Глава тридцать первая
Вода в Темзе оказалась на удивление теплой – сказывалось длинное жаркое лето. Однако удар вышел ужасно болезненным.
За мгновение до падения в чистую речную воду Тео набрал полные легкие воздуха. А уже через секунду он барахтался в бурлящем хаосе пузырей, в котором невозможно было сориентироваться. Совсем рядом с ним упал и, точно торпеда, разгоняющая стаи рыб, ушел в глубину разбитый полицейский дрон. Но это, по крайней мере, дало ему представление о том, где верх, а где низ, и он, судорожно заработав руками и ногами, выгреб на поверхность и жадно глотнул воздуха.
Полминуты спустя он уже на четвереньках выбирался на берег через грязь и водоросли. Каждый новый вдох отдавался в боку острой болью. Тео подозревал, что сломал ребро, а может, и парочку, но не очень переживал об этом – все остальные эмоции заглушало чувство огромного облегчения, что он все-таки остался жив. Даже риг его продолжал работать; он вылил из него воду, а потом сбросил прядь водорослей, прилипшую к потертому подмигивающему смайлику логотипа «Эмоутив».
– Чего лыбишься? – со злостью пробормотал он, переводя дыхание. – А ведь это ты во всем виноват, черт бы тебя побрал.
Тео искоса взглянул на скоростную автостраду в шестидесяти футах у себя над головой. У перил толпились люди, они что-то кричали и показывали пальцами. Он очень надеялся, что с Клемми все в порядке. В последний раз он видел ее, когда она слетела с мотоцикла и пробила шлемом окно соседней машины.
Он снова надел риг. На индикаторе с внутренней стороны его визора нетерпеливо вспыхивала стрелка, показывающая направо и вверх, и он последовал за ней. Вскоре стрелка переориентировалась – теперь она звала его на каменные ступеньки лестницы, ведущей от берега реки к дороге на набережной. Через мгновение перед ним, скрипя шинами по асфальту, остановился фургончик Рекса; боковая дверь отодвинулась в сторону, и в ней показался Милтон, который, оторопело раскрыв рот, уставился на Тео. Из окна выглянул сидевший за рулем Бакстер. Возникла секундная пауза.
– Господи! – наконец воскликнул Бакстер. – Мы-то уже думали, что нам придется вылавливать из речки ваши трупы.
– Только не сегодня, – услышал он голос Клемми у себя за спиной.
Обернувшись, Тео увидел Клемми, которая напоминала ему выходящую из воды Венеру. Промокшая одежда под расстегнутой армейской курткой плотно облегала каждый изгиб ее фигуры. Сняв свой риг, она вытряхнула из него воду, после чего подняла глаза, чтобы оценить, откуда она падала. Тихо присвистнув, она рассеянно взъерошила мокрые волосы и только тут заметила глазеющего на нее Тео.
– Что?
Тео проследил за ее взглядом в сторону автострады. Там по-прежнему стояла толпа кричащих и показывающих пальцами людей.
– Ну ты даешь, – сумел выдавить из себя он и тут же поморщился от боли в ребрах.
Она только ухмыльнулась:
– Ну, в принципе, я и раньше падала с мотоцикла. – Она бросила взгляд на мост. – Но сигать за тобой с такой высоты, правда, прежде не приходилось.
– Теперь будешь знать, как таскаться за мной!
Милтон показал пальцем через реку. К ним неслись еще три дрона; они летели так низко над водой, что поднимали за собой завесу брызг.
Тео и Клемми спешно взбежали по ступенькам наверх. Тео держался за ребра, а Клемми хромала; к тому же у нее сочилась кровь из порезов на щеке после удара о ветровое стекло.
Милтон помог им забраться в фургон и запрыгнул следом, а Бакстер вдавил педаль газа в пол еще до того, как за ними захлопнулась задвижная дверь. Он так резко вывернул руль в сторону, что их фургон чуть не встал на два колеса, въезжая в узкую улочку со встречным односторонним движением.
– Как вы нас нашли?
Чтобы не скользить из стороны в сторону, Тео упирался в переборку, отделявшую салон от водителя, и говорить ему было больно.
