Лукас издалека рассматривал самый обычный дом из красного кирпича, который находился на въезде в Ричардс-Бэй. Возле Карвальо стояли два санитара-носильщика в ожидании зеленого света от «Ястребов», элитного подразделения полиции, которое приехало на подмогу. Отряд специального назначения был отправлен в путь с того момента, когда министерства обороны и здравоохранения ЮАР согласились на вмешательство. Что касается Анны, то она спокойно ждала в стороне. Лукас тщетно старался заставить ее прислушаться к разуму и рассказывал ей об опасностях, но она ничего не хотела слышать. Где-то в глубине души он понимал ее, ведь сам поступил бы точно так же. С самого начала этого дела палеонтолог вкалывала до седьмого пота, за свою жизнь проглотила не один килограмм пыли, принимала любое условие, выставленное ВОЗ… И речи быть не могло о том, что она упустит такой исключительно важный этап их расследований…

Командир «Ястребов» подал сигнал, и полицейские в белых комбинезонах, сковывавших движения, начали продвигаться к дому. Набережная была перекрыта с обеих сторон, поскольку дом 22 на аллее Парадайз выходил прямо к воде. На берегу выстроились мощные буксиры, ежедневно переправлявшие грузы. Воздух был переполнен запахом мазута. На асфальте лежали кучи покрышек.

– Этому местечку далеко до парадайза, – подшутил Лукас, чей голос заглушала защитная маска.

Ставни хибары были герметично закрыты. «Ястребы» поднялись на две бетонные ступеньки. Они обнажили свое оружие. Лукасу это было не по душе, но из-за необходимости соблюдения мер безопасности его мнение не учитывалось. Всем провели инструктаж о бактериологической угрозе и возможности встретиться с жильцом с очень заразной болезнью. Санитары-носильщики остались позади, они не будут вмешиваться до тех пор, пока их не позовут.

Анна заметила усиливающееся волнение биолога. После того что между ними произошло («Анна, ты с ним переспала, и тебе понравилось!»), она стала хорошо считывать его настроение. Иногда у нее складывалось впечатление, что уже целую вечность они шли плечом к плечу по следу вируса Крюгера, преодолевая невообразимые трудности. По вечерам после ужина они рассказывали о своих надеждах и, конечно, о разочарованиях. Они знали истории друг друга. У одного – Мануэлла, любимая жена, два обожаемых сына, благополучная жизнь в Женеве. У другой – Ян, искренняя любовь и сомнения, подтачивающие душу. Сейчас тот факт, что они были близки, сделал эти темы необсуждаемыми. Молодая женщина вынуждена была признаться самой себе, что сожалеет об их былой свободе слова. Лукас относился к тем немногим людям, которые понимали ее, конечно, за исключением Яна, точнее такого, каким он был в самом начале… У Анны было такое чувство, что она знакома с этим мужчиной очень близко не только потому, что ощутила его движения внутри себя, но и потому, что Лукас обладал редким качеством слушать и понимать своего собеседника. Сейчас за масками дружелюбия между ними существовало волнение, что-то среднее между нежностью и возбуждением, которое они старались не замечать. Это приключение изменит их, без сомнения…

Входная дверь подверглась ударам тарана. В это мгновение Анна пожалела о том, что настояла на своем присутствии. Стресс удвоился от малоскрываемого возбуждения. Перспектива встретить зараженного человека одновременно казалась интригующе сюрреалистической и в то же время невероятно тревожила. Однако, если это действительно то, что они предполагают, это докажет все ее теории. И это вызовет дальнейшие последствия… Насколько сильно? И на кого мог бы быть похож человек, зараженный вирусом Крюгера?

Анна вздрогнула и направилась в сторону биолога:

– Лукас, если Виллемс – первая жертва вируса, вы думали о…

– О том, как он выглядит?

– Да…

– Не волнуйтесь, пока что нет информации о том, что вирус может вызывать изменения у человека. Возможно, это обычные раны, потеря сознания…

– Вирус уже заразил обезьяну. А они наши самые близкие генетические братья.

– Я в курсе! И если Виллемс заражен, это означает, что человеческая форма вируса дремлет внутри этих стен. То есть вы ничего не трогаете. Договорились?

Наконец-то створка двери с грохотом открылась. Смрадный запах ударил им в нос. Лукас взглядом спросил Анну: «Готова?» С побледневшим лицом она решительно кивнула головой.

Мужчина и женщина вошли внутрь и последовали за командиром по темному коридору. Зловоние было невыносимым. Густое, по консистенции напоминающее смолу, оно проникало в ноздри, устилало слизистую и вызывало едва сдерживаемую тошноту. Группа прошла вдоль кухни. На столе валялись остатки пищи, мойка была завалена бумажными упаковками. Словно кто-то вывернул содержимое шкафчиков и разграбил все запасы. Остались нетронутыми только консервы, разбросанные повсюду.

