Глава 7
Следующие несколько дней прошли спокойно, без неожиданностей. Я готовилась к экзаменам, приходил Деккер, руки не тряслись, ночные прогулки по улицам не приключались. Возможно, я шла на поправку. Возможно, мне просто требовалось время. Возможно, мне всего-то надо было с головой уйти в свою прежнюю жизнь и перестать думать о смерти. И о воскресших родственниках.
Поэтому, когда во вторник после очередного экзамена пришел Деккер, я была настроена решительно.
– Я придумала для нас проект.
Деккер посмотрел в окно: на улице валил густой снег.
– Что-то вроде того, когда мы, как эскимосы какие-то, классифицировали разные виды снега?
– Совсем нет. И при чем тут эскимосы? Это была моя идея. Я ее не слямзила – никто раньше такого не делал.
Тогда Деккер развернулся к книжным полкам.
– О, значит, как тогда, когда мы расставляли по алфавиту книжки, а потом перебрались к продуктам?
– Это ты сам придумал про еду.
– Ну, просто иначе я бы сдох от скуки.
– Ладно. В общем, я решила, что нам надо прочитать весь список обязательных книг на год уже сейчас.
Деккер закатил глаза.
– Стремная идея.
– Гениальная идея! Тогда на весенних каникулах у нас будет масса времени.
– Ты забыла важный пункт. Я не читаю книги из обязательного списка.
Когда нам было по десять лет, мы фотографировали все сугробы подряд, распечатывали и вклеивали в альбом. Под каждой фоткой Деккер делал описание. А я собирала в стеклянные банки образцы снега и прятала их в холодильник. На следующий день все содержимое банок выглядело абсолютно одинаково. Когда нам было по тринадцать, мы решили составить перепись родительских шкафов. Я вела запись по названию производителя: Campbell, Kellog, Kraft. А Деккер классифицировал по типу содержимого: суп с лапшой куриный; суп с овощами; суп гороховый.
Он согласится. Я точно знала, что Деккер согласится. Главное было – предложить ему выгодный обмен.
– А я буду целый месяц делать за тебя домашку.
Он вскинул брови и улыбнулся.
– Заметано!
– Дешево же ты продался, – заметила я, роясь на книжной полке.
– Один-ноль в мою пользу. Я бы все равно согласился.
Я вручила Деккеру «Отверженных» Виктора Гюго. Глаза у него полезли на лоб.
– Один-один. Ты шутишь?
Я устроилась на кровати, облокотившись на подушку. Над головой неспешно крутились планеты.
– Не затягивай.
Деккер веером пролистал книгу.
– Да тут тысяча двести страниц.
– Я и говорю: не затягивай.
Деккер водрузил ноги на кровать, упершись мне в бок. Я положила руку ему на щиколотки. И он начал читать.
Время от времени он шевелил ногами, перебрасывал их одна на другую. Вдруг сказал:
– Так что Карсон?
Я не сразу поняла, что это не из книги.
– А?
– Я не верю, что он тебе нравится. Карсон.
Я села на кровати, подтянув к себе колени, и уставилась на ногти на руках.
– Я этого никогда не говорила.
Деккер спустил ноги на пол.
– Тогда какого черта ты с ним делала у меня на диване?
Я внимательно, очень внимательно изучала ногти на руках. Мы с Деккером оба отлично умели уходить от неловких разговоров. Меня взбесило, что он вспомнил об этой ситуации спустя столько недель, – да целая жизнь с тех пор прошла. Нет, мне не нравился Карсон. Ну, по крайней мере, не нравился в том смысле, в каком думал Деккер. Но никто раньше не смотрел на меня так, как он. Никто до него не заставлял меня чувствовать, что я желанна, что меня можно добиваться. Поэтому, когда он улыбнулся мне, склонил голову набок, обнял меня чуть пониже талии и притянул к себе, я не стала сопротивляться.
