19. Протянутые руки
Кеш

Казим подумал, что от Гуджати они отправятся на северо-запад, но вместо этого Джамиль продал лошадей и не спеша повел их на восток сквозь лабиринт крутых холмов, где змеи грелись на камнях и слышался вой шакалов. Огромный серп молодой луны занимал треть неба почти всю ночь и оставался виден даже с утра. Джамиль, похоже, знал все источники воды до единого, включая расположенные в самых неожиданных местах, а Казим все больше и больше нервничал, гадая, кем же на самом деле был капитан. Впрочем, никто из них не мог отрицать, что теперь они полностью зависели от него. Гарун не возражал против того, чтобы доверить свою жизнь Джамилю, а вот Казим и Джай по-прежнему обменивались встревоженными взглядами.

На третий день, когда до заката оставалось еще несколько часов, Джамиль, довольно заворчав, указал на необычный, напоминавший своей формой столб массивный камень размером с дом, на котором перпендикулярно лежал еще один такой же.

– Ха! Мы прибыли, – объявил он и повел их на песчаную площадку под камнем.

К удивлению молодых людей, камень был искусно обработан и покрыт причудливой резьбой, а еще в нем обнаружилась дверь. Пока Джамиль заходил через нее, они успели разглядеть, что внутри камня находилась внушительных размеров комната. Он вышел, держа в руках бутыль, сделанную из небольшой тыквы. Откупорив ее, капитан немного отпил и поморщился.

– Фенни! – сказал он, передавая сосуд Казиму. – Присядь, расслабься. Мы достигли нашей точки назначения.

Отхлебнув из бутыли – чод, какой же крепкий фенни! – юноша вызывающе уставился на Джамиля.

– Нашей точки назначения? Здесь? Я хочу отправиться в Гебусалим, а не сидеть посреди кешийской пустыни. Это не наша точка назначения, а твоя. Ты можешь оставаться здесь, но я ухожу.

Капитан самым возмутительным образом ухмыльнулся, и Казим вспыхнул от негодования. Как же ему хотелось врезать Джамилю, стереть эту улыбку с его лица!

– Почему мы не идем на север?! – крикнул он. – И кто ты, провались оно все в Хель, такой?

– Я? Я тот, кто вытащил вас из пекла и нянчился с вами всю дорогу через пустыню – вот кто я такой. – Капитан прислонился спиной к камню. – А еще я тот, кто может доставить вас в Гебусалим быстрее, чем кто бы то ни было еще, и сейчас это все, что вам нужно знать.

Джай положил руку Казиму на одно плечо, Гарун взял его за другое, и они увели юношу прочь. Трое юношей и девушка присели в тени огромного камня.

– Братья, что нам делать? – проворчал Казим наконец.

Гарун похлопал его по плечу:

– Верь ему, друг мой. Он сделал все, что обещал, и, если он говорит, что доставит нас в Гебусалим, он это сделает. Он именно тот, кем является, даю слово.

– Тебе-то откуда знать? – гневно спросил Казим богослова.

– Он – наш проводник, посланный самим Ахмом, – произнес Гарун со значением.

Закатив глаза, Казим посмотрел на Джая. Тот, покачав головой, взглянул на Кейту.

– У нас вряд ли есть выбор, Каз. Давай просто будем держать ухо востро и посмотрим, что произойдет дальше. У нас нет ничего такого, чего он не мог бы забрать, разве нет? Так что, возможно, он искренен.

Казим медленно разжал кулаки:

– Меня уже тошнит оттого, что меня водят за нос.

Гарун вновь похлопал его по плечу:

– Верь, друг мой. Верь в Ахма, верь Джамилю.

Кешийский капитан принес из выдолбленной в камне комнаты настоящее оружие, и весь оставшийся день тренировал Казима и Джая, немилосердно их гоняя. Казим представлял, что каждый удар он наносит в лицо капитану – или мужу Рамиты, кем бы он ни был.

Вечером, после ужина, Казим, выпив для храбрости фенни и дождавшись, когда остальные улягутся спать, сел рядом с Джамилем. Джай и Кейта скрылись за какими-то камнями, хотя были в пределах слышимости. Стараясь говорить вежливо, Казим спросил:

– Ты знал моего отца, Джамиль? Ты не выглядишь настолько старым.

