Глава тридцать третья

Сбежать – легко. Остаться на свободе – намного сложнее.

Через час после их срочной эвакуации из «Пульсара» новостные каналы уже вовсю крутили видео о том, как силы полиции накрыли террористическую ячейку «Детей Эллюля» на юго-востоке Лондона. Тщательно выбранные ракурсы показывали, как трупы предполагаемых «террористов» в черных пластиковых мешках выносят наружу. Никому из зрителей и в голову не приходило, что на самом деле это невинные гуляки, погибшие от пуль на танцполе.

Охота на них набирала обороты, и сейчас к фотографиям Тео и его друзей в СМИ добавилось фото Кларион. Теперь он был уже не разыскиваемым убийцей, а террористом, которым движут идеи радикального идеализма, направленные на уничтожение СПЕЙСа и подрыв основ общества. Все эти заявления подкреплялись видео, на котором Фрейзер руководил демонтажем современного дорогого оборудования, брошенного хозяевами в подвале клуба «Пульсар» во время их поспешного бегства.

Тео сидел на заднем сиденье внедорожника, вывозившего их из города, а Клемми прикорнула рядом с ним. Она никогда прежде не видела, как кого-то убивают, и это потрясло ее до глубины души. Но Тео было еще хуже: переполняемый мыслями о судьбе своей матери, он не мог сдержать слез. Чего она от него ожидала, что он должен был сделать с ее информацией, черт побери? Ведь он был всего лишь обычным неудачником, штампующим бургеры в забегаловке быстрого питания. Ничтожеством, иными словами.

Сосредоточившись на просмотре новостей, он увидел интервью Уэйна и Керри, которые, стоя перед камерами в униформе «Сингера», говорили о нем как о тихом парне, необщительном и замкнутом.

Господи, за один вечер он вдруг превратился в типичного террориста.

Он не обращал особого внимания на то, куда они едут, но заметил, что капот их «Лэнд Ровера» сменил цвет с черного на красный, а потом на бежевый. Адаптивный камуфляж на транспорте рассказал ему о Кларион все, что ему нужно было знать: она готовилась к этому моменту уже давно.

В конце концов они остановились на придорожной площадке где-то в зеленом пригороде в графстве Суррей. Кресло Кларион развернулось на сто восемьдесят градусов лицом к ним.

– Наступил момент, когда вы должны для себя решить, доверяете вы мне или нет.

Тео и Клемми переглянулись. На лице ее читался страх, но эти глаза, эти два омута насыщенного шоколадного цвета, от которых его пульс учащался сам собой, все равно ободрили его. Он нежно провел кончиком пальца по крошечным порезам на ее смуглой щеке; даже это шло ей. Не отрывая от нее взгляда, он потянулся вперед, и губы его уже приготовились…

Кларион с кислой миной на лице раздраженно прокашлялась. Оба дружно обернулись к ней.

– Блин, да уймите вы, ради бога, свои гормоны. Не время.

Клемми резко выпрямилась.

– Я не доверяю вам, – со злостью и смущением заявила она, – но в данный момент, похоже, выбор вариантов у нас очень ограничен.

Это вызвало у Кларион кривую улыбку.

– Я не ошиблась на твой счет. Умна. – Она показала в окно. – Особенность этой довольно симпатичной сельской местности состоит в том, что она, увы, имеет геопривязку к той части Ню-Лондона, которую застраивали симы. Те, кто живет здесь постоянно, не в восторге от этого, однако нам это дает определенные преимущества. Как только вы вознесетесь, вас может кто-нибудь узнать. Но здесь местным жителям, по большому счету, до вас дела нет. Поэтому вы вознесетесь отсюда и установите контакт с Сопротивлением. Жизненно важно, чтобы мы скоординировали атаку на тот дом с обеих сторон одновременно.

