28. Предсказания
Явонское Урегулирование
Явонское Урегулирование, возможно, до сих пор остается самым значительным достижением дипломатии в истории. Лакхский философ Кишан Дэв убедил враждующие фракции Явона, уничтожавшие друг друга в гражданской войне, установить выборную монархию, основанную на принципе этнического смешения. То, что этот выдающийся компромисс вообще был принят, многое говорит о том, сколь отчаянные тогда были времена, не умаляя, однако, уникальности этого достижения.
Ордо Коструо, гебусалимский анклав, 927
Сестра, к нам приехал гуру из Индрании! В то, что он говорит, сложно поверить: он предлагает нам осквернить себя ради малодушного мира, который не будет выгоден никому. Трудно поверить, но Нести вняли его словам, и влияние гуру растет. Это – начало конца.
Письмо Лето Горджо его сестре Уне, Явон, 836
Брохена, Явон, континент Антиопия
1—12 майцена 928
60 дней до Лунного Прилива
Останки молодой джхафийской женщины лежали на ступенях, ведших к каналу. Встав на колени, Елена смотрела на широко раскрытые глаза, на заживо обезображенное лицо и на изодранное обнаженное тело, заканчивавшееся на уровне живота девушки. Ног, начиная с бедер, не осталось – их откусили начисто. Уже сами следы столь чудовищного кровавого преступления леденили душу.
Девушка была племянницей Мустака аль-Мадхи, дочерью его брата. Женщины семьи аль-Мадхи кричали и рвали на себе волосы; мужчины били себя в грудь и выкрикивали угрозы в пустоту. Стоявшего рядом с Еленой Лоренцо вновь начало тошнить. Елена ему сочувствовала, хотя ей самой доводилось видеть вещи и похуже.
Лицо Мустака было маской, скрывавшей с трудом сдерживаемую ярость. Он подошел к ней.
– Это дело рук Гайла?
Елена кивнула:
– Это сделала Мара – Мара Секорден, одна из его убийц.
– Упаси нас Ахм! – Вожак джхафийцев взглянул на своих голосивших родственников и понизил голос: – Женщины купались. Они говорят, что что-то огромное вынырнуло из воды и перекусило бедную девочку пополам… – В его голосе звучали одновременно страх и благоговение. Он сам использовал эти ступени для купания. – Как такое возможно?
Елена тоже произнесла негромко:
– Мара – анимаг, повелительница зверей. Водных тварей она изучала особенно плотно.
– Женщины говорят, что это была рыба длиной в пять человеческих ростов, со ртом, полным зубов!
– Это называется «акула». Я видела таких тварей: они обитают в океанах. Мара как-то раз нашла одну такую живой, выброшенной на берег приливом. Она препарировала акулу, изучив ее строение, однако природа этой рыбы повлияла на нее. Такое случается с анимагами, которые проводят слишком много времени в звериной форме. Она утратила бóльшую часть своей человеческой сущности.
Мустака, казалось, вот-вот стошнит, но при этом его взгляд был убийственным.
– Гайл выбрал мишенью мою семью.
Елена кивнула:
– Это так: он узнал, что ты на него охотишься, и решил таким образом тебя предупредить. – Она окинула взглядом джхафийского вожака. – Он думает запугать тебя, чтобы ты остался в стороне от конфликта.
Мустак нахмурился.
– Мы, люди амтехской веры, не знаем страха, – произнес он хвастливо, но его голос был пустым. – И не бросаем своих союзников. – Он положил руку Елене на плечо. – Скажи Сэре, чтобы она не боялась. Мы сдержим свое слово. – Со значением кивнув, Мустак добавил: – Я должен утешить своего брата.
Развернувшись, он поспешил прочь.
Застонав, Лоренцо встал и, прополоскав рот водой, сплюнул.
– Идем, – прошептала ему Елена. – Здесь мы больше ничего не можем сделать.
Они вернулись в хавели семьи аль-Мадхи, пройдя мимо шокированных детей и женщин. Слов утешения ни Елена, ни Лоренцо найти не могли, так что они направились в ближайшую солланскую церковь, крохотное святилище у стен дворца. Друи куда-то отлучился, и внутри было пусто. Елена отвела назад капюшон. Лицо Лоренцо было бледным, несмотря на загар. Он слегка пошатывался и держался за нее. Через некоторое время рыцарь вновь смог стоять твердо, но Елена по-прежнему ощущала его дрожь.