Деккер был моим лучшим другом. И он был парнем. И не все я могла ему объяснить. Поэтому и сказала:
– Ты все равно не поймешь.
Он со всей силы плюхнул «Отверженных» на стол разворотом вниз – испортил переплет.
– Да все я прекрасно понимаю! – ответил Деккер, поднялся, потянулся – руки над головой – и развернулся к выходу.
– Ты отвезешь меня завтра?
– Куда?
– На вечеринку.
– Ты идешь на вечеринку? Это потому, что Карсон тебя пригласил?
– Потому, что я хочу пойти.
Деккер не ответил, но я знала, что без меня он не уедет. По правде говоря, я была абсолютно уверена, что после случая на озере он больше никогда не оставит меня одну.
Вечером папа повез меня за рождественскими покупками. Через полчаса мы приехали к ближайшему торговому центру. Папа вручил мне несколько двадцатидолларовых купюр и устроился на скамейке возле входа ждать меня.
Я влилась в толпу покупателей, и поток понес меня: магазинчики, торговые точки, рождественские украшения. Движение замедлилось возле инсталляции в середине торгового центра. Кому-то пришло в голову установить там огромную модель Северного полюса, и теперь дети и взрослые набивались внутрь, чтобы сфотографироваться с Сантой среди летающих повсюду клочков ваты, которые должны были изображать снег.
Какая нелепица! В климате, где вечное лето, идея бы себя оправдала. Наверное. Но у нас? У нас ведь настоящая зима на улице. Я нырнула в ближайший магазинчик, чтобы прийти в себя после толпы. И очень правильно сделала: мне повезло сразу же найти идеальный подарок для Деккера.
В компании первой покупки, набрав побольше воздуха в грудь, я вышла из магазина. Я старалась держаться поближе к стене, поэтому не сумела избежать всего пары столкновений, прежде чем завернула в магазин гаджетов. Там для папы я выбрала устройство, на экране которого уместили часы, калькулятор, функцию «слово дня», – абсолютно непрактичная штука, но будет классно смотреться у него на столе.
Вооружившись двумя пакетами, расставив локти, я готовилась к штурму центральной части зала. Снаружи купол облепили детишки – они прижимались носами к прозрачному пластику в надежде увидеть внутри Санта-Клауса. Меня аж передернуло, когда я подумала, сколько микробов на этом куполе, – да так, что я невольно сделала шаг назад. При этом зацепилась за оленье копыто и хлопнулась на пятую точку. Никто и не подумал протянуть мне руку. Уроды.
Поднявшись, я направилась к магазину женской одежды, про себя обзывая каждого, с кем не удалось разминуться.
Я все еще что-то бурчала себе под нос, расхаживая между полками магазина, когда услышала радостный возглас. Тара. Никаких сомнений.
– Да у кого-то совсем нет рождественского настроения! – провозгласила она. Рядом с ней стояли две одинаково наряженные девицы. – Выбираешь для меня новый свитер? – Видимо, в ответ на ее реплику у меня буквально отвалилась челюсть, потому что Тара приобняла меня за плечи и сказала: – Да шучу я, шучу. Дилани, ну ты что? Выдохни!
– Извини. Я хотела это сделать. Вернее, сейчас хочу. Просто руки пока не дошли…
– Никаких проблем. Слушай, а вы с Деккером, ну, ты понимаешь, вы вместе?
– Нет.
К чему это она клонит? Она подошла совсем близко ко мне. От нее слишком хорошо пахло – мыло, шампунь, стиральный порошок источали изумительный аромат. Он нравился даже мне, и из-за этого хотелось ее прибить. Хотя бы в теории. Да парни, наверное, влюбляются в нее за один только запах.
– Ну, тогда сегодня твой день. Считай, что мы квиты.
Я ощутила, что променяла на пустяк нечто важное, чем и близко не собиралась делиться. Поэтому я распрямила плечи и выкрутилась из-под руки Тары. Быстро перебрав стопку лимонно-зеленых свитеров прямо перед нами, я выбрала один – намеренно большего размера, чем у Тары.