Воин чистил песком свой шлем. Он заворчал:

– Раз Макани был старше меня, но я его знал. В некотором смысле мы – дальние родственники.

– В некотором смысле? Что это значит?

– То и значит. – Капитан безразлично пожал плечами. – Я его дальний кузен. – Он откинулся назад. – Ты мне нравишься, пацан. Ты смел и быстро думаешь в бою – иначе я потерял бы тебя во время атаки ингаширцев. Я доставлю тебя в Гебусалим, а там познакомлю с людьми, которые могут помочь тебе вернуть твою женщину.

– Тогда зачем мы пришли сюда? Почему не идем на северо-запад?

Положив руки себе под голову, Джамиль лег.

– Завтра увидишь. И, прежде чем ты спросишь, почему я такой таинственный, отвечаю: завтра поймешь. Так что прекращай ворчать, парень, и поспи.

Джамиль разбудил их еще до рассвета.

– Стойте рядом со мной, – сказал он. – И не делайте глупостей.

– Я не делал никаких глупостей во сне, – проворчал Джай. – Так зачем меня будить?

Он обнял Кейту. Моргнув, Казим и Гарун огляделись. Небо на востоке только-только начинало светлеть; на западе висел серп луны, а окружавшие его звезды напоминали мерцающее море.

Подняв руку, Джамиль указал на небо на северо-западе:

– Вон там.

Его голос был тихим и полным нетерпения. Фигура, более темная, чем ночное небо, скользила среди звезд, постепенно снижаясь.

Сперва Казим подумал, что это какая-то птица, но силуэт не соответствовал птичьему ни по форме, ни по размеру.

– Это что? – Взглянув на Джамиля, юноша отступил назад. – Это воздушный корабль?

Джамиль по-волчьи ухмыльнулся:

– Это называется яликом, парень.

Взяв стоявший у его ног светильник, капитан начал махать им над головой.

– Но разве они не рондийские?

– Нет. Это один из наших.

– Наших? Но…

– Никому не говори, – иронично подмигнул ему Джамиль. – Это секрет.

У Казима отвисла челюсть.

– Но амтехцы проповедуют, что маги – это зло! Их силы идут от дьявола! Они – союзники Шайтана! Ты не можешь просто сказать нам «это один из наших»: рондийская магия – зло, маги – порождения Шайтана, а мы, амтехцы, не запятнаны. Это известно всем. – Он посмотрел на Гаруна. – Ты об этом знал?

Гарун медленно кивнул:

– Джамиль сказал мне несколько дней назад. Имей веру, Казим: если Ахм счел правильным наделить врага магией, почему ему не дать ее и тем, кто следует пути истинному?

Богослов протянул Казиму руку, однако тот отбросил ее.

– Не касайся меня! Ты мне не друг – и никогда им не был. Ты такой же, как Джамиль: тебе кто-то платит, и ты пытаешься заставить меня делать то, что ты хочешь. Ты никогда не был моим другом.

Встав, юноша зашагал прочь.

За спиной у него раздались шаги. Затем они остановились и до Казима донесся неразборчивый разговор. Он вновь и вновь бросал невольные взгляды на приближавшийся воздушный ялик. Рондиец женился на моей любимой. Я иду на север, чтобы найти ее. И внезапно люди начинают помогать мне. И что бы это значило? Просто безумие какое-то.

Юноша вернулся к Джамилю. Ялик был уже значительно ближе, готовясь сесть на их песчаную площадку.

– У кого я окажусь в долгу, принимая твою помощь? – потребовал ответа он.

– Ни у кого.

– Что, никакого долга чести? Никаких «я тебе обязан»?

Джамиль покачал головой. В предрассветном сумраке невозможно было прочитать выражение его лица.

– Никаких обязательств.

– Я тебе не верю. На кого ты работаешь?

– Летим в Гебусалим – и узнаешь.

– Значит, ты все-таки работаешь на кого-то!

На лице Джамиля появилось легкое раздражение.

– Разумеется, я на кого-то работаю – все на кого-то работают, знают они об этом или нет. Но я на твоей стороне, Казим Макани. Я хочу того же, чего хочешь ты.

– А если я не полечу с тобой?