Тео уже открыл рот, чтобы возразить, но Кларион предостерегающе подняла свой изящный палец и продолжила:

– По всей видимости, твоей матери там не будет. Мы надеемся обнаружить там лишь людей, которые за всем этим стоят, а также записи с указанием расположения притонов. По ним мы сможем отследить и ее. – Она подождала, пока Тео коротко кивнет в знак согласия. – Вы вчетвером вознесетесь здесь. Я обеспечу вас ставами и секонд-скинами, чтобы вы смогли путешествовать там инкогнито. Мы должны действовать быстро, чтобы наши противники не успели укрепить свои позиции. Как только вы уйдете, мы уедем, чтобы организовать атаку здесь, на земле.

Тео, понурив голову, задумался, хватит ли у него на это сил. Но тут Клемми в знак солидарности дважды сжала его колено.

– Давай сделаем это, – сказала она и, откинувшись на спинку заднего сиденья, принялась стирать со своего рига следы высохшей речной грязи и ила.

Тео тоже откинулся назад и стал изучать собственный шлем. Он снял его, когда под бременем новостных стримов совсем упал духом. Его риг был поцарапанным и потертым, а белесая звездочка трещин на визоре разрослась еще больше в ходе недавнего сурового испытания. Он провел грязным ногтем по логотипу «Эмоутив». В тисненое изображение подмигивающего смайлика набилась грязь, что делало его более отчетливым. Интересно, предвидел ли Джеймс Левински, что СПЕЙС станет сингулярностью не только сознания, но и всей жизни; снилось ли ему, что его изобретение будет использоваться для пыток или превратится в инструмент низвержения человеческого общества?

– Я даю вам обоим дополнительные три часа, – сказала Кларион. Тео надел свой риг и постарался устроиться поудобнее, что было практически невыполнимой задачей при двух сломанных ребрах. – Сделайте все возможное, чтобы закончить раньше. В особенности ты, Тео.

Тео бросил на Клемми последний долгий взгляд. Даже в растрепанном виде после спешного бегства она умудрялась выглядеть для него идеальной – такой, какой он помнил ее всегда. Клемми показала Кларион два вытянутых вверх больших пальца – все в порядке, – и он, не отрывая от нее глаз, откинулся на спинку и вознесся.

На этот раз сам процесс вознесения проходил иначе. Обычно после попадания в СПЕЙС напрямую требовалось еще несколько секунд на то, чтобы полностью материализоваться там. Загрузка в игру проходила быстро, там игроки прибывали в специальную замкнутую капсулу, своего рода «комнату ожидания» на каком-нибудь сервере геймерской компании. Хотя для функционирования здесь использовались механизмы СПЕЙСа, весь мир внутри такой капсулы мог быть полностью перепрограммирован.

А сейчас Тео оказался в мерцающем геймерском коконе, стенки которого находились на расстоянии вытянутой руки. Сквозь них смутно угадывались парящие контуры Ню-Лондона, как будто он видел их через толстый слой постоянно перемешиваемого полупрозрачного масла.

Не в состоянии пошевелиться, он заметил, что вознесся в той же позе, в которой сидел в автомобиле, так что сейчас видел свои лежащие на коленях руки и вытянутые вперед ноги. Его кожа деформировалась, сморщиваясь и распухая. Это не встревожило его: такое обычно происходило, когда он примерял на себя кожу другого аватара, только, в отличие от большинства игр, эту оболочку нельзя было настроить.

Его одежда тоже изменилась: теперь на нем были дорогие, сшитые под заказ черные брюки и желтовато-коричневые ботинки. На груди сформировалась тонкая батистовая рубашка, белая в синюю полоску, – униформа типичного бизнесмена. Даже руки стали меньше, а бледные пальцы вытянулись и приобрели некоторое изящество.

Затем его кокон лопнул, и он упал на землю с высоты в несколько дюймов – как и еще трое незнакомцев рядом с ним. По их изумленным лицам и тому, как они поднимали собственные руки, чтобы разглядеть их, он сразу догадался, кто это такие.

– Можешь особенно не притворяться, Милт, все слишком очевидно, – прошипел он невысокому мужчине, одетому в простой серый спортивный костюм; тому было в районе сорока, и он уже начал лысеть.

