15. Гамбит мага
Отрасли гнозиса

Елена назвала свой одномачтовый боевой ялик «Серой птицей». Она установила на нем резную носовую фигуру и добавила в лак пепла, чтобы придать его корпусу нужный цвет. Крылья ялика были закреплены на шарнирах, что обеспечивало ему больше устойчивости и легкости в управлении – разумеется, если уметь с этим обращаться. Он был шестьдесят футов в длину – достаточно маленький, чтобы им мог управлять один человек, и достаточно большой, чтобы принять на борт трех пассажиров. Елена вела ялик в ночном небе на запад, к Брохене. Лучи растущей луны освещали лица ее смотревших по сторонам спутников, уже давно преодолевших любой страх перед полетом. На носу сидел джхафийский воин Артак Юсайни. Представляя его Елене, Харшал сказал: «Он говорит и по-джхафийски, и по-римонски, донна Елена, он верный и он – убийца».

В мягкие черты лица Артака жизнь вплела щербатую улыбку. Его борода была клочковатой, а кожа – покрытой розоватыми пятнами, оставшимися после какой-то болезни. Артак не выглядел убийцей, но вот ножей у него под одеждой было больше, чем Елена могла сосчитать. Он был счастлив поработать с магом. «Если Ахм наделил вас, белокожих, магией, то явно не для благих дел, – сказал он ей. – Значит, она – просто оружие, как и мои ножи. Так что давайте отправимся в Брохену и проткнем пару Горджо». Произнеся это имя, он сплюнул.

Перед мачтой сидел Лука Фустиниос, легионер Нести. Он был на голову ниже Елены, однако его крепко сбитая мускулистая фигура наводила страх на всех остальных борцов; Лука считался среди них лучшим. Он бегло говорил на джхафийском после того, как отсидел срок в тюрьме за то, что задушил одного мужчину, не поделив с ним женщину. Несмотря на свою репутацию и уголовное прошлое, Лука обладал веселым нравом и был безоговорочно верен Нести.

Перед Еленой сидел Лоренцо ди Кестрия. «Я отправляюсь в Брохену убивать магов, – протестовала она, узнав, что Лоренцо хочет лететь с ней. – Мне нужны убийцы, а не благородные рыцари. Лоренцо слишком мягок. Он может нам помешать».

«Я не могу отпустить вас одну с этой парочкой, донна Елена, – парировал рыцарь. – Они оба – преступники. Я поеду хотя бы просто для того, чтобы прикрывать вам спину и стеречь ялик».

Сэра сочла его доводы более вескими. Впрочем, Елена не могла не признать, что было приятно поболтать в пути с кем-то знакомым, хотя и опасалась реакции Лоренцо на то, что он мог увидеть.

– Гора Тиграт, – сказал Лоренцо, указывая на огромные очертания на севере. – Брохена близко, миль тридцать, наверное.

Елена кивнула. Маленькое суденышко накренилось, и Лука Фустиниос схватился за борт. Он оглянулся на Елену, чтобы убедиться, что это был запланированный маневр, а не начало падения. Она успокаивающе помахала ему рукой.

– Я посажу нас к западу от города, подальше от озера, – сказала Елена своей команде. – После этого нам нужно будет двигаться быстро: я хочу оказаться за городскими стенами к рассвету. Наша первая цель – Арно Долман – будет поблизости, укрепляя внешнюю линию обороны.

Арно Долман в первую очередь являлся земляным тауматургом. Он был большим, сильным и в основном спокойным, хотя мог и выйти из себя, если его допекали. Елене доводилось видеть, как он поднимал своими огромными мускулистыми руками гранит, словно то был песок, и формовал его, будто глину. Арно вызывал у Елены симпатию, и она жалела, что теперь они стали врагами. Он был единственным членом команды, сражавшимся вместе с ней во время Мятежа. А вот новые рекруты Гурвона ей не нравились: все они были талантливы, но их поведение граничило с психозом.

Убрать Арно с дороги первым следовало потому, что его таланты были связаны с практическими и осязаемыми аспектами гнозиса. Если Елене удастся осторожно его изолировать, он не сможет предупредить остальных. Случись это, ей будет сложнее напасть исподтишка. Впрочем, все по порядку: сначала разберемся с Арно…

Елена вновь начинала ощущать себя прежней. Она думала о слабых местах целей, планировала убийства. Когда ей удалось спасти Сэру и Тимори от Самира, она почувствовала, что становится другим человеком. И этот человек ей нравился больше, однако для такого задания он не подходил. Сейчас ей была нужна старая Елена, бившая в спину врагов, жертвовавшая друзьями и наслаждавшаяся головокружительной жизнью на грани. Пять целей – и она сможет убрать эту Елену подальше, как платье, из которого выросла, и никогда больше ее не доставать.

Ради такого стоило жить. Загнав эти мысли поглубже, она сконцентрировалась на Арно. Вспомнила его кустистые брови и тяжелое лицо, которое ей доводилось видеть и улыбающимся, и хмурым. У Арно были бычьи плечи, но непропорционально тонкие ноги. Он был бесхитростным и в чем-то даже первобытным: простым, сильным, прямолинейным. И надежным. Прости, Арно, но, если ты не хотел идти против меня, тебе следовало отказаться от этого задания.

Весь день Арно Долман боролся с нарастающим гневом. «Почему тяжелая работа всегда достается мне, пока остальные прохлаждаются во дворце? – думал он. – И почему Гурвон поставил во главе Сорделла, если все, чем он занимается, – это таращится в будущее в своей башне или лебезит перед Альфредо Горджо. Ленивый, наглый аргундский слизняк. Новые рекруты тоже сопливые, мелкие уроды – никакой практической пользы. Как и от этой суки Ведьи тоже. Я единственный делаю здесь свою работу. А ведь мы должны укрепить этот дурацкий растянувшийся город, глаза бы мои его не видели, до начала треклятого похода».

Брохена являлась столицей, и люди слетались сюда, словно пчелы на мед. Она уже много лет как разрослась за пределы своих бастионов. Доробоны усилили стены, а Нести вновь их разрушили, позволив Альфредо Горджо войти в столицу силами десяти тысяч человек, не встретив сопротивления.

Что творит Елена? Зачем завалила Самира? Хочет, чтобы ей досталось побольше добычи? Это было бы вполне в ее, суки, стиле. Гурвон просто озверел; похватав всех, кого мог, он отправил их воздушным кораблем в Явон, и с момента прибытия сюда Арно занимался стенами. «Кто-то должен отстроить стены вокруг внутреннего города, Арно, и ты в этом деле лучший», – сказал Гурвон ему. Льстивый ублюдок. А что насчет помощи других? Держи карман. Гурвон свалил обратно в Брез по какому-то бредовому делу, оставив Сорделла и его педиков выписывать кренделя перед Горджо, пока Ведья, как обычно, шастала по мужикам.

Возможно, он плохо спал или что-то еще в этом духе, но сегодня все это раздражало его особенно сильно. Арно чувствовал, как его ярость начинает закипать. Используя ее, чтобы разжечь свой гнозис, он вновь запустил руки в камень, поднял его так, словно тот был ириской, придал ему форму и укрепил. С запада большую часть старого города уже окружала новая каменная стена – результат двух недель праведного труда, от которого Арно порой тошнило.

Занеся над головой каменный блок, который с трудом сдвинул бы индранский слон, он швырнул его аккурат на то место, где тот должен был стоять. Весь день Арно работал на грани, желая, чтобы его треклятые усилия наконец принесли хоть какой-то видимый результат. Гурвон сказал, что мелкие Нести все еще в Форензе, но что, если они уже выступили? Исключать такую возможность нельзя, особенно если в деле была замешана эта подлая девка Елена Анборн.

Арно плюнул, пожелав, чтобы можно было довериться хоть кому-то, кроме Гурвона. В старые времена вокруг царило чувство товарищества. Но не сейчас. Когда к ним присоединилась Ведья, все быстро покатилось в пропасть – сидийская ведьма была ядом в чистом виде.

Он яростно затряс головой. Откуда вся эта злость? Арно поднял еще один блок и швырнул его на первый, едва не пошатнувшись от усилия. Если он закончит эту секцию до заката… Маг вкладывал в работу все: гнозис, мышечную силу, волю. Мы должны успеть в срок, провались оно все в Хель! Арно прекрасно осознавал, что четверо охранявших его солдат смотрели на него с благоговением. Он безмерно гордился своими навыками. Да, смотрите на меня: вот на что способен настоящий маг.

Он по локоть погрузил руки в два огромных блока и, формируя их как тесто, соединил брылы в одну, приготовившись взяться за следующую. От напряжения у него начинала кружиться голова. Шумно вздохнув, Арно осмотрелся. Кóровы яйца, уже вечер. Он взглянул на грязные лачуги джхафийской бедноты и не заметил ни одного лица. Это было необычно. Испугались большого рондийского мага, да, мразь?

Потерев себе лицо, он застонал. Да что со мной не так? Обычно я таким не бываю…

«Но нужно сделать еще», – прошептал голос внутри него. «Да, нужно», – подумал Арно. Он наклонился за еще одним блоком, таким же громадным, как предыдущие два, и едва не пошатнулся от усилия.

«Еще всего один», – увещевал его вкрадчивый шепот.

Чужой шепот.

Рукка! Все стало ясно: его изматывали как быка на эстеллейнской арене. Обернувшись, Арно заметил движущиеся тени, но успел лишь крикнуть «Берегись!», прежде чем маленькая фигурка, появившись за спиной у крайнего солдата, дернула того назад и рассекла ему яремную вену. Полетели черные в сумерках брызги крови. Остальные стражники попытались выхватить оружие, но другие тени метнулись к ним, ударив их в шею или под левую подмышку. Стражники упали, испуская дух. Ближайшая из атакующих скользнула к нему; у нее были выгоревшие на солнце светлые волосы, а ее глаза блестели.

– Елена. – Сука, я должен был понять. – Как давно ты…

– Весь день, Арно. – Ее голос был мягким, почти печальным. – Подстрекала тебя. Остались хоть какие-то силы для боя?

– Даже не сомневайся!

Он швырнул в нее огромный камень, но усилие заставило его пошатнуться. Камень врезался в квадратный столб, обрушив часть стены, которую Арно только что возвел. А Елены уже и след простыл.