В спальной комнате кровать была неубранной. Разорванная одежда устилала пол. «Ястребы» уже продвинулись в гостиную, но Лукас с Анной задержались. Собираясь открыть дверцу гардероба, биолог наткнулся на лестницу, ведущую в подвал. Он включил светильник и зашагал по ступенькам. Анна следовала за ним. Запах стал насыщенней, тошнотворная стена разлагающегося мяса и экскрементов. «Ястребы» поспешили их догнать, недовольные тем, что идут последними. По протоколу отряд должен идти первым, устраняя любую опасность для гражданских, но теперь было слишком поздно.

Огромный подвал был погружен в темноту. Вдоль стен стояли стеллажи, на которых были выстроены десятки клеток. В первой клетке, справа от них, вокруг камня свернулась высушенная змея. В следующей – валялась какая-то птица, одно ее крыло было полусогнуто. Анна тотчас же узнала жако, один из видов говорящих попугаев. Никаких сомнений: это было логово торговца животными, которых запрещено продавать.

– Вот, значит, чем он занимался…

– Теперь мне стало понятным его решение жить в таком порту, как Ричардс-Бэй. Ему оставалось лишь отправлять их через свою сеть.

Лукас подошел к клетке, чтобы рассмотреть лежащую на спине зеленую мартышку. Обезьяна была мертва, и на ней не было никаких видимых следов от ран.

«Ястребы» сильно шумели металлом, и Анна поняла, что они взламывают клетки, чтобы убедиться, что ни одно из животных не дышит. Однако некоторые клетки уже были открыты до их прихода, и, судя по валяющимся внутри кускам шкуры, их обитателей сожрали. Но кто их сожрал? Что за хищник? Анна пошатнулась, пребывая на грани обморока, и, чтобы прийти немного в себя, повернулась к попугаю. В строении птицы было нечто интригующее. Ее грудь была впалой. Клетка деформировалась от ударов, хотя была закрыта всего на одну задвижку. Анна с легкостью ее открыла. Медленно приподняв крыло над телом, она увидела три маленьких когтя. Когти. Как у динозавра с перьями. Забыв о всякой предосторожности, палеонтолог схватила птицу. Сто миллионов лет назад эти маленькие создания набрасывались на свою добычу, чтобы разодрать ее на части.

– Анна! – вскрикнул Карвальо.

Она так резко подпрыгнула, что едва почувствовала боль, пронзившую большой палец. Анна проколола перчатку когтем. Сквозь отверстие просочилась крошечная капля крови. Лукас ничего не заметил, так как замер перед каким-то гигантским ограждением. Палеонтолог закрыла глаза, чтобы сдержать нахлынувшую волну паники, из-за которой она на мгновение перестала дышать. Это была кровь не птицы, а ее. Заражение невозможно. Особенно после того, как прошло столько времени. А впрочем, сколько? Мог ли вирус сохраниться в этой жаре и гнили?

Невозможно…

Анна отбросила свои страхи, сгорая от любопытства, чем же так был шокирован Карвальо. Создавалось впечатление, что он окаменел.

Пол за ограждением был покрыт стручками арахиса, костями обезьян, остатками сухих фруктов и экскрементов. В глубине помещения можно было различить неподвижное скрючившееся тело, повернутое головой к стене. По пропорциям существо больше было похоже на обезьяну, чем на человека, однако… Прошло некоторое время, прежде чем мозг Анны признал то, что вначале отказывался принять: это создание, похожее на примата, – не кто иной, как Виллемс.

Не желая привлекать внимание «Ястребов», Лукас указал движением подбородка на кучу вещей, лежащую в углу.

Слегка наклонившись за ограждение, Анна рассмотрела почти отсутствующий лоб, покрытый торчащими волосами, и выступающую арку бровей. Несмотря на смешанное чувство восхищения и отвращения, она ощутила к этому валяющемуся телу странную эмпатию. Отощавшее существо было худым до ужаса.

– Это Виллемс, безо всяких сомнений, – наконец-то заговорил Лукас. – Нужно оповестить ВОЗ.

– Подождите! Думаю, он еще дышит.

– Что?

– Посмотрите.

Едва заметно от вздоха поднялся бок. Однако сердца ученых колотились с бешеной скоростью. Позади них «Ястребы» шумели, проверяя все останки. Они до сих пор не заметили ограждение. Лукас прошептал:

– Отойдите назад. Я попробую перевернуть его на спину.

– А почему не попросить их об этом?

– Анна, пожалуйста, не спорьте. Не сейчас.

– Хорошо.

К огромному удивлению Лукаса, она уступила, и только сейчас он заметил, насколько она была бледной, практически мертвенно-синей.

Зажав ноздри под маской, Карвальо подошел к человеку-обезьяне, сжал его ноги и с силой повернул. Тело перевернулось, обнажив покрытый шерстью торс, который вздымался от слабого дыхания.

Лукас отступил, опустив руки. Анна, стоявшая рядом с ним, казалось, была загипнотизирована этим дантовским видением. Она стала повторять как молитву и не могла остановиться:

– Доисторический человек жив, жив…