– Мы получили ваше сообщение на «Эхо», – пояснил Милтон, перебираясь на переднее сиденье к Бакстеру.
– Мы ничего вам на «Эхо» не посылали, – сказала сбитая с толку Клемми.
– Нет, один из вас все-таки это сделал. Оттуда мы и узнали ваши координаты.
Тео с Клемми озадаченно переглянулись.
– А что, собственно, произошло после нашего ухода? – спросил Тео. – И еще, Милт. Откуда ты взял эти гранаты? Это был потрясающий ход.
Теперь уже пришла очередь Бакстера с Милтоном непонимающе переглядываться.
– Гранаты? – переспросил Милтон. – Да ты, чувак, должно быть, где-то крепко стукнулся головой.
– Но если эти ваши гранаты тут и ни при чем, то я все равно уверен, что вы оба все-таки бахнутые! – прорычал Бакстер. – О чем вы вообще думали, сваливая втихаря подобным образом?
Визжа резиной, он на скорости преодолел еще один крутой поворот. Теперь полицейских сирен стало еще больше.
– Кстати, а где Рекс? – спросила Клемми. Бакстер и Милтон снова переглянулись, но промолчали. – Где он? – повторила она свой вопрос уже более настойчиво.
Милтон закусил губу.
– Его чуть не разорвало, когда он узнал, что вы умыкнули его байк.
– Откуда он узнал? Он ведь должен был вернуться только к ночи.
Милтон обернулся к ним лицом, обхватив одной рукой спинку своего сиденья.
– Это все новостные стримы. Репортерские дроны все время отслеживали вашу развеселую прогулку. Мы проснулись от его воплей.
– Вот тогда мы обо всем и узнали, – продолжил Бакстер сквозь зубы, которые он сцепил то ли от злости, то ли пытаясь сосредоточиться на дороге. – Ну, а потом копы очень быстро отследили зарегистрированного владельца байка, который наивно думал, что тот все еще в его гараже.
Милтон закивал:
– Мы едва успели смотаться, прежде чем туда нагрянула полиция. Там была еще одна забитая дверь, которая вела в соседний гараж. В общем, они арестовали Рекса. Мы взяли его фургон, а потом по «Эхо» получили сообщение, где нам вас забрать.
Пока Клемми рассказывала им про то, как они установили личность Блондина, а потом удрали, Тео погрузился в раздумья. Если эти ДР-гранаты были не от Кларион, то откуда?
– Кто-то еще пытается нам помогать, – наконец вслух заключил он.
Остальные прекратили ожесточенную перепалку, которая в основном состояла из возмущений Бакстера по поводу их безответственных и опрометчивых действий. Теперь он сосредоточенно уставился на дорогу, тогда как Клемми с Милтоном повернулись к Тео, ожидая продолжения.
– Я думаю, что за нами присматривает тот слиф, который тогда выдернул меня из торгового центра. Готов поставить на то, что это он известил вас по «Эхо» и сбил все эти дроны.
Все умолкли, слушая, как Тео излагает свою теорию о том, как работают ДР-гранаты.
Когда он закончил, Милтон, в полной мере оценивший эту технику, тихо присвистнул и покачал головой:
– Все это, конечно, хорошо. Но немного не стыкуется. – Он поднял кулак. – Это реальный мир. – Потом поднес к нему второй кулак. – Это СПЕЙС. Мы можем смотреть на один из другого, но виртуальность на самом деле не может влиять на реальность. У нас приоритет. Мы всегда побеждаем.
– Неправда, – задумчиво возразила Клемми, машинально почесав красноватую сыпь на шее. – Мы можем обмениваться эмоциями между мирами. И у них есть оружие, способное убивать в Реальности. – Она выразительно похлопала себя по шее. – И мы считаем, что наш «приятный сосед», наемный убийца мистер Рутгер Хауген, мог отслеживать меня в реальности, сделав мне инъекцию феромонного стимулятора в СПЕЙСе.