– Держи, – сказала я, протянув свитер и отсчитывая нужную сумму.
Тара расхохоталась, бросила свитер обратно на полку и вернула мне деньги. Крутанулась на каблуках и вышла. Ситуация настолько вывела меня из равновесия, что я купила этот нелепый зеленый свитер для мамы и решила, что с покупками на сегодня довольно.
Чтобы успокоиться, я сделала глубокий вдох, и вдруг почувствовала – меня снова тянет в определенном направлении, как в госпитале. Тянет туда, где остался ждать папа. Закрыв глаза, я поддалась зову. Я шла, расталкивая людей. От меня отлетали их слова, запахи, удары сумок – притяжение нарастало. Я оказалась в туннеле одного ощущения. Чем ближе я подходила к тому месту, где остался папа, тем интенсивнее становилось притяжение. Оно привело, притянуло меня к той скамейке, где он сидел. Но папа был не один.
– Готово, – сказала я.
– Ты быстро.
Я пожала плечами:
– Слишком много народу, чтобы получать удовольствие от шопинга.
– Да, понимаю, – ответил папа, скользнув взглядом по старику, сидевшему рядом.
Все лицо в старческих коричневых пятнах, а дыхание такое тяжелое и шумное, что слышно даже сквозь гул толпы. Кожа висит складками – хоть еще одного человека внутрь посади. Палку старик положил на колени – так, что она залезла на отцовскую часть скамейки. Сама палка обмотана красной лентой, как рождественская конфета, а держит он ее костлявыми пальцами еле-еле.
Когда папа встал, палка соскользнула на пол. Старик потянулся поднять ее, и я в ужасе отпрянула. Но у отца было много пожилых клиентов, поэтому он их не пугался и знал, как себя вести. Он нагнулся, поднял палку и подал старику. Тот кивнул в знак благодарности и вновь задвинулся вглубь скамейки – костлявые руки и ноги согнулись в суставах.
Из-за нескольких движений у старика сбилось дыхание, и он закашлялся, даже не прикрывшись, – прямо в мою сторону полетели микробы и мокрота, даже последовал резкий лекарственный запах. Я попятилась, закрыв рот ладонью, и наткнулась на скамейку позади.
– Дилани, привет!
Я глянула влево, откуда шел голос. На скамейке сидел, вытянув ноги, Трой. Лицо наполовину скрывали каштановые волосы и серый капюшон, но голубые глаза смотрели прямо на меня. Он улыбнулся – та же кривоватая улыбка.
Подошел отец, и Трой встал. Вынул руки из карманов, откинул капюшон, пятерней убрал волосы с глаз. Так и стоял рядом, раскачиваясь вперед-назад.
– Ну, Дилани, может, познакомишь меня со своим другом?
Он не был моим другом. Вообще непонятно, кем он был. Незнакомцем? Нет. Знакомым? Но Жанна сказала, что в газете он обо мне прочитать не мог. Просто любопытным зевакой? Во всей округе не осталось ни одной живой души, кто б не слышал о моем приключении. Да какая вообще разница?
– Папа, это Трой. Трой, это мой папа.
Трой протянул руку – отец пожал ее. Крепкое рукопожатие длилось пару секунд, затем они разошлись.
И повисла тишина, беззвучный вакуум посреди гудящей толпы. Трой смотрел на меня, папа смотрел на Троя, смотрящего на меня. Я прочистила горло и выговорила:
– Нам пора.
– Ну, до встречи, – сказал Трой и опустился на скамейку.
Глазами он следил за стариком с тростью. Отец положил мне руку на спину и направил к выходу, в сторону, противоположную притяжению. Сзади донесся вопрос Троя:
– Улавливаешь его, да?
Я обернулась, не поворачиваясь полностью.
– Что улавливаю?