– Теперь ты видишь, чему мы противостоим, – прошептала она.
Он обнял ее так сильно, что ей стало почти больно, а затем упал на колени перед алтарем и начал возносить беззвучные, но пламенные молитвы.
Елена осталась стоять. Я убью тебя, Мара. Не знаю как, но я найду способ…
Помолившись, Лоренцо встал на ноги. Он все еще дрожал, однако теперь эта дрожь была другой; пережитый страх обернулся потребностью в утешении. Елене такая реакция была знакома – она сама ощущала подобное во времена Мятежа. Тем не менее она отступила.
– Идем, Лори: мы должны доложить об этом Сэре.
Лицо рыцаря было полным печали.
– Элла, – прошептал он. – Прошу. Я просто хочу тебя обнять.
– Не здесь, – ответила она. – И не сейчас. Это священное место.
Лоренцо протянул к ней руку, однако инстинкт взял над Еленой верх, и ее гностическая сила со свистом отшвырнула его прочь. Врезавшись в церковные скамьи, рыцарь проломил весом своей брони одну из них и неуклюже распластался среди деревянных обломков.
– Вот дерьмо! Лоренцо, мне так жаль… – она поспешила к нему.
Лоренцо сел. На его лице читались одновременно тревога и злость.
– Рукка мио, Элла!
– Мне правда жаль!
Она протянула ему руку.
Елена явно задела гордость темпераментного римонца, но он, сжав зубы, принял ее руку и встал на ноги. Затем он отпустил ее и осторожно поднял обе свои руки вверх.
– Видишь? Я тебя не касаюсь.
Рыцарь стал боком обходить Елену, словно она была опасным животным.
– Прости, Лори, но я не позволяю людям хватать себя без предупреждения…
– Я всего лишь хотел тебя обнять, Элла, – прошептал он. – Я и не думал причинить тебе вред.
Она опустила голову:
– Знаю, Лори. Правда, знаю. Я просто не привыкла быть так близко к кому бы то ни было.
Рыцарь упер руки в бока. Его глаза были полны разочарования и страсти.
– Почему ты по-прежнему отталкиваешь меня, Элла? Разве мы не взрослые люди? Разве не можем говорить друг с другом честно?
– Ладно, давай, – сверкнула глазами Елена. – Ты сказал, что понимаешь меня, но это не так. – Она начала загибать пальцы. – Первое: я – маг. Нас нельзя хватать; с нами нужно держать руки при себе! Второе: я в достаточной мере уважаю солланскую веру, чтобы не осквернять часовню. Третье: в эту неделю я наиболее плодовита и сейчас не могу рисковать забеременеть. Четвертое: возможно, я и отправлюсь с тобой путешествовать после шихада, но до этого еще два года.
Елена подумала, что он сейчас развернется и уйдет, но Лоренцо этого не сделал.
– Хорошо, моя очередь. – Он тоже начал загибать пальцы. – Первое: прошу прощения, что напугал тебя. Второе: друи занимаются со жрицами любовью во время некоторых церемоний, так что не думаю, чтобы они слишком возражали. Третье: мне неизвестны твои циклы, так откуда я мог знать, что ты плодовита? И четвертое: я – мужчина, а не какой-то экзальтированный герой поэмы, которого можно на десять лет отправить в погоню за зверем рыкающим! Я не прошу бессмертной, вечной любви. Я прошу тебя лишь признать свои собственные желания. Если ты хочешь меня – прекрати флиртовать и будь моей!
Елена вспыхнула:
– Флиртовать? Я не флиртую…
– Нет? Кто строил мне глазки все то время, пока я унижался с Сэрой? Чей взгляд следовал за мной всякий раз, когда я входил в комнату? Точно так же, как мой следовал за ней?
Казалось, он вот-вот вновь ее схватит, поэтому Елене пришлось подавить желание разразиться гневной тирадой. Она стояла неподвижно. Медленно подойдя к ней, Лоренцо взял ее за предплечья.
– Видишь, Элла? От моих прикосновений нет никакого вреда.
Сердце Елены болезненно забилось. Сделав к ней еще шаг, рыцарь обнял ее одной рукой и прижался своими губами к ее губам. Щетина на его подбородке царапала ее лицо, а сила его рук пугала. Однако ноги Елены обмякли. Поцелуй, казалось, длился вечность, а когда Лоренцо наконец оторвал свои губы от ее, она услышала, как из ее собственного рта вырвался протестующий звук. Дрожа, она хватала им воздух.