Сзади! Он нанес молотом круговой удар, который едва не снес вновь возникшей суке голову. Но все же молот просвистел над ней, и его вес увлек Арно за собой. Восстановив баланс, Арно взмахнул молотом. Удар скользнул по щитам Елены, но она его явно почувствовала.

– Я достану тебя, Елена…

Он нанес еще один удар, но Елена, сделав сальто, спрыгнула со стены на крышу одной из лачуг. Сверкнув на нее глазами, Арно взмахнул рукой, сформировав из камней у ног Елены гностическую змею в три раза больше ее по размеру. Подняв облако пыли, змея возникла из земли, но Арно покачнулся от усилия. Его зрение стало размытым, и на какую-то секунду он увидел сразу трех Елен. Он ошеломленно моргнул, однако Елен по-прежнему было три. Змея бросилась на ту, что была по центру, но, не встретив ничего, кроме воздуха и иллюзии, врезалась в крышу лачуги. Змеиная голова раскололась. Из лачуги донеслись истошные вопли перепугавшихся джхафийцев.

Тем временем настоящая Елена уже бежала по каменной стене, едва касаясь ее. Арно крикнул безголовой каменной змее броситься на нее, но сука оказалась слишком быстра. Врезавшись в стену, конструкт Арно рассыпался в пыль. Маг попытался проследить за Еленой с помощью глаз и гнозиса, но как, если она мчалась сразу в трех направлениях? Треклятые иллюзии…

– Не двигайся, сучья сафистка! – взревел он, потрясая молотом.

Держитесь от него подальше! – мысленно скомандовала Елена Лоренцо, Артаку и Луке. – Не стрелять!

Она скользнула вправо. Мы должны покончить с этим, пока ему не пришло в голову позвать на помощь. Отправив поток иллюзорных вспышек, чтобы запутать Арно, Елена по-кошачьи приземлилась ярдах в десяти от него и позволила ему себя увидеть.

– Вот ты где! – дико заорал маг, ничего не соображая от усталости. Он нанес удар молотом, но Елена уже была вне досягаемости. Показав Арно руку, наполненную гностической энергией, она ударила этой энергией по его щитам, мысленно крикнув своим людям:

Три арбалета выстрелили одновременно.

Будь Арно свежим, это не сработало бы: он был земляным магом-полукровкой устрашающей силы. Но Елена провела весь день, жаля его разум подобно комару, усиливая его страхи и изматывая его.

Ударив по щитам Арно, ее гностическая стрела перетянула всю их энергию вперед, и три арбалетных болта, ударивших с боков и сзади, не встретили сопротивления. Одна стрела попала ему в бицепс, пригвоздив руку к груди. Вторая вонзилась в шею, раздробив позвоночник. Третья вошла в живот. Арно рухнул с недостроенной стены на землю. Когда Елена достигла края стены, он, дернувшись, уже затих.

Трое ее людей осторожно посмотрели вниз. Елена легко спрыгнула, стараясь экономить и физические, и гностические силы. Остальные попрыгали вслед за ней и все как один шумно вдохнули.

Арно приоткрыл глаза. Из его горла донеслось бульканье, а изо рта потекла кровь. В ее голове зазвучали слова, причем столь ясно, будто он произносил их вслух:

Елена… Я должен был… тебя почувствовать.

Она почти ощутила ужасающую боль, которую он испытывает.

Почему ты… это сделала, Елена? Твоя доля что, была… недостаточной?

Глаза мага немного расширились в неверии, но затем приступ агонии едва его не убил. Елена подняла руку, в которой пылало гностическое пламя.

Давай же, Елена. Убей меня…

Подняв меч, она перерубила его шею. Фонтаном ударила кровь, и голова Арно откатилась в сторону. Елена омыла свой жуткий трофей в целительном гнозисе, запечатав в голове достаточно крови, чтобы душа Арно оставалась запертой в его черепе, и стараясь не обращать внимания на его полные ужаса ментальные крики.

Стоявшие за спиной у Елены бойцы, заметив, что губы и глаза головы задвигались, громко вздохнули.

– Что ты делаешь? – спросил ее Лоренцо.

На его лице тоже читался ужас.

– Сейчас узнаешь.

Взяв голову, Елена завернула ее в водонепроницаемый кожаный мешок, прихваченный специально для этого, и забросила его себе на плечо. Лоренцо взглянул на нее, и она увидела, что его иллюзии в ее отношении начали угасать. Елена ощутила странное чувство потери. Из лабазов начали выглядывать лица. Появился джхафийский воин, один из связных Харшала. Молча отсалютовав Елене саблей, он вновь исчез.

Елена окинула взглядом своих людей:

– Ладно, один готов. Еще четверо.

– Кто следующий, госпожа? – тихо спросил ее Артак.

– Сорделл. Как и Арно Долмана, его будет легко найти. Ратт подобен человеку с чесоткой, которого зуд мучит так сильно, что он не может прекратить чесаться. Имя его чесотки – паранойя, и «чешется» он, вглядываясь в будущее.

– Он способен на такое?

Артак выглядел впечатленным. Лука сделал какой-то примитивный жест, призванный защитить его от злых сил.

– Многие маги способны, но это непросто и очень ненадежно. Я предпочитаю считать это способом четко все спланировать и систематизировать информацию. Перед нашим отлетом я сама попыталась заглянуть в будущее, чтобы составить свои планы наилучшим образом.

– В твоем видении нам повезло? – спросил Лоренцо.

– Ну, разумеется. Однако причиной этого могло быть и то, что поражение для меня немыслимо, и потому я не воспринимаю такие видения слишком серьезно. А вот Сорделл воспринимает: он – нервный тип, который не может и шагу ступить, когда Гурвон не держит его за руку. Он, должно быть, в ужасе от мысли о том, что что-то может пойти не так, когда его оставили за главного, потому он будет в Лунной башне, пытаясь уловить, в чем именно дело.

– Он увидит, что мы приближаемся? – спросил предусмотрительный Лука. – С помощью своих заклинаний?

– Возможно. Но маги обычно могут скрываться и друг от друга, и от духов, посланных следить за ними. Хороший прорицатель может играть с другим, скармливая ему неверную информацию.

– А вы – хорошая прорицательница, донна Элла?

Елена улыбнулась низкорослому римонцу:

– На самом деле лучшая, чем Сорделл, но я не люблю хвастать. Он думает, что я вообще не умею видеть будущее.

Лука окинул ее оценивающим взглядом, но не таким, каким мужчины обычно смотрят на женщин, а так, словно хотел увидеть силу, которую скрывала ее плоть.

– У вас есть хоть какие-то слабости, донна?

– Никогда не могу устоять перед хорошим сыром из Неббской долины.

Римонец усмехнулся и покачал головой, оценив шутку.

– А нет ли у вас слабости к мужчинам ниже себя ростом? – спросил он с ухмылкой.

Рассмеявшись, Елена махнула рукой:

– Обычно нет, но если вдруг появится, ты узнаешь об этом первым, коротышка.

До восхода было еще далеко, однако света звезд было достаточно, чтобы идти по запутанным улочкам. Елена задумалась, где сейчас Гурвон – даже быстрейший из воздушных кораблей не домчал бы его за такое время из Рондельмара в Понт.

– А что насчет нас троих, госпожа ведьма? – спросил Артак. – В ваших видениях мы пережили эту ночь?

Елена замерла. Ее беззаботность куда-то улетучилась.

– Даже не сомневайся, – солгала она. – Пойдем.

Днем внешние районы Брохены кишели патрулями Горджо, а с наступлением сумерек их отзывали обратно во Внутренний Город, чтобы усилить ночную охрану живших там бюрократов. Но Елена была иллюзионисткой, а ее люди двигались бесшумно, так что ко второму часу после заката они уже пришли на место. Все указывало на то, что никто не заметил смерти Арно Долмана.

Брохенский дворец имел квадратную форму, с четырьмя огромными башнями, прорезавшими ночное небо подобно шпилям собора. Башню Соля занимала королевская семья; Елена с детьми жили на ее верхних этажах. Золотая крыша башни светилась словно маяк; она была первым ориентиром, который замечали люди, направлявшиеся к столице через равнины. Башню возвели Доробоны в рамках амбициозных строительных планов, которые едва не разорили королевство. Свечение призрачной Лунной башни, чью крышу покрывал измельченный кварц, было более бледным. Верхний ее этаж оказался открыт всем ветрам. Елена указала на башню пальцем: вот где мог быть Ратт Сорделл, переживая из-за своих страхов. Командиры рыцарей королевской гвардии были в Ангельской башне, а в Нефритовой башне располагались гостевые комнаты для приезжих сановников. На самом верху, в тренировочном зале, находился Бастидо Елены.

Елена повела своих людей вверх прямо по стенам, создавая уступы с помощью земляного гнозиса. У подножия Ангельской башни она скользнула за спину часовому. Мелькнул клинок. Часовой упал, и Елена приглушила звук с помощью гнозиса. На вид ему было лет семнадцать, но Елена чувствовала лишь облегчение из-за того, что ей удалось прикончить его прежде, чем он их выдал. При виде мертвого стражника глаза Лоренцо сузились, и он встревоженно посмотрел на Елену. Впрочем, он занял место убитого, не сказав ни слова. Лука и Артак оттащили тело в сторону.

«Прости, Лори, но я никогда не была той, кем ты меня считал», – подумала Елена с сожалением. Сняв со спины кожаный мешок, она достала оттуда голову Арно Долмана. Глаза мага моргнули, когда она повернула ее к себе лицом. Арно ушел уже слишком далеко, чтобы говорить, но это было и не важно. Ведья однажды сказала ей, что сидийцы когда-то были охотниками за головами, считавшими, что, съедая мозг поверженного врага, человек получает его силу и знания; она говорила об этом так, словно все знала по собственному опыту. Для мага мозг был вместилищем гнозиса, и это означало, что слабеющие силы Арно Долмана находились в ее руках. Его разум затухал, но какое-то непродолжительное время она сможет управлять его силами, если ей хватит на это духу.