Но между нами с Троем уже сновали люди. Мой вопрос поглотили шуршащие пакеты с покупками, спешащие люди, топающие по полу.
В пятницу утром Деккер не появился. И днем не появился. На звонки по мобильному не отвечал. Мама уехала за продуктами, оставив мне подробные инструкции, что можно делать – сходить в душ, посмотреть телевизор, сложить белье в стирку, а что нельзя – включать плиту, выходить из дома. Я попыталась читать, но через три с половиной страницы сильно заболела голова. Когда стукнула дверь гаража, я уже готова была выть от безделья.
Мама поставила на стол бумажные пакеты с покупками и спросила с улыбкой:
– Разберешь?
– Конечно.
Мы всегда вместе разбирали покупки. Своеобразная традиция. Конечно, пустяк с виду, но в тот момент эти нехитрые действия меня успокоили, вернули в норму. Интересно, а мама помогала разбирать сумки своей маме? Были у них свои традиции? Остались у нее хорошие воспоминания?
Я вытащила хлеб и консервы, поставила их на стол. Интересно, какой была мама в моем возрасте? Почему она порвала отношения с родителями? Они кормили ее снотворным? Думали, что у нее галлюцинации? Обвинили ее в убийстве? Вряд ли.
«Нет! Все лучшее досталось мне!» Я стукнула стеклянную банку о столешницу. Разворачиваясь, задела локтем бутылку кетчупа. Она полетела со стола. Я попыталась поймать ее у самого пола, но не успела: бутылка хлопнулась на кафель – осколки по полу, красные брызги мне по лицу. Мама рухнула на пол передо мной – коленками прямо на стекла, пачкая бежевые брюки соусом, она обхватила мое лицо ладонями.
– Это просто соус, – сказала я.
Мама вытерла мне лицо рукавом блузки: кусочки помидоров, веточки орегано. Она внимательно вглядывалась в меня – нет ли порезов; ощупывала лицо кончиками пальцев. А удостоверившись, что все в порядке, оттолкнула меня, встала, обвела глазами грязный пол, испорченную одежду, обляпанное лицо.
– Черт, Дилани!
– Извини, я…
– Уйди с глаз моих! И умойся.
Мама снова опустилась на колени, только теперь дрожащими пальцами она ощупывала белую плитку – не треснула ли.
* * *
Деккер почти не взглянул на меня, когда пришел забирать на вечеринку. Он все еще злился из-за Карсона. А мама все силы направила на то, чтобы запугать его как следует.
– Даже не думай выпить и садиться за руль! Ни капли! Я понятно говорю?
Мы оба кивнули, уткнувшись глазами в пол.
– Если вдруг что, вы оба обещаете звонить. Вам ясно? Дилани? Деккер?
Мы оба буркнули в ответ «угу». Мама посмотрела на Деккера.
– Привезешь ее домой в целости и сохранности. – Затем на меня. – Не заставляй меня пожалеть, что я тебя отпускаю.
Когда мы сели в машину, Деккер, по-прежнему не глядя на меня, сказал:
– Неловкая ситуация.
– Она не шутит.
– Папа все время грозится забрать у меня машину, но твоя мама звучит внушительнее.
– Ну что, «камень, ножницы, бумага»? Кто будет пить?
– Это нечестно. Ты всегда выбираешь бумагу, – произнес он в темноту за лобовым стеклом.
– Не буду.
– Тогда тем более нечестно: я знаю, что теперь ты не выберешь бумагу. А я выберу камень, и ты проиграешь.
– У меня с головой не в порядке, ты же в курсе. И такая жестокость с твоей стороны.
Деккер не смотрел на меня, но теперь хотя бы улыбался.
Мы дали круг вокруг города, потому что на объездных дорогах было явно меньше машин, что делало их в некоторой, весьма неопределенной, степени безопаснее. Затем Деккер срезал, и мы выехали на другую сторону озера, примерно туда, куда мы направлялись в день моего падения.
