Стоя в глубине пещеры, Анна, покрытая грязью с головы до ног, рассматривала застывшую в скале окаменелость. Ее сердце настолько сильно стучало, что она ощущала болезненную пульсацию в висках. «Обезвоживание», – подумала она. Ее термос остался под тентом. Слишком далеко. Однако и речи быть не могло, чтобы что-то разрушило восторг, охвативший Анну. Притихшие вокруг исследовательницы студенты ждали, когда она решится заговорить. Однако Анна была обессилена, в ее горле стоял ком. Животное было похоже на археоптерикса – первый экземпляр птицеобразного динозавра, впервые занесенного в реестр в XIX веке. Его крылья были вооружены когтями, а тело увенчивалось хвостом, украшенным внушительными перьями, похожими на оперение павлина. На челюстях были заметны небольшие выпуклости – зубы – самое яркое напоминание о его принадлежности к динозаврам.

В свете факелов останки животного сияли, словно инкрустация. Не только скелет был нетронутым, да еще и каждое перышко оставило свой отпечаток на глине. Крылья были расправлены, как будто животное позировало, перед тем как было застигнуто смертью.

Наконец Джой, самая эксцентричная личность их банды, нарушила молчание. По-видимому, она посчитала, что хватит уже блаженно пялиться на находку.

– Никогда не видела таких клевых отпечатков!

Анне нравилась эта девушка – она напоминала ей себя в юности. С ярко-синими прядями, спадающими на лоб, и пирсингом в носу студентка была похожа то ли на рок-звезду, то ли на туземку, что очаровывало ее товарищей. Однако на этот раз ее замечание было явным эвфемизмом.

– Не думаю, что определение «клевый» часто употребляется в учебниках по палеонтологии.

– Не важно, но вы были правы! Два года раскопок – и вы находите ископаемые останки! Представляю физиономию этих старых дураков! Это будет кайф! Не могу в это поверить! Это и вправду возможно? Доказательство, на которое вы так рассчитывали?

– Джой, подожди, не кипятись, сначала нужно его откопать и проверить…

Это заговорил Курт, самый мудрый студент в группе. Он наклонился вперед, рискуя упасть вниз головой в пропасть. Но Джой не дала ему закончить фразу:

– Проверить, как животное, которое обитало сто пятьдесят миллионов лет назад, могло оказаться в геологическом слое породы, датируемом десятью миллионами лет назад? Ты что, струсил, месье скептик!

Анна подняла руку, чтобы остановить спор. Ее лучезарная улыбка мгновенно отозвалась в сердце Курта вспышкой, ведь он без памяти влюбился в эту женщину с первого взгляда.

– Немного спокойствия, молодые люди. Будем считать, что мы только что написали новую страницу в палеонтологии. Благодаря найденной странной птице мы докажем, что этот малыш – предок тероподов – жил еще десять миллионов лет назад, а не исчез во время угасания третично-мелового периода! Как он исчез, это уже другая история. Нам еще предстоит адский труд, но на сегодня хватит! Наша находка заслуживает небольшого праздника! Мы загородим это место до наступления ночи, чтобы обеспечить его безопасность, а завтра продолжим. Я хочу видеть вас всех здесь с восходом солнца…

– Я и секунды не смогу спать! – простонала Джой. – Мы не можем просто продолжить?

– Нет. И речи быть не может о продолжении, мы устали до смерти, а для этого маленького чуда нужно быть в отличной форме! Кстати, Джой, неужели ты впервые откажешься от веселья?

Пока небольшая группа в шумной и веселой суматохе подметала землю вокруг находки, Анна отошла на несколько шагов. Она чувствовала себя изнеможенной и счастливой, хрупкой, как стекло, и растроганной до слез. Ее студентка была права. Два года палеонтолог работала здесь, но свою борьбу она мало-помалу ведет вот уже десять лет. Это открытие все изменит!