Елена окинула взглядом башню и стены: там виднелись часовые, однако ни один из них не стоял слишком близко – самодовольные Горджо считали, что враги далеко, и были уверены, что маги Гайла их защитят. Это было ошибочное мнение, и Елена намеревалась им это продемонстрировать. Она еще раз посмотрела на Лунную башню. Мать-Луна не освещала ее переливчатые стены, так что в свете звезд они выглядели не белыми, а серыми. Одной из первых вещей, которые Елена заметила, прибыв сюда четыре года назад, было то, что башни Брохенского дворца высотой более шестидесяти ярдов разделяло всего сорок ярдов. Улыбнувшись, она принялась за работу с головой Долмана.

Ратт Сорделл нервничал. Это было знакомое чувство, состояние непрекращающегося, тошнотворного беспокойства о том, что где-нибудь даст о себе знать какой-нибудь неожиданный фактор. Сейчас его беспокоили отношения с джхафийцами: надменное презрение лордов Горджо к народу, превосходившему их численностью в восемь раз, раздражало Сорделла. На протяжении всего ужина Альфредо Горджо, самодовольно поглаживая свою седую козлиную бородку, болтал о том, как после возвращения Доробонов его семья восстановит свое доминирующее положение. От его заносчивости мага просто выворачивало наизнанку.

Случались дни, когда Сорделлу хотелось, чтобы ему поставили задачу уничтожить Горджо, но затем он вспоминал, что ненавидит Нести не меньше, пусть и по другим причинам.

В какой-то момент он решил, что общество всех этих мелких лордов Горджо просто невыносимо. Встав, он зашагал прочь, ни разу даже не оглянувшись. Если это было «недипломатично», то пусть катятся на хрен. И Гурвон пусть тоже туда катится. Уехать в Брез на столь важном этапе их плана… Сорделл махнул рукой Бене с Терро, и его помощники вышли из зала следом за ним. Они совсем недавно выпустились из коллегии в Аргундии, и Сорделл лично их выбрал. Обоим еще не было и двадцати. Обеденный зал погрузился в тишину, но стоило Сорделлу и его помощникам скрыться из виду, шум голосов стал вдвое громче. Впрочем, магу было все равно. Из-за постоянных тревог он уже начал раньше времени стареть: его бледный лоб прочертили морщины, а волосы становились более редкими. Сорделл владел морфизмом и, прикладывая усилия, мог выглядеть моложе, однако это отнимало столько энергии, что он редко тратил время на подобное. Еще он обладал природным очарованием, но пускал его в ход не чаще – какое ему было дело до мнения людей ниже себя? Пускай низменные существа вроде Ведьи Смларск тратят свои силы на поддержание красоты; у Сорделла были более высокие цели. Сегодня ему требовалось общество звезд, а не жалких людишек. Ему нужно было заглянуть в будущее, чтобы увидеть, что предвещают последние события.

Он задумался, чем сейчас занимается Елена Анборн. Сорделл ненавидел ее, и у него было на то множество причин. Он ненавидел Елену за то, что она занимала в клике Гайла более высокое положение, чем он сам, несмотря на то, что была всего лишь полукровкой. Его от этого тошнило: он, Ратт Сорделл, чистокровный маг из древнего дома, был второй скрипкой после какой-то женщины лишь из-за того, что она раздвигала ноги для Гайла, вечно закрывавшего глаза на любые ее недостатки. Еще Сорделл ненавидел ее потому, что она постоянно копала под него, открыто выражая свое презрение каждый раз, когда он допускал хотя бы малейший просчет. Так что для него стало самым настоящим удовольствием увидеть, как она показала свое истинное лицо, предав их. Теперь наконец Гайл признал его своей правой рукой. Арно Долман никогда не был способен руководить, но Сорделл волновался, что Ведья могла отодвинуть его в сторону, использовав те же ухищрения, что и эта сука Анборн. Но, к счастью, здравомыслие Гайла взяло верх.

Отсутствие Гурвона тревожило его: а если что-то случилось? Он покосился на Бене и Терро. Они были довольно хорошими соблазнителями и шантажистами, умели убивать беспомощных копьеносцев, но для настоящего боя не годились – не против кого-то вроде Анборн. Всю неделю Сорделл напряженно вглядывался в будущее, но, даже несмотря на практически полную уверенность в том, что она засела в Форензе, его тревога росла.

Вход в Лунную башню охранял стражник по имени Фульс, собрат-аргундец. Его волнистые каштановые волосы были наполовину скрыты под традиционным коническим шлемом. Сорделл позволил Фульсу потянуться за ключами, но затем сам небрежным жестом открыл двери с помощью гнозиса. Магу нравились подобные небольшие демонстрации своего могущества; это ставило его выше окружающих, заставляя их нервничать: неплохая награда за то, через что ему приходилось проходить.

Бене засмеялся над одной из шуточек Терро. Сверкнув на них глазами, Сорделл жестом приказал поспешить и, охваченный нервозностью, без усилий взлетел по ступеням, оставив помощников позади.

В верхней комнате Лунной башни было три огромных окна. Казалось, они открыты небесам, однако в действительности на них висели постоянные обереги, не дававшие проникать внутрь ни птицам, ни насекомым, ни даже ветру. Прорицанием лучше всего было заниматься в звездном свете, ведь его техники основывались на потоках энергии и их прерывании. Сорделл писал об этом в своей дипломной работе в коллегии… О, как же он скучал по коллегии! Все шло к тому, что он займет место ректора, но случился прискорбный инцидент, когда его застигли практикующим некромантию. А ведь это были всего лишь сироты, даже не настоящие дети… Сколько же лет он потерял, занимаясь не пойми чем, пока его не нашел Гайл, вернув ему амулет и дав новую цель. Гайл заслужил верность Сорделла, став его другом и ценя так, как он того заслуживал. Однажды он займет место Гайла – когда тот выйдет в отставку. В отличие от других, Сорделл готов был ждать. Остальные строили глупые планы по захвату власти, неизменно заканчивавшиеся их безвременной кончиной: Гайл всегда знал, когда кто-то плетет против него заговор.

Сорделл закрыл дверь перед носом у Бене и Терро. Этим вечером ему нужно было сконцентрироваться: его ушей достигли слухи о передвижениях племени Харкун на севере, где его видели редко. Маг зажег стоявшую в центре комнаты жаровню, бросил в огонь порошков, а затем с помощью струек дыма стал преобразовывать свои вопросы в видения. Не замечая течения времени, он призывал видения вновь и вновь, тщательно их толкуя и определяя степень враждебности местных. У мира духов были вести – видения костров в пустыне, джхафийцев, передвигавшихся в больших количествах, чем обычно. Все было хуже, чем Сорделл думал. Следовало посоветовать Альфредо Горджо отправить часть своих людей обратно на север и, быть может, даже послать с ними одного мага из их группы. Возможно, Арно? Но стены… Сорделл выругался. Значит, Ведью. Было бы неплохо отправить ее подальше от столицы, пока она еще больше не испортила их отношения с Горджо, продолжая предаваться безудержному разврату.

Мимоходом он заметил рядом с Ангельской башней гностическую вспышку стихии земли, исходившую от Долмана, но его разум был занят будущим, в которое он вглядывался, пытаясь определить, где джхафийцы могут концентрировать свои силы, где могут нанести удар, кто может их возглавить… Внезапно какой-то инстинкт заставил Сорделла взглянуть на Ангельскую башню, и в следующее же мгновение она накренилась. Сорделл услышал крики людей, и башня с непреодолимой силой рухнула в сторону его собственной Лунной башни. Более решительному магу, чем он сам, возможно, хватило бы времени что-то сделать, но Сорделл оцепенел, не в силах перейти от метафизического к материальному. Одна башня врезалась в другую, и все вокруг него рассыпалось в пыль.

Елена уже бежала над внутренним двором по дорожке, созданной с помощью воздушного гнозиса. Ее трое воинов следовали по пути из искр, которые она оставляла. Смотреть вниз они, впрочем, не решались, поскольку двигались по пустоте, поддерживаемые лишь ее гностическими силами. Елена отметила нужную точку на каждой из башен еще несколько лет назад, и теперь, призвав угасающий гнозис Долмана, направила бóльшую его часть на Ангельскую башню, заставив ее рухнуть в нужном направлении. Башня зашаталась, и какое-то мгновение казалось, что она может упасть в любую сторону, но все произошло так, как и было запланировано. При звуке полных ужаса криков, донесшихся изнутри, и вторивших им голосов людей, патрулировавших стены, у Елены перехватило дыхание.

Купол Ангельской башни врезался в Лунную примерно на одной трети ее высоты, расколовшись о нее. Полетели обломки, попадав на площади за рвом. Елена чувствовала, как угасают жизни людей, раздавленных этими обломками, и молилась, чтобы они были врагами, а не невинными. От ее щитов отскочил арбалетный болт.

– Держитесь! – крикнула она через плечо, стараясь не думать о том, что одного контрзаклинания будет достаточно для того, чтобы она потеряла всех троих.

Нырнув в облако пыли, поднимавшееся от рухнувших зданий, она выбежала на площадь перед крепостью, где упала Лунная башня.

Площадь, которая еще несколько секунд назад была темной и тихой, погрузилась в полнейший хаос. В окнах появлялись светильники и лица людей, округлившимися глазами смотревших на разбросанные повсюду обломки. Камни мостовой раскололись, а деревянные балки торчали из куч обломков подобно костям какой-то гигантской твари. Тел было не так много – в Лунной башне мало кто жил. Елена видела раздавленные тела служанки и аргундца Фульса, личного охранника Ратта Сорделла. Ринувшись вниз по потокам воздуха, она послала вперед порывы ветра, чтобы развеять пыль и увидеть свою цель.

Терро она нашла первым. Мерзкий маленький сопляк был уже мертв, расплющенный обломками стены. Бене Елена не видела, однако чувствовала, что и он умер. Тоже невелика потеря. Но где же Сорделл? Вот он! Легко приземлившись, она выпустила гностическую стрелу в раздавленное тело. Лежавшая на земле искореженная фигура содрогнулась от попадания, но сам Сорделл не пошевелился. И хотя тело мага было расплющенным месивом из разорванной плоти и раздробленных костей, Елена все равно приближалась осторожно. Сорделл попал в ловушку в рухнувшей башне и не смог использовать воздушный гнозис, чтобы улететь, поэтому, не имея талантов к гнозису стихии земли, ему оставалось лишь окружить себя щитами и надеяться. Подобная защита могла сработать при моментальном ударе, вроде наносимых с помощью оружия или гностических стрел, но против тонн падавших на мага камней она была бесполезна. Искореженное тело перед ней это подтверждало.