Летом родители Бакстера дом сдавали. Зимой в нем никто не жил. В декабре штат Мэн туристов не интересовал. Деревья перед домом закрывали вид на озеро, что меня вполне устраивало. Мы доехали до конца грунтовой дороги и съехали на траву. Вся гравийная дорожка была уже заставлена внедорожниками, припаркованными почти впритык. Ко входу в дом вели ступеньки, выдолбленные прямо в склоне. Мы вошли.
– Обалдеть! – завопил уже довольно тепленький старшеклассник. – Вы смотрите, кто пришел!
Я присела в реверансе: хотите шоу – получайте. Кто-то вручил мне банку пива, и я невинно похлопала ресницами, глядя на Деккера.
Наша компания устроилась на двух диванах. Нас тут же позвали. Карсон ногой вытолкал Кевина на второй диван, и мне пришлось сесть рядом – на единственное свободное место. Деккер остался стоять.
Высокий пронзительный визг ознаменовал появление Тары. Она вывалилась из кухни и немедленно обняла Деккера, аж вся прижалась к нему.
– Деккер, ты сделал это!
– Ну, потише, потише. У меня почетная водительская должность, – сказал он, махнув рукой в мою сторону.
– О, привет! – поздоровалась Тара, даже не потрудившись натянуть улыбку. Она убрала длинные каштановые волосы за спину и посмотрела на Деккера.
– Когда заскучаешь – я на кухне.
Сказав это, она взглянула на меня, будто поясняя, в чьем именно обществе он скоро заскучает. И с надменным видом удалилась на кухню.
Компашка на диванах в подробностях, перебивая друг друга, обсуждала, как я утонула. Вернее, как я упала – так они говорили. Будто я оступилась и разбила коленку. А потом встала, отряхнулась и пошла себе дальше. Точно такое каждый день случается. Деккер, видимо, заскучал, потому что где-то на третьем круге той же самой истории он исчез.
– А потом Джастин с Кевином повалили и поволокли его! – сообщил Карсон.
– И ничего они его не валили. Иначе бы лед треснул, – вмешалась Жанна.
– О, прошу прощения. Они аккуратно взяли его за конечности и убедили вернуться на берег. Так пойдет?
Джастин с Кевином улыбались во весь рот. Это была их часть истории. Их звездный час. Интересно, а стала бы я помогать, окажись на их месте? Хотелось думать, что да. Но обычно, если я оказывалась перед выбором: драться или уносить ноги, я предпочитала второй вариант.
Я внимательно разглядывала их. Темные кучеряшки Кевина были пострижены коротко, под машинку, и я обследовала глазами контуры его черепа: вот бы заглянуть к нему в мозги. И узнать, какая часть мозга отвечает у него за храбрость.
Смотрела на Джастина: у него тугие, довольно длинные кудри. Интересно, а почему он трус?
К счастью или к несчастью, оба заработали себе нынешнюю репутацию еще на вечеринке в шестом классе. Бекке Лоури – она с семьей переехала от нас в прошлом году – исполнилось двенадцать, и она всех пригласила на праздник в крытый бассейн, в котором еще тренировались профессиональные пловцы. Почти всю вечеринку мы в бассейне и провели, подбивая друг друга прыгнуть с десятиметровой вышки.
Кевин оказался самым храбрым. Он прыгал бомбочкой, крутил в воздухе сальто. Он прыгал с задней стойки и делал винт. К концу вечеринки не осталось никого, кто бы не прыгнул с вышки. Кроме Джастина.
Первые десять минут он придумывал отговорки. «Вода слишком холодная, я могу заболеть» или «Фу, да Карсон туда свои дела сделал!». В конце концов он сдался. «Я боюсь высоты», – признался Джастин и ушел к бару, где подавали еду.