Наступило долгое молчание, в ходе которого каждый прикидывал возможные последствия. Вдруг Бакстер заерзал и, вытягивая шею, стал заглядывать в зеркало заднего вида.
– Что не так? – спросил Милтон, стараясь проследить за его взглядом.
– За нами никто не гонится. – Голос его звучал встревоженно. – Не видно вообще никого.
Тео растерялся.
– Первая хорошая новость за весь день, и тебя это смущает?
Он подвинулся и сел между передними сиденьями, откуда ему хорошо были видны и оба задних зеркала, и то, что происходит прямо по курсу.
– За нами гналась целая стая копов, – рассуждал Бакстер. – Там их были десятки. А теперь такое впечатление, что кто-то направил их по ложному следу.
– Еще один ход нашего ангела-хранителя, – тихо заметила Клемми.
Бакстер ненадолго бросил руль и, хрустнув суставами пальцев, несколько раз сжал и разжал кулаки, чтобы снять напряжение в кистях рук.
– Ну, что теперь?
– Все это будет продолжаться только до тех пор, пока кто-то не опознает этот минивэн. – Тео нервно барабанил пальцами по спинке сиденья, оценивая имеющиеся у них немногочисленные варианты. – Нам остается только нанести визит Кларион и надеяться, что Рекс успел разместить у нее наш заказ. – Он повернулся к Клемми. – Дорогу помнишь?
Клемми неохотно кивнула.
Рекса арестовывали десятки раз, он этим даже гордился и хвастался, никогда, впрочем, не упоминая, что речь шла лишь о мелких правонарушениях. Стоявший напротив него детектив в штатском зачитал полный их перечень со своего рига и, медленно покачав головой, сокрушенно вздохнул:
– Так ты у нас реально крутой перец, так? – Он усмехнулся, но тут же поморщился, как будто у него болело горло.
Рекс попытался почесать бороду, но цепочка наручников оказалась слишком короткой, и рука остановилась на полпути. Он кивнул на свои оковы:
– А в этом правда есть необходимость, бро?
– Как ни печально, но мы с тобой далеко не родичи, – сказал детектив с новой ухмылкой.
Но затем он сжалился и прижал палец к сканеру на наручниках. Они расщелкнулись, и Рекс с удовольствием потер свои освободившиеся запястья. Затем он окинул взглядом унылый интерьер полицейского фургона, на скорую руку переоборудованного под комнату для допросов.
– У меня в горле пересохло. Дайте чего-нибудь попить.
Детектив сел напротив него.
– Давай пока что без лишнего панибратства. Я вижу в твоем файле запись о нарушении правил дорожного движения. Ну ни хрена себе, отчаюга! Тридцать две мили в час там, где разрешено тридцать! – Он саркастически присвистнул. – Несколько официальных предупреждений за неисправность фар. О, вы только подумайте – арестован за ношение ножа! – Детектив взглянул на него и притворно нахмурился. – Суровый мужик! И все это на регулярной основе. Ох, стоп, погодите-ка. Тут написано, что обвинение насчет ножа было снято, когда пришло подтверждение, что в этот момент ты шел к маме в Институт женщин на распродажу выпечки.
Рекс отвел глаза в сторону; ну почему ему должно быть стыдно за то, что он так никого и не зарезал?
– Но мы знаем, кто ты такой, Реджинальд Клайн. Подозревался в торговле временем. Это уже немного посерьезнее. Подозревался в посредничестве при торговле секонд-скинами. Ох, сдается мне, что ты пытаешься присоединиться к клубу больших мальчиков. Я имею в виду укрывательство беглецов, находящихся в розыске, – это, конечно, будет высшим достижением в преступной карьере такого типа, как ты.
Рекс выдержал на себе долгий взгляд детектива, а затем, сумев сухо усмехнуться, с невинным видом пожал плечами:
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
Во время ареста он уже на улице заметил Бакстера и Милтона, удирающих на его фургоне, но, насколько он знал, вместе с ними его никто не видел.
– Теодор Уилсон, Клеманс Лагхари, Эдвин Бакстер и Милтон Маккарти прятались у тебя в гараже. Из твоего же гаража они украли байк. А затем они украли твой фургон, и заметь – тоже из твоего гаража.
