§ 3. Информационно-коммуникативная составляющая терроризма

Анализируя терроризм как экстремальную форму политического процесса, мы намерены обратить особое внимание на роль средств массовой информации в проявлении терроризма, на вариативность протекания и исхода конкретных террористических актов под воздействием современных массмедийных технологий, на возможности журналистики минимизировать последствия террористических акций и способствовать эффективному проведению контртеррористических операций.

Все субъекты политического процесса сообщают о своем существовании разнообразным контрагентам, устанавливают с ними контакты, позволяющие им играть полноценные роли в политическом пространстве, поэтому все процессы в сфере политики имеют собственную информационно-коммуникационную составляющую.

Использование средств массовой информации, информационных потоков происходит в интересах тех или иных политических сил. В экстремальных политических процессах оппоненты власти используют возможности массмедийных технологий для противодействия официальным властям. При осуществлении террористической деятельности информационно-коммуникативная составляющая играет если не основную, то определяющую роль.

Использование средств массовой информации для распространения сведений о протекании и особенно последствиях террористических актов является одним из характерных и принципиальных признаков, отражающих сущность терроризма и отличающих его от других форм экстремизма. Терроризм можно рассматривать как акт насилия, задуманный с целью привлечения внимания с помощью СМИ и последующей передачи послания благодаря огласке, которую он получает.

Мы уже приводили факты проявления актов терроризма задолго до появления средств массовой информации. Многие слова, используемые в английском языке для описания деятельности террористов, произошли от названий еврейских, индийских и мусульманских террористических групп, действовавших в древние времена. Так, английское слово thug – «убийца», «бандит» – произошло от наименования религиозного культа, существовавшего в VII–XIX вв. в Индии. Таги – члены секты, совершавшие ритуальные убийства, принося случайных путников в жертву индийской богине страха и разрушения Кали, погубили за время своего существования, по некоторым данным, около миллиона человек.

Использование террористами прессы осуществлялось на протяжении всего XIX в., начиная от русских революционеров из «Народной воли», которые стремились распространить свои идеи среди как можно более широкой аудитории. Принцип, названный «пропаганда действием», стал моделью для подражания зарождавшегося анархического движения, хотя террор, осуществлявшийся анархистами, был несоизмерим с их притязаниями и не координируем.

Задача терроризма – посеять страх «изнутри» и таким образом запугать большую целевую аудиторию, которой может являться соперничающая этническая или религиозная группа, правительство или политическая партия и даже целая страна. Прекрасную возможность повлиять на общественное мнение представляют средства массовой информации, которые виртуально воспроизводят, тиражируют, интерпретируют явление, усиливают его восприятие, охватывая при этом во много раз бóльшую аудиторию, чем та, на которую непосредственно воздействует теракт.

Посредством огласки факта насилия, его аудио- и видеотиражирования террористы пытаются заполучить рычаги давления на власть с целью осуществления политических изменений. Мысль о том, что терроризм силен не числом и умением, а общественным мнением, принадлежит английскому философу Я. Шрайберу. Основная цель террористов – жажда «паблисити», аудитории, зрителей. Без них они погибают в буквальном смысле (см.: [Устинов, 2002, с. 152]). Главная цель терроризма – общественное мнение, а именно его деморализация или изменение господствующих в обществе настроений; поэтому терроризм имеет больше шансов на результативность в тех обществах, где велико значение публичного общественного мнения.

Начало активного использования террористами средств массовой информации для решения задач борьбы со своим противником можно отнести к середине ХХ столетия. Осознавая, что из борьбы со значительно превосходящей по мощи, организованной государством вооруженной силой выйти победителем невозможно, некоторые группы, отстаивающие право на национальное самоопределение и создание национальных государств, значительно меняют свою тактику. Так, во второй половине 1940-х годов в процессе борьбы боевиков «Иргуна» М. Бегин и его командиры проводили такие операции, которые были направлены не на уничтожение военной силы, а, скорее, на подрыв престижа правительства и деморализацию английских войск в целях снижения решимости Британии удержать за собой Палестину.

Неотъемлемым и инновационным элементом стратегии «Иргуна» было использование дерзких и эффективных актов насилия для привлечения внимания мировой общественности к Палестине. Критика сионистами политики Британии и их требование признать статус государства предавались широкой огласке. Задолго до пришествия новостных передач, передаваемых со скоростью молнии посредством спутниковой связи, «Иргун» попытался обратиться к мировой аудитории, вынося локальный конфликт за пределы своей страны.

И успех не заставил себя ждать. «Иргун» и другие движения сионистов сумели заручиться поддержкой и сочувствием таких влиятельных союзников, как еврейское сообщество в США, его представители в Конгрессе и Белом доме, делегаты от ООН, чтобы надавить на Британию и заставить ее признать государственность евреев.

Сам Бегин писал: «Палестина, несомненно, стала центром внимания всего мира. Это произошло благодаря мятежу. Известный факт, что ни одна партизанская война не получила такой огласки по всему миру, как наша. Сообщения о наших операциях под кричащими заголовками появлялись на первых полосах газет по всему миру, в особенности в США. Интерес, который проявляют газеты, это отражение интереса общественности. А общественность, не только еврейская, но и нееврейская, проявляла интерес к ударам, которые мы наносили по Эрец Исраиэль» (цит. по: [Хоффман, 2003, с. 61]).

Каждый последующий террористический акт доказывал неспособность правительства если не победить, то хотя бы обуздать террористов. Британская общественность до определенного времени спокойно относилась к происшествиям в Палестине, считая «беспорядки» и «насилие» всего лишь неприятным опытом. Но положение дел изменилось после казни боевиками «Иргуна» двух сержантов британской армии. Все британские газеты разместили фотографии мрачной сцены казни, которую в комментариях оценили как средневековое варварство (ср. многократное тиражирование изображений массовой казни боевиками ИГИЛ). Публикации произвели неизгладимое впечатление на дух нации, привыкшей к ежедневным сообщениям о гибели и лишениях британских солдат в Палестине. Эти убийства продемонстрировали британской общественности тщетность попыток наладить обстановку в Палестине и бессмысленность дальнейшего удержания власти в этой стране. А общественный протест, потрясший Британию после казни сержантов, явился определяющим фактором, повлиявшим на решение правительства о прекращении британского правления и о предоставлении Палестине независимости.

