«Через месяц, по всей вероятности, это все, что останется…»

Жереми Мон, он же Спасипланету, застыл перед экраном компьютера, терзаемый каким-то глухим неприятным предчувствием. Он, как обычно, закончил день в техническом помещении Парижского сада растений, чтобы дополнить свои досье, и надо же было ему вернуться к этим чертовым постам… Теперь весь вечер испорчен! В самом начале он ввязался в этот спор лишь для того, чтобы потренировать свой английский. Он случайно набрел на эту группу, где все участники выражались на языке Шекспира, и в ходе общения понял, что большинство из них были американцами. Ему было забавно то, что никто не подозревал, что он был мелким французишкой. Его принимали за соотечественника, просто чуть больше скованного на фоне общей массы. Затем он вошел в игру. Эпидемия доисторических животных превосходила все, чего он опасался ранее, – глобального потепления, отравления почвы, может быть, даже ядерной катастрофы.

Ухаживая за животными в зоопарке Сада, Жереми Мон хорошо знал мир фауны, и то, что сейчас происходило в мире, дурно пахло. Коаламастер определенно был еще тем бабником, но не ошибался, говоря о необходимости регулировать регрессивные виды, вплоть до их истребления. Если не учитывать то, что он кое в чем ошибался: даже если все охотники на планете устроят квест по охоте за дичью, это ничего не изменит, потому что крысы были повсюду.

Пробежавшись по клавиатуре, Жереми написал ответ, скорее по привычке, чем ради спора:

Коаламастер, хватит распространять слухи,

пока не будешь уверен в их достоверности,

иначе ты рискуешь больше навредить, чем помочь.

Спасипланету, только что.

Сразу же после отправки сообщения Жереми Мон выключил компьютер. Уже была половина восьмого вечера, давно пора закрываться. К тому же ему нужно было вечером встретиться с Шарлоттой, это было первое свидание с тех пор… Сколько же времени прошло после Леи?

И вправду, прошло много времени с тех пор, как его экс-подружка подавала какие-либо признаки жизни. Наверняка она сейчас где-то в индийском монастыре восстанавливает дыхание, читая мантры, или бродит по стране, выступая за свободу и братство… С того времени Жереми мог рассчитывать только на свою мать Нону, которая переехала жить в соседнюю квартиру, когда уехала Леа.

Мужчина надел наушники и, ускоряя шаг, сосредоточился на плей-листе. В голове крутился один назойливый вопрос: если ситуация будет ухудшаться, как он защитит свою дочь, Хлою?

Придя домой, Жереми сразу же пошел в комнату малышки.

– Ты в порядке, Хрю-хрю?

Девочка подняла голову, сверкнув черными глазами из-под светлой челки. В розовой пижаме она смотрела на него так укоризненно, что это было скорее смешно.

– Я – не Хрю-хрю, я – Хлоя.

– Знаю. Но Хрю-хрю начинается на ту же букву, поэтому я иногда путаю.

– А учительница не путает.

– Это потому что она учительница. Учителя никогда не ошибаются.

– Правда?

– Конечно. Идем, нас ждет Нона.

Жереми был голоден. Пройдя к столу, Нона проворчала:

– Доедайте все, что у вас в тарелках. Возможно, это наша последняя паста до неопределенных времен.

– А еще будет?

Девочка повернулась к отцу с широко раскрытыми глазами, выпрашивая подтверждение.

– Ну все, мама, хватит! Мы договорились, чтобы ты не пугала малышку своими туманными теориями. Напоминаю, ей всего шесть лет!

Хлоя прервала их:

– Папа, а мы сможем посмотреть сегодня вечером по телевизору про исторических животных?

– Не сегодня. Мне нужно будет уйти, а Нона хочет почитать тебе сказку!

Жереми произнес это, бросив на мать многозначительный взгляд. Но Хлоя не унималась:

– А правда, что, когда нас всех съедят, останутся только исторические люди, потому что они умеют охотиться?

– Окей. Ну что ж, я сам тебя уложу спать. И я тебе все еще раз объясню, моя крошка. К тому же говорят не «исторические», а «доисторические»…

В половине десятого вечера Жереми Мон наткнулся на опущенную решетку при входе в метро. На долю секунды он задумался, был ли сегодня выходной. Разум отказывался принимать очевидное. На следующей станции был тот же самый цирк. Опущенная решетка и никаких объяснений от управления транспортом.