– Насчет этого мне ничего не известно. Бакстер… Да, я встречался с сестрой Бакстера. Думаю, у нее двойная ориентация – в смысле, и по мальчикам, и по девочкам. Она меня бросила.
Детектив откинулся на спинку стула и состроил сочувствующую гримасу:
– И как же ты, бедолага, все это пережил?
– Анна – женщина сложная, но классная. А вот ее брат мне никогда не нравился. Мерзкий тип. Он бывал у меня в гараже раньше, так что вполне мог вломиться туда. А вы знаете, что это он был арестован за то, что продавал ставы? – Рекс нарочито закусил нижнюю губу и сокрушенно покачал головой. – Я хочу сказать, что не хочу иметь ничего общего со всем этим дерьмом. Мне что, уже нужен адвокат, или как?
Рекс понимал: все, что ему остается в этой ситуации, – это косить под дурачка, но сердце его, похоже, все-таки робко трепетало в такт с пальцами детектива, которыми тот барабанил по столу.
– Один адвокат уже едет сюда. Ну ладно, они вломились к тебе без спросу. Украли байк, потом фургон. А ты был абсолютно не в курсе. Выглядишь ты достаточно тупым, чтобы в это можно было как-то поверить.
Рекс с чувством приложил ладонь к сердцу:
– Клянусь, я здесь жертва, детектив.
– Старший детектив-инспектор, приятель, – поправил его тот и кивнул. – И, кажется, в своей тупости ты не прикидываешься, Рег… прости, Рекс, не так ли? Тогда объясни мне: если ты не знал, что они прячутся у тебя в гараже, зачем ты покупал им еду?
Рекс сообразил, что сидит с отвисшей челюстью, только через несколько секунд напряженного молчания. Он спешно закрыл рот, а затем быстро пожал плечами, изображая крайнюю степень смущения.
– Заказ доставили прямо к твоей двери. Причем произошло это дважды. И оба раза покупка совершалась через твой чип.
– Должно быть, они сперли и мой чип тоже.
– Чип этот в твоем риге. – Он показал пальцем на риг, который лежал на столе между ними. – В том самом, который был на тебе, когда тебя арестовывали.
– Так они клонировали его. Такое бывает.
– В этом есть определенный смысл. Он клонировали твой чип, но были такими голодными, что заказали пять разных порций. – Он поднял ладонь с растопыренными пальцами, на двух из которых были литые ортопедические шины из жесткого пластика, и для наглядности помахал ею в воздухе. – Пять. Но, как поется в детской песенке, «один из этих малышей делает свое дело». – Он загнул четыре пальца, оставив только мизинец. – И это тот самый малыш, который в данный момент сам идет ко дну, выгораживая убийцу полицейского.
Рекс почувствовал, как по спине его текут капли холодного пота, и зябко передернул плечами. Воздух в полицейском фургоне внезапно стал густым и вязким, хоть жуй его зубами.
– Мне нужно попить.
– А мне нужны ответы. Часы неумолимо тикают. Это не игра, не какое-то виртуальное развлечение. Кто-то уже погиб. Ты уже соучастник и с каждой новой ложью запутываешься все больше.
Рекс избегал смотреть копу в глаза: он и сам это уже понимал. Детектив опустил локти на стол и сложил ладони домиком перед своим лицом.
– Я постоянно вижу, как люди вроде тебя берут чужую вину на себя и оказываются крайними. И я знаю, Рекс, что все они – хорошие люди. Вот ты, например. Ты чертовски хороший механик – я своими глазами видел, что выделывает твой байк. И ты мог бы использовать свои умения и таланты на праведном пути, вместо того чтобы десять лет проторчать в каталажке.
Рекс судорожно глотнул воздух, подавляя нарастающий внутри страх.
– Я ничего плохого не сделал.
– Я это знаю, Рекс. Они просто пришли и попросили о помощи, так? – Он слегка склонил голову набок, словно вглядывался в глуповатое выражение на лице Рекса. – И все потому, что Эдвард знал – ты не откажешь другу. Такой уж ты парень. Но они злоупотребили этим – они преступили закон. А ты лишь слегка нарушил его, когда они тебя использовали. Так что они просили тебя сделать?