Однако у Сорделла были другие ресурсы: он являлся некромантом, а их убить было сложнее, чем тараканов. Елена уже видела, как он восставал из мертвых тогда, когда это, казалось, было совершенно невозможно, и потому не хотела рисковать. Она выпустила в него еще одну стрелу и услышала слабый вздох как раз в тот момент, когда к Сорделлу начал приближаться Артак.

– Артак, не подходи!

– Он мертв, госпожа. Я отрежу ему…

Палец Сорделла дернулся, и черная вспышка ударила джхафийского воина прямо в лицо. Артак вскрикнул, его спина выгнулась, и он упал. Елена бросилась к нему, продолжая обстреливать Сорделла энергетическими стрелами. Его плоть содрогалась на каком-то невидимом ветру, вздымаясь дергающимися порывистыми движениями. Поглощение души! Рукка! Ей стало понятно, что Артаку уже ничем не поможешь.

Увидев, что глаза Сорделла открылись, Елена бросилась на него, схватив меч обеими руками. Выбив искры, ее меч пронзил щиты некроманта и вошел ему в живот. Хлынула кровь, и тело Сорделла дико изогнулось, стараясь заставить рану затянуться. Некромант ударил поглощением души уже по Елене, но она встретила его целительскими оберегами, ослабившими штурм. Однако эта атака была столь яростной, что Елене не удалось остаться невредимой: она почувствовала, как кожа на ее лице становится сухой, а волосы истончаются подобно лишенной влаги траве. Вызывающе крикнув, Елена обхватила рукоять меча покрепче и всем телом налегла на ее яблоко, воткнув клинок Сорделлу в грудь и пронзив его сердце. Некромант заколотил руками по земле, и кожа на его лице начала облезать, обнажая мышцы, сухожилия и сосуды, пульсировавшие красным и гнойно-желтым. Сорделл взвыл.

– Отрубите ему голову! – заорала Елена. – Отсеките ее!

Сорделл попытался дотянуться до нее, схватившись за меч. Его сердце было пробито, однако тело, подпитываемое некромантией, продолжало бороться. Светящаяся фиолетовым рука схватила ее за горло. Она сжалась, и Елена почувствовала себя так, словно у нее из вен вытягивают кровь. Елена сопротивлялась его атаке, но энергия уже вливалась в руки Сорделла, оживляя его.

– Убейте его! – прохрипела она.

Клыки заклинания некроманта продолжали вытягивать из Елены энергию. Сорделл безумно ей улыбнулся. Его тело продолжало восстанавливаться, несмотря на все ее усилия.

Раздался яростный крик, и серебристый клинок перерубил шею Сорделла. Меч врезался в камень и раскололся. Ужасное лицо некроманта исчезло, и его лишенный плоти череп откатился в сторону. Елена упала на колени над его телом, опираясь на клинок, все еще пронзавший его сердце. Ее руки выглядели старыми и напоминали узловатые ветки. Она чувствовала себя опустошенной, сломленной. Ей потребовались неимоверные усилия даже просто для того, чтобы взглянуть на Лоренцо, стоявшего рядом с ней со сломанным мечом в руке.

– Лори… – вырвался из ее горла сухой хрип.

Рыцарь отступил назад, поднимая руку. Боже, насколько же все плохо? Позади него Лука пятился от мертвого Артака. На месте лица в голове джхафийца зияла дыра. Не будь у Елены щитов и целительного гнозиса, с ней произошло бы то же самое. Повсюду звонили колокола и слышались крики.

У Луки отвисла челюсть.

– Донна Елена!

Он указал на голову Сорделла.

Елена успела заметить, как изо рта черепа некроманта выползает восьмидюймовая многоножка. Она подняла свою узловатую правую руку и послала в насекомое слабую гностическую стрелу, но ее движение было слишком медленным; омерзительная тварь метнулась к обломкам и скрылась из виду. Проклятье!

– Что это было? – выдохнул Лука.

– То, что осталось от Сорделла, – ответила Елена хрипло. Она попыталась ментально обнаружить Ведью, однако у нее уже не оставалось на это сил. – Мы должны уходить – Ведья придет обязательно, и, если она до нас доберется, нам крышка.

Склонившись над Артаком, Лука произнес несколько слов и оставил его лежать на земле. Лоренцо все еще продолжал таращиться на Елену.

– Елена, ты можешь…? Что произошло?

– Н… Ничего. Со мной все будет в порядке… Просто это отняло у меня все силы.

– Твои волосы, – произнес рыцарь.

Он выглядел так, словно его вот-вот вырвет.

– Что? – Елена выдернула прядь из своих собранных в хвост волос и с шумом втянула воздух. Прядь была серебристо-серой. – Ничего, Лори… Все могло быть гораздо хуже.

Елена встала на ноги, чувствуя себя донельзя хрупкой. Атаки Сорделла едва не стоили ей жизни.

Подойдя к ней, Лоренцо нехотя обхватил ее рукой и помог ей подняться. Он выглядел так, словно для него было невыносимо само прикосновение к ней.

– Прости, Лоренцо, – усмехнулась Елена безрадостно. – Полагаю, ты больше не станешь желать моего поцелуя.

Она поморщилась от того, сколь отвратительно и истерично звучал ее голос и какая жалость к себе в нем сквозила. Она подняла глаза на молодого рыцаря. Выражение его лица прочесть было невозможно, однако держал он ее крепко.

– Ты поцелуешь меня позже, – тихо произнес он.

– С радостью, если ты нас отсюда выведешь, – прохрипела Елена, держа меч в трясущейся руке, чьи пальцы стали похожи на птичьи когти.

Внезапно Лука Фустиниос вскочил на ноги, запрыгнул на кучу каменных обломков и начал что-то откапывать.

– Леди Елена, смотрите!

– Что? Лука, нам нужно выбираться отсюда, немедленно…

Однако низкорослый явонец не обращал на нее внимания. Он наклонился над тем, что откапывал, а затем осторожно встал, держа это у себя на руках. Когда он повернулся к Елене и Лоренцо, на его лице сияла ухмылка. Лука держал Солинду Нести. Принцесса была без сознания и выглядела жестоко избитой, но, вне всяких сомнений, живой.

Сжав руку Елены, Лоренцо прошептал:

– Соль эт Луна! Принцесса!

Елена ошеломленно смотрела на девушку. «Должно быть, она находилась на нижнем этаже Лунной башни, – подумала она. – Но как ей удалось выжить? На ней был щит? Или ее заперли в камере, защищенной оберегами?» Впрочем, все эти вопросы могли подождать; сейчас им нужно было отсюда выбираться.

– Уносим ее отсюда, – прохрипела Елена.

Елена, это ты? – послышался в ее разуме дразнящий голос Ведьи.

– Нам нужно уходить немедленно. Ты сможешь нести принцессу, Лука? Идемте…

Сделав нетвердый шаг в сторону от Лоренцо, Елена направила остатки своей энергии себе в ноги, стараясь развеять заклинание Сорделла. Заглянуть раньше времени в старость было просто ужасно. Руки и ноги были подобны ломким прутикам, а каждый вдох давался ее измученному горлу с болью.

Но как бы то ни было, а подгонявший их страх всех заставил бежать. Стартовали они по безлюдным улицам, но затем, услышав сзади звук копыт, свернули в переулок. Когда они пробежали еще один квартал, Лука передал Солинду Лоренцо и зарядил свой арбалет. Вернувшись на несколько шагов назад, он упал на одно колено и выпустил болт в тот переулок, из которого они только что выбежали.

Дико заржав, конь, под вопли своего всадника, рухнул на мостовую.

Елена? А, вот ты где, – наполнило ее разум звонкое хихиканье Ведьи.

– Быстрее, – хрипло сказала Елена, хотя от досады и ужаса была готова завыть.

Нам не пережить встречи с Ведьей, когда я в таком состоянии…

Сзади донесся гулкий грохот сапог, но Лука уже перезарядил арбалет; он выстрелил вновь, и они услышали еще один предсмертный крик.

– Это тупик! – заорал кто-то совсем близко. – Они в ловушке!

«Только не треклятый тупик», – подумала Елена. Она не допускала даже мысли о том, что сделает Ведья, добравшись до нее.

– Бегите! – прошептала она.

Я иду, Елена, – продолжал ворковать в ее голове вкрадчивый шепот. Она уже чувствовала приближение сидийской ведьмы. Та была в трех сотнях ярдов над ними и на таком же расстоянии позади, но приближалась с каждой секундой.

– Выйди за стены, Лори, а затем беги, – спокойно прохрипела Елена. – Унеси принцессу в безопасное место.

Мимо них пробежал Лука, указывая на дыру в стене, через которую им удалось проскользнуть внутрь, – одно из многих мест, которые Долман так и не успел починить. Он протолкнул Елену в эту дыру, а затем помог Лоренцо пронести в нее Солинду. Из темноты вылетела стрела и, ударившись в стену, со звоном отскочила от нее. Следующая пролетела сквозь дыру. Схватившись за поддерживавшую недостроенную стену подпорку, Лука изо всей силы потянул ее и тянул до тех пор, пока целая секция не рухнула внутрь, перекрыв проход. Отвернувшись от стены, они обнаружили, что стоят вверху склона, у подножия которого сгрудились джхафийские лачуги.

Лоренцо спускался первым, держа на руках по-прежнему не приходившую в себя Солинду. Лука помогал спускаться Елене. Глаза коротышки выдавали ужас, вызванный произошедшими на его глазах переменами во внешнем облике и состоянии Елены, однако он крепко держал ее. Едва они достигли джхафийских хижин, над стенами возник светящийся силуэт. На Ведье было кроваво-красное шелковое платье, а ее доходившие до талии черные волосы бились на ветру подобно крыльям ворона.

– У тебя есть план, Элла? – прошептал Лоренцо, затаскивая ее под защиту недостроенной стены.

Встав на одно колено, Лука перезарядил свой арбалет. Его глаза следили за каждым движением ведьмы.

– Проклятье, прячься, пока…

Налетев на них, Ведья выпустила из пальца синее пламя, ударившее Луку в тот самый момент, когда он выстрелил. Отбросив болт в сторону, поток энергии швырнул низкорослого римонца в глинобитную стену. Рот Луки раскрылся в беззвучной агонии, и он стал извиваться словно марионетка, которую дергал за нитки невидимый кукловод.