– Разве это было так плохо, Элла?
Голова Елены кружилась, а вся ее сила куда-то улетучилась.
– Но Гурвон…
– Элла, враг на меня уже нацелился, и мы оба это знаем. Чего ты на самом деле боишься?
Хороший вопрос. Близости? Чего-то, что я не могу контролировать? Влюбиться? Ее губы дрожали, однако слова никак не хотели срываться с них.
Лоренцо отпустил ее.
– Елена, говори прямо: ты примешь мою любовь или нет?
Елена едва стояла на ногах.
– Лори, ты знаешь шутку о дикобразах? «Как дикобразы занимаются любовью? Очень осторожно». Мы, маги, как дикобразы. Я в два раза старше тебя, но в жизни занималась любовью всего с двумя мужчинами. Первый был мальчишкой – тогда нам обоим исполнилось по семнадцать. Вторым стал Гурвон. – Она опустила голову. – Перепихоны на заданиях я не считаю, потому что это – не любовь.
Рыцарь пристально вглядывался в ее лицо. Его собственное лицо то становилось хмурым, то прояснялось, так, словно он силился ее понять.
– Элла…
Елена прервала его, отчаянно желая, чтобы он действительно ее понял.
– Даже с Гурвоном мы оба яростно защищали свой разум. Меня пугает мысль о том, чтобы остаться с другим человеком обнаженной – в значении «лишенной защиты». Я убивала магов-мужчин, позволяя им овладевать собой, чтобы проникнуть сквозь их защиту. И я боюсь, что кто-то поступит со мной точно так же. Поэтому не думай, что я с тобой играю. Мои страхи – настоящие.
Он понял, и та теплота, которую она к нему испытывала, стала еще сильнее.
– Елена, я слышу тебя, но я – не маг и не представляю для тебя угрозы. Совсем наоборот. – Лоренцо погладил ее по волосам. – Мое сердце – в твоих руках. Я пойму, если ты вернешь мне его, так им и не воспользовавшись.
От его бескорыстия перед глазами Елены все поплыло.
– Спасибо тебе, Лори. – Она закусила губу, разрываясь между чувством долга и желанием. – Прошу, давай поговорим обо всем через несколько недель. Сейчас столько всего происходит, что я должна сохранять голову ясной. Пожалуйста.
Рыцарь поклонился:
– Ты дала мне надежду, Элла. Спасибо.
Во дворец они возвращались молча. Нужно было доложить о случившемся Сэре и Паоло Кастеллини. И выработать хоть какой-то план. «Я должна найти Мару, – повторяла Елена мысленно. – Я должна найти Гурвона…»
Елена обновила обереги в покоях, в которых они с Сэрой уединялись на время месячных, а затем наполнила медную чашу водой, готовясь к тому, что она намеревалась сделать. Она по-прежнему чувствовала себя уставшей; страх и напряжение никуда не делись, а возможная целительная сила любви так и осталась неопробованной.
Потому что я слишком труслива, чтобы ее испытать…
Сэра сжала губы:
– Напомни мне, как работает прорицание.
Елена решила сконцентрировать свое внимание на этом насущном вопросе.
– Прорицание – это способ задать вопрос так называемому «царству духов». Когда человек умирает, дух покидает его тело и свободно парит. Некоторые утверждают, что они отправляются в другое место, в Рай или в Хель, если хочешь, но наверняка мы не знаем. Зато нам точно известно, что некоторые из них, невидимые, остаются здесь, на Урте, в течение очень долгого времени. Они подобны покрывающей мир гигантской паутине. Духи странствуют по суше со скоростью мысли, тогда как моря блокируют их перемещение, и постоянно друг с другом общаются, делясь увиденным и услышанным. Они видят все, что мы делаем. Тебе понятно то, что я говорю?
Сэра кивнула:
– Друи говорит то же самое: в мире существуют духи, призраки умерших, и они за нами наблюдают. Моя мать верила, что они говорят с нами и мы можем их услышать, если знаем, как слушать.
Елена окунула палец в чашу.