Действия «Иргуна» сформировали алгоритм успеха террористической деятельности. Эта организация создала революционную модель, которая впоследствии использовалась террористическими группами эпохи антиколониальной борьбы, а также в постколониальное время. Наиболее успешными были те кампании, которые копировали стратегию Бегина: старались намеренно привлечь внимание мировой общественности и заручиться ее поддержкой.

К возбуждению и активизации общественного мнения прибегали и в период антиколониальной борьбы в 1950-х годах в Алжире и на Кипре. В январе 1957 г. Национальный освободительный фронт обрушил на страну акции массового городского террора, приуроченные к ежегодной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. И это было намеренно сделано для того, чтобы дать аргументы тем дипломатам, которые ставили под сомнение либеральность характера политики Франции в Алжире.

Целью генерала Дж. Гриваса, основателя и командира группы «Национальная организация борцов за свободу Кипра» (ЭОКА – Ethniki Organosis Kyprion Agoniston), была не победа над превосходящими британскими войсками, а совершение жестоких, хорошо организованных и вовремя проведенных актов насилия для привлечения внимания общественности к происходящему на Кипре. Сосредоточившись на городских операциях, ЭОКА получил доступ к новостным СМИ, направленным на Кипр для освещения разгоравшегося конфликта. Таким образом, городской терроризм стал ключевым моментом в обеспечении пропагандистской платформы, требовавшейся группе для освещения хода борьбы за независимость Кипра. В результате впервые ситуация на Кипре оказалась в повестке дня ООН. Одновременно Гривас пришел к выводу, что неослабевающие атаки террористов лишат британские силы боевого духа и вынудят их к чрезмерным и приводящим к обратному результату действиям, направленным против законопослушного населения Кипра и потому обреченным на провал.

Тактические успехи и политические победы, выигранные с помощью насилия такими группами, как «Иргун», ЭОКА, «Национальный освободительный фронт», в свое время наглядно продемонстрировали, что терроризм достигает поставленных целей, что с его помощью можно привлечь внимание к проблемам, которые в противном случае могли остаться незамеченными, принудить правительства браться за разрешение вопросов, которые ранее игнорировались.

Формы привлечения внимания общественности к проблемам были самые разные. Так, в 1963 г. члены венесуэльских организаций «Левое революционное движение» (МИР) и «Вооруженные силы национального освобождения» (ФАЛН) с этой целью похитили коллекцию демонстрировавшихся в стране картин, которую вернули через несколько дней. Тогда же они захватили грузовое судно, послав с его борта требования правительству, а также угнали самолет, откуда разбрасывали листовки над столицей.

24 декабря 1994 г. четверо боевиков фундаменталистской террористической организации, выступающей за свержение светского режима в Алжире и преобразование его в исламское государство, захватили в Алжире самолет с 240 заложниками, планируя взорвать его над Парижем. Оставшегося от перелета 12 тонн топлива, по расчетам боевиков, было достаточно, чтобы устроить в ночном парижском небе фейерверк, который запомнился бы жителям и гостям столицы на долгие годы. Но в связи с необходимостью дозаправки самолет приземлился в Марселе, где в результате штурма спецназом террористы были убиты, а заложники освобождены.

Наряду со сложностями противодействия регулярным войскам и отсутствием массовой поддержки сельского населения одной из причин перенесения борьбы левоэкстремистских группировок Латинской Америки против национал-реформистских правительств своих стран из деревень в городские условия была идея об использовании в своих интересах средств массовой информации. «Сражающимся с правительственными войсками сельским “герильерос” было обидно, что даже самый мелкий теракт в городе мгновенно попадает на первые полосы газет. А вот в провинции иной раз целое сражение остается незамеченным. Следовательно, для того чтобы общественность воспринимала партизан как реальную политическую силу, внимание прессы было просто необходимо» [Кожушко, 2000, с. 15–16]. В конечном итоге термин «герилья» изначально обозначавший партизанскую войну в сельской местности, изменил свою качественную определенность – в городе бывшие «герильерос» весьма быстро превратились из партизан в террористов.

Во второй половине 1960-х вооруженная организация уругвайских экстремистов под названием «Движение за национальное освобождение», или «Тупамарос», при проведении широкомасштабных действий осуществляла операции пропагандистского характера – похищала дипломатов и политиков, разоблачала по радио и в печати махинации коррумпированных чиновников. Собственно похищение, как правило, служило демонстрацией возможностей организации и не сопровождалось серьезными политическими или экономическими требованиями. Террористы применяли такой метод: вооруженные люди в масках проникали в дома крупных государственных чиновников или полицейских, допрашивали их, а полученные компрометирующие сведения передавали в СМИ.

Бразильскими левотеррористическими группами «Национально-освободительное движение», «Народно-революционный авангард», «Авангард революционной армии» при похищении послов ФРГ и Швеции условием освобождения выдвигалась публикация политических деклараций. Боевики Революционного движения имени Тупака Амару в 1987 г. захватили сразу шесть радиостанций, откуда передавали свои пропагандистские воззвания. Позже подобные акции повторялись. А в 1992 г. они захватили Международный пресс-центр и заставили журналистов пересылать воззвания террористов в свои информационные агентства и СМИ.

Почти 20 лет западная пресса не замечала противостояния Израиля и различных палестинских военных организаций, вплоть до 23 июля 1968 г., когда трое боевиков из Народного фронта освобождения Палестины захватила «Боинг-707» израильской компании «Эль Аль» на аэродроме в Афинах и заставила летчиков лететь в Дамаск. Естественно, это событие оказалось в центре внимания всех мировых средств массовой информации. Правительство Израиля вынуждено было пойти на уступки террористам и обменять заложников на заключенных-палестинцев.

