Глава тридцать четвертая

– Честно, я понятия не имею, кто он такой, – отреагировал Бакстер на эту восторженную тираду Милтона с выражением чуть ли не жалости на лице.

Милтон набрал побольше воздуха в легкие и спокойно, но быстро объяснил:

– Сын Левински сильно обозлился, когда его отец объявил, что отдает свое творение людям бесплатно. Тот видел, что эмоциональное взаимодействие станет новым большим прорывом, следующей итерацией развития всемирной паутины, так что, как и Тим Бернерс-Ли… – Он умолк, заметив, как Бакстер непонимающе покачал головой. – Ты что, вообще ничего не знаешь из истории? Это же тот самый чувак, который изобрел Интернет, – не один, правда. – Бакстер пожал плечами, и Милтон с трудом сдержался, чтобы не отпустить уже крутившуюся на его языке саркастическую колкость. – Бернерс-Ли представил это как свой дар человечеству. В общем, Левински пошел по его стопам.

– Вот придурки, – не веря своим ушам, заявил Бакстер. – Но Левински ведь и так был миллиардером.

– Это произошло с ним уже позже. Он заработал состояние на компании «Эмоутив», поставлявшей биокоммуникационные интерфейсы и оптические серверы, но позаботился, чтобы архитектура созданного им СПЕЙСа стала достоянием человечества. Доминика, его единственного сына, возмутил тот факт, что отец публично отказался от своих прав на СПЕЙС.

Тео кивнул:

– Когда мы были маленькими, по этому поводу состоялся большой судебный процесс. Доминик утверждал, что его семье принадлежит не только СПЕЙС, но и все, что находится внутри него. Включая частную собственность, финансовые учреждения, компании…

Бакстер кивнул, только сейчас осознав размах гнева отверженного сына. Он искоса взглянул на Клемми, которая стояла в стороне, скрестив руки на груди. Она слышала все это и раньше, но все равно находила короткий экскурс Милтона в историю полезным. Новости от слифов о полиции лондонского Сити расстроили ее больше, чем она готова была признать; вот и сейчас где-то в глубине ее сознания засел некий тревожный намек, смутное воспоминание, настойчиво требовавшее ее внимания. Она избегала смотреть в глаза Тео.

Милтон тем временем расхаживал по комнате.

– Только после смерти Джеймса – а случилось это более шестидесяти лет назад – вдруг выяснилось, что он оставил «Эмоутив» не Доминику, а передал в управление совету директоров. Доминику же от него достался трастовый фонд.

Бакстер поморщился:

– Вот бедолага. Как-то даже жаль этого богатого ублюдка.

– Доминик попробовал вернуть себе все права, но к тому времени было уже слишком поздно. А судебный процесс и вовсе разорил его.

Наконец и Клемми подала голос под мягкое урчание принтеров кодов, уже запущенных Клайвом и Ксиф:

– Моя мачеха как-то раз пересекалась с Домиником Левински. Помню, она рассказывала об этом, когда я была еще в колледже. Он тогда баллотировался на должность мэра Лондона…

– Вот и получается – тот самый «человек с политическими амбициями», – подхватил Тео, вспоминая рассуждения Клайва о центральных фигурах противника.

Клемми потерялась в водовороте противоречивых мыслей и догадок, когда искусственные руки принтера начали формировать цепочки биокодов.

– Он хочет вернуть себе СПЕЙС.

Присоединившись к ней, Милтон тоже стал наблюдать за тем, как извивающиеся цепочки кодов из печатных головок аккуратно укладываются в гладкий лоток, постоянно меняющийся для придания формы новому существу. Казалось, что принтер выдавливает полоски сахарной глазури, постепенно вылепливая торт, с тем исключением, что в этом кулинарном произведении уже теплилась своя жизнь. Милтон был явно зачарован этим процессом, но вынужден был отвлекаться на рассказ по теме, которая всегда его очень интересовала.

– Более того, Левински-старший уже знал, какое воздействие на мир оказал Интернет, и предвидел, что влияние СПЕЙСа будет еще более всеобъемлющим. Поэтому он не хотел пускать туда ни власти, ни корпорации. Центр управления он видел вот в этом, – заключил Клайв и для наглядности постучал себя пальцем по виску.