Рекс вдруг с вызовом откинулся на спинку стула, по-мужски очень широко разведя колени, и хлопнул ладонями по столу, оставив на его поверхности следы пота.
– Я вам больше ничего не скажу, пока не приедет мой адвокат.
В голосе его звучало больше дерзости, чем он ощущал в себе на самом деле.
Задняя дверь открылась, и в фургон зашел еще один человек, тоже в штатском. Тщательно закрыв за собой дверь, он заговорил с сильным южноафриканским акцентом:
– Старший детектив-инспектор Фрейзер. Наш арестованный тут веселится?
Фрейзер медленно поднялся со стула и машинально провел рукой по повязке на своей ошпаренной груди.
– Да не слишком, мистер Хауген.
Рекс с испугом уставился на страшного блондина – особенно на ту часть его лица, которая была усеяна красными язвами.
– Господи, так человек-слон все-таки существует…
Хауген недовольно поморщился и поднял риг Рекса.
– Ты оскорбляешь мои чувства, приятель. Жаль, а ведь я собирался отдать тебе это в качестве жеста доброй воли.
Он начал кружить вокруг Рекса, а Фрейзер оперся о стол.
– Насчет адвоката. Это твое последнее слово?
Рекс скрестил руки на груди:
– Абсолютно верно.
Внезапно он получил удар ригом по голове, причем такой силы, что пришлось втягивать шею, чтобы как-то компенсировать это. Не успел он и дернуться, как Хауген крепко стиснул его запястья и больно прижал его скрещенные руки к груди, так что теперь Рекс сидел, как в смирительной рубашке.
– Какого хрена! Вы же полиция! Это произвол. Жестокое обращение!
Фрейзер резко хохотнул:
– Ты еще не знаешь, что такое жестокость.
Несмотря на боль, Рекс попытался сконцентрироваться, чтобы отправить сообщение о беде Бакстеру, но интерфейс отказывался выполнять какие-либо его команды.
– Мы отключили твой риг, – шепнул ему на ухо Хауген. – Так что ты сейчас выступаешь в качестве единственного зрителя. Бывал когда-нибудь в театре?
Перед дверью возникло изображение молодого человека азиатской внешности на пару лет младше Рекса. Это была идеальная ДР-проекция. Одет он был в джинсы и стильную спортивную рубашку поло, а руки и ноги его были привязаны к стулу пластиковыми стяжками. Рига на нем не было; вместо этого небольшие компоненты биокоммуникационного интерфейса были установлены непосредственно на кожу вокруг ушей, на висках и между глаз. Казалось, что смотрит он прямо на Рекса, глубоко и часто дыша от охватившего его ужаса.
Фрейзер показал пальцем на фантом, который четко виднелся у него на риге.
– Нам пришлось выдернуть этого нечестивца из какого-то клуба в Узбекистане исключительно для твоего развлечения. Вот видишь, какому количеству людей ты создаешь неудобства!
Внезапно голограмма издала отчаянный пронзительный вопль, потому что на краю картинки появился большой нож и его шестидюймовое лезвие вонзилось в ногу бедняги чуть выше коленной чашечки.
Рекс заорал, и нога его сама дернулась, потому что он почувствовал, как раскаленный добела клинок рвет нервные окончания, вспарывая плоть, мышцы и сухожилия. Но крик его остался только в его голове: хотя голосовые связки в пересохшем горле работали, они не издавали ни звука.
Нож медленно пошел наверх, по пути увеличивая рану и причиняя еще больше боли, пока в ноге не остался всего дюйм лезвия. Из колена на пол непрерывно капала кровь. Рекс на себе чувствовал каждый момент этих нечеловеческих мук, когда клинок медленно направился вверх по бедру, с хрустом взрезая ткань джинсов и кожу и оставляя за собой кровавый след по мере своего неторопливого и неуклонного продвижения к паху. Рекс отчетливо ощущал, как холодное стальное острие режет каждый нерв, каждое мышечное волокно. Крик мужчины достиг пика – как и внутренний крик Рекса.