Пролетев над крышей, Ведья скрылась из виду. Она, несомненно, опасалась ответного удара, но у Елены просто не оставалось сил.

Положив Солинду на землю, Лоренцо встал над ней, держа в руке сломанный меч и вглядываясь в небо.

– Какой план, Елена? – потребовал ответа он.

– Нам нужно заманить ее вниз, Лори, и убить с помощью оружия. Она – не боец.

– Но ей ведь всего-то нужно оставаться вверху, пока до нас не доберутся Горджо!

– Я никогда не говорила, что это – хороший план.

Она с усилием попыталась подняться. На земле застонала Солинда. Я сделаю это ради тебя, принцесса. Скривившись от боли, Елена встала на ноги и выбежала в узкий переулок. Яркая фигура ринулась к ней подобно одному из ангелов Кора.

Ведья Смларск впервые встретила Гурвона Гайла на Северном мысе, в башне, возведенной там Ордо Коструо у места, где начинался мост Левиафана, к югу от Понта. Она приехала со своим мужчиной, Хайгором, взглянуть на великую башню – Башню Глаза, или, как называли ее сидийцы, Урече-Турлу, где ненавистные маги неусыпно стерегли Мост. Тогда как раз была середина цикла между приливом и отливом, так что Мост скрывали морские волны. Урече-Турла впечатляла. Тонкая и словно бы сделанная из слоновой кости, она тем не менее была в милю высотой, опутанная толстыми канатами и окруженная платформами для посадки воздушных кораблей. Голубой свет, лившийся из окон самого верхнего ее этажа, напоминал сияние звезды.

Мать Ведьи соблазнила одного мага из числа Строителей Моста девятнадцать лет назад, хотя и была уже замужем. В этом не было ничего постыдного – все знали, что родить ребенка-мага означало принести клану богатство и статус. Ее мать тогда уже достигла брачного возраста и была весьма искушена в любовных утехах. В праздничные дни жрецы часто приглашали ее для ритуального соития перед племенем, призванного освятить урожай. Они были разводившими лошадей кочевниками, однако весной становились стойбищем, чтобы вырастить один урожай ячменя, овса и пшеницы, который позволял им пережить зиму.

Ведья росла привилегированным ребенком. Мужчины дрались за нее. Несколько магов, которых племени удалось произвести на свет, жили вместе в Сфере, также известной как Круг. Они соперничали и дружили, передавая друг другу те обрывки знаний о магическом искусстве, которые им удалось получить. В Сфере у всех, разумеется, была часть рондийской крови, большей частью одна четвертая или одна восьмая, но Ведья была настоящей полукровкой, со склонностью к магии стихии воды и управлению животными. Когда у нее начались месячные, ее выдали замуж за Хайгора, могущественного мужчину из клана Армасар-Раса, которому она стала четвертой женой. Хайгор лишил ее девственности перед всем кланом в качестве кульминации свадебных торжеств, пока остальные три его жены смотрели на нее темными глазами, скрывавшими их мысли. Ей исполнилось тринадцать. Он был в два раза старше ее.

В ту ночь Ведья увидела, что на Урече-Турлу смотрит еще один человек. Обладавший острым глазом охотника Хайгор заметил его еще раньше. Ведья поначалу подумала, что этот одетый в сидийские кожи незнакомец был одним из их клана, но затем, когда он приблизился к ним, ветер откинул его капюшон и в лунном свете она увидела, что он вообще не был сидийцем. И наблюдал этот рондиец не за башней. Он наблюдал за ней.

Хайгор зарычал: чужак, открыто пялившийся на сидийскую женщину, был недопустимым вызовом мужественности ее супруга. Незнакомец не выглядел как боец, однако он не струсил при виде направившегося к нему Хайгора. Для рондийца он был низковатым и не слишком крупным, а его лицо чем-то напоминало хорька. Хайгор, вне всяких сомнений, намеревался убить его – до тех пор, пока не увидел кристалл, пульсировавший у незнакомца на шее. Это был вражитоаре, маг.

Ведья испугалась за Хайгора. Он был хорошим супругом: мужественным, защищавшим ее и предпочитавшим Ведью остальным своим женам. Однако вражитоаре поднял руку в знак мирных намерений. Он знал сидийский язык, и они с Хайгором поговорили. Когда муж Ведьи вернулся, его лицо было ошеломленным. В руках он держал три плетеных кожаных браслета, в каждом из которых было по двенадцать бриллиантов. Каждый из этих бриллиантов стоил сотню лошадей. Ведья до сих пор помнила ту дрожь, которую ощутила, увидев их. Протянув руку, Хайгор сорвал с нее обручальное ожерелье. Глиняные бусины покатились по склону холма. «Жена, ты мне больше не жена, – сказал он. – Теперь ты принадлежишь этому человеку». Его глаза напоминали сиявшие в лунном свете блюдца.

Упав на колени, Ведья добросовестно запричитала. Но глядя вслед уходившему Хайгору, она мысленно уже смотрела в будущее.

«Меня зовут Гурвон Гайл, – произнес вражитоаре, жестом остановив ее причитания. – Ты принадлежишь мне. Пойдем».

Иногда Ведья скучала по простоте кочевой жизни, однако родив Хайгору их первого ребенка, она потеряла возможность иметь детей, а значит, не могла больше усилить клан. Ее дочь обогатит Сферу, однако Хайгору Ведья больше ничего принести не могла. Она стоила гораздо меньше трех тысяч шестисот лошадей. Хайгор продал ее очень выгодно. Поначалу Ведья пребывала в замешательстве: этот Гайл не желал консумировать их брак, проводя ночи с немолодой женщиной, которая тоже не являлась его женой. Однако постепенно Ведье все стало ясно: она была всего лишь служанкой Гайла; другая женщина, враждебное, циничное существо по имени Елена Анборн, была его любовницей. Гайл купил Ведью не для любовных утех, а для того, чтобы учить ее, чтобы, как он выразился, раскрыть ее потенциал, сделать ее полезной для себя. Так что она стала учиться защищать себя магическими щитами, взрывать врагов с помощью энергии и многим другим навыкам, которых не знали даже в Сфере. Это были настоящие чудеса. Ведья узнала, как летать, читать мысли, обманывать людей. Умный Гайл и его холодная Елена открыли перед ней новые горизонты.

Мало-помалу у Ведьи созрела мысль, что если она сменит Елену в постели Гайла, то получит дополнительные привилегии, и ее статус среди других, работавших на него вражитоаре, повысится. Она заметила, что их с Еленой отношения основывались на привычке, общих воспоминаниях и былой страсти. Следя за ними, она заметила, сколь короткими и лишенными чувственности были их соития. После них Гайл с Еленой просто откатывались в стороны и беседовали. В этих беседах они делились мыслями, но никогда – мечтами. Вбить между ними клин оказалось просто: Ведья была юной, красивой, экзотичной и не стеснявшейся ни своего тела, ни своих желаний. С Хайгором она много раз совокуплялась перед всем кланом и наблюдала, как совокупляются другие, узнавая новые способы ублажать мужчин и саму себя. Делать намеки и слегка обнажаться лишь для глаз Гайла было легко. Ради него она могла быть терпеливой. К тому же ей столько всего еще предстояло узнать теперь, когда она поняла их цель: убивать врагов за деньги. Это Ведье тоже давалось легко.

Оставаться наедине с Гурвоном Гайлом тоже было несложно. В их первый раз, в Верелоне, он возлег с ней безо всякой утонченности, взяв ее быстро и с чувством вины. Но в следующий раз Ведья научила его наслаждаться собой в полной мере. А еще она, пусть и не обладая слишком высоким интеллектом, была хорошей слушательницей. Впрочем, для понимания того, что Гайл хотел, чтобы его считали мудрым, а не противоречили ему на каждом шагу, как это делала Елена, и не нужно было быть семи пядей во лбу. К тому же он, как и все мужчины, считал себя очень искусным любовником. А Ведья лучше других знала, как сделать так, чтобы мужчине было хорошо. Овладев его телом и околдовав его разум, она сделала Гайла своим.

Видеть, как Елена Анборн осознает, что у нее отнимают ее любовника, стало для Ведьи истинным наслаждением. Было забавно наблюдать, как она делала вид, что ничего подобного не происходит, как унижалась, стараясь выглядеть красивее, когда Гайл нашел причину отослать ее подальше. Он мог притворяться, что Елена по-прежнему важна для него, но это были лишь слова: теперь Гурвоном Гайлом управляла Ведья.

Ведья скользила над скоплением неказистых строений, примостившихся у внутренних стен Брохены, вглядываясь в темноту с помощью ночного зрения. Хромая, Елена Анборн вышла из укрытия. Ее лицо скрывал капюшон, а движения были неуклюжими. Она что, ранена? Ведья облизала губы. Настало время ученице стать мастером. Низкорослый арбалетчик, дергаясь, лежал под открытым небом. Ведья нанесла по нему еще один удар, наслаждаясь его предсмертными спазмами. К ее удивлению, ответа от Елены все так же не было.

У нее что, ничего не осталось? Почувствовав, как ее охватывает ликование, Ведья сконцентрировалась на втором спутнике Елены – римонском рыцаре, прятавшемся в укрытии… И на джхафийцах, сотнях джхафийцев, прижимавшихся друг к другу подобно жукам в гниющем бревне. «Это будет весело», – подумала Ведья, начав готовить свежую атаку с помощью гипнотического гнозиса.

Резко вскрикнув, она послала волну отчаяния в разумы всех вокруг. Ведья почувствовала, как джхафийские старики и старухи представили, что умирают, и их сердца перестали биться. Детям приснились смерти их матерей, и они зарыдали в полнейшем отчаянии. Мужчины, вообразившие, что их кастрировали, взвыв в агонии и схватившись за промежности, начали корчиться в грязи. Женщины, сжимая животы, представляли, что их лона иссохли или поражены опухолью. Все это время Ведья ждала, что согнутая фигура Елены Анборн нанесет ей ответный удар, однако его так и не последовало.