Упомянутые акции террористических кампаний важны для понимания процесса эволюции современного терроризма и значимости информационно-коммуникационной составляющей этого явления, так как они продемонстрировали ценность гласности, являющейся неотъемлемой частью терроризма, и вынесли борьбу далеко за пределы своего региона. «Иргун» направлял свои послания в Нью-Йорк и Вашингтон, в Лондон и Иерусалим. ЭОКА тоже обращалась к общественности Нью-Йорка и Лондона, а также Афин и Никосии. Национальный освободительный фронт распространял свое влияние не только в родном Алжире, но и в Нью-Йорке и Париже. «Способность этих групп вызвать сочувствие и получить поддержку за пределами “театра действий” стала наглядным примером притесняемым народам по всему миру, которые теперь видели в терроризме эффективный способ превращения локального конфликта в международную проблему. Так были заложены основы трансформации терроризма в конце 1960-х из локального феномена в проблему безопасности мировых масштабов», – отмечает Б. Хоффман [Хоффман, 2003, с. 76].

На изменение тактики террористов повлияли технические новшества того времени, которые значительно улучшили качество новостных телепередач и уменьшили сроки их распространения по всему свету. Террористы пришли к выводу, что совершаемые за границей акты, затрагивающие безопасность граждан других стран, являются действенным средством привлечения внимания к своим требованиям. Тот факт, что СМИ играют в этом весьма важную роль и формируют определенное мнение (а это входит в цели террористов), связан с важнейшими технологическими прорывами в средствах массовой коммуникации, которые значительно повлияли на способы передачи новостной информации и сделали ее доступной для огромной аудитории.

В процессе использования СМИ как элемента террористического механизма важное место занимают два события 1968 г.: захват палестинскими террористами самолета, летящего из римского аэропорта Леонардо да Винчи в Тель-Авив и запуск США первого телевизионного спутника. При всех существующих объяснениях причины преимущественного нападения террористов на граждан именно этой страны особо следует выделить исключительные возможности для широкой огласки, которую террористы всегда могли получить от вездесущих американских средств массовой информации. Запуск Соединенными Штатами спутника стал первым решающим шагом к завоеванию американскими новостными СМИ лидирующего положения среди прочих стран благодаря возможности донести свою информацию до более многочисленной аудитории. Это достижение и сделало американскую аудиторию наиболее привлекательной для террористов. Британский корреспондент, освещавший кризис с захватом рейса 847 авиакомпании Trans World Airlines, обнаружил, что террористы не придавали никакого значения неамериканским и нетелевизионным журналистам.

Эффект от технологического скачка к началу 1970-х годов был усилен широкой доступностью приспособлений, сделавших возможной передачу новостей в реальном времени: портативной мини-камеры, портативного видеомагнитофона с питанием от батарей и корректора развертки (прибора, преобразовывающего видеосъемку в поток данных, годный для передачи по телевизионному каналу). Благодаря использованию этих технологических новшеств прямые телевизионные эфиры могли вестись из самых удаленных уголков мира, оперативно информируя телезрителя.

И даже если теракт не рассчитан на внимание прессы во время осуществления, то его характер и масштаб, как это было в случае с самолетными атаками на башни-близнецы и Пентагон 11 сентября 2001 г., длительное время занимает передовые полосы газет и журналов во всем мире, не уходит с телевизионных экранов, доминирует на сайтах.

Как ни странно, но можно заключить, что терроризм и журналистика соседствуют друг с другом. Террористы используют функциональные достоинства и недостатки, возможности и качественные характеристики массмедиа для реализации собственных целей и задач. Для них это прежде всего возможность распространять через СМИ свое влияние, тиражировать ужас от произведенных ими варварских актов. А для журналистов – это создаваемая варварским актом новость, которую как товар следует выгодно продать.

Возможность передавать сенсационные новости в прямом эфире вызвала появление жестокого соперничества среди конкурирующих телеканалов. Путь конкурентов к победе лежит в двух направлениях: первым оказаться на месте события или оказаться первым, кому достанется ранее неизвестная информация. Во втором случае возникает спасительный эффект сенсации; но следует иметь в виду, что, будучи самой желанной наградой для тележурналистов, здесь она является слишком эфемерным преимуществом. Ведь подав зрителю сенсацию и завоевав его внимание, журналист вынужден и дальше поддерживать интерес захватывающими новостями. Вот почему в процессе развития истории сенсаций акцент в деятельности СМИ перемещается от численно ограниченных и значимых реальных событий к эксклюзивным интервью или разоблачительным историям, становящихся доступными общественности вне зависимости от их значимости и уместности.

Журналисты, готовые на любые изощрения ради сенсации, ради победы в конкуренции за право быть первым в новостном потоке, для террористов являются готовым средством воздействия. Возможность немедленной передачи информации в совокупности с жесткой борьбой за сенсационные известия привели к тому, что ответственность, ранее лежавшая на редакторе телестудии, имевшем время для трезвого размышления и опыт для взвешенного суждения, теперь в погоне за сенсацией в прямом эфире перешла к репортерам.

В экстремальные моменты террористических катастроф телевидение является не просто информационным окном в мир трагических событий, оно индуцирует террористические угрозы, интенсифицирует их. Благодаря телевидению происходит адаптация общества к насильственным проявлениям под знаком террора. В экранном обличии терроризм обладает всеми достоинствами кассового фильма-боевика – это тайна, стремительное и непредсказуемое развитие сюжета, много действия, психологическое напряжение, драматичность, сильные эмоции. Все эти свойства являются естественными стимулами для телевизионного инфотейнмента, подталкивающего медиаменеджеров к использованию терроризма в своих коммерческих интересах [Петухов, 2008].

