Глава сороковая
Милтон с Бакстером вынесли из подвала последнюю женщину и уложили ее на передней лужайке на безопасном расстоянии от горящего дома. Все жертвы все еще были в состоянии вознесения, их невозможно было окончательно освободить, пока в СПЕЙСе не отслежены их аватары.
Под вой сирен и мигание синих маячков у въезда в переулок появились полицейские патрульные машины и пожарные.
– Нам нужно уходить! – прокричал тип в черных очках, отчаянно жестикулируя. – Немедленно!
Он спешно присоединился к «Детям Эллюля», отступившим за угол особняка.
Милтон рванулся было за ним, но тут заметил, что Бакстер не сдвинулся с места. Он задумчиво переводил взгляд с лежащих на траве женщин на приближающиеся машины и обратно.
– Пойдем, Бакс!
В этот момент внутрь дома обвалилась часть крыши, подняв целое облако искр, и Бакстер вздрогнул.
Затем он показал на несчастных женщин:
– Мы должны рассказать Старине Биллу, что здесь произошло на самом деле.
– На это нет времени! – Милтон отчаянно махал рукой, призывая друга следовать за ним. – Левински уже внедрился внутрь полиции! Они просто не станут нас слушать.
– Значит, нужен тот, кто нам поверит. Отец Клемми обязан знать, что произошло с его дочерью.
– Это плохая идея, Бакстер, – неожиданно раздался голос Тео. – Мы ведь не знаем, может, ему уже тоже выдвинули обвинение, или они просто ждут, когда один из нас попробует выйти на него.
Первыми выскочили пожарные, которые начали растаскивать горящие машины, блокирующие дорогу. Полицейские толпились позади, пока струи воды из брандспойтов гасили покореженные обломки. Милтон продолжал мысленно уговаривать Бакстера, но видел, что тот уже принял решение.
– Я уже позвонил ему, Милт. На случай, если вся эта затея накроется медным тазом. А ты действуй, как знаешь. – Он кивнул в сторону приближающихся копов и тихо усмехнулся. – Блин, ну кто мог бы подумать, что я пойду на такое самопожертвование? – Он покачал головой, словно до сих пор не веря в происходящее.
Милтон бросил на друга последний прощальный взгляд и скрылся в тени.
Тео был в отчаянии. Над головой его грохотал полицейский крузер, летевший вдоль автострады. Еще несколько секунд, и тот окажется вне досягаемости. От злости он с силой пнул скиф ногой. В ящике для перчаток что-то тихо звякнуло. Тео с любопытством засунул в него руку и достал небольшой цилиндр, который сам же туда и положил.
– Эй, Ксиф. Подскажи, как мне перепрограммировать физический движок?
От боли Клемми скрючилась пополам с отчетливым пониманием, что душа ее прощается с телом. Она вцепилась ногтями себе в грудь, мышцы самопроизвольно сокращались, тело билось, словно в тисках. Крик застрял в горле, ей не хватало воздуха, сердце бешено стучало, как отбойный молоток. Ощущение сдавленности еще усилилось, превратившись в черную дыру, втягивающую в себя каждый вздох, каждый ее мускул – в направлении единственной точки всеобъемлющей мучительной боли.
С кончика носа струйками стекал пот, глаза обжигали вспышки невыносимо яркого света. Губы сами собой разошлись, а челюсти конвульсивно сжались так, что она едва не откусила себе язык.
Периферийное зрение Клемми искажало лицо Фрейзера с выражением восторженного удовольствия. Все остальное было размытым, поскольку обеспечиваемое Системой проецирование изображения в центр сетчатки глаза стало бесполезным. Она принялась молотить кулаком в невидимый барьер, но движения шли с такой серьезной задержкой, что со стороны это выглядело как нелепая покадровая анимация.
Фрейзер активировал внешнюю панель управления ее удерживающего устройства, которое снаружи мог видеть только он, и Клемми ничком рухнула на пол, потому что ограничительное поле вдруг исчезло. Она согнулась пополам, продолжая конвульсивно содрогаться.
Детектив присел рядом с ней и погладил по влажным от пота волосам.
– Что, больно? – Каждую мышцу ее тела сводило судорогой, и это усиливало боль. – А я могу все это прекратить. Видишь?