У нее ничего не осталось! Ведья сконцентрировалась на римонском рыцаре. Она проникла в его разум и уже через мгновение знала о нем все: молодой человек был влюблен в Елену Анборн. Да что вообще с этой старухой? Рыцарь утратил невинность с женщиной старше себя, и образ этой уже умершей любовницы переплелся в его разуме с образом Елены. Но сегодня ночью он увидел, что под маской честности, которую носила Елена, скрывалась безжалостная убийца. Ведья со злорадством увидела, что рыцарь вновь и вновь переживает момент, когда молодость Елены была уничтожена Сорделлом; его разум показал ей, как ужасно Елена изуродована. Теперь она была подобна разбитому яйцу с треснувшей скорлупой и вытекшим желтком. Смятение рыцаря было осязаемым, оружием, которым Ведья могла легко воспользоваться.

Она – мерзость, – прошептала Ведья ему мысленно. – Ты ей безразличен. Видишь, как она теперь выглядит? Это ее истинное лицо! Лицо ведьмы, всегда скрывавшейся у нее внутри! Теперь ей не скрыть своего злодейства! Срази ее, избавь от нее этот мир…

Ведья с восторгом наблюдала, как он, выйдя из тени, начинает приближаться к Елене сзади. Воистину настал ее час. Она скользнула вниз, с легкостью отразив слабенькую магическую стрелу. Капюшон Елены упал с ее головы, открыв взгляду Ведьи старую кожу и сухие седые волосы. Она шла, согнувшись как старуха, а ее пальцы напоминали птичьи когти. Рыцарь был всего в четырех шагах позади нее. Он уже занес свой меч – сломанный, но все еще в фут длиной и все еще способный убить.

– Елена, ты выглядишь на свой возраст, – сказала Ведья, чтобы отвлечь ее.

Елена немного выпрямилась, и ее раньше времени постаревшее лицо скривилось от усилия. За ее спиной рыцарь замахнулся мечом, но Елена обернулась и сделала что-то, что заставило рыцаря мешком рухнуть на землю. Ведья испуганно отпрянула, однако нога Елены подогнулась, и она, задыхаясь, упала на колени. Свет ее амулета потускнел. Теперь она выглядела как какая-та беззубая старушка, просящая еды на рынке.

Ха! Приземлившись, Ведья сделала шаг к ней и отвесила Елене звонкую пощечину. Щит не смягчил ее, и ощущение от этого физического удара оказалось просто восхитительным. Елена попыталась поднять свой собственный меч, однако Ведья наступила ей на запястье. Хрустнули кости. Елена мучительно захныкала, и Ведья ударила по ней гностическим пламенем. Елена забилась в конвульсиях, а ее рот открылся в беззвучном крике, пока ее кожа покрывалась ожогами. Гностическая энергия с треском поджаривала Елену. Еще одна атака убьет ее.

Нет – слишком милосердно. Ведья опустилась рядом с женщиной, давшей ей больше знаний о гнозисе, чем кто-либо еще, на одно колено: ее наставница в магии и соперница в любви теперь лежала перед ней совершенно беспомощная.

– Елена, дорогая, помнишь, как ты научила меня пожиранию души? – прошептала она. – Тому, как поглощать разум и силы другого? Именно это я с тобой и сделаю. Твоя душа навечно останется внутри моей, рыдая от отчаяния и ярости, поскольку я забрала все, что когда-то было твоим: силы, воспоминания. Ты будешь в моем распоряжении, беспомощно существуя внутри меня до конца моих дней.

Разум Ведьи проник сквозь остатки щитов Елены. Сопротивление ее соперницы было жалким. Понимаешь, я хорошо помню это заклинание… Ведья позволила змее своего гнозиса обвить то крошечное, хрупкое ядро, которое было всем, что осталось от сил Елены Анборн. Змея открыла пасть и приготовилась его поглотить.

Ты ведь не думаешь, что я научила бы тебя использовать его правильно? – раздался в разуме Ведьи сухой шепот.

Темнота вокруг изменилась. Теперь в ней не осталось ни единого проблеска света. Ведья закричала и продолжала кричать, пока миллиарды когтей утаскивали ее в небытие.

Елена приходила в себя медленно. Это был такой риск! Она чувствовала себя полностью опустошенной и морально, и физически, а ее гностические силы почти угасли. Отражение попытки Ведьи манипулировать Лоренцо истощило ее последние резервы. Не считая одной-единственной искорки, которую она с усилием заставила себя беречь, исключительного призрачного шанса, остававшегося у нее. Если бы сидийка ударила по ней магическими стрелами или просто дождалась прихода солдат Горджо, Елена стала бы беспомощной – и к этому моменту уже мертвой. Но она научила Ведью, что техника пожирания души являлась лучшим способом уничтожить беспомощного мага, ведь она наделяла пожиравшего огромной силой. Это так, однако заклинание было и своего рода ловушкой, ведь оно открывало путь для контрудара, который можно было заблокировать, лишь зная соответствующую технику. Елена никогда не рассказывала об этом Ведье, не говоря уже о том, чтобы научить ее данной технике. Всегда имей план…

Теперь соперница Елены лежала с остекленевшими безжизненными глазами посреди грязного переулка. Она была настолько мертвой, насколько это только было возможно: ее душа ушла навсегда. Мир духов никогда не примет ее. Ни один некромант и ни один целитель не сможет вернуть ее к жизни. Слабая вспышка сознания, влившаяся в Елену, рассеялась и исчезла. Прекрасная, коварная, чарующая Ведья просто перестала существовать.

В какое же чудовище я превратилась. Однако я жива, и у меня есть ее жизненная энергия, пока она не рассеется…

Поднявшись на ноги и не обращая внимания на разбитые колени, Елена двинулась по засохшей грязи переулка к Лоренцо. Она положила голову ему на грудь. Та едва заметно поднималась и опускалась. Спасибо…

Елена использовала часть отнятого у Ведьи, чтобы успокоить выживших джхафийцев, забившихся в окружающие хижины. Счет мертвых шел на десятки, а еще больше будут шарахаться от каждой тени до конца своей жизни. Она закрыла невидящие глаза Луки, укоряя себя за то, что не смогла его защитить, а затем вновь обернулась к римонскому рыцарю.

Елена вдохнула в него немного энергии, а почувствовав, что Лоренцо приходит в себя, оградила его разум. Когда он очнулся и увидел ее лицо, она услышала его напряженный вздох. Сбросив ее с себя, рыцарь съежился в грязи.

– Дьябло, – прошипел он. – Не прикасайся ко мне.

Елена не могла сказать, сколько в этом было остаточного эффекта заклинания Ведьи. Ох, Лори. Я ведь говорила тебе не лететь со мной.

Крики стихли; Горджо видели смерть Ведьи и теперь боялись последовать за ней. Джхафийцы выбрались из своих кроличьих нор и обнаружили Елену, прижимавшую к себе лежащую Солинду так, словно она хотела ее защитить. Ошеломленный Лоренцо, отвернувшись, сидел неподалеку. Джхафийцы были людьми, преданными Мустаку аль-Мадхи, скрывавшемуся под маской торговца человеку, известному, помимо менее помпезных прозвищ, как «Султан Базаров». А тому его внутренний голос подсказал, что в сложившейся ситуации из знатных римонских семей следует поддерживать Нести. Благодаря этому Елену и Солинду обернули накидками-бекирами, после чего троих выживших понесли по запутанным переулкам, вонявшим гниющей едой, экскрементами людей, пометом животных и потом немытых тел. От дыма бесчисленных костров, на которых готовили пищу, Елена закашлялась, как столетняя старуха.

За ними другие джхафийцы с триумфальными криками несли тела Сорделла и Ведьи, размахивая вытащенным из тайников оружием. Начали бить барабаны. Ночь осветили факелы, отблескивая на обнаженных лезвиях сабель и ножей алым и оранжевым. Они вышли на площадь Дом-аль’Ахма, где Мустак аль-Мадхи уже ждал их в окружении своих бойцов. Некоторые из них принесли мясные крючья для тел ненавистных магов. Грубое лицо Мустака сияло. Он так хлопнул Елену по спине, что та едва устояла.

– Это ночь славы, леди Елена! – воскликнул он, ликуя. – Пятеро дьяволов! Жаль, что здесь не было этого шайтана Гайла, чтобы разделить с ними горечь их поражения!

«Если бы Гурвон был здесь, этого бы не произошло», – тупо подумала Елена.

– Принесите мне свитки, чтобы повесить на их тела, – произнесла она вслух.

Елена говорила настолько надломленным голосом, что это заметил даже мало знакомый с ней аль-Мадхи.

– Госпожа, вы больны? – спросил он.

– Это скоро пройдет, Мустак. Не нужно волноваться. Скоро я снова буду в порядке.

При упоминании об ужасающей силе гнозиса Мустак невольно отступил на шаг назад, но его тон остался дружелюбным.

– Вы многим ради нас пожертвовали, госпожа, – признал он. – Мы позаботимся о вас. Все наше – ваше. Пусть с вами вечно пребудет благословение Ахма.

«Не знаю, волнуют ли Ахма рондийские маги», – подумала Елена, однако благодарно кивнула.

– Принцесса останется со мной, – сказала она Мустаку. – Ее нужно вернуть королеве-регентше.

– И судить, госпожа, – мрачно добавил Мустак. – Она была с ними.

В подтверждение своих слов он плюнул.

– И судить, – печально согласилась Елена.

Солдаты Горджо не покидали Внутренний Город, но на стенах стояли целые ряды легионеров, не спускавших своих глаз с джхафийских жилищ, ликование в которых распространялось подобно пожару. Барабаны не умолкали, а над лачугами разносились радостные крики. В сторону Горджо летели угрозы и насмешки:

– Давайте же, присоединяйтесь к нашему празднику!

– Все ваши дьяволы-маги мертвы!

– Хотите оплакать павших? Приходите завтра в Дом-аль’Ахм!

– Смерть Горджо! Да здравствуют Нести!

Некоторым из солдат Горджо явно не терпелось броситься в атаку, однако выучка и выкрикиваемые офицерами приказы удерживали их на месте.

Рассвет Внешний Город встретил окутанным дымом. Альфредо Горджо лично вышел на стену, чтобы взглянуть на него. Картина происходящего потрясла Горджо. Солдаты заблокировали Внутренний Город, и Брохену охватил паралич.