– Тогда тебя ждет долгий путь. – Джамиль встал так, словно собирался отвернуться. – И настоящая любовь может проиграть. Было бы так жаль. Но выбор твой.

Закрыв глаза, Казим застонал:

– Выбор мой и задница моя! Ублюдок.

Игнорируя Гаруна, которого ему действительно хотелось ударить, даже несмотря на то, что тот был богословом, он обернулся к Джаю:

– Что думаешь, Джай?

Опустив голову, Джай прошептал:

– Я устал, Каз, как и Кейта. Давай просто полетим с ними, а обдумаем все, когда окажемся на месте, ладно?

Казим поднял руки в знак капитуляции:

– Ладно, ладно, летим. – Подойдя к своим вещам, он взвалил их на плечи и лихо сунул за пояс новую саблю. – Ты победил, – сказал он Джамилю с поклоном.

– Мы все победили, – спокойно ответил Джамиль.

Пока ялик приземлялся, они видели, как на его борту суетится управлявший им человек, который спускал парус, зажав румпель между бедрами. Ялик был больше, чем казался в небе, и все же непропорционально маленьким. В историях, которые слышал Казим, рондийские воздушные корабли были огромными, настоящими летающими замками. Этот же в длину едва достигал шестидесяти футов, а его корпус представлял собой грубо выдолбленный древесный ствол.

Голова человека была завязана платком, а одет он был в свободную серовато-коричневую мантию. Когда ялик коснулся песка, он спрыгнул с него и зашагал к ним, восклицая:

– Хвала Ахму, Джамиль, хвала Ахму!

Обняв капитана, он приветственно поцеловал его в щеки.

– Воистину, Мольмар. – Капитан тоже крепко его обнял, а затем хлопнул по плечам. – Полагаю, тебя не видели, друг мой.

– Нет, нет, рондийцы и носа не кажут из Геббской долины. Мы могли бы поднять в воздух целый флот при свете дня, и нас бы не заметили… Но ты не думай, мы соблюдаем осторожность.

– Я и не думаю. Мольмар, это мои спутники: Гарун, Джай, Кейта… А надутый – это Казим Макани. Но он придет в норму, когда поймет, каким является мир в реальности. – Джамиль вновь хлопнул Мольмара по плечам. – Если ты сможешь убедить его, что не продался Шайтану, чтобы получить силу управлять этим воздушным кораблем, он полетит с нами.

Мольмар поднял бровь:

– А, это. Парень, забудь о том, что тебе говорили. Гнозис – так называется эта сила – не имеет никакого отношения к Шайтану или дьяволам. Все это – лишь жреческая болтовня. Он…

Джамиль жестом остановил его:

– Пока что им необязательно знать больше, Мольмар. Как далеко мы сможем улететь при дневном свете, не попавшись на глаза врагу?

– По эту сторону от Сагостабада рондийских патрулей нет, поверь.

– Хорошо, тогда отправляемся. – Посмотрев на своих спутников, Джамиль жестом указал на ялик. – Сложите в сетки все, что собираетесь взять с собой. А если хотите помочиться или что-то еще, сделайте это сейчас, до взлета. – Он хлопнул в ладоши. – Я хочу убраться отсюда через десять минут.

Вот так и меняется мир…

Казим расположился на носу, так далеко от двух кешийских воинов, как это только было возможно. Джай и Кейта, прижавшись друг к другу, сидели рядом с ним. Накрыв голову одеялом, девушка хныкала. Гарун нашел себе место у мачты. При взлете и Джая, и Кейту вырвало за борт. У Казима желудок всегда был крепче, чем у его брата-лакхийца. Гарун, казалось, вообще не двигался. Впрочем, смотреть на то, как земля уносится вниз, страшновато было даже ему. Тем временем Джамиль, потянув за веревки, поднял единственный парус.