Он протянул руку ладонью вверх, и вращающийся пакс отплыл от ее головы. Боль мгновенно ушла, и она бессильно распласталась на полу, слишком слабая, чтобы пошевелиться.
– А теперь подумай хорошенько еще раз. Сообщи свое местоположение. Позвони мне на «Эхо».
– Да пошел… ты…
В едва слышных словах все равно звучал вызов.
– Во время сердечного приступа шансы человека выжить резко повышаются, если оказать ему соответствующую помощь в течение первых минут. Я мог бы отправить спасательную бригаду к тебе очень быстро. Просто позвони…
В ответ Клемми хотела разразиться потоком ругательств, но сил не было даже на это. Вся ее воля в данный момент сконцентрировалась в крошечном уголке ее сознания, не подвластном боли, – центре, отвечающем за первобытный человеческий инстинкт «бей или беги», который в ее случае однозначно был настроен на «бей».
Она прижала свою слабеющую руку к груди ближе к горлу, якобы чтобы ослабить боль. Это движение отвлекло Фрейзера от второй ее руки, на которой она лежала и которую сейчас незаметно сунула во внутренний карман своей куртки – редкое дополнение к модной одежде в СПЕЙСе.
Под действием сдвига по фазе ей казалось, что она перемещается в густой вязкой жидкости, всячески препятствующейся попытке нащупать узкую прорезь кармана. Однако ее настойчивость была вознаграждена, а металлический холод, который в конце концов ощутили пальцы, подтвердил, что устройство, взятое ею в арсенале Клайва, по-прежнему на месте. Слава богу, Фрейзер был достаточно ленив и решил, что раз она находится в путах удерживающего поля, то обыскивать ее смысла не имеет.
Ее затянувшееся молчание взбесило Фрейзера. Он снова поднес пакс к ее лицу.
– В следующий раз я вколочу эту штуку так глубоко в кору твоего головного мозга – да еще и буду прокручивать весь набор по кругу, – что ты до конца своей никчемной жизни будешь питаться через соломинку. Итак, твой последний шанс. Где, блин, искать тебя на земле? Мне нужен сигнал на «Эхо».
Внезапно весь крузер сильно и резко тряхнуло, и Фрейзер свалился на пол. Клемми увидела испуганные лица Левински и Мирри, а потом услышала крик Хаугена:
– Fok! Что это было, твою мать?
Сквозь стену летательного аппарата, словно привидение, просочилось белое размытое пятно. Остановившись посреди кабины, оно плавно превратилось в Тео. Его секонд-скин пропал, и теперь это был его родной аватар – точнее, таким бы он выглядел после десяти лет непрерывных тренировок в тренажерном зале и после ряда серьезных вмешательств пластического хирурга. Он был невероятно мускулист и подтянут – короче, типичный супергерой, от макушки до пяток.
Хауген поднял руку, и в ней тут же материализовался пистолет.
– Тео? Так теперь ты считаешь себя гребаным Суперменом?
Серия энергетических импульсов очередью вылетела из дула его оружия. Фрейзер, перекатившись по полу, встал на колено и присоединился к обстрелу. Тео вновь стал размытым, их выстрелы прошили его насквозь и, не причинив ему вреда, ударили в корпус крузера. В своей новой призрачной форме Тео нанес правый хук, причем рука его растянулась, как резиновая. Он врезал Фрейзеру с такой силой, что того подбросило в воздух и он, перекувыркнувшись, с размаху влетел в стену.
В то же время Тео своей второй невообразимо длинной рукой обвил Хаугена за талию, заставив направить огонь пистолета в Левински и Мирри.
Они тут же исчезли, рассыпавшись горсткой пикселей. Клемми не знала, убиты они или нет, но это ее и не интересовало. У нее были другие планы. Не сдерживаемая полем своей ловушки, она уже видела красную вертикальную панель управления, подвешенную к восьмиугольнику Клайва. На ней торчала единственная круглая кнопка. Собрав все силы, она бросилась вперед и нажала на нее. Невидимая стена поля мгновенно исчезла, и слиф не мешкая бросился на Фрейзера.
Тео ударил Хаугена об потолок, а потом об пол с такой силой, что палуба крузера треснула. Однако, прежде чем он продолжил наказание киллера, Хауген успел сделать один выстрел наугад. В своем новом облике Тео двигался быстрее, чем сгусток энергии из пистолета. Подняв руки, он отразил выстрел в потолок, но…
Но сначала энергетический импульс угодил в физический движок, который он прятал в кулаке. Ладонь Тео пронзила острая боль, он выронил цилиндр, покатившийся по полу, и тут же бросился за ним. Хауген заплел ему ноги и опрокинул на пол, после чего оба сцепились в борьбе за движок.