Несколько следующих дней Елена провела, запершись в одной из комнат дома Мустака аль-Мадхи. Большую часть времени она спала, а просыпаясь, «зализывала» свои раны. Особое внимание она уделяла сломанному запястью, предпринимая все необходимое для его полноценного восстановления. А вот зеркало постоянно напоминало ей о том, как она будет выглядеть в старости. Но Елена утешала себя, мол, все не так плохо. Пусть и костлявое, ее лицо все-таки выглядело благообразным, а никак не отталкивающим. Однако время от времени она не могла сдержать слез. Ее волосы стали седыми, хотя она заметила, что у корней они вновь отрастают светлыми. Взяв ножницы, Елена коротко их остригла. Так она самой себе казалась чужой, но все же не семидесятилетней. Пускай считают, что у меня новая прическа.

В целом, немного оклемавшись, Елена занялась возвращением своего привычного облика. Она ощущала, что силы постепенно возвращаются к ней, но прекрасно понимала, что для полного восстановления потребуются месяцы. Пока что на ее лице стало больше морщинок, а волосы, чей рост она ускорила с помощью гнозиса, выглядели светлее, чем раньше, а в них серебрилось несколько седых прядей. Пару дней Елена выглядела ужасной из-за облезавшей кожи, однако из-под нее уже пробивалась новая, гладкая и розовая – хотя, конечно, превращение в мишень для заклинаний некроманта вряд ли когда-либо станет популярной косметической процедурой.

Лоренцо к ней даже не приближался. Елена желала ему помочь, но она была последним человеком, которого рыцарь хотел видеть. Непросто складывались и новые отношения с Солиндой, чье состояние вызывало серьезные опасения. Принцесса пришла в сознание через день после своего спасения, однако она замкнулась в себе и отказывалась с кем-либо общаться. Елена научила ее и Сэру очищать разум, чтобы помешать магам читать их мысли, а теперь Солинда обратила это знание против нее самой, не пуская к себе в голову. Елене оставалось лишь теряться в догадках, как ей удалось выжить при падении Лунной башни. Возможно, девушка просто была невероятно везучей.

Мустак и другие вожаки удерживали джхафийское население от попытки штурма цитадели, хотя кое-кто из молодежи пускал стрелы в солдат на стенах. «Ждите. Нести уже идут», – передавали люди из уст в уста. Однако первый шаг сделали Горджо. Это произошло через несколько дней после нападения Елены. По сигналу трубачей легион солдат выступил из Внутреннего Города и проследовал по Королевской дороге к площади Дом-аль’Ахма. Шеренга за шеренгой, солдаты заняли ее. Джхафийцы собрались вокруг, не проронив ни слова. Четыре когорты солдат заняли позиции с каждой стороны площади, а пятая двинулась к ее центру. В окружении щитов, поднятых черепахой, командир легиона подъехал на лошади к висевшим там мясным крючьям. Взглянув на них и прочтя выведенные большими буквами надписи на свитках, он вздрогнул, что на его месте наверняка сделал бы и каждый из легионеров Горджо.

Обезглавленное тело Арно Долмана висело вверх ногами с кишками, намотанными на крюк. Огромным гвоздем к его телу был прибит свиток с надписью «Человек из камня». Рядом с ним висели изуродованные до неузнаваемости останки Бене и Терро. «Богохульные близнецы», гласил свиток над ними – отсылка к амтехской нравоучительной притче о гомосексуальности. На соседний крюк была насажена голова Ратта Сорделла. Тело некроманта свисало с него ниже. «Цареубийца», гласила его надпись. Над идеальным телом Ведьи надругались аналогичным образом. На ее свитке красовались два слова – «Шлюха Шайтана».

Наутро Горджо покинули город.

Новость о бегстве Горджо распространилась быстро. На следующий день Мустак аль-Мадхи осторожно вошел во Внутренний Город во главе отряда своих людей, окружавшего Елену, которую, закутанную в черную накидку, несли в паланкине. Джхафийские воины относились к ней с почтением и страхом. Барабаны и тарелки отбивали ритм мести. Дети безоглядно тешились в победных танцах, пока взрослые грабили все римонские дома, не вывесившие флаги Нести, и вырезали семьи, ранее публично заявлявшие о своей поддержке узурпаторов Горджо. К счастью, таких семей было мало, но все же улицы Внутреннего Города стали немыми свидетелями нескольких жутких сцен.

Добравшись до дворца, сторонники Мустака осторожно пробрались через руины упавшей Лунной башни и вошли в распахнутые настежь главные ворота.

– Мои люди обследовали дворец, леди Елена, – сказал Мустак, помогая ей выбраться из паланкина. – Мы нашли кое-что странное. Нам нужна ваша помощь, если вы не возражаете.

Руки Елены еще тряслись, но она уже вновь могла стоять прямо, а запястье ее ведущей руки вернуло себе часть прежней силы. Она захромала вперед, опираясь для равновесия на грубый посох, и окинула дворец своим мысленным взором. Повсюду валялись отбросы. Один из пустынных внутренних двориков был усеян гвоздями и инструментами; в другом стояли десятки пробитых бочек – все вино, которое Горджо не смогли забрать с собой, они просто вылили, желая досадить Нести. Среди обломков бродили мяукавшие и шипевшие кошки. В одном месте они яростно сцепились из-за чего-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось правыми рукой и ногой человека, торчавшими из неглубокой могилы. Его плоть разлагалась в лучах полуденного солнца.

Завидев людей, кошки, взвыв еще громче, разбежались. По знаку Мустака двое его бойцов, обмотав свои лица кусками ткани, начали копать. Уже очень скоро их взглядам открылся обнаженный мужчина с длинными светлыми волосами. Это был Фернандо Толиди, рыцарь Горджо, в которого влюбилась Солинда.

«Зачем им убивать Фернандо?» – задумалась Елена. Впрочем, ее тут же отвлекли от этой мысли всполошенные крики двух людей, выбежавших во двор: в садах тоже обнаружили могилы. Зажав рот рукой, Елена пошла туда вместе с остальными.

Сотни ворон взмыли в небо подобно черному облаку с площади, над которой нависала Королевская башня. Джхафийцы остолбенели. Некоторые, взвыв, упали на колени. Елена пошатнулась от ужасающей вони. Последним, что совершили Горджо перед тем, как покинуть город, было убийство всех прислуживавших во дворце джхафийцев. Идя по залитой кровью площади, Елена испытывала чувство ужасной вины. Ничего этого не произошло бы, не прилети я сюда.

Она глядела на тела служанок и слуг. Их невидящие глаза уставились в пустоту. На лицах одних застыло выражение ужаса; другие же, похоже, перед смертью смирились со своей участью. Всего их было сорок восемь. Почувствовав, что по ее щекам текут слезы, Елена закрыла глаза. Она ощутила, как ее охватывает печаль, и эта печаль была совсем не очищающей.

Через некоторое время Елена снова мысленно окинула дворец своим взором, ища признаки жизни. Вот – вверху и слева!

Она вела джхафийцев с предельной осторожностью, но ни затаившихся лучников, ни ловушек они нигде не обнаружили. Все комнаты были частично разграблены – спешно покидая дворец, Горджо забрали все ценное, что только могли унести. Однако в одной из них Елена нашла среди кучи обломков и упавших гобеленов большой запертый сундук. Крадучись подобравшись к нему, Мустак с опаской налег на лом. Замок с треском слетел, и все они вздрогнули.

Внутри сидела джхафийская девочка со следами слез на грязном лице. Сжавшись, она жалобно захныкала.

– Тише, дитя, – прошептал Мустак. – Это леди Елена из Нести. Она не причинит тебе вреда.

Девочка выглядела совершенно опустошенной. У нее было темное лицо с по-детски вздернутым носом и тощее как жердь тело. Елена вспомнила ее: Тарита, одна из младших служанок, лет четырнадцати-пятнадцати. Она была совсем крошечной, гораздо меньше пяти футов ростом. Живая и бесцеремонная, Тарита часто о чем-то забывала. Однажды она принесла к Елене в комнату кувшин с холодной водой, забыв, что для купания воду нужно было подогреть. Девочка тогда очень испугалась, дескать, ее отчитают или еще что похуже. Но Елена просто сострила по этому поводу, и Тарита быстро подхватила ее шутку, сказав, что Елена, конечно же, могла подогреть воду с помощью магии. Однако сейчас она была в шоке. Елена задумалась, как девочке удалось спастись.

– Тарита, – произнесла она мягко, – не подогреешь мне воды для купания?

Та почти что улыбнулась, но затем спрятала лицо. Елене понадобилось время, чтобы уговорить девочку позволить вытащить ее из сундука. «Только бы не позабыть о ней, – сказала себе Елена, глядя, как женщина-джхафийка уводит девочку прочь. – Мы должны узнать, что она видела».

Больше выживших не нашли: комнаты были усеяны обломками мебели и предметами, не представлявшими особой ценности. Зал башни, в котором Елену дожидался Бастидо, не тронули. На случай, если туда войдет кто-то, кроме нее, она поставила Бастидо на «чинкуэ», так что, возможно, это и сыграло свою роль. Ее собственную комнату, разумеется, разгромили. Некая личность, Ведья, как предположила Елена, не пожалела времени и усилий на то, чтобы вытащить из сундука и порвать в клочья ее одежду, а затем помочиться на все, что только сгодилось для этого. В комнате воняло, да и от многих деяний ее теперь уже бывшей соперницы дурно пахло. Но скоро, надеялась Елена, вокруг повеет свежестью и мы все сможем дышать полной грудью.

Когда две недели спустя Нести вновь вошли в Брохену, в городе царила атмосфера настоящего карнавала. Горджо показали свою истинную природу, совершив цареубийство и устроив массовую резню, да еще и трусливо бежали без боя. Смелость Сэры Нести после гибели ее семьи уже стала легендой, поэтому люди праздновали искренне и без всякого принуждения. Пока Сэра в окружении свиты двигалась по запутанным улочкам, Елена и Мустак аль-Мадхи со своими джхафийцами ждали ее на главных ступенях дворца. Приветственные возгласы и песнопения становились все ближе, а Елена под своей накидкой истекала потом.