«Семейная междоусобица, – подумала Клемми. – И все на почве столкновения разных идеологий». Она рассеянно смотрела на то, как принтеры укладывают трехмерные слои движущихся кодов, и это напомнило ей процесс вязания – любимого занятия ее бабушки. Мать ее настоящей матери в юности была бунтаркой – политической активисткой, борцом за права животных, участницей антивоенного движения. Клемми была уверена, что унаследовала свой мятежный менталитет именно от нее.

Потому что в этом она определенно пошла не в своего отца. Тот скорее следовал призыву «Сохраняйте спокойствие и продолжайте действовать», который правительство Великобритании бросило своему народу в начале Второй мировой войны. Этот призыв не терял актуальности на протяжении уже многих поколений. Она знала, что ее отец обладал железной целеустремленностью, но никогда не могла понять, каким образом такая уравновешенная манера поведения позволила ему построить столь впечатляющую карьеру в полиции. Сейчас он занимал должность суперинтенданта, но, по словам ее мачехи, был очень близок к следующей ступени – должности старшего суперинтенданта. Это вызывало в ней чувство гордости – отец всегда поддерживал ее. Она восхищалась им и равнялась на него. Сама мысль о том, что он мог стать предателем в своем подразделении, взволновала и встревожила ее. Ее причастность к проблемам Тео, безусловно, разрушит его карьеру. Исходя из того, что ей было известно на данный момент, его уже и так могли арестовать по какому-нибудь сфабрикованному обвинению в пособничестве ей и соучастии, в особенности после того, как она воспользовалась его служебным ригом, чтобы проникнуть в секретную военную базу данных.

Чувство вины тяжелым бременем давило на нее. Она помогала другу, рискуя благополучием своей семьи, – как можно такое оправдать? Клемми искоса взглянула на Тео. Тот с задумчивым видом наблюдал за возбужденным Милтоном, который записывал процесс ваяния принтером, чтобы использовать видео для своего стрима, когда все это безумие подойдет к концу. Пока она училась в колледже, в ней всячески старались подавить ее увлечение Тео. Она заранее намекала ему о том, какой хочет выбрать университет, втайне надеясь, что они отправятся туда вместе и там начнут все с чистого листа. Когда же стало очевидно, что его амбиции ограничиваются работой в убогом бургерном ресторане, она отвела ему маловразумительную роль друга. И только в последние несколько дней Клемми увидела в нем былую искру, тот глюон, на который откликнулся ее кварк.

Ее внимание вновь переключилось на наполовину сформированное шестью вращающимися принтерами создание, которое вдруг резко дернулось. Это была массивная змея длиной около пятнадцати футов и примерно двух футов в диаметре на уже законченных участках.

– А что это такое, собственно говоря?

– Синтетическое живое оружие, – сказала Ксиф, как будто ответ был очевиден.

– А оно нам точно необходимо?

– Ты что, смеешься? – вспылил Милтон. – Это же продукт следующего поколения!

Клемми смотрела, как Клайв и Ксиф регулируют параметры печати на плавающих экранах управления. Что казалось ей странным шагом назад, ведь в СПЕЙСе это можно было делать мысленно с помощью индикаторов на визорах ригов. Но существам в этом мире пришлось вернуться к традиционным экранам, хотя и возникающим из воздуха, словно по волшебству. Она подошла к Тео, который последние несколько минут был погружен в глубокую задумчивость. С момента отчаянного прыжка со скоростной трассы у них так и не появилась возможность поговорить.

– Ты как, держишься? – осторожно поинтересовалась она.

Тео натужно улыбнулся:

– Оружие домашнего производства для террористов – это не вполне то, что я имел в виду. – Он вдруг умолк. – Клем… Слушай, то, что они сказали про полицию Сити… твой отец…

– Они отследили нас до моего дома. Даже если его не было с ними, они должны были его арестовать…

Мысли ее перескочили на Фрейзера. Еще одна, и немалая часть проблемы. Если кто-то столь же беспощадный получит в свои руки рычаг воздействия на ее отца… Клемми передернуло от такой мрачной перспективы. Она подумывала о том, чтобы попросить слифов узнать его судьбу, но неопределенность в этом вопросе как раз и поддерживала ее, позволяя двигаться дальше.

– Поверь, я думал об этом. Но не вижу другого способа помочь ему и твоей маме, кроме как свергнуть Доминика Левински.