– Колдовство – это класс гнозиса, основывающийся на взаимодействии с царством духов. Колдовство включает в себя некромантию, волшебство, ясновидение и прорицание. Некромантия касается недавно умерших. Суть волшебства заключается в умении приказывать мертвым использовать гнозис по твоей команде. Ясновидение – это способность видеть и общаться с помощью духов, а прорицание – это искусство попыток увидеть будущее; его суть в том, чтобы задавать миру духов вопросы на основании того, что духи видели, и экстраполировать полученную информацию на предсказание. Помни: на самом деле мы не видим будущее. Мы видим расширенный вариант настоящего. – Она взглянула на Сэру. – Ты меня понимаешь? Самое лучшее, что я могу тебе дать, – это предсказание вероятности, а не гарантированный исход.
Когда Сэра кивнула, Елена сказала:
– Каков твой вопрос?
– Спроси о том, кто в Брохене агенты Гурвона Гайла и где они.
Елена недовольно заворчала:
– Сэра, маги умеют скрываться от духов. На вопросы о других магах редко можно получить полезные ответы.
– Не все агенты – маги. Спроси, пожалуйста.
– Очень хорошо. – Наполнив свои руки энергией, Елена резко опустила их в воду, от которой начал подниматься пар. Необходимости говорить вслух не было, но она все равно это сделала: – Духи, у Гурвона Гайла есть агенты в Брохене? Покажите их!
Елена произносила слова на римонском, а затем повторяла их на джхафийском.
Облако пара потемнело. Оно висело в воздухе, черное как ночь. Побледневшая Сэра шарахнулась от него на почтительное расстояние. Во тьме мелькали фигуры, настолько туманные, что их почти невозможно было разглядеть. Они рассеивались, до конца так и не сформировавшись.
Елена внимательно всматривалась в полумрак, концентрируясь на этих фигурах и следуя по звенящим нитям гностической паутины, тянувшейся в город. Ответы приходили медленно. Прошлое: паутина из маленьких огоньков и ползущий паук… Настоящее: более тонкая паутина с дырами, сквозь которые проглядывала темная фигура; паука нигде видно не было… Будущее: паук, занятый своей трапезой и восстановлением паутины; размытые очертания красной перчатки и подброшенной монетки.
Все вполне ясно и ожидаемо, не считая красной перчатки, что бы она ни означала. О ее значении нужно будет подумать.
– Видишь, что я имела в виду? – спросила она Сэру. – Все вполне очевидно: сеть Гайла пострадала из-за смерти его магов. Несомненно, некоторые из тех, кого Мустак убил во время своих чисток, тоже были его людьми. Однако это не говорит нам ничего; маги могут скрываться от духов-наблюдателей, поэтому предсказать его реальные действия невозможно.
– А чем были две последние фигуры?
– Красной перчаткой и монеткой. Монета обычно означает взятку, а перчатка – манипуляцию, но я не знаю, почему она красная. Обычно это цвет страсти или гнева. Или, возможно, он является отсылкой к цветам одного из знатных домов. Мне нужно над этим подумать.
– Красный – цвет ди Кестрий, – заметила Сэра.
– На Юросе красный ассоциируется с Церковью, – ответила Елена, раздраженная ее нескончаемой паранойей.
Нахмурившись, Сэра вытащила листок бумаги.
– Эти вопросы тоже нужно задать. – Она вновь откинулась на спинку кресла. – Мы должны это сделать.
Вздохнув, Елена нехотя согласилась, борясь с начинавшейся мигренью, которую неизменно вызывало прорицание. Некоторые вопросы были простыми, другие – сложнее. Красная перчатка, монетка, паук – все эти видения повторялись. Еще она увидела ящера, скрывавшегося среди теней. Рука в перчатке иногда держала кинжал… Елена почувствовала, что у нее во рту пересохло. Он нанесет удар, и это случится скоро.
Отпив холодного чая, Елена попыталась очистить разум. В висках у нее колотило. Внезапно она осознала, что за окном темно; она провела за прорицаниями целый день. Ее руки тряслись, проливая чай, поэтому она неуклюже поставила чашку на стол.
– Прошу, достаточно. Я измотана, Сэра.
Королева-регентша нахмурилась. Ее лицо тоже было уставшим.
– Что мы узнали, Элла?
– Агент Гайла, эта Красная Перчатка, хочет ввести в игру еще один фактор. Перчатка часто символизирует личину или подспудный контроль. Подброшенная монета должна означать коррупцию. А ящерицы часто символизируют перевертышей или изменников.