По всей видимости, окаменелость относится к более поздней эпохе, наступившей после великой катастрофы, которая произошла около шестидесяти шести миллионов лет назад, когда планета Земля, к несчастью, оказалась на пути движения астероида диаметром около пятнадцати километров. Столкновение с астероидом вызвало массовое вымирание на Земле и стало отметкой для перехода от мелового к третичному периоду. Современный человек едва мог представить себе масштаб катастрофы. Этот взрыв сравним с эффектом от десяти миллиардов атомных бомб. В результате столкновения образовался огненный шар, сжегший все в радиусе полутора тысяч километров. Взрыв вызвал двухкилометровую волну цунами, которая затопила берега и погрузила под воду континенты! Затем под влиянием серного испарения прошли кислотные дожди, отравившие выживших животных, в том числе и больших неуклюжих динозавров. Всего было уничтожено около восьмидесяти процентов видов живых существ, обитавших на Земле! Всех, кроме птиц. Это один из самых значительных фактов, установленных палеонтологией за последнее десятилетие: современные птицы происходили от динозавров.

На самом деле, несмотря на идеальное состояние, найденный скелет, по правде говоря, не отличался ничем особенным. И Джой это очень четко резюмировала: ценность находки заключалась исключительно в возрасте археоптерикса. Это могло произвести переворот и даже разрушить крошечный мир палеонтологии. Нелепость, застрявшая в сердце скалы!

Путь, который привел Анну в район Каймана в западной части Новой Гвинеи, наконец, подошел к концу. Два года ожесточенных усилий, жертв, два года ложных надежд, уныния и новых начинаний. Вместе со своей командой Анне удалось извлечь из недр земли другие окаменелости животных с регрессивной эволюцией. Анна отдала бы голову на отсечение, что это именно так. Но это были лишь фрагменты скелетов, а неопровержимые аргументы отсутствовали. Те самые признаки, наподобие камешков из сказки «Мальчик-с-пальчик», которые привели ее к этому динозавру в перьях, который, по мнению ее замечательных коллег, был слишком молодым, чтобы вообще когда-либо существовать!

Чувство победы вскружило ей голову до тошноты. Ребята только что соорудили ограждение, понимая, что находку надо беречь, и спешили вернуться к палаткам. Все, кроме Джой, проказницы Джой, которая не могла смотреть на то, как Анна расслабилась. Студентка окликнула ее, полусмеясь и полувзволнованно:

– Вы сообщите Яну о нашей находке?

– Я бы с удовольствием, но он сейчас в экспедиции. Его океанографический корабль находится в открытом море недалеко от острова Новая Каледония.

– И вы не можете к нему приехать?

– Я получила ясную инструкцию – не мешать ему работать.

– Но ведь ваша находка – это бомба!

– Что ж, моя бомба подождет до его возвращения!

Анна не собиралась никому изливать душу, а уж тем более портить этот волшебный момент. Ее вдруг охватило резкое желание расплакаться, и она мысленно спросила себя, что с ней происходит. Анна была не из тех, кто себя жалеет, и этот приступ слабости сбил ее с толку. Анна должна была бы сейчас ликовать и кричать о своей находке всей планете, но она оцепенела от изумления и огромной усталости и ничего не хотела. Если бы рядом не было ее команды, она бы улеглась прямо на землю, рядом со своим великолепным, милым археоптериксом, и позволила бы ночи укрыть их.

«Ян, мне бы так хотелось разделить с тобой эту радость!»

Она больше не знала, кем они являются друг другу сегодня. И вправду… Сколько недель они провели вместе за эти два года? Дюжину? Во время их последней встречи было столько конфликтов, что при одном воспоминании об этом ее охватывал приступ страха.

Поскольку Джой топталась рядом, Анна решила уйти, опустив голову, чтобы не показать покрасневшие глаза.

– Встречаемся через час! Вечерний наряд обязателен!

– Можно я надену футболку с головой смерти?

– Естественно! Я же сказала «обязателен»!

– А ты? В коротеньком наряде плохой девочки?

– Что-то в этом роде. У меня должны остаться какие-то тряпки без пятен и пара почти белых кроссовок!

– Продано!

Анна приняла душ и сидела в задумчивости перед компьютером. Ребята дали ей возможность первой совершить санитарные процедуры скорее не из-за иерархии, а потому что заметили, в каком хрупком состоянии она пребывала. Ее взгляд скользнул по кольцу из метеорита. Ян подарил его в самом начале их отношений, чтобы отпраздновать два месяца, как они были вместе.

