысячи кузнецов колотили по самому воздуху, пытаясь пробиться в пузырь пространства, в котором они стояли. Аларону показалось, что он мысленным взором увидел призрачные очертания разъяренного лица, бившегося в его руну укрытия. Все трое влили свежую энергию в свои обереги, но атака была опаснее, чем что-либо, с чем они сталкивались во время учебы. Аларон почувствовал, что его защита начинает слабеть. Череп пронзила боль, и…

… атака в одно мгновение прекратилась. Ярий Лангстрит стоял подобно статуе, подняв над ними руку в защитном жесте.

– Генерал заблокировал ее! – прошептал ошеломленный Аларон. – Должно быть, это сам Вульт пытался увидеть, кто потревожил его обереги.

– Тогда нам нужно убираться, – прошипела Цим. – Следующим шагом Вульта будет связаться со своими подчиненными.

Она потащила генерала к двери. Тот с безучастным видом пошел за ней, словно произошедшее ничего для него не значило и он уже о нем позабыл.

Рамон поспешил следом.

Аларон окинул взглядом комнату. Новая атака могла начаться в любую секунду, однако юноша просто не мог сдержаться. Вновь коснувшись рунического символа на постаменте, он громко произнес:

– Аларон Мерсер.

Еще одна панель отошла от стены, и из-за нее появился очередной запечатанный футляр для свитка, поплывший по воздуху к нему. Схватив его и спрятав под свой полуплащ, юноша поспешил за остальными.

Они выбрались из дворца без происшествий, оставив слуг и стражников погруженными в гностический сон. Площадь была безлюдна, как и переулки, в которых они скрылись.

Они сделали это. Трое молодых людей смотрели друг на друга, торжествующе улыбаясь.

Затем Рамон взял Аларона за руку, и его улыбка стала озорной.

– Так что, могу я проводить тебя домой, моя красотка? Мне очень нравятся высокие девушки, – добавил он, все так же ухмыляясь.

– Если ты не доведешь меня до дома через пять минут, моя мать выпустит тебе кишки, – ответил Аларон.

– Почему они все так говорят? – вздохнул коротышка-силациец.

Путь домой, казалось, занял целую вечность, но за всю дорогу их так никто и не побеспокоил; признаков того, что во дворце подняли тревогу, тоже не было. С кем бы в Нороштейне Вульт ни связался, чтобы расследовать кражу, он явно хотел сделать это без лишнего шума. Впрочем, они более-менее успокоились, лишь войдя в дом и закрыв за собой дверь. Друзья все вместе обнялись и обняли Лангстрита, почувствовав себя на седьмом небе от радости и гордости за столь успешно проделанную работу.

Аларона кто-то неожиданно ущипнул за зад, и он, взвизгнув, вырвался из объятий.

– Кто это сделал? – потребовал юноша ответа у своих хохочущих друзей.

– Так что, сладкая, помочь тебе снять платье? – подмигнул ему Рамон.

Как только они переоделись и уселись в кресла в гостиной, Цим открыла футляр для свитка, помеченный именем Лангстрита. Тесла уже спала. Лангстрит тоже дремал в своем любимом кресле.

– Что ж, давайте взглянем, что здесь говорится о генерале, – сказала девушка, вытаскивая плотно свернутые листы бумаги с печатью городской стражи. – Смотрите: «Отчет об аресте заключенного Л». Это оно. А вот и список найденного в часовне…

Цим положила записи на стол, восторженно улыбаясь, и Аларон подумал, что никогда еще не видел ее такой красивой.

Рамон налил напитки, и друзья выпили за свой успех.

– Амичи, как бы мне ни хотелось прочесть все это сегодня, думаю, нам нужно сначала поспать. Но мы – молодцы. Мы проникли внутрь, Аларон как следует врезал Коллу, мы взяли что хотели и ушли незамеченными. Идеально.

– Ну, не совсем незамеченными, – уточнила Цим. – Вульт знает, что к нему вломились.

– Он в Антиопии, – самодовольно ответил Рамон. – Он не вернется сюда еще, как минимум, пару недель, а нас со взломом ничего не связывает. Мы – гении. Посторонитесь, Каденские Крысы, в городе новая банда.

Допив свои напитки, они с неохотой отправились спать. Аларон не стал упоминать о втором футляре. По зрелому размышлению, брать его было совершеннейшей глупостью, однако сожалеть об этом уже слишком поздно. Подождав, пока остальные разойдутся, он направился в уборную, чтобы прочесть бумаги в одиночестве.

Обнаружив в футляре заметки к своей дипломной работе, он весь затрясся от ярости. Вульт действительно их выкрал или, что скорее, приказал это сделать кому-то другому. А затем взгляд юноши упал на единственный лист бумаги, не относившийся к его записям.

Аларон все смотрел и смотрел на эти строки, а затем, обхватив себя руками, начал дрожать. Вульт тайно разрешил ему использовать амулет? Почему? И если на провалившихся магов полагалось накладывать руну оков, то почему ее никто не наложил на него?

У этого могла быть лишь одна причина: ознакомившись с его дипломной работой, он что-то узнал о нем с помощью прорицания. Значит, Вульт хочет, чтобы я нашел Скиталу…

Аларон вспомнил слова о Вульте из «Генералов славного Мятежа»: «Его мастерство прорицателя позволяет ему предвидеть все возможные ходы в игре».