Они напряженно качнулись в почти безветренном воздухе, но затем Мольмар что-то тихо произнес и взявшийся невесть откуда ветер наполнил парус. Нос ялика опустился вниз, а затем выровнялся. Они стали набирать скорость, и Казим наконец облегченно вздохнул. Первую минуту полета юноша ждал, что они вот-вот рухнут на землю и погибнут, но затем успокоился. И причиной тому был не открывшийся сверху вид, хотя он и поражал своими масштабами. Что-то изменилось в его собственной голове: юношу охватило ощущение полной свободы, совершенно не соответствовавшее тому, что должен был чувствовать человек, которым, судя по всему, манипулировали Джамиль и его загадочный наниматель. В какой-то момент Казим чуть ли забыл о них, одновременно вспомнив, что он летит навстречу своей любви, и прочувствовал это. Юноша не знал, исходят ли силы, приводившие ялик в движение, от Ахма или же от Шайтана, однако не мог отрицать, что лететь было просто чудесно.

Сверху был виден рельеф земли, детали, которые невозможно разглядеть, находясь внизу. Взошедшее солнце заливало все ярким светом, а на юго-западном горизонте возвышались далекие горы. Деревни выглядели как игрушечные, а стада животных напоминали копошившихся жуков. Казим увидел пустынную рысь, зевавшую, лежа на камне. Ястребы надсадно драли глотки и бросались от них врассыпную. Ялик преодолевал милю за милей, а юноша так и не мог оторвать глаз от постоянно менявшегося пейзажа.

Останавливались они дважды в день, чтобы справить большую и малую нужду, отдохнуть и поесть. Происходило это в глуши, подальше от замеченных ими по пути немногочисленных городков. Мольмар хорошо знал эти края, каждый раз неизменно приземляясь у источников воды. Когда они делали остановки по ночам, чтобы Мольмар мог поспать, Казиму иногда удавалось увидеть его лицо, не обернутое платком. Он был настолько похож на Джамиля, что юноше становилось жутко. Вновь и вновь Казим думал о том, чтобы уйти, а просыпаясь, не мог устоять перед соблазном полета.

Так они пролетели неделю, преодолевая более сотни миль в день. Развернув нарисованную на куске кожи карту, Мольмар объяснил Казиму значение изображенных на ней линий, и после обеда юноша таращился на нее часами, запоминая и пытаясь представить описанные Мольмаром и Джамилем места. Он не планировал беседовать ни с одним из них, но через некоторое время, ощущая себя полным дураком, ненавязчиво присоединился к остальным у костра. «Они полезны, – размышлял Казим. – Однако это не значит, что я их простил». Не простил он и Гаруна, хотя на богослова злиться было сложнее. «Возможно, я неправильно истолковал его мотивы, – думал юноша. – Быть может, его дружба искренняя». Впрочем, Казим всегда тяжело шел на попятную.

Первую неделю они летели на запад, а затем свернули в северо-западном направлении, к Дхассе. Луна росла, затмевая звезды. Равнины стали более населенными, так что теперь им приходилось путешествовать только по ночам. Для Казима полет под луной и звездами был столь же восхитительным; он глядел на едва заметное пламя костров внизу и любовался отражением ночного неба в реках. Наконец юноша попросил Мольмара научить его управляться с рулем и ставить парус. Когда ему впервые удалось поймать ветер и они начали плавно скользить в небе подобно орлу, Казима наполнило чувство непередаваемого восторга.

Мольмар был дружелюбен, но отказывался говорить, каким образом амтехским воинам удалось овладеть дьявольской магией рондийцев.

– Об этом, парень, тебе расскажут другие, не я, – отвечал он.

Если бы не сходство Мольмара с Джамилем, то Казим, вероятно, мог бы сказать, что он ему нравится.

Однако даже эта воздушная одиссея не могла продолжаться бесконечно.

– Мы приближаемся к местам, патрулируемым рондийскими боевыми кораблями, – сказал им Мольмар. – Поэтому пришло время нам расстаться, мои юные друзья.

Он высадил их в поле вскоре после полуночи и, обняв Джамиля, протянул Казиму мозолистую ладонь. Казим недоверчиво посмотрел на него, после чего подал пилоту свою руку. Лицо Мольмара расплылось в улыбке.

– Мой рулевой, – хохотнул он, но затем заговорил серьезно: – Да пребудет с тобой Ахм, Казим Макани. Пусть направит он твой клинок.

Через несколько минут воздушный ялик исчез в ночном небе.