Анна помнила ту неудержимую радость, охватившую ее, когда она увидела на пороге ресторана Яна в его завсегдашней рубашке лесоруба, разливающееся тепло внизу живота и ощущение полета, словно любовь превратила ее в легкое перышко. В то время она могла бы кричать на весь мир о своей радости, петь без причины, смеяться и подчиняться требованиям Баренски. Ничто не имело значения, кроме этого парня! Благодаря ему она становилась нежной и податливой, невосприимчивой как к монотонности, так и к брюзжанию и теряла желание работать… Ей было наплевать на его нелепый внешний вид, невзрачные рубашки и рваные джинсы. Анне не хотелось знать, сходит ли он по ней с ума так же, как она по нему. И действительно, разумно ли было амбициозному ученому ворковать по истечении двух месяцев и представлять, что закончит свое существование вместе с ним, потому что любит его и будет любить вечно, до последнего своего вздоха. Он был первым и единственным мужчиной, который вызывал в ней чувства одновременно полноты и целостности, свободы и чудовищной зависимости!

Анна любила в Яне все: коричневую кудряшку, упавшую на лоб, редкую бороду, которая иногда была даже лохматой, вид растормошенного гризли и то, как он закидывает голову назад, заливаясь хохотом людоеда, его мускусный запах, плоскостопие и устаревшие шутки. Она любила даже его профессию морского исследователя, которая неотвратимо заставляла его уезжать. И она тоже уезжала, терзаемая разлукой. Несмотря на свою абсолютную любовь, Анна уже готовилась к отсутствию Яна. Они расставались, чтобы потом встретиться, так как никто из них никогда не откажется от своего увлечения. Им нужно было прокладывать свой путь, и не важно, что мир исследований был таким жестоким, неблагодарным и тяжелым.

За год до их встречи Яна обворовали – образцы, найденные ученым, были незаконно украдены прямо из его лаборатории. Вор, известный биолог, присвоил себе заслугу находок Яна. Конечно, Ян бесился и боролся, но все было напрасно. Хотя, на самом деле, как позже сам ученый признался Анне, это перестало иметь для него значение с того момента, как ему предоставили кредит для возобновления исследований. Собственно, Яну было плевать на подобные происшествия. Анна влюбилась в его непринужденность, потому что и сама была такой. Она не придавала значения критике или препятствиям, возникающим у нее на пути. И с каждым днем росла уверенность Анны в том, что Ян был мужчиной всей ее жизни! Между ними царило полное согласие, физическое и интеллектуальное взаимопонимание, о котором мечтает любая девушка на планете, от самой глупой до самой амбициозной!

В тот вечер Ян, вопреки своим скромным привычкам, подарил ей кольцо и назначил свидание на острове в волшебном Венсенском лесу, зеленых «легких» Парижа.

– Мы что-то празднуем? – удивленно поинтересовалась она. Ее сердце колотилось так сильно, как у любой влюбленной дурехи.

Он ответил:

– Нас.

И от этого единственного слова она растаяла.

На краю острова возвышалось несколько нелепое архитектурное сооружение, пародия на греческий храм. После ужина Ян отвел ее туда. С озера поднимался холодный воздух. Он обнял Анну и прошептал, наклонившись к ее шее:

– Что бы ты сказала, мой ангел, если бы у тебя в руках был космос? – Затем Ян вынул из кармана кольцо и надел ей на палец. – Один мой приятель вырезал его из метеорита. Он сделан из материала такого же древнего, как Солнечная система. Знаешь, это уникальная вещь.

– И ты мне его даришь?

Ее вопрос был самым обычным, а вот его ответ – вовсе нет:

– Анна, я дарю его тебе, потому что ты – уникальная. И потому что я думаю, что по уши в тебя влюбился…

С того вечера кольцо никогда не снималось с ее пальца, и их любовь символизировал метеорит. В октябре будет уже шесть лет. Невзирая на вспышки злости, ранящие их обоих, на недовольство Яна каждый раз, когда она уезжала, Анна не сомневалась в своих чувствах к нему. Но Ян? Сколько времени продержится он, прежде чем сорваться?

