24. Проявление
Магия

С того дня как маг-целитель подтвердил факт беременности Рамиты, Каза Мейрос погрузилась в атмосферу праздника. Антонин Мейрос не стесняясь плакал от радости и относился к Рамите так, словно она была ниспосланной с небес апсарой. Он не уставал ей говорить, что она самая храбрая и чудесная невеста в мировой истории, и его доброта заставляла Рамиту проникаться к нему все более и более теплыми чувствами.

А еще эта доброта удваивала ее чувство вины. От стыда она чуть ли не сходила с ума. К тому же город внезапно окутал страх, вызванный усилившимися слухами о приближающихся кешийских армиях, а повышенные меры безопасности исключали возможность любых визитов. Однако Гурия, чья изобретательность не знала предела, уговорила Мейроса позволить чела из храма Омпрасада прийти зажечь свечи за их мир и безопасность. В назначенный час Джай и Казим явились в Казу Мейрос и, прочтя импровизированные молитвы омалийским богам, отправились в помещения для прислуги пить чай. Рамите так отчаянно хотелось поговорить с Казимом, что она едва могла сдерживаться, однако потребность, переполнявшая юношу, была явно иной. Он продолжал поглядывать через ее плечо на дверной проем, но там шныряли служанки.

– Успокойся, Казим, – прошипела Гурия на лакхском. – Ты как бык в брачный период.

– А я и есть бык! – парировал юноша. Взглянув на Рамиту, он застонал: – Как ты, любовь моя?

– А ты как думаешь? Беременная от другого мужчины, рискуя в любой момент быть раскрытой и забитой камнями, в городе, в котором вот-вот может вспыхнуть война! – Ей казалось: еще чуть-чуть – и у нее начнется истерика. – Нам нужно поговорить, Каз, а не кувыркаться в постели.

– Но, Мита…

Рамита ощутила внезапное желание отвесить ему пощечину. Тревожный знак.

– Послушай: у меня будет ребенок, и если я уродилась в мать, вероятно, больше, чем один. А когда мой муж поймет, что они – не его, у него не останется иного выбора, кроме как отдать меня на побиение камнями. И не думай, что после этого он не придет за тобой. Он может быть стар, но он – Антонин Мейрос, и он разорвет тебя на части. Я знаю, о чем говорю, можешь не сомневаться. – Она заговорила едва слышно. – Ты должен бежать, Каз: домой, куда угодно – но уезжай.

– Я никуда без тебя не уеду, Мита. Я люблю тебя…

Он говорил так громко, что его могли услышать служанки. Гурия зашипела на него.

Рамита поймала себя на мысли о том, что жалеет о его приезде.

– Каз, прошу, послушай меня: твой единственный шанс – оказаться как можно дальше отсюда, чтобы он тебя не нашел. Прошу, уезжай. Ты не знаешь, каково здесь сейчас. Он так счастлив, что мне тошно лгать и притворяться. Я могу выдать нас случайной мыслью в любую секунду. Я едва выдерживаю. Единственное, что мне поможет справиться с этим, – это осознание того, что вы в безопасности. Когда Гурия в следующий раз навестит тебя в храме, вы втроем сбежите. Прошу, если ты меня действительно любишь.

Она готова была вот-вот заплакать.

Однако Казим оставался непреклонен.

– Нет, Мита, есть другой способ. У меня есть друзья, которые могут нам помочь. Мы тебя не оставим.

– Я не могу поехать с вами, Каз. Тебя они, возможно, не станут преследовать, но за мной явятся точно, независимо от того, будут ли считать, что дети его, или нет. Ни один мужчина не может сохранить лицо, спустив жене с рук измену.

– Вы вообще не мыслите ясно, – вставил Джай. – Ни один из вас. Я нашел женщину, умеющую убирать нежеланных детей из утробы. Если мы приведем ее сюда, притворившись, что она повитуха…

Гурия презрительно посмотрела на него.

– Антонин и близко не подпустит какую-то уличную ведьму из восточной части города к Рамите и его драгоценным детям, ты, идиот. Он приставил к ней магов-целителей.

– А если мы приведем эту женщину в храм Сиврамана, и затем туда придет Рамита?

– О, а солдаты просто будут стоять и смотреть, как эта женщина сует Рамите в щель кочергу, не правда ли? И это если предположить, что Мейрос вообще позволит Рамите выходить за пределы дворца теперь, когда она беременна. – Гурия сверкнула глазами на Джая. – И зачем тебе вообще понадобилась такая женщина? Твоя Кейта что, тоже залетела?