Дальше они путешествовали от деревни к деревне, от укрытия к укрытию. Порядок в этих временных пристанищах постоянно поддерживали слуги амтехских богословов, благодаря чему все было готово к приему гостей. Гарун проводил большую часть вечеров с другими священнослужителями, однако новостей было немного. В основном, разумеется, говорили о шихаде. О Салиме, ведущем переговоры с моголом. О том, что к шихаду скоро должен присоединиться Явон, а также о рондийцах, укреплявших свои позиции, и беженцах, уже покидавших Дхассу в предчувствии неизбежности катастрофы. По пути им действительно встречались толпы людей, которые брели по пыльной дороге, согнувшись под весом своих нехитрых пожитков.

В конце месяца, когда озаряемое полной луной ночное небо было почти столь же ясным, как и днем, они въехали в Гебусалим, спрятавшись в накрытой попоной телеге, запряженной верблюдом. В Баранази говорящие с Богом уверяли паству, что Гебусалим взят в осаду и подвергается постоянным атакам, однако Казим не видел ни намека на боевые действия. Тем не менее на стенах внутреннего города действительно было множество солдат, а ворота охраняли феранги-стражники.

– Султан собирает свои армии к востоку от Готанских высот, – сказал ему Джамиль. – Никто, кроме безумных рондийцев, не воюет посреди лета. Конвокация не сумела вовремя договориться о начале кампании зимой. Впрочем, после десяти лет пререканий мы должны быть благодарны, что они вообще пришли к соглашению.

Унылый голос кешийского капитана звучал цинично.

Их телега не стала въезжать во внутренний город, свернув в запутанные улочки внешнего. Повсюду шумели люди, кипела торговля и бурлила религиозная жизнь; лавочники зазывали клиентов, говорящие с Богом раздавали обещания рая направо и налево.

– Они отчаянно пытаются урвать как можно больше прибыли, прежде чем броситься наутек от рондийских армий, – заметил Джамиль. – На рынках полно народу даже после полуночи – у торговцев голодные семьи, а им самим нужна очередная доза опиума. Город стал выгребной ямой, – добавил он с легким осуждением в голосе.

Телега проезжала мимо белокожих солдат в кольчугах и красных плащах, которые шатались по переулку, ругаясь пьяными голосами. Они выглядели огромными и тупыми. Джай прижимал к себе трясущуюся Кейту, а Гарун был полностью поглощен чтением свитка, так что Казиму оставалось беседовать лишь с Джамилем.

– У Дом-аль’Ахма вас уже ждут комнаты, – сказал капитан. – Вам нужно кое с кем встретиться.

Казим посмотрел на него:

– «Никаких обязательств», помнишь?

– Разумеется. Но если ты хочешь увидеться со своей женщиной, мы можем тебе помочь.

– «Мы»?

Джамиль в ответ просто улыбнулся.

– Прекрати играть со мной, – зарычал юноша.

Джамиль наклонился к нему:

– Оглянись вокруг, Казим: принадлежащий гебусалимцам город изнывает под гнетом пьяных белокожих. Почему это происходит? Из-за того, что Антонин Мейрос и его Ордо Коструо позволили такому случиться. Из-за того, что он отказался довершить то, чего требовали праведность и достоинство, и утопить легионы императора. И он продолжает совершать предательство, отказываясь помогать шихаду. Эта старая распутная тварь купается в золоте, полученном от императора за свое отступничество.

Казим слушал без особого интереса.

– Я здесь лишь ради Рамиты.

Джамиль ткнул пальцем в его руку:

– Это касается и тебя, Казим Макани, потому что Антонин Мейрос недавно объявил миру, что у него новая жена.

У Казима волосы на коже встали дыбом. Он встретился с капитаном глазами, едва осознавая его слова.

– У него новая лакхская жена, – безжалостно продолжал Джамиль, – по имени Рамита Анкешаран.

Юноша тупо смотрел на него:

– Но Мейрос… Он же умер много лет назад… Он – просто легенда, а не живой человек…

– Он – тот самый ядугара, который похитил твою женщину, – тихо повторил Джамиль.

Казим почувствовал, как его горло сжало. Мейрос. Чудовище из любой истории о священных походах. Воплощение самого Шайтана.

– Боже мой, Рамита! – юноша схватился руками за голову. – Как давно ты знал? – прошептал он. – Почему не сказал мне раньше?