Мужчина решился пройтись пешком и спустя четверть часа влился в электронную атмосферу бара «Cow’s Gun». Жереми с трудом пробил себе дорогу в толпе. У него завибрировал телефон. Это пришло сообщение:

В глубине души он не обижался на мать, так как не умел долго сердиться.

Жереми устроился у барной стойки, чтобы ему было удобнее высматривать Шарлотту. С тех пор как он начал воспитывать Хлою один, то есть вместе с матерью, которая практически у него поселилась, ему было не до отношений… Но эта девушка действительно ему понравилась. Он встретил ее в прошлом месяце. Шарлотта пришла в зоопарк вместе с мальчуганом, который кормил рыжих панд. Она познакомила Жереми со своим сыном Леоном, а он их – с Розмари и Гаспаром, пандами. Они беседовали о Гринписе и о своих любимых местах, а затем обменялись номерами телефонов. После этого они прислали друг другу сотню сообщений.

Жереми получил новое смс. Оно как раз было от Шарлотты:

Вдруг Жереми почувствовал себя жутко одиноким. Он оттолкнул бокал пива, уже обессилев от мысли, что нужно возвращаться пешком. Жереми поднял голову, и его взгляд задержался на каменном своде потолка, где поблескивали капли воды. Неожиданно мужчина осознал, что находится в подвале и что такие места обожают крысы…

Крысы…

Он поспешил к выходу.

В метро, которое было закрыто с восьми вечера, мощным, бурным потоком хлынули доисторические крысы. Когда бесчисленная масса грызунов достигла станции «Ледрю-Роллен», она разделилась на три потока, один из которых, огромный, из нескольких тысяч крыс, свернул в смежные галереи, после чего он разделялся на каждом новом разветвлении до тех пор, пока три десятка особей не вышли к небольшой решетке. Крысы, бежавшие первыми, были раздавлены. Под силой напора грызунов решетка поддалась…

Из-за шумной музыки в «Cow’s» люди не сразу заметили, что у них под ногами шныряют крысы. Все было спокойно, пока одна молодая женщина не захотела поднять упавшую серьгу. На несколько секунд она оцепенела от ужаса.

Девушка смогла закричать, когда первый грызун полез вверх по ее ноге.

Жереми уже был на верху лестницы, когда услышал вопль. Он перегнулся через перила. Внизу кто-то пробивал себе путь в толпе. Этот человек приближался. Жереми увидел, что это была девушка, на которую напало пять крыс. Грызуны карабкались по ее джинсам и были уже выше колен. Несмотря на царящий полумрак, мужчина отчетливо видел ее голубые умоляющие глаза. Ее взгляд молил о помощи, но никто в баре не шелохнулся, все лишь уходили с ее дороги.

Девушке удалось добраться до первой ступеньки, и Жереми понял, что ничего нельзя было поделать. Девушку не спасти. Помочь – значило рисковать своей жизнью. Внезапно подпрыгнув, девушка, казалось, наконец поняла, что ее жизнь в опасности, и начала неистово бороться с крысами. Она швыряла тварей на пол и с дикой яростью пыталась растоптать их. Одну крысу ей удалось пронзить острой шпилькой. Воодушевленная успехом, девушка удвоила усилия. Она принялась махать руками, дубасить грызунов и отдирать их от себя, и все это сопровождалось ее истерическими жалобными криками. Внезапно ее движения замедлились, а вопли ослабли. Девушка пошатнулась и рухнула. Падение безжизненного тела спровоцировало побег крыс, которые, казалось, разлетелись во все стороны.

Все вокруг стояли молча, оцепенев от ужаса и изумления. Затем посетители бара, казалось, внезапно ожили и в панике бросились вперед к лестнице, пытаясь убежать от кишащей на полу мерзости. Первые люди упали под натиском, и Жереми, которого едва не сбили с ног, спасся лишь благодаря поручням, за которые он машинально схватился. Одним прыжком мужчина пересек порог ночного клуба и побежал так быстро, как только мог. Сто метров, двести, затем Жереми остановился, уже едва дыша. В его висках до сих пор звучал ужасный визг той девушки. Как такой ад мог обрушиться на людей так просто, да еще и в центре Парижа? И почему она, а никто другой? Это было непостижимо!

Рычание мотора вырвало его из ступора. На полной скорости мимо Жереми промчался военный грузовик, резко затормозивший перед станцией метро. Из машины с тентом выпрыгнула группа вооруженных солдат. В один миг они открыли входную решетку и устремились ко входу в метро.