Опыт развития западной журналистики свидетельствует о том, что «вакуумный» характер телевидения, ждущий своего заполнения, обусловливает совпадение интересов террористов и вещательных компаний: создав сенсацию, обе стороны заинтересованы в ее поддержании. Как отмечает Б. Хоффман, «главная задача террористов – выжать до последней капли возможность в получении огласки, известности и влияния от каждой конкретной акции, в то время как забота вещательных корпораций – набрать на этой акции как можно больший рейтинг» [Хоффман, 2003, с. 168]. Такой подход обладает рядом преимуществ перед другими способами подачи новостей: журналисты создают устойчивый интерес у аудитории, чем больше материалов потребляется, тем сильнее аудитория вникает в историю, становится ближе к ее участникам; нет необходимости заново вводить аудиторию в курс дела, поскольку любой заинтересованный индивид может моментально вспомнить то, о чем рассказывали предыдущие новости, благодаря гиперссылкам.

С этой точки зрения коммуникативность включает в себя две взаимообусловленные позиции. Первая позиция состоит в том, что, лишь распространив террор и насилие на большую аудиторию, террористы имеют возможность заполучить максимально эффективное средство достижения желаемых политических изменений. Как уже отмечалось, современные СМИ, являясь главным каналом передачи информации, в том числе и обо всех актах насилия, играют весьма важную, если не исключительную роль в расчетах террористов. Без информационного сопровождения эффект от теракта будет невелик, достигнув лишь непосредственных жертв воздействия, вместо того чтобы оказать влияние на более широкую целевую аудиторию.

Характер воздействия терактов на население в современных условиях усугубляется тем, что информирующая мощь массмедиа приводит к увеличению масштаба и демонстративной жестокости террористических акций, которые совершаются уже с расчетом на максимальную публичность и с учетом возможностей СМИ массированно воздействовать на общественное и индивидуальное сознание. В контексте взаимосвязи массмедиа и терроризма специалисты анализируют такие феномены, как эстетика шокирующего, социальная некрофилия и мортилатрия – культ смерти, совершенной во имя какой-либо высокой цели [Мельникова, 2017]. Жестокость и насилие стали занимать все больше медийного пространства, становясь опорой для успешности расчетов террористов. Массовая информация о разрушениях, убийствах, террористических актах создает негативную картину реальности, которая воздействует на человека и все больше привлекает к себе внимание. Активно обращаются террористы к такому явлению, используемому массмедиа, как мортилатрия. Информационные каналы культуры «оказываются задействованными в информационно-террористическом процессе, направленном на достижение определенных политических или иных каких-либо целей. При этом они выполняют не только функции ретранслятора терророносной информации в общественном сознании, но и могут служить механизмом протеррористического или антитеррористического воздействия на социум, преобразуя и интерпретируя террористическое послание, привнося в него соответствующие мифологические акценты» [Петухов, 2008, с. 6–7].

Другая позиция заключается в том, что СМИ с рвением, заслуживающем лучшего применения, реагируют на проявления экстремальных форм политического процесса, в том числе и на акты терроризма, доказывая свою неспособность игнорировать «событие, как будто специально созданное для их нужд». Подтверждает это высказывание то, как массмедиа Соединенных Штатов освещали захват рейса 847 американской авиакомпании Trans World Airlines ливанскими шиитскими террористами в 1985 г. и удержание в Бейруте заложников. За все 17 дней кризиса около 500 новостных сообщений (28,8 сообщений в день) было передано по трем крупнейшим американским телевизионным сетям: Эй-би-си (American Broadcasting Corporation), Эн-би-си (Nationce Broadcasting Corporation) и Си-би-эс (Colambia Broadcasting System). Около двух третей ежедневных вечерних самых популярных новостных программ было сосредоточено на репортажах о заложниках. Регулярные программы этих каналов прерывались по крайней мере 80 раз за 17 дней для передачи специальных репортажей и последних известий. На место событий были незамедлительно направлены 85 человек, представивших три телеканала (журналисты, продюсеры, режиссеры видеомонтажа, звукооператоры). Послание, которое они передавали телезрителям, состояло в том, что нигде в мире не происходило событий, которые по своей значимости могли превзойти ситуацию с заложниками и их родственниками.

Своеобразным был и характер освещения. По мере развития кризиса, временами протекавшего безо всяких сообщений и надежд на его разрешение, многочисленным журналистам, занятым освещением одной лишь этой истории, приходилось додумывать сюжет – находить или придумывать новости, чтобы оправдать свое присутствие на месте событий и соответствующие расходы. Отсюда возникал и явный перекос в освещении событий: чуть более трети всех материалов содержали «жалостливые» сюжеты (в основном интервью с заложниками, их родственниками) и менее половины – конкретную информацию по разрешению конфликта. Неумеренность и показной характер репортажей дошли до того, что в центре событий оказывались не участники событий, а сами ведущие.

Наиболее пагубным оказался эффект, созданный при непосредственном воздействии СМИ, – признание подобной тактики террористов выгодной для них. Американская администрация под влиянием общественного мнения, сформированного телепоказом ужасов теракта, заставила Израиль выполнить требования террористов и отпустить в обмен на 39 американских заложников 756 заключенных шиитов.

Телекомпании не беспокоило то, что они перестали просто передавать новости, а начали активно вмешиваться в политику. Иногда журналисты брали на себя функции переговорщиков с террористами. Все это позволило корреспонденту Си-би-эс Лэсли Столу утверждать, что журналисты являются рупором заложников, принуждая администрацию ставить их жизни выше интересов политики. А по словам Джона Буллока, британского журналиста, освещавшего события, террористы на протяжении всего кризиса знали в точности, что делать.

Таким образом, реакция американских телекомпаний на ситуацию с захватом рейса 847 стала показательным примером того, как терроризм способен привлечь внимание СМИ и манипулировать им в своих целях.