Клемми, шатаясь, поплелась к Элле. Стукнув по кнопке освобождения от сдерживающего поля, она подхватила ее на лету, но оказалась слишком слаба, чтобы удержать, и они вдвоем тяжело осели на пол.
– НЕТ!
Это кричал Хауген, который увидел, что Элла освобождена; глаза его пылали злобой. Он вдруг исчез – превратился в пыль из пикселей, выбросившись из СПЕЙСа.
Но через несколько секунд пропала и Элла – вероятно, Хауген из Реальности насильно выдернул ее отсюда.
– МАМА!
Тео машинально попытался схватить горсть рассыпающихся пикселей. Такой принудительный выброс из виртуального мира мог убить ее.
Фрейзер, пойманный Клайвом в медвежий захват, насмешливо ухмылялся, готовясь выброситься из СПЕЙСа.
Клайв сменил положение рук.
– Нет, не думаю.
Он открыл свою ладонь, на которой оказался пакс. Слиф с размаху вставил его Фрейзеру в ухо. Глаза детектива округлились от шока, а тело задергалось в конвульсиях. Бросив противника на пол, Клайв с презрением наблюдал, как тот царапает ногтями грудь в агонии сердечного приступа.
Тео оторвал взгляд от этого угнетающего зрелища и ринулся к Клемми:
– Ты как?
Она устало потерла грудь; ее сковывала слабость, какой она еще никогда в жизни не испытывала, но все же она смогла кивнуть. Затем она провела рукой по его торсу с безупречно рельефной мускулатурой.
– Так значит, ты теперь у нас супергерой? – слабым голосом произнесла она, сумев выжать из себя бледную улыбку.
Тео сжал ей руку; остроумный ответ быстро придумать не удалось. Он оглянулся назад, где только что всего в нескольких шагах от него находилась Элла.
– Я потерял ее…
– Нет.
С огромным трудом Клемми покачала головой. Она протянула ему небольшое плоское устройство с закругленными краями размером с ладонь; с одного конца из него торчали три усика. Именно этот девайс бросился ей в глаза на складе у Клайва.
Клайв нагнулся, чтобы лучше его рассмотреть, а затем одобрительно задвигал головой:
– Феромонный отслеживатель. Впечатляющее мышление для человека.
Неожиданно их летательный аппарат начало трясти с такой интенсивностью, что все подлетели в воздух. Завыл сигнал тревоги, а крузер заложил крутой вираж, отчего все упали друга на друга в кучу у стены.
– Им же никто не управляет! – Клайв заявил это с тревогой, чего раньше они за ним не замечали.
Раздался еще один звонкий удар, после которого их крузер вдруг словно сорвался с катушек. Сперва он начал крутиться, как центрифуга, затем последовала серия диких скачков, от которых их швыряло то в потолок, то в пол, то на стены, словно блины, подбрасываемые на сковородке. По корпусу крузера поползли трещины, и наконец после четвертого тяжелого удара передняя его часть раскололась.
Крузер остановился перед входом в онлайновый банковский консорциум. Вокруг уже собралась целая толпа зевак, когда Тео, Клемми и Клайв неровной походкой вышли наружу, поддерживая друг друга.
– Кто-то ушибся? – спросил Тео.
У слифа на лбу красовалась синяя царапина от какого-то попавшего вскользь осколка.
– Жить буду.
Тео с тревогой оглядел Клемми. Она вела себя, как пьяная. Каждый шаг давался ей с трудом, ноги заплетались, она едва не падала.
– Клем, тебе нужно выходить отсюда.
– Я нуж… тебе зде… – Речь ее становилось совсем трудно разобрать.
Тео развернул ее лицом к себе:
– Клем. Пора уходить. Мы выбросимся вместе. На счет три. Один… два…
Тео очень удивился, когда она, неожиданно качнувшись вперед, поцеловала его. Точнее, плохо скоординированным движением прижала губы к его губам, но намерение было понятным. Когда ее образ рассыпался на мелкие частицы, на лице ее мелькнула улыбка.
– Милт, Бакс, слышите меня?