До Новой Гвинеи им удавалось держать равновесие, и время разлуки не превышало шести месяцев. В основном они пытались подгадать так, чтобы их отсутствие совпадало. А затем Анна предприняла кампанию, поставив превыше всего свою карьеру, и равновесие рухнуло, приведя к фиаско их последнее пребывание вместе: всю неделю отпуска они проорали друг на друга. Они едва общались последние три месяца, обмениваясь любезностями разве что ради приличия, что совсем не было на них похоже…

Безусловно, это была ее ошибка. Ее и этих стариков-палеонтологов, которые не восприняли теорию молодого специалиста и обвиняли ее в том, что она превратила науку в большой цирк для любителей острых ощущений. Если бы Баренски не отстранил ее, отодвинув на задний план, Анна, может быть, еще немного продержалась бы. При отсутствии дружеской поддержки она почувствовала себя ущемленной и словно приговоренной к отъезду. Анна ввязалась в эту авантюру, не слишком думая о своей второй половинке, потому что единственная вещь, в которую она всегда верила, – это была их любовь. В настоящее время девушка понимала, что ее мало заботили приступы хандры Яна и его желания… чего? Приземлиться? Прожить жизнь как все? Завести ребенка, или двух, или трех? Ватаги ребятишек, которые будут держать ее дома? Вот он никогда, никогда не задумывался о том, чтобы понять ее…

Именно по этим причинам Анна предпочитала его не тревожить. Из-за его недовольства и из-за ее боязни быть непонятой. И чтобы доказать ему, что в конечном итоге все их жертвы того стоили. Собственно, именно в этом и была истинная причина. Она хотела смотреть ему в глаза в тот самый момент, когда сообщит: «Видишь, я была права. Я не зря все это делала».

Было еще не слишком поздно, Анна была в этом уверена.

На следующий день исследователям удалось поработать всего каких-то три часа, и небо, долго угрожавшее дождем, разверзлось ливнем. К счастью, динозавр находился под защитой грота, и команда успела сделать достаточно, чтобы Анна позволила себе выделить время на завтрак.

Вместо того чтобы присоединиться к общему веселью в палатке-столовой, она, ссылаясь на срочный факс, решила уединиться в хижине, которая служила пунктом связи. Оттуда она наблюдала за скалой, где покоилась птица. Каким чудом это создание могло там жить десять миллионов лет назад? По мнению Анны, правдоподобной гипотезой могло быть то, что речь шла о некоем виде ископаемого, который слабо эволюционировал на протяжении десятков миллионов лет, как, например, целакант, мечехвост или скапаноринх (акула-домовой), прозванный «пришельцем из бездны», которого недавно нашли в открытом море возле Австралии. Ископаемое, которое очень походило на своего предка археоптерикса.

Однако Анна в это не верила.

«Нет, – повторяла она себе, – этот динозавр появился в результате обратного процесса эволюции. Его родители были обычными птицами с «современной» конституцией тела, без зубов и без когтей на крыльях». Анне нечем было подтвердить свою гипотезу, но она точно была в этом убеждена. Скелет принадлежал археоптериксу, был почти точной копией берлинского экземпляра, которого впервые нашли почти со всеми костями, и ему было десять миллионов лет.

Анна посмотрела на часы, показывавшие 9:30, значит, в Нью-Йорке сейчас 19:30. Женщина решила запустить первую бомбу. Она села перед компьютером и ввела имя корреспондента, чтобы соединиться с ним по каналу видеосвязи. Спутник тотчас же ретранслировал ее звонок в США. Ожидая соединения, Анна попыталась собрать в кучу свои воспоминания о главном редакторе журнала «Наука и природа». Они пересеклись несколько лет назад на одной международной конференции, и Кассар показался ей милым и достаточно сообразительным, чтобы положительно оценить феномен регрессии. Для его журнала это будет невероятная история, при условии, что редактора не придется переубеждать, что это не вульгарное мошенничество. Журналисты специализированных изданий еще помнили про надувательство с останками «пилтдаунского человека», найденными в начале двадцатого века: тогда так называемое ископаемое было определено как нечто промежуточное между человеком и обезьяной. Через какое-то время после этого открытия выяснилось, что к черепу современного человека была прилеплена челюсть орангутана.

По истечении десяти минут Анне пришлось признать очевидное: установить стабильную связь со спутником было невозможно из-за грозы. Тогда она оставила сообщение на автоответчике журналиста, надеясь, что выразилась более-менее вразумительно.

– Чертова погода! – выругалась она.