– У вас с этим парнем сейчас общие болевые рецепторы, – спокойным тоном вещал ему на ухо Хауген. – Поэтому ты чувствуешь все в полном объеме – а в качестве дополнительного бонуса у тебя прикручен твой собственный звук. В конце концов, мы ведь не хотим будить всех соседей, верно?
Нож остановился в двух дюймах от промежности азиата с внутренней стороны бедра. По мере того как расходилась кожа, его след на плоти становился все шире, и сквозь кровь виднелись белесые прожилки жира.
– О-о-о, как это отвратительно! – погрозил пальцем Фрейзер, но садистскую улыбку убрать с лица так и не смог. Несмотря на чудовищную боль, Рекс понял, что этого извращенца возбуждает страшная картина. – Как ты уже говорил, ты здесь жертва. Это немного развязало тебе язык? – Положив руки на колени, он подался вперед, так что их с Рексом глаза оказались на одном уровне. – О, говорить ты можешь. Не можешь только кричать.
– Ах ты лысый ублюдок! – выпалил Рекс.
Фрейзер закатил глаза:
– Дорогой ты мой, это было неприятно. – Голос его понизился. – Положение твое крайне тяжкое, дружок. И молчанием ты его не облегчишь.
Теперь нож появился рядом с глазом хнычущего молодого человека. Острие медленно вдавилось в мягкое нижнее веко. Рекс вздрогнул, почувствовав укол в своем веке.
– А вот это уже интересно. – Фрейзер обошел ДР-призрак вокруг, чтобы лучше все рассмотреть. – Он, конечно, не сможет увидеть, как ему выкалывают глаз, зато ты сможешь наблюдать за всем этим от начала и до конца. Одна странная особенность нашего мозга заключается в том, что боль ощущается более остро, когда сам видишь свою рану.
От резкого укола Рекс задохнулся, а из-под глаза несчастной жертвы потекла кровь.
– Все, что тебе нужно, это просто поговорить с нами, приятель, – раздался откуда-то из-за спины бесплотный голос Хаугена.
– Окей! Окей! – простонал Рекс. Боль в глазу сразу ослабела. – Они хотели купить несколько ставов. – Глаза Фрейзера округлились, но, прежде чем тот успел задать следующий вопрос, Рекс поспешно выпалил: – Но я таким не занимаюсь. Я просто свел их с дилером. Как посредник. – Он поднял руки вверх жестом капитуляции. – А мне за это даже не заплатили!
Фрейзер хлопнул в ладоши и с довольным видом потер их друг о друга.
– Вот видишь, какое облегчение может принести честность?
– А где ты собирался достать ставы? – спросил Хауген.
– Знаете клуб «Пульсар»?
Фрейзер с Хаугеном переглянулись.
– Да, знаем.
– Там торгуют такими вещами. Женщина по имени Кларион.
– Вот и все, что от тебя требовалось, – заключил Фрейзер. – Но ты сам все усложнил. Какая жалость. А ведь я планировал просто взять и отпустить тебя. Черт, у меня даже есть автомобиль, который нуждается в хорошем тюнинге. – Он скорбно покачал головой. – Какая потеря!
Слишком слабый, чтобы предпринять что-либо, Рекс мог лишь беспомощно переводить взгляд с Хаугена на Фрейзера и затем на бледного как полотно азиата, который, казалось, взирал на него своим единственным уцелевшим глазом. Вновь появившийся сбоку нож нанес несчастному несколько ожесточенных ударов прямо в сердце. Крики жертвы быстро захлебнулись в фонтанах брызнувшей во все стороны артериальной крови.
Рекс беззвучно взвыл. Его физически неповрежденное тело дергалось, как отбойный молоток, от немыслимой боли, пока он смотрел на то, как убивают этого парня. Затем его захлестнула волна незнакомых ощущений, когда он на себе испытал, что такое смерть… А уже через несколько мгновений его тело отправилось вдогонку за сознанием, умершим чуть раньше.