В процессе работы журналиста на месте террористического акта происходят весьма важные метаморфозы многовариантного характера: журналист на месте событий в силу динамичности событий не всегда в состоянии дать объективную оценку происходящему; наиболее полное освещение событий по электронным средствам в реальном режиме способно нанести урон осуществлению антитеррористической операции; стремление журналиста дать всестороннюю и оригинальную информацию приводит к более активной роли журналиста в замысле террористов (они берут интервью у боевиков, интервьюируют жертвы и родственников жертв терактов, вызывая сострадание и увеличивая эффект дополнительного рычага нажима на властные структуры с целью выполнения требований террористов) и др.

Стремление журналистов поддержать жизнеспособность историй «героев теракта» закономерно приводят к сильному смещению акцентов в сторону повествований о личных переживаниях: доминируют интервью с высказываемыми в них скорбью и возмущением родственников и друзей заложников или жертв терактов. Подобным образом искупительный момент теракта эффективно и сознательно подчеркивается и террористами, и журналистами. Читатели и зрители с удовольствием поглощают каждую кроху информации о жертвах и их семьях. Подобный характер освещения событий весьма удачно увязывается с желанием террористов оказать как можно большее воздействие на правительство. Последний рассмотренный нами случай подтверждает подобное использование СМИ: по мере того как участь заложников решалась перед объективами телекамер, на администрацию Рейгана оказывалось все большее давление. Цель – отречься от публично заявленной установки на отказ от переговоров с террористами, избрать освобождение заложников в качестве единственной возможности решения проблемы. Террористы эксплуатировали привычную жажду СМИ, особенно электронных, к сенсациям мирового значения, а также сильный накал страстей и освещение истории конкретных людей в новостях.

Влияние, оказанное западногерманскими террористами на освещение теракта в 1972 г., позволило произвести обмен похищенного ранее политического деятеля из Западного Берлина Питера Лоренца на пятерых содержавшихся под стражей террористов.

Аналогичная подача событий, вплоть до исключения из сетки вещания всех прочих новостей, происходила и в Италии в 1978 г. при освещении событий, связанных с похищением «Красными бригадами» бывшего премьер-министра страны Альдо Моро. Статистика констатирует, что в течение 55 дней кризиса на первых страницах газет страны появились лишь две статьи, не связанные с данным событием.

В период террористического акта в Московском театральном центре на Дубровке в 2002 г. некоторые средства массовой информации неосознанно оказывали услуги боевикам. Так, телевидение вело прямой репортаж с места событий, предоставляя возможность террористам в определенной мере наблюдать за обстановкой извне, непосредственно ощущать реакцию общественного мнения и видеть характер предпринимаемых властями действий. Эффект воздействия на общественное мнение был усилен трансляцией интервью с друзьями и родственниками людей, захваченными в «Норд-Осте», их высказываниями о необходимости выполнения требований террористов. Хотя, справедливости ради, следует заметить, что наиболее острые кадры транслировались по телевидению по требованию боевиков: обращение родственников захваченных заложников к руководству страны с требованием пойти на уступки и заявление террористов.

Практика работы западных СМИ показывает, что непосредственность, исключительность и трагедия стали необходимой наживкой для получения аудитории и поддержания потока доходов от рекламы. Мучительное ожидание освобождения заложников, сообщения о последовавших за терактом чистках или ответных действиях властей на взрывы, произведенные террористами, – все эти события являются, по сути, драматическими, изобилуют человеческими страданиями и продолжительны по времени. Они занимают центральную позицию в расчетах вещательных корпораций, сочетая в себе новости и развлечения. В результате происходит отход телевизионных новостей от аналитики, поскольку делается акцент на тех аспектах истории, которые волнуют большую часть зрителей, а не на рассмотрении событий, породивших ту или иную ситуацию.

Показательным примером использования массмедиа для демонстрации силы террористов и их возможностей была трагедия на Олимпийских играх в Мюнхене в 1972 г., когда палестинскими боевиками было убито одиннадцать израильских спортсменов. Акция доказала, что даже те атаки террористов, которые не достигали задуманной цели, могут считаться успешными при условии, что вся операция будет достаточно драматичной, чтобы привлечь внимание средств массовой информации. Целью этой операции было привлечение всеобщего внимания к проблеме Палестины; цель атаки – лучшие спортсмены страны, ее гордость; место действия – арена мирового спортивного события, гарантирующая немедленное освещение событий и всеобщую огласку. 4000 журналистов из печатных изданий и радиопрограмм, а также 2000 телевизионных репортеров и съемочных групп, приехавшие освещать Олимпийские игры, переключили свое внимание на палестинские проблемы. Около 900 млн человек в 100 странах мира наблюдали за развитием драмы на телевизионном канале.

С проблемой извлечения конкретных политических дивидендов из широкой известности столкнулись и южномолуккские террористы, проживавшие в Нидерландах. В 1977 г. вооруженные группы, входившие в состав Свободной южномолуккской организации, провели террористическую кампанию с целью «интернационализировать» свое дело и решить национальный вопрос. Они пытались актуализировать проблему независимости Южных Молуккских островов от Индонезии, захватив голландский пассажирский поезд, а также здание школы. Идею о захвате поезда они взяли из газетных сообщений о похожей операции, предпринятой палестинскими террористами.

Опасность медиатизации актов терроризма заключается в тенденции к стиранию различия между виртуальным и реальным миром, между театром и жизнью, безумием и нормальностью. Привыкание к террористическому насилию, демонстрируемому на экранах с маниакальной дотошностью, приводит к притуплению нравственного чувства. Об этом же говорит профессиональная «слепота» многих отечественных и зарубежных журналистов, предлагавших в период терактов вести непрерывный репортаж и посвящать данному событию львиную долю эфирного времени. Фактически это означало бы эскалацию напряженности и страха в обществе, усиления тенденции адаптации к террору и в конечном итоге помогало бы осуществлению информационных целей террористов. Наивность и утопичность данных предложений, уверенность в том, что истину можно найти путем бесконечных многочасовых телевизионных обсуждений, показывает диспропорцию между завышенным уровнем журналистской амбициозности и узостью в понимании реальных механизмов деструктивного воздействия телевидения [Петухов, 2008].