– На словах все это получается просто.

Тео слабо улыбнулся ей, но она видела, что затяжная борьба измотала его. Она потеребила его за рукав, чтобы как-то расшевелить.

– Выше нос, солдат. Мы уже и так много сделали, верно?

– Чистое везение.

– А я предпочитаю думать об этом как о результате командной работы в чрезвычайной ситуации. – Она улыбнулась. – Разве наша командная стратегия в «Авасте» не заключалась в том, что мы – четверо бойцов, идущих к единой цели? Кто мог предположить, что когда это понадобится в жизни, мы тоже будем действовать вместе таким же образом? Включая даже этих двоих.

Они посмотрели на Милтона, который наклонился, чтобы поближе рассмотреть голову печатавшегося змея. Она уже почти полностью сформировалась – сморщенная, со щетиной жестких волосинок-сенсоров. Он протянул руку, чтобы потрогать ее, но в этот момент получил пинок под зад от Бакстера, отчего дернулся вперед. Голова чудища, похожая на выглядывающий из кожуры банан, щелкнула на него страшными зазубренными зубами, которые вращались, как циркулярная пила. Бакстер расхохотался, а Милтон, обернувшись, разразился потоком ругательств в его адрес. Тео с Клемми тоже долго смеялись, тогда как слифы смотрели на все это совершенно растерянно.

«Может, это и эмоциональные создания, – подумала Клемми, – но до возникновения у них чувства юмора им еще эволюционировать и эволюционировать».

Как только Клайв получил от Кларион сообщение, что они готовы начать операцию на земле, спокойные до этого слифы вдруг встревожились и заторопились.

Тео, Клемми, Бакстер и Милтон столпились вокруг Ксиф, стоявшей перед монтажным столом, над которым медленно вращалась голограмма большой женской головы. На лицо женщины опустился риг, который затем стал виден в разрезе вместе со всеми схемами и биокоммуникационным интерфейсом.

– Зачем нам это руководство пользователя? – нетерпеливо спросил Милтон.

– Предельное время вознесения, может, и установлено на три часа, однако биокоммуникационный интерфейс рассчитан на работу в течение двенадцати. – Ксиф увеличила изображение сенсоров в дужках рига, заходивших за уши. Остальные датчики размещались на висках и между глаз. – Эти интерфейсы непосредственно стимулируют ваш мозг. После двенадцати часов пребывания в СПЕЙСе простое снятие рига с головы и отключение сенсоров может привести к возникновению обратной биологической связи, которая вызовет разрушение некоторой части головного мозга.

Люди обеспокоенно переглянулись.

– А теперь уточни, что значит «некоторой части», – сказала Клемми.

Ксиф небрежно махнула рукой:

– Это к делу не относится. Но повреждение это достаточно специфическое, чтобы ввести мяс… человека, – быстро поправилась она, – в состояние комы, из которой он в принципе может и не выйти.

– То есть превратится в овощ, – заметил Бакстер и тут же поймал на себе вопросительный взгляд Клайва. – Не в буквальном смысле слова. Я имел в виду… ладно, не важно.

Ксиф продолжила:

– Это состояние называется «замыкание в себе». Чем дольше пользователь не снимает риг, тем ему хуже. Твоя мать и все остальные в притонах носили их несколько дней. Резкий выход на этом этапе может стать фатальным.

– Тогда как нам их вытащить?

Ксиф и Клайв обменялись взглядами, и он кивнул ей, разрешая продолжить.

– Я разработала приложение, которое препятствует образованию обратной биологической связи. – Все почувствовали физически осязаемую гордость, исходившую от нее. – Единственным его недостатком является то, что запустить его можно только отсюда, из СПЕЙСа.

– А вы, ребята, сумеете это сделать?

Клайв вновь отрицательно качнул головой.

– Это должны быть мяс… в смысле, делается это от человека к человеку. Второй участник выступает в качестве губки для этой обратной связи. – Заметив, как они нахмурились, он добавил: – Два мозга могут впитать эту обратную связь через NFC без нанесения какого-либо реально ощутимого вреда каждому. Но обязательным условием является, чтобы ты передал это приложение в СПЕЙСе, затем вывел отсюда Эллу и остальных, а потом уже сам вернулся в Реальность.