Группа вернулась в пещеру. Анна поспешила набросить на себя накидку с капюшоном и собиралась уже к ним присоединиться, как вдруг на дороге, идущей в чащу леса, появился новенький внедорожник марки «Тойота». Вскоре автомобиль, скользя по размокшему грунту, остановился напротив хижины. Из машины вышел мужчина и побежал в ее сторону, согнувшись под проливным дождем. На нем была белая рубашка и спортивные, но элегантные штаны, испачканные грязью. Последним признаком того, что его определенно можно было отнести к категории «стильного туриста», была кожаная ковбойская шляпа «Стетсон» в колониальном стиле. Несмотря на нелепый вид, сияющая улыбка делала мужчину весьма привлекательным, и Анна, заинтригованная его неожиданным появлением, улыбнулась в ответ.

– Анна Монье? Палеонтолог? – Мужчина говорил по-французски с легким португальским акцентом.

– Это я.

– Рад встрече с вами. Эти дороги – настоящий лабиринт. Я два раза застревал.

– Добро пожаловать в Новую Гвинею.

Он протянул ей руку и поприветствовал ее более серьезным тоном:

– Меня зовут Лукас Карвальо. Я – биолог и работаю в ВОЗ.

Похоже, этот тип принял ее за кого-то другого. Анна с любопытством осмотрела гостя. Он выглядел ее ровесником. Метис, крепкого телосложения, довольно красивый парень. Слегка раскосые черные глаза свидетельствовали о далеких азиатских корнях. Немного приплюснутый нос добавлял ему шарма. Высокие скулы, полные губы. Он был и в самом деле классный и даже в своей причудливой шляпе излучал явную сексуальную привлекательность. «Разве я могла бы себе позволить подобные мысли, если бы у нас с Яном было все в порядке?» – подумала Анна.

– Какая-то проблема? Я бы сделала ставку на эпидемию холеры…

– Насколько мне известно, в регионе нет никакой опасной санитарной ситуации.

– Только не говорите, что вы специально проделали путь в Гвинею, чтобы встретиться со мной, иначе я буду обязана предложить вам шампанское.

– Именно так, мадам Монье.

– Вы шутите надо мной?

– Ни за что на свете. Я пытался созвониться с вами через спутник, но вы не отвечали.

– Сожалею, из-за гроз связь стала проблемой. Я могу вам предложить пиво? Горячее, конечно, – весело добавила она.

– Это было бы чудесно. Я с самого рассвета за рулем и по горло сыт дорогой.

Его сияющие глаза страстно смотрели на Анну, что взволновало молодую женщину. Парень казался слишком привлекательным, чтобы быть государственным служащим, даже направленным от ВОЗ.

– Идемте, я проведу вас в столовую.

Под тентом, который служил кухней, Анна взяла из холодильника, который уже давно ничего не охлаждал, две бутылки пива, одну из них открыла и протянула соблазнительному метису. Ее любопытство было на пределе.

– Итак. Объясните мне…

– Меня к вам отправил Стивен Гордон, начальник департамента по изучению трансмиссивных инфекционных болезней.

– Не вижу, в чем я могу быть вам полезной.

– Мы хотели бы услышать ваше мнение о больных животных, у которых присутствуют странные симптомы, вызывающие у нас опасения. В частности, слон…

Анна вдруг было собралась доказывать свою полную некомпетентность, но мужчина в шляпе продолжил:

– Вы же понимаете, что речь идет о необычной болезни, иначе мой приезд не имел бы никакого смысла.

– В отличие от вас, месье Карвальо, я не биолог, и поэтому мне сложно вас понять. Вы знаете, что изучает палеонтология?

– Конечно. Я также знаю, что вы проповедуете теории, опровергаемые многими учеными, назовем их спорными. Именно поэтому Стивен Гордон хотел бы, чтобы вы осмотрели этих животных. Поверьте мне, состояние этих животных должно вас заинтересовать. Возможен вариант, что это вернет вас к вашим исследованиям. Месье Баренски, директор Парижского музея естествознания, сказал нам…

– Он с вами говорил обо мне?

– Да.

– Только плохое, как я догадываюсь?

– Если быть откровенным, Баренски поведал нам о том, что вы внушаете своим коллегам опасения. Но он отдавал честь вашему уму.

– Ладно. Можете не продолжать. Впрочем, это уже не имеет значения. И где находятся ваши твари, ожидающие неизбежного?

– В Южной Африке.

Анна разразилась смехом. Она поставила пиво, схватила со стола заколку и собрала волосы в узел.

– Браво, месье Карвальо, вам удалось развеселить исследовательницу, которая не спала более месяца из-за влажности и москитов.

