Тем временем главный офицер авиабазы Нумеа, столицы Новой Каледонии, вышедший на дежурство, как обычно, внимательно изучал данные, полученные со спутника. Неожиданно его внимание привлекла одна деталь: в ледяных морях Южного полушария двигалось, словно пьяное, одно китобойное судно, «Юсин Мару 2». Вместо того чтобы находиться в Антарктике вместе с остальными кораблями своей флотилии, оно недавно развернулось и, казалось, ходило по кругу.

Сделав запрос, офицер узнал, что судно ранее сообщало о проблеме. 12 августа французский океанографический корабль, пересекавший данный сектор, получил от капитана китобойного судна сообщение о том, что неизвестное морское млекопитающее напало на его людей и несерьезно ранило одного из них. Однако вот что было тревожно: несмотря на непрекращающиеся звонки на это судно на протяжении нескольких дней с флагманского корабля и других рыболовных судов, в ответ была полнейшая тишина. Реакция префекта не заставила себя ждать. Из авиабазы Нумеа вылетел вертолет, на борту которого было восемь солдат и два врача. Он взял курс прямо на восток по направлению к «Юсин-Мару 2».

Военные задавались вопросом, не скосила ли экипаж корабля ультразаразная болезнь, что объяснило бы тот факт, что с ними невозможно было связаться. Другая гипотеза была менее мрачной и менее убедительной: нападение экологического отряда. Однако капитан Форджес, задачей которого было перехватить корабль, в это совсем не верил, поскольку конфликты между китобойными судами и защитниками природы происходили, как правило, южнее, ближе к Антарктике.

Вертолет разрезал неподвижный воздух. Внизу маслянистое море отражало ослепительные вспышки солнца. Защищаясь от лучей, пилот опустил забрало и разглядел на горизонте силуэт корабля. Он тут же оповестил капитана и сделал длинную петлю, чтобы можно было прочесть на корпусе название. Это был «Юсин Мару 2». Его палуба пустовала, в рубке управления, казалось, тоже никого не было.

Группа захвата приготовилась. Напряжение накалилось. Врачи пойдут после двух военных отрядов с третьей и четвертой группой. Если первая гипотеза была верной, оставалось мало надежды обнаружить уцелевших.

– Так, хорошо, мой капитан, я могу вас опустить.

Вертолет стабилизировался на уровне гарпуна китобойного судна. Военные выпрыгивали парами по команде. На спуск требовалось всего несколько секунд. Опустившись на колени, группа сконцентрировалась на палубе, прежде чем перейти на лестницу, которая вела на ют. Форджес первым проник в кают-компанию, держа на взводе пистолет-автомат. Животный запах застал их врасплох. Командир предположил, что это могло быть брошенное мясо кита или, что было более вероятным, разлагающийся труп. Эта жуткая мысль обострила его внимание. За двадцать лет службы в армии смерть, какой бы образ она не принимала, больше его не пугала.

Включенный телевизор транслировал турнир по покеру, но его никто не смотрел. На старом протертом красном диване валялись разорванные вещи.

Дальше по коридору тошнотворный запах становился все более невыносимым. Люди обыскивали каюты одну за другой, готовые к тому, что обнаружат груду трупов. Но ничего.

Солдаты подошли к камбузу. Когда они открыли дверь, горло сдавила невероятная вонь. Однако, к своему удивлению, Форджес не узнавал в вони запаха мертвечины.

Кладовая была приоткрыта. Оттуда доносились звуки чавканья. Командир ощутил скачок адреналина. В полнейшей тишине он расставил парой жестов своих людей рядом, а сам занял позицию перед створкой двери высотой чуть больше метра. Форджес крепко взялся за ручку и резко ее дернул. Спустя секунду его мозг взорвался. Ничто не могло подготовить его к подобной сцене. Это было нечто среднее между фильмами про зомби и резней в открытой саванне.

На полу сидело, повернувшись к шкафам из нержавеющей стали, с десяток тварей (он не смог сказать, были ли это люди, похожие на зверей, или наоборот). Они жадно хватали пищу и подносили ее ко рту – ко впалому рту, без губ. Матовая кожа их обнаженных тел была покрыта шерстью. Отличительной чертой этих существ была выступающая арка бровей, которая образовывала костяной козырек над глазами. Если еще к этому добавить отсутствие подбородка, то в целом их вид был ужасающим.

«Что это, черт возьми, такое? Обезьяны? Или люди-обезьяны?»

Капитан уверенно держал их под прицелом, не в состоянии определиться, что это были за существа. Но глубоко в подсознании он уже понял, наверное, из-за еще оставшихся на них клочьев одежды… Твари не обращали на людей внимания. Они были слишком заняты разграблением шкафов и пережевыванием своего скудного пайка. Форджес медленно закрыл створку. У него не было никакого желания спровоцировать реакцию слепой ярости, присущую диким животным.

Один из солдат окликнул его голосом, искаженным от страха:

– Проклятье, капитан, что это такое?

Чтобы не выдать, до какой степени он был взволнован, Форджес спокойно ответил:

– Это экипаж корабля, мой мальчик.