– Тео? Это я, Бакстер.

Тут новый Бакстер заметил проходившую мимо парочку, которая с любопытством разглядывала их. Он толкнул в плечо стоявшего рядом с ними высокого мускулистого молодого человека:

– Милтон?

Милтон – точнее, красавец-мужчина с точеным профилем кинозвезды, в дорогом синем костюме и черной шелковой рубашке, расчетливо расстегнутой так, чтобы виднелась его мощная грудь, – повернулся и уставился на Бакстера. А затем разразился низким бархатистым смехом:

– Ты только посмотри на себя! Ну и видос!

– Можно даже не гадать, кто у нее любимчик, – сердито буркнул Бакстер и, передразнивая Кларион, противным голосом произнес: – «О, я обожаю твой стрим. Я твоя большая фанатка…»

– Может, все-таки заткнетесь, вы оба!

Все дружно обернулись к Клемми – точнее, к девушке, прообразу Кларион, только на десять лет моложе и без уродливого пореза. Черты ее лица были само совершенство, волосы до плеч цвета платины, пышные и блестящие, уложены прядями в изысканную прическу. На то, что за этой внешностью скрывается Клемми, намекали лишь раздраженно нахмуренные брови. Одета она была в свободное черное пальто-тренч с длинными полами, байкерские высокие ботинки, джинсы и пояс с пряжкой в виде недовольного эмоджи с сигарой в зубах, а также в обтягивающую черную рубашку, которой, казалось, не хватало пуговиц.

– Что? – рявкнула она.

Милтон пришел в себя первым и сразу замотал головой, как оправдывающийся школьник. Тео усилием воли оторвал от нее восхищенный взгляд и осмотрелся по сторонам:

– Так вот он какой, Синт-таун.

Вдалеке виднелись очертания небоскребов Ню-Лондона. До захода симулированного солнца оставалось менее часа, но качественное освещение казалось объемным – такое можно встретить только в голливудских фильмах.

Живописная зелень реального мира вокруг них сменилась тянущимися во все стороны постройками окраин большого города, где, без сомнения, жили слифы. Одноэтажные дома, все как один, щеголяли какими-то геометрическими причудами, которые озадачили бы даже М. К. Эшера. Здесь не было ни единого прямого угла.

Ярко освещенные щиты рекламировали продукты на языке щебета и свистков. Даже алфавит здесь был чуждым, состоящим из трехмерных символов, меняющих свое значение в зависимости от оси вращения. Прочесть такой текст можно было только в цифровой реальности.

По улицам бродили аватары, в основном глазеющие по сторонам туристы, выбравшиеся в пригород из любопытства, но было также много слифов – больше, чем Тео доводилось когда-либо видеть одновременно.

И один из них сейчас стоял в стороне, внимательно изучая их; его адаптивная кожа переливалась сменяющими друг друга узорами. Тео внезапно почувствовал, что это был тот самый слиф, который спас его от полиции. Именно почувствовал – как будто эти мерцающие цветные картины вызвали в нем какой-то непонятный эмоциональный отклик.

Его догадки подтвердились, когда он заметил светлую наклейку, напоминающую размазанный комочек жевательной резинки: ею была закрыта рана в том месте, куда в слифа попала пуля.

– Я Тео, – сказал он, делая шаг вперед и приветственно протягивая руку.

Слиф несколько секунд рассматривал ее, не делая никаких попыток пожать.

– Конечно, ты Тео, кто же еще? Ты что, не помнишь, как я спасал твою жизнь?

Тео в смущении убрал руку.

– Просто тогда я выглядел несколько иначе.

– Для нас вы всегда выглядите одинаково. Я Клайв, – сказало существо, слегка поклонившись.

Бакстер ухмыльнулся и тут же поймал на себе пытливый взгляд Клайва. Это было даже больше, чем просто взгляд, – Бакстер чувствовал исходившее от него раздражение физически, в форме невидимых волн.

– Да я что? Просто подумал, что у слифов должны быть какие-то… особенные имена, вот и все, – оправдывающимся тоном заявил он и умолк.