Существенную роль в приближении терроризма к зрителю играет «телевидение реального времени», или «живое телевидение» (real time television). Передачи с места проведения террористической акции, переданные в режиме реального времени, во-первых, сжимают до минимума время на принятие решения властями, во-вторых, оказывают влияние на принятие решения после трансляции и, в-третьих, не позволяют провести фильтрацию информации, таким образом, максимально увеличивая вероятность достижения промежуточной цели террористических действий – устрашения населения для создания соответствующего общественного мнения.

Из использования террористами СМИ для осуществления дополнительного давления на власть с целью удовлетворения выдвигаемых ими требований вытекает целый комплекс проблем: противоречия между свободой слова и возможностью террористов режиссировать свои акции таким образом, чтобы они получали максимально широкое и полное освещение; собственная позиция журналистов в освещении террористических актов, особенно таких, как захват заложников; последствия террористических актов, связанных с проведением репортажей с места событий; создание нормативно-правовой базы по вопросам взаимодействия правоохранительных органов и журналистов, возможной регламентации деятельности средств массовой информации при освещении террористической деятельности и др.

Негативное воздействие СМИ на развитие и исход террористического инцидента связывается в первую очередь с усилением беспорядков, включая и возможное подражание террористам; созданием нервозной обстановки и угрозы жизни заложников во время переговоров вследствие раскрытия важной информации тактического характера; влиянием на процесс переговоров, проводимых правоохранительными органами; усилением беспокойства общественности, которая начинает осуществлять нажим на власть в целях достижения скорейшего разрешения конфликта, невзирая на интересы правосудия.

Практика показывает, что проблема определения роли и места СМИ в борьбе с терроризмом требует участия в ее разрешении и журналистов, и юристов, и представителей всего общества, кровно заинтересованного в победе над преступностью. Законодатели, представители СМИ, специальные службы должны согласовать свои требования, взаимные претензии, сформулировать условия эффективной деятельности и выработать согласованную политику по освещению событий, связанных с терроризмом. Это признается и у нас в стране, и за рубежом.

В 1986 г. специальная правительственная группа по борьбе с терроризмом во главе с вице-президентом США Джорджем Бушем обнародовала доклад. В одном из разделов под названием «Терроризм и СМИ» отмечалось, что терроризм, чтобы быть эффективной формой пропаганды, нуждается в гласности. Среди факторов, способствующих как росту, так и сенсационности террористических действий отмечались успехи террористов в получении широкой рекламы и оказании влияния на возможно более многочисленную аудиторию. Террористы видят роль СМИ в распространении их заявлений по всему миру как одну из главных для достижения своих целей. В этом же докладе перечислялись практические действия массмедиа, которые могут вызвать проблемы в кризисные моменты: интенсивное телевизионное освещение, которое может ограничить или лишить правительство преимуществ в выборе действий по пресечению теракта; освещение явно инсценированных террористами действий; превращение журналистов в участников инцидента и переговоров (СМИ в роли арбитра узурпируют правовую ответственность правительства); оплата интервью террористов; сообщение о планах антитеррористических подразделений, участвующих в операции по обезвреживанию террористов.

Учитывая те возможности, которыми располагают в современных условиях средства массовой информации, вполне объяснимо стремление властей, и в первую очередь правоохранительных органов, использовать средства массовой информации для предотвращения террористических актов и минимизации их последствий.

Особо остро стоит вопрос о содержании информации, передаваемой журналистами в процессе террористической акции. Ничем не ограниченная информация ставит под угрозу жизнь невинного гражданского населения или работников специальных служб, мешает принятию эффективных правоохранительных мер по предотвращению терактов тем, что создает сенсацию, возбуждая и определенным образом ориентируя общественное мнение, зачастую оправдывает террористическое насилие, пропагандирует потенциальные стратегические цели террористов, оповещает о тактике действий силовых структур в период проведения контртеррористической операции.

Западное общество сегодня серьезно озабочено разрешением противоречия между свободой и безопасностью, в том числе и в информационном поле. К сожалению, ошибки и просчеты, допускаемые западными СМИ при освещении терроризма, повторяли и отечественные журналисты. Возможность освещать происходящие теракты без ответственности за производимый социальный эффект у нас до недавнего времени порой связывалась со свободой прессы.

В случаях с террористическими актами журналисты должны помнить, что представляемая ими информация может привести к убийствам и помешать мирному разрешению конфликта, а также послужить целям и задачам террористов. В этом отношении представляют интерес рекомендации журналистам австралийской полиции:

«• не предпринимать никаких независимых или неразрешенных действий, которые могут подвергнуть еще большему риску жизни заложников;

• следить за тем, чтобы не быть самим вовлеченными в конфликт (это может как подвергнуть опасности их жизни, так и еще больше усложнить ситуацию и усилить угрозу жизни заложников);

• стараться не стать рупором для выражения платформы и программы действий террористов, избегать прямой трансляции интервью с террористами по радио и телевидению (что, помимо всего прочего, может быть использовано последними для передачи информации и сигналов своим единомышленникам вне зоны конфликта). Констатация требований террористов должна быть свободна от риторики и пропаганды. Идеально, если они будут перефразированы и даже если им будут даны соответствующие правовые комментарии;

• избегать прямых контактов с террористами, поскольку это может затруднить работу профессионалов и подвергнуть еще большей опасности жизни заложников» [Хлобустов, 2004].

С самого начала активного проявления терроризма как социального явления его теоретики и практики не только использовали официальную прессу для привлечения внимания к своим идеям, но и заботились о возможности заполучить собственную информационно-коммуникативную базу.

Террористы обладают бесспорными коммуникационными возможностями, умело манипулируют установившимся политическим языком, распространяемым затем через современные массмедиа, в особенности через аудио-и видеозаписи, факсы и спутниковое телевидение, пиратские станции и интернет. Мы уже отмечали, что ИГИЛ выделялось среди других террористических группировок не только своей военной и экономической мощью, но и весьма активным ведением пропаганды с использованием СМИ и интернет-ресурсов.