Никто не ответил, и он нахмурился. После того как крузер сел, а Клемми вернулась, связь должна была восстановиться автоматически.
– Тео!
Он обернулся на Клайва, смотревшего на толпу, которую расталкивали спешащие к ним со всех сторон В-полицейские.
Их были сотни.
А потом они догадались, почему пропала связь: к ним быстро приближались три десятка полицейских крузеров, заслонивших собой все небо.
Тео с Клайвом медленно подняли руки, сдаваясь.
Зажатый на заднем сиденье «Лэнд Ровера» между инертными Тео и Клемми, Милтон пребывал в полном оцепенении. «Дети Эллюля» спешно ретировались от особняка, и тип в черных очках гнал машину, как дьявол. В наушниках был слышен радиоперехват полицейской волны: копы обсуждали арест Бакстера.
Милтон убедился, что стрим Киллера Кайю в непрерывном режиме прокручивает видео, которое он снял в притоне. В только что подготовленных им комментариях его аватар вещал об ужасах незаконного промысла эмоциями и наносимых этим травмах – что нелегко, если ты выглядишь как поп-звезда восьмидесятых годов прошлого века, – но он решил, что сделал это с должным достоинством. Впрочем, потом он все же пожалел, что дал этим клипам оценку «три поднятых вверх больших пальца». Тем не менее количество просмотров уже приближалось к трем миллионам, и видео становилось вирусным. Но вся радость по поводу этого затмевалась страшными и еще очень свежими воспоминаниями о Кларион, лежавшей мертвой в своей машине. Цена такого успеха оказалась слишком высока.
Он едва не подскочил от неожиданности, когда Клемми вдруг резко дернулась и очнулась, тихо вскрикнув. Тип в черных очках оглянулся, чтобы посмотреть, что там происходит, и автомобиль круто вильнул.
– Ты лучше на дорогу смотри, приятель, – проворчал Милтон, помогая ей снять риг. – Как ты себя чувствуешь?
Голова ее подергивалась, когда она попыталась открыть глаза.
– Она вернулась, но самочувствие у нее хреновое, – сообщил он типу в черных очках. – Клемми? – Милтон осторожно шлепнул ее по щеке и не удержался от улыбки, когда она ответила ему тем же, пусть и очень слабо. – Думаю, у тебя серьезный сдвиг по фазе.
– А еще сердечный приступ… – прошептала она.
– Что?
– Пакс. Он дал мне сырые эмоции человека с инфарктом… – Она вяло поскребла грудь.
– Мы должны доставить ее в больницу!
Клемми покачала головой, которая из-за сдвига по фазе отрывисто задергалась. Ухитрившись схватить за верх футболки, она притянула его ближе к себе.
– Нет! Элла… Я сделала ей укол феромонным отслеживателем.
Это были первые хорошие новости, которые он услышал за последнее время, и лицо его просветлело:
– Здорово! Мы сможем рассказать об этом твоему отцу!
Клемми поморщилась:
– Нет! Кто-то в полиции должен был прикрывать эти притоны. Кто-то из начальства…
– Погоди-ка… – Милтон мучительно старался переварить услышанное. – Твой отец? Но вторым человеком на той записи была женщина. – И тут до него дошло. – Секонд-скин! Господи!
По щекам Клемми катились слезы; она была совершенно опустошена.
– Мы не сможем ему ничего рассказать.
– Хм-м… А вот с этим могут быть проблемы, – мрачно заметил Милтон.
Бакстер почесал сыпь, образовавшуюся на его запястьях. Видимо, у него была аллергия на наручники.
Он сидел в маленькой комнате для допросов. «Нет, это не комната, – подумал он, – это больше похоже на куб с темно-серыми стенами». Отлитые из прочного пластика стол и стул, на котором он сидел, были намертво привинчены к полу. Он положил руки на колени и заерзал по жесткому сиденью ягодицами, уже начавшими затекать.
Напротив него, скрестив руки на груди и нахмурив лоб, сидел суперинтендант Мартин Лагхари.
– Даже не знаю, с чего начать. – Он смотрел на Бакстера в упор. – Убийство. Укрывательство беглеца. Содействие и соучастие в преступной деятельности виртов. Содействие и соучастие в вооруженном нападении на частную собственность в составе известной радикально настроенной террористической группировки. Поджог…
– Звучит неважно, когда вы так это перечисляете.