Тео задумчиво почесал подбородок:

– Выходит, даже если мы найдем Эллу в Реальности, мы не выдернем ее из СПЕЙСа, не обнаружив здесь ее аватар, который может быть где угодно, и совсем не обязательно там, куда возносились мы.

Клайв утвердительно двинул головой вверх-вниз в вертикальном направлении.

– Ты хорошо понимаешь все трудности.

Ксиф тем временем заменила голографическую схему устройства головного шлема планом особняка.

– Это резиденция Доминика Левински. Люди Кларион обнаружили здесь частную охрану и несколько мощных оптических роутеров. Мы подозреваем, что в подвале находится временный притон, своего рода перевалочный пункт, необходимый при смене дислокации стационарных притонов.

– Выходит, она могла быть в том притоне, который обнаружили мы с Клемми?

Тео почувствовал прилив возбуждения. Он выпрямился, поднял голову, но следующий вопрос задать не успел: опередив его, Ксиф подняла руку с тремя растопыренными пальцами и поспешно продолжила:

– Мы не знаем, находится ли твоя мать вместе с ними.

– Это у них как укрытие… – произнесла Клемми и только потом заметила, что все повернулись и выжидательно смотрят на нее. – Преступники используют их, чтобы временно прятать там украденный товар, прежде чем толкать его дальше.

Голова Ксиф закачалась:

– Да. Обустройство притона за одну ночь не закончишь. А перевалочный пункт позволяет им действовать гибко и быстро. На доме, похоже, есть несколько систем защиты от дронов, а также вот это. – Она показала на небольшой сервер, расположенный в комнате на первом этаже. Провода от него шли к панелям, установленным на крыше. – Это защитный экран армейского образца. Похожий на файервол, он оберегает от любых атак снаружи – из виртуальной или дополненной реальности.

Бакстер, внимательно изучавший карту, с силой стукнул кулаком в ладонь:

– Значит, мы должны нанести свой удар на земле.

Ксиф увеличила изображение сервера.

– «Дети Эллюля» немногочисленны. Поэтому надо сначала вывести из строя защитный экран.

Тео, Клемми и Бакстер растерянно переглянулись, и только Милтон с пониманием кивнул:

– Это квантовый сервер с геопривязкой? – Ксиф по достоинству оценила его осведомленность и одобрительно качнула головой. Оказавшись в своей стихии, Милтон принялся объяснять остальным: – Его операционная архитектура находится в хранилище данных в СПЕЙСе. Данные эти переплетаются: это означает, что если нельзя добраться до физической части системы, то можно до виртуальной. Проблема заключается в том, что хранилище данных должно располагаться в месте, имеющем геопривязку непосредственно к особняку, и вознестись туда можно только изнутри этого дома.

– Мы найдем это хранилище здесь и хакнем его, а затем запустим физическую атаку на здание, – подытожил Клайв. Затем он показал на Бакстера с Милтоном. – Вы двое будете действовать на земле. Они, – палец его перенесся на Тео и Клемми, – останутся здесь.

После этого Милтон с Бакстером вернулись к Ксиф, чтобы уточнить стратегии использования своих ДР-возможностей в предстоящем штурме, тогда как Тео и Клемми поспешили в арсенал, где в воздухе, выстроившись стройными рядами, плавало всевозможное грозное вооружение. Клайв подвел их к винтовке, которую Тео в последний раз видел со стороны зияющего дула. Когда слиф взял ее в руки, ее место в плавающей витрине заняла другая, точно такая же.

– Это «киллеры», – презрительно заметил Тео. – Их извлекли из «Авасты».

Клайв сунул оружие ему в руки, хоть он и не хотел этого. Металл был холодным и казался надежным на ощупь, да и вес производил пугающее впечатление. Тео попытался сразу вернуть оружие Клайву, но тот остановил его легким толчком.

– Там будут аватары и слифы, вооруженные такими штуками. И цель у них будет очень конкретная – задержать вас.

Тео даже не удивился тому, что при мысли об убийстве его замутило. Удивился он, когда Клемми спокойно взяла вторую винтовку с витрины, ловко перещелкнула затвор, потом уперла приклад в плечо и прицелилась. В точности так же, как она проделывала это в компьютерных играх множество раз. Взглянув на Тео, она вопросительно подняла бровь. Тот благоразумно промолчал.