– А ты бы мне поверил? И, если да – поехал бы сюда или сдался бы, оставшись дома? – спросил Джамиль, пристально глядя на него. – Теперь же ты здесь и знаешь правду. Что собираешься делать?

– Ты думал, что я испугаюсь.

– А это не так? Антонин Мейрос – самый могущественный маг во всей Ахмедхассе.

Казим вспомнил истории, которые столько раз слышал от Испала и Раза, истории о летающих магах и огненных штормах, о том, как Мейрос предал гебусалимцев после всего, что для них сделал. Возможно ли вообще выкрасть Рамиту обратно у такого человека?

– Почему ты помогаешь мне? – пробормотал он.

– Потому, что твой враг – это наш враг, Казим. Ты пришел, чтобы вернуть свою женщину, и мы восхищаемся твоей смелостью. Мы с тобой. И поможем тебе. Прими нашу помощь.

Казим твердо встретил его взгляд.

– «Мы»? Кто эти «мы», Джамиль?

– Мы – это амтехцы. Истинные амтехцы. Не следующее большинство верующих, но братство избранных, посвятившее себя очищению этих земель от белокожих. Мы получили рондийский гнозис, хотя я все еще не могу сказать тебе как. К нам прислушивается кешийский султан. Мы заставляем Конвокацию принимать решения; мы та сила, что направляет шихад. И мы хотим помочь тебе спасти твою женщину. – Капитан протянул ему руку. – Лишь мы можем это сделать. Ты примешь нашу помощь?

Как будто у меня есть выбор. Я никого здесь не знаю; не знаю, где она и как до нее добраться. Без помощи я пропал. А моя Рамита у Антонина Мейроса…

Медленно и неохотно Казим принял протянутую руку.

Казим сидел на грязной арене, прислонившись спиной к стене. Его дыхание было слегка учащенным, одежда – грязной, а лицо – мокрым от пота. Он пил воду из кувшина. Рядом с ним лежала затупленная сабля. Ярдах в десяти корчился в пыли крепкий гебусалимский юноша, с которым он бился. Он стонал, прижимая руки к рубцу на лице. Сам напросился, дерзкий мелкий говнюк.

Джамиль сидел на стене, принимая монеты от других воинов. Ухмыльнувшись, он помахал Казиму тяжелым кошельком: третья схватка и третья победа за сегодня – и это после того, как он все утро тренировался. Джамиль сказал ему, что он хорош, но Казим страстно желал сойтись в бою с самим кешийцем, просто ради того, чтобы узнать, что из этого получится.

Гарун где-то пропадал с богословами, а Джай, разумеется, с Кейтой – по сути, их уже можно было считать мужем и женой. Казим желал Джаю счастья, хотя искренне полагал, что тому следует выбросить Кейту из головы: он вряд ли сможет увезти ее на юг, когда все закончится. Испала Анкешарана хватит удар, если его старший сын привезет с собой какую-то бездомную девицу.

Арена находилась далеко от тех мест, где можно было столкнуться с рондийцами. Как сказал ему Джамиль, белокожие, появлявшиеся в южной части города, заканчивали с ножом в спине, если у них не было золота, чтобы купить опиум. Когда оно у них было, они могли остаться в живых – если, конечно, намеревались приходить вновь.

На маленькую арену спрыгнул новичок. Он был чистеньким, одетым в вышитые шелковые курту и штаны. Подняв затупленный клинок поверженного Казимом юноши, он взвесил его в руке. Напомаженные волосы доходили незнакомцу до плеч. У него были аккуратно подстриженная бородка и пронзительные зеленые глаза. Сапоги из мягкой кожи на его ногах выглядели дорогими. Явно сынок кого-то из знати – судя по виду, гебусалимец, правда, бледнее большинства. Очевидно, вообще не бывает на солнце, желая сберечь свою красивую кожу, подумал Казим. Однако незнакомец выглядел мускулистым, гибким и хорошо координированным. Казим немало повидал таких в Баранази. Лакхская знать плодила их десятками: хорошеньких надушенных мальчиков, мастеров клинка и поэтического слова со змеиным нутром.

Новичок окинул Казима взглядом:

– А ты хорошо сражался, как для лакхийца.

Эти слова прозвучали вызывающе.