Мартин на миг поднял глаза к потолку, а затем вновь перевел их на Бакстера.
– Да еще и вовлечение во все это моей дочери… Держу пари, что к окончанию твоего тюремного срока наше солнце уже потухнет, превратившись в «красный карлик».
– Вы еще забыли упомянуть о фактах коррупции в полиции, которые мы вскрыли. – Бакстер слишком устал, чтобы оставаться вежливым. – А еще разоблачили Доминика Левински в том, что он является кучей дерьма. Ах да! Мы еще раскрыли сеть притонов. Тех самых, на которые вы, как предполагалось, должны были найти какую-то управу. Так что пользуйтесь, Мартин, милости просим.
– Для тебя не Мартин, а суперинтендант Лагхари, – резко бросил в ответ тот.
Перед тем как сдаться возле особняка, Бакстер напрямую передал Мартину видео с освобожденными женщинами вместе с сообщением о фактах коррупции в столичной полиции, а также, весьма вероятно, и в полиции лондонского Сити. Мартин отреагировал мгновенно, прибыв к дому на служебном квадрокоптере, чтобы Бакстер мог сдаться непосредственно ему. Это вызвало недовольство офицеров столичной полиции, которые указали ему, что юрисдикция суперинтенданта из Сити не распространяется за пределы Квадратной мили. Однако это не остановило Мартина, который в нарушение правил воспользовался привилегиями начальника отдела по борьбе с В-преступлениями.
– Зачем вы тогда сами забрали меня, если мне не верите?
– Чтобы найти свою дочь.
Мартин положил руки на стол и заерзал на стуле. Он еще раз прокрутил видео Бакстера на своем риге – шлем самого Бакстера был конфискован при аресте, и без него он чувствовал себя голым.
– Эллы Уилсон среди этих женщин нет.
Бакстер с раздражением вздохнул:
– Повторяю, наверное, уже в сотый раз. Ее забрали. Она раскопала кучу всяких мерзостей, которые вытворяли эти подонки, и они забрали ее, потому что она слишком много знала и это их пугало. Она знает, как их прищучить, она может опознать заговорщиков, таких, как, например, тот чувак, Фрейзер. Она крепко прижала Левински.
– Так она может опознать всех, причастных к этому делу?
Бакстер устало потер глаза и кивнул:
– Очень многих, по крайней мере. Включая и кое-каких крупных политиков.
Мартин задумчиво барабанил пальцами по столу.
– В твоем рассказе слишком многое приходится принимать на веру, Эдвин. И без доказательств этого явно недостаточно, чтобы оправдать мою дочь, Тео, Милтона или тебя. Где Левински находится в настоящий момент? И где моя дочь?
Бакстер откинулся на спинку; его насторожила такая внезапная настойчивость Мартина, к тому же не давала покоя одна неприятная мысль, которая навязчиво крутилась в голове.
– Я вот все думаю: а почему Элла сразу не обратилась за помощью к вам? – Он положил скованные руки на стол и пристально посмотрел в глаза Мартину. – Она знала, что коррупция процветает везде. Не только в полиции метрополии. – Взгляд Мартина стал холодным. – Я имею в виду, если кто-то собирался держать сеть притонов и продавать нефильтрованный пакс правящей элите, ему в любом случае следовало иметь карманных полицейских. В особенности тех, которые, по идее, должны бороться с этим бизнесом. А если вы сейчас думаете о том, чтобы по-тихому закрыть меня, не забывайте, что народ знает, где я.
– О том, где ты сейчас, Эдвин, неизвестно никому. Я не пустил твое сообщение по общим каналам связи, потому что никогда не знаешь, кто может тебя услышать.
Бакстер тихо усмехнулся:
– Вы правы. Об этом знаете только вы, да я, да Милтон… да еще несколько миллионов подписчиков канала Киллера Кайю.
Мартин застыл на месте:
– Что?
– А то, что самый свежий обзор Киллера Кайю касался видео, снятого в притоне, и в нем, кстати, фигурирую и я тоже. Мир обязан быть в курсе того, что происходит, вы же не станете с этим спорить?
Он заметил, как Мартин судорожно сжал кулаки, но затем усилием воли заставил себя успокоиться.
– Мистер Бакстер, спрашиваю в последний раз. Где находятся ваши друзья? И где моя дочь?