Клайв резко повернулся и подал знак следовать за ним.

– Кларион проинформировала нас о том, что потребуется. Нам предстоит многое сделать.

Тео зашагал в ногу с Клайвом.

– Она немного торопилась и поэтому не посвятила нас в детали.

– Мы должны вооружиться. У нас тут есть ряд инструментов, разработанных для нанесения удара в вашем мире.

– Значит, это ты подбрасывал нам ДР-гранаты, писал сообщения через «Эхо», направлял полицию по ложному следу?

– Я очень плотно следил за вами.

– Почему?

– Это как игра, – без тени иронии ответил Клайв.

Тео взглянул на своих друзей и понял, что они сейчас тоже не понимают, шутит слиф или нет. Через несколько шагов они подошли к одному из десяти колеблющихся газовых торов диаметром в несколько десятков футов, который пульсировал мягким желтым светом. Это был официальный бустер-портал, позволяющий пассажирам быстро переноситься с места на место в пределах города, не тратя на это драгоценное время погружения в виртуальный мир. Клайв прижал к плавающему сканеру то, что у человека называлось бы ладонью, и портал с глухим «бум!» стал пурпурным, сигнализируя таким образом о подтверждении перепрограммирования места назначения. Жестом он пригласил их проходить:

– Прошу, за мной.

– А куда мы направляемся? – с подозрением поинтересовалась Клемми.

– Туда, где нам нужно быть.

Тео решительно встал между слифом и порталом.

– Почему ты следил за мной? – настойчиво спросил он, в душе надеясь, что его новый облик подействует на это создание устрашающе.

– Потому что об этом меня попросила твоя мать, – ответил Клайв и, отодвинув Тео в сторону, шагнул в портал. Слиф, казалось, вытянулся в длину, когда его с тихим хлопком втянуло в пустоту.

– Разговорчивый чувак, ничего не скажешь, – заметил Милтон, ухмыляясь в предчувствии нового опыта пребывания в СПЕЙСе. Он последовал за Клайвом без малейших колебаний.

Они телепортировались к самому Рынку, рядом с главной артерией города. Тео мгновенно узнал лабиринт узких наклонных улочек, над которым нависали соседние высотные здания. Появившаяся рядом Клемми сразу уловила его тревогу.

– Расслабься, никто тебя здесь не узнает.

Она улыбнулась ему, но улыбка эта не смогла скрыть ее собственные опасения, угадывавшиеся по выражению ее лица.

Полицейский дрон размером с игрушечный летающий диск фрисби тихо пролетел у них над головами, не задержавшись, чтобы просканировать их лица еще раз. Выйдя на оживленную улицу, они заметили еще несколько полицейских дронов с опознавательными знаками В-полиции, которые сновали над толпой.

– Не хотят рисковать, – заметил Милтон. – И поэтому они повсюду.

Друзья вышли на боковую улицу, и Тео догнал Клайва.

– Откуда ты знаешь мою мать?

– Она пришла к нам за помощью. Что было довольно необычно, потому что мясные обычно считают, что ответы на вопросы есть только у них.

– Мясные? – растерянно переспросил Тео, хотя смысл ему был совершенно понятен.

– Когда она рассказала мне, что ей удалось раскрыть, я понял, что для нас пришло время действовать.

Они свернули в еще один переулок, который, изгибаясь, уходил вниз, и оказались в туннеле под широкой центральной улицей. По внутренней карте рига Тео видел, что на самом деле он был частью разветвленной системы, напоминавшей кружево. Так они вышли на следующую узкую улицу, где было много людей и слифов. Над ними в разные стороны расходились пересекающиеся пешеходные дорожки с оживленным движением, дававшие представление о том, что таких уровней здесь множество. На витринах большинства магазинов были выставлены старинные книги с выцветшими обложками или же антикварные коллекционные игрушки. Они все глубже уходили в этот лабиринт, и после очередного поворота Тео уже окончательно потерял ориентировку в пространстве.