Королева-регентша не заставила ждать себя слишком долго. Елена опасалась убийц, которые могли затаиться в толпе, однако Сэра пробралась сквозь людское море без эксцессов, отвечая на приветствия людей, считавших ее героиней. Она была собранной, а ее движения – сдержанными. Девочка стала женщиной. «Это то, для чего она была рождена», – подумала Елена, почувствовав одновременно гордость и страх.

Начав подниматься по ступеням, Сэра заметила Елену и нахмурилась при виде ее накидки. Елена обо всем ей написала, но читать – это совсем не то, что видеть. Целительный гнозис Елены смягчил большую часть эффектов некромантии Сорделла, однако она все еще не стала собой прежней. Ее светлые волосы с проседью отросли всего в дюйм длиной, а лицо покрывали морщинки. По привычным человеческим меркам она выглядела лет на десять старше.

Сэра отдала должное выстроившимся в ряд аристократам и чиновникам, пока наконец не дошла до Елены. Когда королева-регентша впервые взглянула на свою защитницу с близкого расстояния, у нее отвисла челюсть. Она сглотнула, однако затем, вновь укрыв Елену накидкой, обняла ее.

– Элла… Део! Что они с тобой сделали? – Сэра провела рукой по ее голове. – Я едва тебя узнаю.

– Слышала, короткие волосы этой зимой будут в моде, – подмигнула Елена.

Сэра поцеловала руку Елены, а затем вновь крепко обняла спасительницу.

– Ты вернула нам королевство, Элла, – прошептала она с жаром. – Ты – настоящая кудесница!

– О, это просто моя работа, – небрежно ответила Елена.

– Я люблю тебя, Элла. Ты для меня – Соль эт Луна.

– Тсс! Это святотатство, Сэра. Это разозлит друи. – Она похлопала королеву по щеке и посмотрела на нее серьезным взглядом. – Солинда отказалась прийти. Я не могу проникнуть в ее мысли – она закрывается от меня, а попытавшись прорваться сквозь ее защиту с помощью гнозиса, я причиню ей вред. Джхафийцы хотят казнить ее за предательство.

Лицо Сэры помрачнело.

– Поговорим об этом позже, Элла. Сегодня я должна выглядеть счастливой. – Наклонившись вперед, она прошептала Елене на ухо: – Люди Мустака убили тысячу человек, сочувствовавших Горджо, и он дал мне список еще трех тысяч. – Она встретилась с Еленой взглядом. – Что мне делать?

Елена сглотнула:

– Ничего не говори. Обсудим это позже. – Сжав руку Сэры, она отступила назад и сделала реверанс. – До скорого.

Посмотрев на нее еще какое-то мгновение, Сэра взяла себя в руки и уже с улыбкой шагнула к человеку, стоявшему рядом с Еленой.

Встревоженная Елена стала пробираться сквозь ликующую толпу. Она заметила, что Лоренцо следит за ней взглядом, но рыцарь отвел глаза в то же мгновение, когда она посмотрела на него.

Решение принимали четверо: Сэра, Елена, граф Пьеро Инвельо и Мустак аль-Мадхи, который с пугающей прытью возомнил себя незаменимым. После довольно мирного начала встреча приобрела конфликтный характер. Взвинченный Мустак вскочил на ноги, судорожно тыча пальцем в Инвельо:

– Когда пришли Горджо, куча народу из гильдий торговцев и ремесленников сгрудилась вокруг них в надежде заработать! Они позорно катались по земле, как собаки перед новыми хозяевами! За это должна наступить расплата!

– Но у большинства людей в этом списке – людей, которых я знаю! – не оставалось иного выбора, кроме как подчиниться, – протестовал Инвельо. – Когда узурпатор приставляет нож к твоему горлу, ему откажет лишь дурак!

– Вы защищаете своих друзей, своих «деловых партнеров», – возопил Мустак. – Эти люди обогатились благодаря деньгам Горджо; они ползали у ног врага, и теперь мои сторонники требуют воздаяния. – Он обернулся к Сэре. – Горджо перебили дворцовых слуг как животных! Прислуживая Горджо, эти людишки поспособствовали произошедшему. По повелению Нести должна быть проведена чистка, или я обещаю, что кровь прольется безо всяких повелений!

Сэра повернулась к Елене, и в ее тоне зазвучал намек на мольбу:

– Что мне делать, Элла?

Елена взглянула на нее оценивающе. «Вот что такое королевская власть, Сэра, – подумала она. – Власть подразумевает не только парады и красивые речи, но и умение тонко использовать клинок правосудия».

– Когда-то, еще до прихода магов, жил один римонский поэт, Никос Манделли, – сказала Елена вслух. – Он был советником римонских императоров. Церковь запретила его тексты, но маги их вновь отыскали, и они стали среди них популярными. В своей книге «Император» Манделли говорил, что правителя должны как любить, так и бояться. Иногда этого можно достичь с помощью доброты и милосердия, однако в других случаях следует идти на более жесткие меры. Ваша задача заключается в том, чтобы укрепить власть Нести. Вы не можете позволить тем, кто поддерживал Горджо, остаться безнаказанными; это ослабит вас в глазах большинства. Ваш путь ясен.

Мустак указал пальцем на Елену.

– Как и сказала ядугара! – воскликнул он с триумфом.

Граф Инвельо схватился руками за голову. Сэра сглотнула. Ее лицо побелело.

– Суд и тюрьма, а не убийства! – потребовала она.

Поклонившись, Мустак покинул зал.

Целую неделю Сэра позволяла Мустаку поступать так, как он считал нужным. Солдаты Нести делали то, что требовалось. Улицы наполнили отряды, проводившие рейды по домам обвиненных торговцев. Подземелья Кастель-Региум не могли вместить всех подозреваемых, списки которых становились все длиннее и длиннее. Ситуация неумолимо выходила из-под контроля. Елена подозревала, что чиновники получали взятки от людей, желавших свести личные счеты. Суды растянутся на целые месяцы, а тюрьма уже была набита битком. Что еще хуже, имена возможных коллаборационистов стали достоянием общественности, и толпа начала чинить над ними расправу. Эти сцены напомнили Елене о местах вроде Небба времен Мятежа – воспоминания, которые ей хотелось бы навсегда выбросить из головы.

Сэре все это далось нелегко. Постепенно в ее душе тошнотворное чувство вины уступило место холодности и бесчувственности, видеть которые в глазах столь юной девушки было просто ужасно.

Елена боялась за нее. Она напоминает мне себя саму во времена Мятежа…

Через семь дней Сэра отменила военное положение, и солдаты Нести вернулись к поддержанию порядка. Королева-регентша объявила общегородскую уборку, чтобы на улицах не осталось и следа минувшей недели. Эта работа проводилась параллельно с похоронами. Сэра приказала начать отстраивать здания, что требовало времени. Подземелья дворца все так же ломились. Люди больше не приветствовали ее столь радушно, как еще недавно, и она даже начала бояться появляться на публике. «Теперь половина из них меня ненавидит», – рыдала она на руках у Елены.

Несмотря на это, Сэра председательствовала на бесконечных судах над коллаборационистами. Не считая самых вопиющих случаев, большинство из них завершались штрафами. Кто-то считал это слабостью и мягкотелостью, еще кто-то – силой и милосердием. В конце концов Сэра смогла примириться с одной житейской истиной: всем не угодишь.

К концу последнего месяца года Тимори уже достаточно оправился для того, чтобы спать в своей собственной комнате при условии, что Борса дрыхла у ее двери. Сэра переехала в королевские покои, хотя она чувствовала себя очень некомфортно там, где когда-то спали ее покойные родители. Елене пришлось отдыхать по соседству, в комнатах, которые до этого занимал Ратт Сорделл, что вызывало у нее чудовищное отвращение. Спасенная джхафийская девочка Тарита стала ее личной служанкой, чей смех оказался тем, в чем Елена так нуждалась. Особенно по утрам, когда возвращалась со своих тренировок, согнувшись от боли пополам. Вскоре после того, как они ее обнаружили, девочке исполнилось пятнадцать, и она, похоже, быстро справилась с теми ужасами, которые ей довелось пережить. Тарита умела играть в табулу, и, к стыду Елены, обычно у нее выигрывала. Служанка, обыгрывающая в Игру Королей главного королевского стратега.

Лоренцо был всегда вежлив, но продолжал вести себя настороженно. Елена не знала, было ли тому причиной то, что он своими глазами увидел ее в деле, или же он продолжал испытывать на себе последствия телепатических манипуляций Ведьи. Солинда по-прежнему вела себя так, словно все они были ей чужими.

Сэра расширила Регентский совет, включив в него избранных джхафийских вождей, в том числе и Мустака аль-Мадхи. Она подтвердила свою верность шихаду и отправила посланников к Салиму, султану Кеша. Альфредо Горджо был объявлен вне закона, и они стали готовиться к войне с ним, хотя силы для нее еще только предстояло накопить. Обстоятельства смерти Фернандо Толиди по-прежнему не давали Елене покоя, но у нее не было времени во всем разобраться. Солинда отказывалась идти на мировую, и начинало казаться, что ее придется либо судить, либо тихо убрать с глаз долой. Тюрьма в подземельях Крак-ди-Кондотьори, расположенных в горах на юге, была традиционным местом для высокопоставленных политзаключенных. Они начали готовиться к тому, чтобы отправить Солинду туда.

До Лунного Прилива оставалось шесть месяцев, и Брохена напоминала человеческий муравейник. Шпионы доложили им, что в Гителе, крепости Горджо, был замечен Гурвон Гайл. Горджо оказались серьезно ослабленными набегами джхафийцев, которые не оставляли их в покое ни на минуту на протяжении всего пути домой, однако если маг по-прежнему был на их стороне, Нести следовало проявить осторожность.

Самая невообразимая новость пришла из Гебусалима: глава Строителей Моста, древний Антонин Мейрос, вновь женился. Еще более шокирующим было то, что его новой супругой стала лакхская девушка из семьи, о которой никто никогда не слышал. Многоопытный маг что, впал в маразм? Покупка этим старым козлом бедной девушки выглядела отвратительно. На улицах окружавших Гебусалим деревень люди требовали его головы; кешийцы сожгли чучело Мейроса, распевая песни о шихаде. Пассажиры нескольких воздушных кораблей, прибывших из Понта, рассказывали о стягивавшихся туда легионах. Весь мир готовился к войне, и у Явона не оставалось иного выбора, кроме как выступить заодно с поборниками справедливости.