Казим встал. Он не ощущал особой усталости: выиграть три поединка ему удалось довольно легко.

– Я не лакхиец, я из Кеша. А моими противниками были лишь гебусалимцы, о которых всем известно, что они – трусливые членососы. – Он поднял затупленный клинок. – И ты – типичный их представитель.

Юный аристократ мягко улыбнулся:

– Я убивал и за меньшее, парень. – Он пихнул сапогом корчившегося у его ног гебусалимского мальчишку. – Вставай, червь.

Он поставил паренька на ноги так, словно хотел получше его рассмотреть, но затем, внезапно крутанувшись на месте, толкнул его прямо на Казима.

В принципе, Казим ожидал чего-то подобного, но только не этого; поймав запыхавшегося юнца левой рукой, он нырнул в тот самый момент, когда незнакомец обрушил шквал ударов ему на голову.

Казим ответил, используя находившегося в полуобморочном состоянии паренька в качестве щита. Затупленные клинки вновь и вновь ударялись один о другой, пока Казим наконец не выпрямился и не толкнул гебусалимского мальчишку обратно на своего противника. Поймав беспомощного юношу, чистюля подставил его под следующий удар Казима. Врезавшись в висок парня, клинок лишил его сознания, и аристократ отбросил бедолагу в сторону. Яростно оскалившись, он взмахнул своим оружием, однако Казим уже успел уклониться от удара, после чего сразу же пошел в атаку. Клинки столкнулись. Казим врезал аристократу лбом в нос, но каким-то образом противника даже не коснулся, и тот вновь зло оттолкнул его. Казим продолжал порхать вокруг своего оппонента, теперь уже осторожнее. Тот все так же улыбался.

Наглый подонок. Ну, я тебе сейчас покажу! Казим решил исполнить свою любимую атаку. Приземлившись на одно колено с высоко занесенным над головой клинком, он нанес удар левой ногой, но противник, словно танцуя, легко увернулся и ответил серией мощных атак. Казим откатился в сторону и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы отразить колющий удар сверху. Довольно рассмеявшись, аристократ начал обходить его справа. Казим следил за каждым его движением.

– Хорошо, Казим, – промурлыкал аристократ. – Ты быстро учишься.

– Заткнись, членосос.

Мерзавец был дьявольски хорош. Он отклонился ровно на тот дюйм, который требовался, чтобы избежать ключевого удара в следующей комбинации Казима, просвистевшего мимо его носа, и нанес контрудар, едва не поразивший юношу в живот. Они вихрем кружились друг вокруг друга, выискивая возможность для решающей атаки.

– Хорошая работа, Казим Макани, – сказал аристократ, взмахнув клинком в знак окончания поединка. – Думаю, если ты будешь тренироваться интенсивнее, то станешь одним из наших лучших бойцов. Мы найдем тебе более квалифицированного наставника. Также ты попробуешь себя против прямых рондийских клинков. Тебя будет обучать Джамиль и, время от времени, я сам.

– Ты, – огрызнулся Казим презрительно. – Чему ты вообще можешь меня научить?

Лицо молодого человека стало неподвижным.

– Действительно, чему? – произнес он задумчиво. – Давай посмотрим…

Аристократ взмахнул рукой, и Казим внезапно почувствовал себя так, словно его боднул невидимый бык. Пролетев по воздуху, он шлепнулся в грязь в десяти ярдах от того места, где стоял, врезавшись спиной в каменную стену. Воздух с шумом вышел из его легких, но он каким-то образом все же сумел встать на ноги и отразить удар клинка незнакомца. Но затем сапог врезался ему в голень, и юноша снова оказался на земле. Невидимый кулак схватил его и швырнул прочь. Падая, Казим ободрал лицо о гравий.

Аристократ расхохотался, и юноша заметил висевший у него на шее изумруд. Из его левой руки вылетела зеленоватая стрела, и Казим, упав на землю и перекатившись, увидел, как та, пролетев мимо, врезалась в стену и взорвалась. Следующая стрела заставила Казима метнуться в сторону. Но едва он вскочил на ноги, очередной невидимый удар в живот отшвырнул его назад, и юноша врезался в стену, скользнув вниз и согнувшись пополам уже в грязи.