Я тоже очень боялась. Но когда подошла моя очередь, я попросила Деккера прыгнуть со мной – он не отказался. Бедняга Джастин. Если бы он – мальчик – попросил кого-то прыгнуть вместе с ним, это было бы все равно что попросить подержаться за ручки.
– Джастин? – Я вмешалась в разговор и, судя по лицам, очень всех удивила: чего это я взяла слово в своей собственной истории. – А зачем ты это сделал?
– Что я сделал? – спросил он, поджав губы.
– Пошел по льду за Деккером. Ведь это на тебя не похоже, – пояснила я.
– Не понял…
Теперь все уставились на меня. Я заговорила чуть тише:
– Ну, ты не сильно смелый.
Я не хотела его обидеть – просто констатировала факт. Мне было интересно, как работает мозг. А вдруг бы я тоже бросилась на помощь в такой ситуации? А вдруг мы можем превзойти самих себя?
Карсон расхохотался.
– Офигеть! Да я рад, что мы спасли ее!
– И я, – подключилась Жанна.
И все закивали – кроме Джастина. Немое напоминание, что я теперь их вечная должница.
– Ну, спасибо тебе, Дилани! Наверное, потому, что я не такой трус, как ты думала? – высказался Джастин, поднес ко рту банку пива и выпил залпом.
Очень скоро меня охватила тоска. И ради этого я умоляла маму отпустить меня? Ради того, чтобы снова и снова выслушивать про худший день в моей жизни и пить теплое пиво? Да еще и Джастин теперь смотрит на меня исподлобья. Я пошла в туалет, а когда вышла, он меня поджидал у холодильника возле двери.
Джастин ринулся ко мне, схватил меня за плечо.
– Я соврал, – сказал он, приблизив свое лицо к моему и обдавая меня алкогольными парами. – Я сделал это не потому, что я смелый, а потому, что я трус. Все как ты сказала.
Я попыталась отстраниться, но Джастин не позволил.
– Ты повел себя как герой. Извини за мои слова.
Он еще крепче вцепился мне в плечо.
– Да я обделался от страха. Просто я гораздо больше испугался за Деккера, чем за тебя.
Я уперлась руками ему в плечи и с силой оттолкнула, так, что меня отбросило к стене. Пора было уходить.
Джастин остался рыться в холодильнике, пытаясь выудить очередную банку алкоголя. Он не превзошел самого себя. Что ж, люди остаются теми, кто они есть, даже если кажется обратное.
Взяв пальто, я пошла искать Деккера. Его не было на диванах, не оказалось ни в гостиной, ни на кухне. Наверное, он во втором туалете. Я сделала несколько шагов по узкому коридору, обшитому деревянными панелями, но остановилась, услышав хихиканье Тары.
Мне была видна только ее спина. Она стояла лицом к углу, а в темноте, рядом с ванной, вырисовывался силуэт Деккера. Я улыбнулась и хотела было отправиться его спасать, но тут Тара поднялась на носочки. Так должна была сделать я – могла сделать я – у Деккера дома. А он посмотрел на нее и коснулся ее рта своим. Так просто. Как будто ничего особенного не происходило. Точно он это делал миллион раз.
А потом Деккер улыбнулся, провел пальцами по лицу Тары, запустил их ей в волосы. И Тара не стала приподниматься на носочки. Потому что Деккер обнял ее за спину, прижал к себе, наклонился и поцеловал ее. Он не пил – и он поцеловался с ней! Нет, не так: он все еще целовался с ней.
Две выпитые банки пива дали о себе знать, отрыжка поднялась к самому горлу. Я быстро прикрыла рот рукой – лишь бы сдержать рвотный позыв. Отступила, наткнулась на какой-то старинный столик, перевернула лампу, которая с горем пополам освещала коридор.
Деккер посмотрел в мою сторону. Увидел меня и остался стоять с открытым ртом. Он что-то сказал, но я ничего не слышала, потому что уже бежала по коридору. Нашла выход, распахнула дверь и выскочила на улицу.