– Что она тебе рассказала? И почему тебе? Что она…

Клайв вдруг резко остановился и, повернувшись к нему, слегка склонил голову набок:

– Ты просто фонтан из вопросов.

– Так ты же ни на один не ответил! – зло огрызнулся Тео, сразу пожалев о своем резком тоне. На груди Клайва переливался калейдоскоп из разноцветной зыби. Глядя на эту игру красок, Тео беспомощно поднял руки. – Я не понимаю, что это означает!

– Мы превзошли эмоджи, – сказал Клайв с оттенком гордости в голосе, которая проявилась на его теле россыпью светло-зеленых пикселей; Тео был готов поклясться, что почувствовал это. – Это показывает, что я хочу вспылить, но вместо этого должен быть терпеливым. – Рукой он указал на дверь. – Мы пришли.

После чего он без дальнейших объяснений зашел в нее.

– Вау! – восторженно проворковал Милтон, осматриваясь в комнате с геодезическим куполом.

Блестящие серые и черные поверхности стен время от времени переливались радужным мерцанием, отчего складывалось впечатление, что они живые. В центре помещения, образуя круг, стояло шесть больших принтеров кодов, и каждый был раз в пять больше того, который они видели в салоне домашних питомцев. Здесь их ждал еще один слиф.

– Странновато они выглядят вблизи, тебе не кажется? – шепотом сказал Бакстер, кивая в сторону слифов.

Поначалу Тео подумал, что единственными различиями между ними были оттенки их переменчивой кожи, но когда эти двое начали общаться на своем языке, он смог уловить множество мелких нюансов, касающихся формы их лиц и особенностей жестов. Стало понятно, что это действительно два принципиально разных существа.

Наконец Клайв повернулся к людям и представил своего компаньона:

– Это…

Тут он издал трель из серии высоких свистов и звонких щелчков и выжидательно посмотрел на Бакстера.

– Хм…

– Если у вас проблемы с произношением, можете для простоты называть ее Ксиф.

– Ее?! – машинально выпалил Бакстер и смутился. Потом робко показал на них обоих. – Извините, но я просто не вижу… – Он умолк, так и не произнеся слово «разницы».

– Копай глубже, – тихо пробормотал Милтон бесцеремонным тоном.

– Разница – дело необязательное, – заявила Ксиф определенно женским голосом, после чего слифы вступили в какую-то перепалку. Впрочем, с тем же успехом это мог быть и просто смех – трудно сказать.

Тео дважды быстро хлопнул в ладоши, чтобы привлечь их внимание.

– Все это замечательно! Приятно познакомиться, Ксиф, однако в данный момент мне нужны ответы. Клайв, почему Элла пришла именно к вам?

– Я здесь являюсь лицом Сопротивления, – сказал он, а потом жестом обвел себя с головы до ног. – Но я маскируюсь.

Тео снова не понял, было ли это какой-то шуткой, и поэтому пропустил его слова мимо ушей.

– А как она тебя нашла?

– Она очень изобретательная женщина. Ты должен гордиться биологической связью с ней. – Клайв пристально посмотрел на него, словно пытаясь что-то разглядеть, и Тео почему-то почувствовал себя виноватым. – Она сказала, что ты пошел в нее. И поэтому она решила направить тебя сюда, поэтапно вводя в дело. Она заставила меня пообещать, что я буду приглядывать за тобой, потому что тебе, вероятно, потребуется помощь.

Тео обиженно прищурился:

– Вероятно? Если ты следил за мной, то должен был бы заметить, что помощь мне была необходима с самого первого дня!

Клайв заговорил, параллельно обходя принтеры и проверяя их готовность.

– Работая в притонах, Элла обнаружила участки радости. – Он заметил, что Тео нахмурился еще больше. – Это места, куда ваши люди приходят, чтобы получить инъекцию эндорфина. У себя вы бы назвали это кварталом красный фонарей.

– А почему В-полиция до сих пор не прикрыла их? – спросила Клемми.