Сэра не могла скрыть свой страх.
– Что мы можем сделать, Елена? – спросила она наконец. – Это может быть кто угодно, и удар он может нанести откуда угодно. – Девушка съежилась в своем кресле. – Все так безнадежно… Я должна найти способ уберечь семью, но у наших врагов на руках все карты. Это так нечестно.
– Жизнь редко бывает честной, – заметила Елена.
Сэра сверкнула на нее глазами:
– Я знаю. Ты говорила мне миллион раз. Мы все стольким жертвуем и так стараемся. Почему разрушать настолько проще, чем строить? Почему Бог позволяет этому происходить?
Елена сморщила нос:
– Какой бог? Ахм? Кор? Соль?
– Да любой из них! Почему люди вроде Гайла должны обладать таким могуществом?
Елена тяжело откинулась на спинку своего кресла. Предсказания испортили ей настроение. Вдобавок она проигрывала битву с мигренью.
– Призы достаются победителям, Сэра, и правил в этой игре нет. Те, кто играет честно и достойно, неизменно проигрывают. Это истинный урок жизни. Нет ни богов, ни справедливости – лишь победы.
Сэра сникла.
– Это так пусто, – прошептала она. – Это ужасная философия. Ты же не можешь на самом деле в это верить, правда? Ты должна верить во что-то большее, Элла?
Разве? Елена потерла виски, застонав. Во имя Кора, просто дай мне отдохнуть, девочка!
– Разумеется, я верю в большее, Сэра, – произнесла она вслух. – Все мы верим. Мы пытаемся найти смысл во всем, что делаем. Я хочу того же, чего хотим мы все: любви, счастья, достойной жизни, уважения. А еще – безопасности, хорошего вина и немного брицийского сыра. И поспать. – Елена слабо улыбнулась. Ее отражение в чаше выглядело бледным. – Прости. В коллегии этика и философия давались мне очень плохо.
Сэра тоже потерла себе виски.
– Это для меня слишком, Элла. – Она подняла взгляд. – Все, что я могу, – это изо всех сил оберегать семью всеми доступными средствами.
Елена грустно кивнула:
– Это – причина, не хуже любой другой. – Она прижала пальцы к виску. – У гребаного Сорделла никогда не было от этого головных болей, – горько пробормотала она.
Сэра обняла Елену и довела ее до постели.
– Грацье, Элла. Спасибо тебе за все. – Она поцеловала Елену в щеку. – Хороших снов, – печально добавила девушка.
– Увидимся утром, – простонала Елена.
Вечер был еще не поздним, однако она провалилась в забытье уже до того, как Сэра вышла из комнаты, даже не подумав о том, чтобы поесть.
Войдя к себе в комнату и заперев дверь, королева-регентша подошла к окну и стала высматривать воронов.
– Помнишь мой последний открытый визит в Брохену, Сэра? С тех пор прошло уже два года. Время летит, не правда ли? – Гайл заговорщически улыбнулся королеве-регентше, и та покраснела. – Я выполнил свою часть сделки, согласись. Я никому не сказал о нашем маленьком секрете.
Нижняя губа Сэры Нести задрожала. Она выглядела так, словно ей хотелось броситься наутек.
– Я никому не выдам твой секрет, Сэра, – поспешил добавить Гайл. – Есть одна старая римонская пословица: «Те, кто разделяет добродетель, связаны; но те, кто разделяет порок, связаны крепче». Мы разделяем один и тот же порок, Сэра. Нам нравится шпионить за людьми.
– Я ни в чем на тебя не похожа, – парировала Сэра, при этом в ее голосе звучала неуверенность.
– А вот я бы подумал, что, скорее, похожа. Помнишь, как я наткнулся на тебя в тайных ходах Брохенского дворца? Ты знала их все, не правда ли? Ты частенько проскальзывала в них поздно ночью, чтобы следить за своими придворными в их спальнях.
Сэра виновато опустила голову.
– Ты собирался сказать о чем-то, что мне поможет, – пробормотала она, неуютно ерзая. – Так говори, или я пойду и обо всем расскажу Елене.
Это была пустая угроза, и Гайл ее проигнорировал.
– Но за мной тебе шпионить не следовало, скажешь, нет? – Он погрозил девушке пальцем. – Но тебе просто необходимо было узнать, чем занимаемся мы с Еленой, да? Что делают в постели рондийские маги? Меняют ли форму, сношаясь подобно демонам?