Для реализации информационной политики ИГИЛ была создана развитая медийная инфраструктура, занимающаяся производством широкого спектра медиапродукции: фильмов, аудио- и видеодисков, брошюр, а также информационных материалов для распространения во Всемирной сети.

Сильнейший общественный резонанс в глобальном масштабе вызывала серия видеороликов ИГИЛ, распространенных в интернете, с казнями американских журналистов Дж. Фоули и С. Сотлоффа, а также подданного Великобритании Д. Хэйнса в августе – сентябре 2014 г. Запечатленные в них страшные кадры расправы позиционировались ИГИЛ в качестве актов возмездия за бомбардировку Соединенными Штатами отрядов ИГИЛ на территории Ирака и Сирии. Фото и видео казней были растиражированы большинством мировых информационных агентств и стали одними из наиболее мощных по силе воздействия на массовое сознание террористических посланий после терактов 11 сентября 2001 г. в США.

Специалисты, исследующие качество террористической пропаганды, констатировали создание достаточно мощной и разветвленной медиаимперии ИГИЛ, включающей в себя ряд агентств, выпускающих высококачественную информационную продукцию всех основных видов на нескольких языках.

Эта медиапродукция (видео-, аудио- и печатные материалы) нацеливалась на привлечение новых участников в террористическую группировку из других стран, количество которых насчитывает несколько тысяч. Ключевым каналом ее распространения выступает сеть интернет. Не менее активно «Исламское государство» проявляло себя, создавая аккаунты на различных языках в наиболее популярных социальных сетях: Facebook, Twitter, Instagram, Friendica и др., через которые оно распространяло информацию о себе, пропагандируя свои идеи и вербуя новых сторонников. В частности, члены ИГИЛ организуют массовые кампании по рассылке сообщений в Twitter, используя заранее заготовленные шаблоны твитов с изображениями и текстами [Сундиев и др., 2014].

Широко известно, что технические достижения, появившиеся в ходе информационной революции ХХ столетия, сделали доступными материалы о способах изготовления и применения бомб, а также о других приемах террористической деятельности, используемых боевиками. Одним из наиболее развитых направлений деятельности анархистов было кустарное изготовление и распространение инструкций типа «сделай сам» – руководств по использованию и изготовлению нитроглицерина, динамита, пироксилина, гремучей ртути, бомб, фугасов, отравляющих средств, а также изданий, рассказывающих о методах борьбы с властями и нанесения им ущерба.

В современных условиях материалы по технологии изготовления взрывчатых и отравляющих веществ, информацию о подпольных рынках оружия можно получить через Всемирную сеть, на компьютерном компакт-диске и даже в обычном магазине.

«Интернет постепенно осваивается откровенными террористами, превращающими сеть не только в свой почтовый ящик, но в настоящую военную инфраструктуру “мирового подполья”. Здесь планируют взрывы мирных городов, проводятся совещания лидеров мирового терроризма, пропагандируется уничтожение врагов многочисленных “единственно верных учений”, публикуются сцены казней “неверных”» [Лужков, 2004]. Известный американский терролог Г. Вейманн выделил и проанализировал восемь способов использования интернета террористами: проведение психологической войны, реклама и пропаганда, сбор данных, сбор средств, вербовка и мобилизация, создание сетей, распределение информации.

Многочисленные террористические организации широко используют высокотехнологичные цифровые технологии для своих преступных целей. Они создают собственный закрытый сегмент информационного пространства, стремятся к захвату, разрушению или латентному контролю над различными дисперсными участками Глобальной сети. Террористические объединения планомерно и целенаправленно осуществляют крупномасштабную информационную войну, направленную против либерального цивилизационного мироустройства. По данным Национального антитеррористического комитета РФ, в настоящее время в мире действуют около 5 тыс. сайтов, которые активно используются террористами. Число интернет-порталов, обслуживающих террористов и их сторонников постоянно, растет. С одной стороны, это может свидетельствовать об увеличении количества радикалистских группировок, использующих террористические методы; с другой – необходимо учитывать, что подобные веб-сайты внезапно появляются, быстро исчезают, меняют названия и доменные имена, сохраняя прежнее содержание, поэтому подсчет реального количества протеррористических интернет-ресурсов весьма проблематичен. Исследователи, идущие по пути поиска местонахождения сайтов террористических организаций, проводя систематические мониторинги, запрашивая огромное количество терророиндикативных вариаций слов в поисковых серверах, обречены на постоянное преувеличение их численности. Ввиду изменения формальных конституирующих конфигураций данных сайтов возникает феномен виртуального «разбухания» масштаба терроризма в общественном сознании. В результате многократно умножается ощущение террористической опасности, появляющееся вследствие постоянных повторений одних и тех же информационных ресурсов, меняющих лишь внешний формат, названия и адрес [Петухов, 2008].

По подсчетам спецслужб, в социальных сетях на 2015 г. было зарегистрировано около 46 тыс. страниц, на которых отмечены призывы к свержению правительств, установлению шариатского режима и восстановлению халифата. В большинстве случаев пользователи страниц регистрировали свои электронные ресурсы с территории Сирии, Ирака, Бельгии, Франции, Великобритании, Италии. В 20 % случаев переписка осуществляется на английском языке, в 73 % используется арабский язык, а в 7 % зафиксировано использование французского языка. По данным американских специалистов, представляется возможным составить список стран, где граждане наиболее активно поддерживают деятельность исламистов: Королевство Саудовская Аравия – 866 сайтов, Сирийская Арабская Республика – 507 сайтов, Ирак – 453 сайта, Арабская Республика Египет – 326 сайтов, Кувейт – 300 сайтов, Турция – 203 сайта, Палестина – 162 сайта, Ливан – 141 сайт. Исламисты активно используют мобильные версии сайтов социальных сетей. В 69 % случаев применяется программное обеспечение Android, а в 31 % используются устройства компании Apple [Баранов, Журавель, 2016, с. 23].