– Я вполне серьезно.

– Вы предлагаете мне последовать за вами в Южную Африку?

Вместо ответа Карвальо вынул из портфеля папку и потряс серией снимков слоненка, сделанных в приюте для животных. Животное с четырьмя бивнями было похоже на дешевую подделку.

– Как вы сами можете отметить, речь идет о гомфотерии – одном из предков современного слона.

– Где было сделано это фото?

– Я вам уже сказал.

– А точнее?

– В парке Крюгера. Снимок сделан директором приюта, Дэни Абикером. По всей вероятности, у животного не было этих отклонений при рождении. Оно приобрело их в результате заражения вирусом.

Анна внимательно изучила фото слоненка, сделанное крупным планом. Определенно этот тип издевался над ней. Монтаж?

– Пока что это только предположение, – продолжил Карвальо, – но мы придерживаемся мнения, что этот вирус провоцирует ускоренную форму регрессии. Проблема еще и в том, что он заражает не только пахидермов. В лаборатории Претории кровь слоненка ввели гиббону. За несколько дней он изменился и отныне обладает хвостом длиной в несколько десятков сантиметров, точно таким же, как был у его предка несколько миллионов лет назад.

– Вы серьезно?

– А как вы думаете? Месье Гордон настаивает на том, чтобы вы поехали в Африку оценить правдоподобность этой гипотезы.

– А чем занимается ваш шеф в ВОЗ?

– Он возглавляет департамент по изучению трансмиссивных инфекционных болезней. Представляете, какие последствия может вызвать подобный вирус?

Анна не ответила. Она слегка опьянела от пива.

– Мадам Монье, я могу рассчитывать на вас?

Молодая женщина колебалась, а затем скрепя сердце ответила:

– Я не могу оставить своих студентов. Я за них отвечаю. Мы – команда, если с ними что-то случится… Кстати, мы только что нашли… Хотя не важно…

– Позвольте задать вам вопрос: считаете ли вы, что процесс регрессии мог бы коснуться человека?

– Что вы имеете в виду?

– Ничего более, кроме этого простого вопроса. По вашему мнению, почему ВОЗ так интересуется этим вирусом? На сегодня было заражено лишь два вида животных, и между ними нет никаких родственных связей. Слон и обезьяна кровью пахидерма. Мы ничего не знаем ни об источнике инфекции, ни о способе его передачи в природе… А теперь представьте, что вирус мутирует и заражает охранника парка или туриста?

– Вы реально в это верите?

– Этот вирус – милый лжец. Если вы посмотрите на него в электронный микроскоп, он по всем признакам похож на вирус классической геморрагической лихорадки. Безусловно, страшный вирус, но стабильный во времени. На самом деле он относится к той же разновидности, что и вирус СПИДа. У него высокий показатель мутаций. И мы считаем вполне реалистичной гипотезу появления человеческого штамма.

– Это не объясняет мне, как ваш вирус мог бы спровоцировать регрессию видов…

– Есть единственный способ прояснить ситуацию. Вы изучите этого слона в Южной Африке…

Опешив, Анна отошла на несколько метров. Регрессивный вирус. Возможно, это не совсем то, что она себе представляла, но это и в самом деле было близко к ее теориям. Головокружительное погружение в прошлое…

Ступор уступил место возбуждению. Одновременно стало происходить слишком много вещей. Ей нужна была пауза, чтобы обдумать и составить план действий… Она поправила заколку в волосах и встряхнула головой. Это был первый раз, когда кто-то поверил в ее теории. За ней даже приехали из самой Европы! Конечно, был еще и археоптерикс, но Анна не была наивной. Прежде чем ей удастся переубедить коллег в правдивости своей находки, пройдут месяцы, возможно, даже больше… Совпадение было слишком красивым, словно это знак. А если она получит живое доказательство того, к чему стремилась многие годы?

Монье повернулась к нему с широкой улыбкой.

Решение было принято.

Решение Джона Шабонго, министра внутренних дел и общественной безопасности, тотчас же было передано в управление по туризму, поскольку парк был излюбленным местом посещения туристов, а также в управление рейнджеров. До наступления ночи необходимо было организовать эвакуацию с территории парка, размер которого составлял 350 километров в длину и 60 километров в ширину и который включал приют «Вайлдлайф» и землю вокруг него.