Сэра закрыла лицо руками.
– Уходи, – прошептала она.
– Я, разумеется, знал, что ты там. Ко мне подкрасться невозможно. Должно быть, досадно было не увидеть ничего, кроме занавесок. – Он наклонился к Сэре, почти касаясь оберегов. – Мы заключили сделку, ведь верно? Я не говорю никому о том, что ты делаешь, а ты рассказываешь мне все секреты, которые узнала.
Сэра молча кивнула, и маг ухмыльнулся.
– Не стыдись. Желание знать секреты естественно. И мы разделяем эту потребность. Мы связаны пороком сильнее, чем нас связала бы добродетель. – Его улыбка стала понимающей. – Разве я не сделал твои укрытия более незаметными? Разве не поставил обереги, приглушающие звук? Не сохранил их в тайне от Елены? – Гайл вновь улыбнулся. – Мы действительно очень похожи, королева-регентша.
Сидевшая на подоконнике девушка сжалась в позе зародыша. Однако она ловила каждое слово мага, все больше и больше попадая под его влияние.
– Ты ведь по-прежнему украдкой передвигаешься по этим ходам, не так ли, Сэра? Ты знаешь обо всех их пороках, правда? О делишках Питы Роско; о денежных проблемах графа Инвельо; о склонности юного Прато к самобичеванию. Даже об амбициях Лоренцо ди Кестрии. Как, должно быть, больно знать, что люди, на которых ты полагаешься, настолько недостойны твоего доверия!
– Елена говорит, что я могу им доверять, – хныкнула Сэра.
– А, но можешь ли ты доверять Елене?
– Я должна, – прошептала она хрипло.
– Нет, Сэра, нет. Ты вообще не должна ей доверять.
– Я не буду это слушать, – прошипела девушка, не двинувшись, впрочем, с места.
– Посмотри на них с Лоренцо ди Кестрией. Если бы Тимори умер, среди Нести не осталось бы никого, чье происхождение позволяло бы ему претендовать на престол. Как бы проголосовала твоя фракция? За ваших верных союзников, ди Кестрий. Тем не менее ты позволяешь этому человеку защищать свою жизнь…
– Елена прочла его мысли. Она говорит, что он верен…
– Вот поэтому я и говорю: посмотри на них с Еленой. Знай, Сэра: он плетет против тебя заговор. С Еленой в качестве спутницы он смог бы захватить все королевство.
– Она верна мне. Она поклялась…
– Однако он, сильный, молодой, похотливый мужчина, может дать ей то, чего не можешь ты, Сэра.
Лицо девушки исказилось так, словно она проглотила жука. Гайл смотрел, как его слова пускают корни, смотрел, как они, подобно пожару, распространяются в ее разуме, искажая чувства. Я поймал тебя, моя маленькая королева-регентша. Осталось только вытащить тебя на берег.
– Сэра, я знаю, что тебе трудно мне доверять. Мы оба знаем, что я – наемник и что мою преданность можно купить. Но одну вещь я скажу тебе бесплатно: лишь я могу помочь тебе удержаться у власти. Елена считает, что ты потерпишь поражение, и потому решила связать себя с ди Кестриями. Но я в тебя верю, Сэра. Мы так похожи, а наши интересы настолько совпадают, что это, должно быть, судьба: я хочу, чтобы это королевство оставалось стабильным и не присоединялось к шихаду, что, в свою очередь, позволит тебе сохранить бразды правления. Елена и ди Кестрии хотят привести Явон к катастрофе, а тебя продать джхафийцам, брак с одним из которых будет равносилен рабству. Лишь я могу спасти тебя, Сэра.
В дверь постучали, и королева-регентша виновато вздрогнула. Елена позвала ее, и Гайл ощутил страх и нервозность девушки. Сэра сверкнула на него глазами и начала яростно их тереть.
– Как я могу верить хотя бы одному твоему слову?
– Последи за Лоренцо с Еленой и узнаешь сама, – ответил маг.
– Сэра? – вновь позвала Елена.
Гайл улыбнулся девушке своей самой ободряющей улыбкой, в реальности желая лишь пробить гнозисом обереги и захватить ее душу.
– Пока что – прощай, – прошептал он и разорвал связь.