Джай кивнул с жалким видом, и Рамита почувствовала себя так, словно ее кто-то ударил по голове.

– Джай? Твоя Кейта забеременела? О, милая Парвази, о чем вы, мальчишки, вообще думаете? – Она встала. – Выметайтесь! Вы дети, а не мужчины!

Схватив ее за руку, Казим огляделся вокруг. К счастью, служанки болтали друг с другом, не обращая на них внимания.

– Нет, Мита, прошу: выслушай. У меня есть план.

– У тебя есть план? Две мысли, следующие одна за другой в логической последовательности? Никогда бы не подумала, что это возможно! Что я вообще когда-то в тебе нашла, ты, придурок? – зло прошипела она.

Казим покраснел.

– Мита, мы делаем это ради тебя. Я люблю тебя, и ты это знаешь. У меня есть план и хорошие люди, которые помогут. – Он наклонился вперед. – Не теряй надежду. Просто продержись еще несколько недель, и все решится.

– Каким образом? В чем заключается твой план?

Казим наклонился еще ближе к ней. Его лицо было решительным.

– Мы убьем его.

Рамита почувствовала, что ее лицо побелело, и ощутила слабость. Нет, это неправильно. Это будет злом. Нет…

– Вы не можете, – прошептала она. – Не можете.

Превратно поняв ее, Казим покачал головой.

– Не волнуйся, все будет хорошо спланировано. Мы сможем это сделать. – Его переполнял скрытый восторг. – Мы убьем его и станем героями шихада.

В сгущавшихся сумерках ее муж лежал у нее за спиной, прижимаясь и обнимая рукой. Воздух был теплым, хотя солнце уже зашло, и комнату заливал серебристый свет убывающей Матери-Луны. С ее последней встречи с Казимом и Джаем прошло три недели. Если бы Рамита не была беременна, в эту неделю у нее были бы месячные. Ее живот уже начинал увеличиваться, даже несмотря на столь ранний срок. Грудь стала очень чувствительной, и этим утром Рамита проснулась от ощущения тошноты. У меня будет двойня, а то и тройня, как у матери.

Решив в тот вечер отпраздновать, Мейрос принес пыльную бутылку вина и настоял на том, чтобы Рамита насладилась бокалом бившей в голову бледно-янтарной жидкости. Вкус напитка действительно был восхитительным. По словам мага, это было брезское шардоне. «Так мы отпразднуем зачатие наших детей, жена», – сказал он. Мейрос явно чувствовал облегчение и был так счастлив, что Рамита ощутила к нему искреннюю теплоту. Затем он, осторожно работая пальцами, доставил ей такое наслаждение, которое ее тело испытывало редко, после чего нежно вошел в нее. Несмотря на чувство страха и вины, Рамита получила от этого соития долгое и сильное удовольствие.

– Это не причинит вреда детям? – спросила она встревоженно, однако Мейрос рассмеялся и успокоил ее.

Внезапно он сел. Выражение его лица было решительным.

– Я должен кое-что тебе сказать, жена.

Рамита тоже села.

– В чем дело? – спросила она с беспокойством в голосе.

Маг погладил ее по руке:

– Не волнуйся; это хорошие новости, а не плохие. Пока относительно твоего положения оставались сомнения, я колебался, но тянуть больше нельзя. Извини, что я не сказал тебе об этом раньше, но ты должна это знать. Знать о том, что происходит, когда мужчина-маг вступает в брак с женщиной, магом не являющейся. Когда женщина вынашивает ребенка, ткани их тел соединяются и результатом этого становятся проявления гнозиса у матери. Обычно эти проявления временны и незначительны – слишком незначительны для того, чтобы производить какой-то серьезный эффект. Но я – Вознесшийся, а ты носишь двойню, и я полагаю, что проявления будут сильными и перманентными.

Рамита обхватила свои колени.

– Что ты имеешь в виду, повелитель? – прошептала она.

Слова ее мужа звучали как бред, однако для него это явно было важно.

Мейрос положил руки ей на плечи, желая утешить ее.

– Это, моя добрая и смелая жена, означает, что через несколько недель первые проявления станут очевидными.

– «Проявления»? Что это значит?

– Проявления гнозиса, моя дражайшая жена. Ты получишь гнозис и станешь магом.