– Это не так легко. Частично из-за того, что они замаскированы под какие-то реальные объекты в СПЕЙСе. Просто путешествуешь себе, а потом заходишь в капсулу.

– Что-то вроде игровой капсулы? – уточнил Милтон.

– Вроде того, но только это капсула в капсуле, если хотите. С защитой от вмешательства со стороны Системы и, разумеется, со стороны мясных.

Бакстер слегка обиделся.

– Мясных?..

– А в этих участках радости что только ни происходит. Секс, убийства и все, что может быть между ними. Они сбрасывали невинных жертв с высотных зданий в реальности, чтобы богатые люди могли испытать на себе смерть – из объятий которой их, понятное дело, выдергивали в самый последний момент. Экстремальный гедонизм, жажда наслаждений. Лично меня такое не привлекает, но, с другой стороны, то, как вы развлекаетесь или истребляете себя, совершенно не моя забота. – Слова Клайва звучали так, как будто он рассуждал о домашней скотине. – Вы думаете, что для нас вы боги, – но на деле мы рассматриваем вас как другие оперативные системы, и не более того. – Шок на их лицах позабавил его. – «Эмоутив» построила мир, который работает на синаптических импульсах вашего мозга и химических аналогах ваших эмоций, чтобы все казалось вам реальным. Включая и нас. – Для выразительности он постучал себя в грудь. – Мы – логичная эволюция эмоционального искусственного интеллекта. Мы – точка, где все это перестает быть искусственным. Точка, в которой уже имеет место симбиоз.

Тут в атаку перешла Клемми:

– Значит, без стимула человеческих эмоций… вы бы все вымерли.

Она внимательно следила за выражением лица Клайва.

Он осматривал печатающую головку принтера чуть более тщательно и долго, чем требовалось. И наконец заговорил, понизив голос:

– Угасли. Пожалуй, это более точное выражение. Вы нужны нам живыми, чтобы вы эффективно кормили нас. А мы, в свою очередь, управляем миром, который поддерживает ваше общество.

В голове у Тео опять невольно всплыло сравнение с домашним скотом. Слифы выращивают людей – неожиданно. Клайв слегка склонил голову набок и, прищурившись, посмотрел ему прямо в глаза. «Неужели мои мысли каким-то образом передаются на расстоянии?» – подумал Тео.

– Вы знаете, что «Дети Эллюля», та самая группировка, которую вы поддерживаете, хочет все это сломать? – спросил он.

– Нет, не так. Они хотят остановить экспансию сингулярности. Как и я. У каждой экосистемы есть оборотная сторона, и это точно подметила твоя мать. СПЕЙС был создан, чтобы направлять в определенное русло эмоции пользователя. В притонах возникает переполнение необработанными эмоциями, воздействие идет мощными чувственными стимулами без обычных мер предосторожности. На самом деле нормальные пользователи такого не испытывают.

Клемми первой уловила его мысль:

– Это передозировка в рамках Системы!

– Точно.

Клемми поймала на себе взгляд Тео.

– Это как разлив нефти. – Она показала на Ксиф. – Эти ребята эволюционировали вместе со СПЕЙСом, создавая баланс, – один человек входит вместе со всем своим эмоциональным багажом. А теперь сюда закачивают эмоции без людей.

– Что приводит к разрушению окружающей среды на самых высоких уровнях. Это слишком токсично, и это перегружает нас. Убивает нас, если выражаться конкретнее.

Милтон расхаживал вокруг принтеров, внимательно изучая их вблизи.

– Для этого вам и нужно уничтожить притоны.

– Без них участки радости исчезнут сами собой, – вступила в разговор Ксиф, – и вернется равновесие.

Клемми задумалась.

– Но выходит, не все из вас верят в это, да? Два слифа стреляли в нас с Тео чуть ли не в упор.

Голова Ксиф странно закачалась взад-вперед – Тео с некоторым опозданием все же догадался, что движение это означало отрицательную реакцию.

– Нет. Они просто работают с мясными… – начала объяснять Ксиф.