Клайв показал на рычажок переключателя сбоку:

– Это контролирует эмо-заряд. Так он настроен убивать. – Он сдвинул рычажок влево. – А в этом положении просто болезненно травмирует.

Что-то привлекло внимание Клемми в дальнем конце арсенала, и она, возбужденно воскликнув «Вау!», двинулась туда. Клайв взял винтовку и себе, а затем повел Тео к следующему виртуальному стеллажу, заполненному небольшими тонкими квадратиками черного цвета, напоминающими антикварные мобильные телефоны, которыми пользовались еще их деды.

– Временной слёр, – пояснил Клайв.

– Вроде тех, что ты дал моей матери?

– Верно.

К ним присоединилась Клемми и взяла один квадратик, чтобы получше его рассмотреть. Она вся засветилась от восторга.

– Вау, это же из мода «Безумный Макс» для «Мирового Гран-при IV»!

Теперь уже и Тео понял это. До того как его друзья поступили в свои университеты, они часто зависали в этой игре. Именно тогда все они в последний раз с удовольствием проводили время вместе – пытались выиграть в суровой постапокалиптической гонке, длившейся несколько дней, а в перерывах между вознесениями пьянствовали. Времяпрепровождение в этой игре способствовало виртуальному успеху Киллера Кайю. Тогда же случился один момент, когда Тео едва не поцеловал Клемми, пока они с ней что-то распивали на кухне. Впрочем, этот волнительный шанс был безжалостно уничтожен Милтоном, который ворвался к ним, чтобы срочно сообщить, что его стрим становится вирусным.

Клайв провел пальцем по слёру направо. На нем появилась синяя полоса, которая сразу начала уменьшаться.

– Он создает устойчивое поле, которое ускоряет время, или… – Он сдвинул сенсорную кнопку в обратном направлении. Полоска стала красной. – Красная линейка замедляет время. Поле сохраняется до шести недель. – Движением пальца вниз он выключил устройство, прежде чем на нем закончился обратный отсчет. – Действует на расстоянии двадцати футов.

Тео сразу загреб шесть слёров; на этот раз их места на полке остались свободными. Коробочки соединялись между собой защелками, образуя своего рода патронташ, который Тео перекинул через плечо. Вся эта процедура напоминала ему процесс вооружения перед новой игрой, и это вызвало в нем теплые чувства. Наконец он схватил меч, знакомый ему по «Авасте», и на пробу взмахнул им, рассекая воздух.

Клайв предусмотрительно отобрал у него опасный клинок и осторожно вернул его на стеллаж, где тот слился со своим двойником, уже успевшим появиться на его месте. Затем он повесил на пояс Тео какую-то маленькую коробочку; она тут же прилипла к нему, как намагниченная. Подняв крышку, Тео увидел внутри два красных яйца, блестевших полированной поверхностью.

– С этим будь особенно осторожен, – предупредил его Клайв. – Это блокираторы кода. К чему их ни прицепишь…

– …они замораживают код, – закончил за него Тео. – Вопрос только зачем.

– Это удобно, если хочешь, например, пройти сквозь стену. – Клайв взял с витрины сферический дрон и подбросил его в воздух, где тот сначала завис, а затем стал послушно следовать за каждым его движением. – Просто будь с этим осторожен. Ты же не хочешь провалиться сквозь СПЕЙС.

Такое Тео никогда не приходило в голову. А действительно, что находится по ту сторону виртуального мира?

– А это что?

Клемми взяла небольшой цилиндр размером с ингалятор для астматиков. Он имел множество вращающихся сегментов, но ничто не указывало на его предназначение. Клайв отобрал у нее странный предмет и аккуратно положил на ладонь.

– Это физический движок. В любом случае неразумно вмешиваться в законы физики, даже если они могут стать такими, какими пожелаешь.

Тео быстро схватил цилиндр с ладони Клайва, и тот не успел ему помешать.

– Судя по всему, это слишком полезная штука, чтобы оставлять ее здесь.

Он попытался приладить ее к себе на пояс, но не вышло. За отсутствием карманов он в итоге оставил цилиндр в своем крепко сжатом кулаке.

Слиф бросил на устройство долгий взгляд, но потом решил не спорить. Затем он посмотрел на Тео с Клемми, и по коже его пробежала желтоватая рябь. Они явственно ощутили, что Клайв сейчас испытывает страх.

– А теперь – в бой.