Аристократ сунул острие своего клинка Казиму в рот:

– Ну и кто теперь «членосос»? Пососи вот это.

Отдернув рот в сторону, Казим рыгнул. Теперь ему уже было наплевать, что этот тип может с ним сделать. Юноше было страшно, но не настолько, чтобы унижаться перед этим вкрадчивым Шайтаном.

К его огромному удивлению, аристократ одобрительно усмехнулся и, наклонившись, положил руку ему на плечо.

– Тебе еще многому предстоит научиться, парень. Это был первый урок: не зли мага. Меня зовут Рашид. Я тот, на встречу с кем тебя привез Джамиль. И я могу доставить тебя к твоей возлюбленной Рамите. – При виде отвисшей челюсти Казима он улыбнулся. – Нам лучше быть друзьями, Казим, сын Разира Макани. Мы многое можем дать друг другу.

И вновь юноша увидел протянутую ему руку, предлагавшую все и не просившую ничего взамен. Пока что.

Взяв ее, Казим позволил поднять себя на ноги. Рашид вновь хлопнул его по плечу.

– Давай, раздели со мной трапезу, и я расскажу тебе о твоей индранской красавице и о том, как она была одета на банкете Ордо Коструо в прошлом месяце.

Казим продолжал смотреть на Рашида, чувствуя, как сердце колотится в его внезапно начавшей казаться такой хрупкой груди.

Следующую неделю Казим провел, тренируясь с Джамилем, который, как он начал подозревать, тоже был магом, не стеснявшимся использовать свои силы для победы. Каждую тренировку юноша заканчивал избитым до крови. Джамиль проводил пальцами по его порезам и рубцам, облегчая боль, но Казим все равно неизменно чувствовал себя измотанным. У него едва хватало сил поесть. На встречи с друзьями времени не оставалось. Наконец, когда однажды вечером он лежал на крыше, глядя на бесчисленные звезды, к нему поднялся Джай. По ночам здесь было холоднее, чем в Баранази, а небеса казались более ясными. Шла последняя неделя месяца, поэтому луна не светила.

– В чем дело, брат? – спросил Казим, видя, что Джай чем-то взбудоражен.

– Сегодня я видел на базаре Гурию, – начал Джай.

Казим сел, едва сдерживая эмоции.

– Гурию? Правда? Ты видел ее? – Он схватил Джая за руку. – Как она? Рамита была с ней?

– Помедленнее, брат! С Гурией все хорошо. Она была одна, не считая двух охранников-рондийцев. Она отвела меня в омалийское святилище, и там мы немного поговорили. С Рамитой все хорошо. С ними обеими все хорошо. По крайней мере, они сыты и мягко спят. Но Гурия говорит, что ядугара приковал Рамиту цепью к ее постели и овладевает ею каждую ночь. Она слышит ее крики, но никто и не думает вмешаться.

Джая всего трясло.

Горло Казима сдавило от ярости. Встав, он начал расхаживать по крыше, сжимая и разжимая кулаки. Образ божественного лица его любимой, искаженного агонией, так и стоял перед его мысленным взором. Почувствовав, что у него из глаз текут слезы, юноша вытер их. Он отчаянно пытался придумать способ ее спасти.

– Мы должны освободить ее, брат! – вскричал он. – Должны уничтожить это животное! Это наш долг!

Казим сжал руки Джая и обнял его.

– Воистину ты – мой брат, Джай. Мы расправимся с этим безумцем и вернем Рамиту, а ты женишься на Гурии. Мы станем героями, настоящими принцами. – Он взял Джая за плечи. – Ты и я, брат! Мы убьем Мейроса и спасем наших женщин.

– Но Кейта…

– Ха! Забудь о ней. Гурия куда красивее. Я всегда хотел, чтобы ты на ней женился.

Джай выглядел неуверенным.

– Не думаю, что она захочет меня, Казим. Она желает гораздо большего. Иногда она меня просто пугает, знаешь ли.

– Ха! Не волнуйся, мужик: я знаю свою сестру, она идеально подходит тебе. Но сначала нам нужно придумать, как убить этого ублюдка Мейроса. – Он похлопал по рукояти своего клинка. – Кешийские ядугары думают, что используют меня, но это я использую их. Мы освободим Рамиту и заживем, как принцы.