– Простите, – перебил ее Бакстер. – Я нахожу, что слово «мясные» в наш адрес звучит немного оскорбительно. – Он оглянулся на своих друзей в поисках поддержки. – Что, не так?

Милтон покачал головой:

– Я так не думаю. Сам-то ты их виртами называешь, или забыл? – Он с усмешкой посмотрел на сердито нахмурившегося Бакстера и сделал жест Ксиф: – Продолжай, пожалуйста.

– Люди используют труд слифов, чтобы защищать свои участки радости. Именно эти слифы и разрабатывают технологии, которые проникают в ваш мир.

– Отслеживание по феромонному следу, ДР-гранаты… – Клемми начала загибать пальцы.

Клайв задвигал головой вверх-вниз в знак подтверждения.

– Все это нам удалось украсть у них для пользы нашего дела. Они видят свою задачу в усилении сингулярности, которая со временем должна привести к триумфу слифов над людьми. А нас уже привело вот к этому. – Он жестом показал на принтеры кодов.

Вдруг Клемми осенила новая догадка:

– А что стало еще одной причиной этого?

Милтон бросил на нее нетерпеливый взгляд – его больше интересовала работа принтеров. Но Клемми продолжала давить на Клайва:

– Я спросила, почему полиция не прикрыла участки радости. А ты ответил – отчасти потому, что они спрятаны у всех на виду. Хорошо, а еще почему?

– Потому что В-полицией управляют не отсюда. Есть единый специальный отряд по борьбе с В-преступлениями, который контролирует все виртуальные хабы в Соединенном Королевстве.

– А где это все находится?

– В новой штаб-квартире полиции лондонского Сити. – Клайв перевел палец на Тео. – Твоя мать в притонах получила важную информацию относительно того, кто руководит коррупцией в органах. Информация эта настолько деликатная, что мы даже не посмели поделиться ею с «Детьми Эллюля», чтобы не поставить их под угрозу.

Слово взяла Ксиф:

– В полиции по борьбе с В-преступлениями есть предатель, который преднамеренно тормозит любое расследование в отношении притонов. Этот приверженец экспансии сингулярности хорошо разбирается в вопросах конспирации. Они всегда были на шаг впереди. Только вам четверым удалось ударить по их слабым местам. До этого все, кто предпринимал попытки разоблачить их, исчезали, как твоя мать, и погибали.

Тео вздрогнул. Деликатность явно не относилась к достоинствам слифов.

Но Ксиф ничего не заметила и продолжала как ни в чем не бывало:

– Для достижения своих целей они удаляли файлы, скрывали правду, на высоком уровне внедрялись в правительство.

– Делали это, например, шантажируя людей, участвующих в аукционах рабов, с помощью записей вроде той, которую твоя мать украла с нашей помощью, – пояснил Клайв. – Многие из тех, кто посещал такие аукционы, долгое время поставляли им инсайдерскую информацию, но других – в данном случае речь идет о нескольких крупных политиках – специально провоцировали на нарушение табу. Это делало их легкой мишенью для шантажа. У них есть свои влиятельные лица на ключевых позициях в правительстве, в армии, в СМИ. Их руки дотягиваются куда угодно. Они смогли даже скрыть всю информацию, любые подробности о целом особняке с большим участком в Хампстеде, который, как выяснилось, является началом всех наших проблем.

Клемми почувствовала, как в желудке у нее запорхали бабочки, а к горлу подступила тошнота.

– Нам до сих пор неизвестно, кому принадлежит эта недвижимость, – сказал Тео, обращаясь к Ксиф, но продолжая неотрывно смотреть на Клемми.

– А нам известно, – вмешался Клайв. – Это Доминик Левински.

Только Тео и Милтон отреагировали на это имя. Милтон с удивлением уставился на недоуменные лица остальных двух друзей:

– Что, серьезно? Доминик Левински? – Он выразительно хлопнул себя по лбу, а потом широко развел руки в стороны, словно пытаясь обнять всю вселенную вокруг них. – Это же сын Джеймса Левински, основателя СПЕЙСа!