Интернет в силу таких своих особенностей, как свободный доступ, огромная массовая аудитория, анонимность связи, затрудненность регулирования, контроля и цензуры, быстрота движения информации создает широчайшие возможности для деятельности террористических организаций.

Особое место в информационно-пропагандистской деятельности террористов занимает вербовка новых членов из числа молодежи, представляющей наиболее подходящей для этой цели ресурс – человеческий материал. К тем факторам, которые влияют на радикализацию общества [Бааль, 2007; Сиоридзе, 2007] следует добавить особое социальное и психологическое состояние молодых людей, которые оказываются в плену экстремистских иллюзий. Молодежь объективно всегда недовольна своим положением в обществе, а отсюда стремление к принятию радикальных мер по изменению ситуации. Активная миграция при неотлаженных механизмах ее регуляции, высокая мобильность и широкий круг общения у подростков и молодежи способствуют восприятию новых, но не всегда позитивных социальных идей. А это все происходит на общем фоне кризиса института семьи, при социальном инфантилизме и низкой адаптивности в обществе. «Молодые люди находятся в состоянии личностного, социально-экономического и общественно-политического становления. Надо учесть еще и характерные для молодежи эмоциональность, маргинальность, юношеский максимализм, а также отсутствие опыта в решении даже простейших конфликтов. Все упомянутые факторы делают молодое поколение уязвимым к экстремистским настроениям» [Чунин, 2018, с. 56]. Вместе с маргинальностью и низкой критичностью мышления существенная интегрированность молодежи в виртуальное пространство составляют ключевой фактор рекрутирования молодых людей в ряды экстремистов, так как вербовка молодежи посредством интернета наименее опасна для террористов, а способы противодействия ей силовыми структурами недостаточно развиты.

В погоне за новостью, оригинальностью подачи материала журналисты способствуют распространению, тиражированию материалов, которые идеологи и лидеры террористов размещают в интернете. Достаточно было появиться на сайте чеченских боевиков «Кавказ Центр» информации о Беслане от имени Басаева, как этот сайт был заблокирован. Однако новость сразу же была передана по радио-каналу «Эхо Москвы» 17 сентября 2004 г., в дальнейшем эти материалы тиражировались и другими СМИ. Часто на телевизионном экране появляется информация с сайтов, которыми владеют террористы: тексты-угрозы с требованиями боевиков, сцены казни заложников, снятые бандитами, просьбы, с которыми обращаются плененные.

Таким образом, можно заключить, что террористы планируют свои действия так, чтобы шокировать и запугать, осуществляя теракты как можно более дерзкими и жестокими, чтобы привлечь внимание СМИ, а через них – общественное мнение, в дальнейшем влияя на правительство. Суть действий террористов Б. Хоффман выразил пятью последовательными этапами, призванными достичь пяти ключевых целей:

1. Внимание. Устраивая зрелищные, захватывающие внимание террористические акты, террористы стремятся получить огласку и известность, сосредоточить интерес публики на себе и своих требованиях.

2. Признание. Поставив в повестку дня правительства страны или мирового сообщества соответствующую проблему, террористы стремятся перевести обретенную известность в признание, а возможно и в поддержку своего дела.

3. Оправдание. Террористы пытаются получить оправдание правомерности их требований и признание их организации выразителем требований того сообщества, чьи интересы они поддерживают или представляют.

4. Власть. Получив оправдание и поддержку, террористы пытаются получить власть, чтобы повлиять на изменения в правительстве или обществе.

5. Управление. Имея доступ к власти, террористы стремятся укрепить контроль над обществом [Хоффман, 2003, с. 225–226].

Эксперты выделяют социально-экономические, правовые, силовые и информационно-пропагандистские средства антитеррористической политики. К социально-экономическим средствам относятся те способы, методы и формы воздействия, которые направлены на ликвидацию бедности среди населения, снижение безработицы и повышение уровня жизни граждан страны и способствуют решению социально-экономических и межнациональных проблем и противоречий. Правовые средства включают в себя нормативно-правовые акты, направленные на устранение причин возникновения терроризма и повышение эффективности борьбы с этим явлением, регламентирующие ответственность граждан и юридических лиц за преступления террористической направленности. К силовым средствам относятся все действия силового механизма государства, направленные на поимку или ликвидацию главарей и членов террористических организаций, криминальных групп, осуществляющих террор, на уничтожение и разгром всей террористической сети (террористического подполья).

Сегодня в России выстроена общегосударственная система противодействия терроризму, в функции которой входят профилактика и борьба с терроризмом, а также минимизация его последствий. С 2006 г. функционируют Национальный антитеррористический комитет и Федеральный оперативный штаб, в регионах созданы антитеррористические комиссии и оперативные штабы. В результате принятых за последние шесть лет мер практически в 10 раз снизилось количество совершаемых в России преступлений террористической направленности. В 2017 г. было предотвращено 23 теракта. Ведется профилактическая работа по недопущению радикализации различных групп населения, в первую очередь молодежи, их вовлечения в террористическую деятельность. Осуществляются мероприятия по противодействию распространению идеологии терроризма. Пресечена деятельность свыше 300 структурных подразделений организаций террористической и экстремистской направленности.

По сообщению главы Национального антитеррористического комитета Александра Бортникова, только в 2017 г. правоохранительные органы Российской Федерации пресекли деятельность более 2 тыс. экстремистских интернет-ресурсов. Кроме того, правоохранители выявили 56 законспирированных террористических ячеек и задержали 1018 участников террористической деятельности. Около 80 боевиков и их пособников был были ликвидированы в ходе оперативных действий.

В ходе борьбы с террористической деятельностью используются информационно-пропагандистские средства – средства идеологического, информационно-психологического, культурного и другого характера, воздействующие на человеческое сознание и направленные на формирование антитеррористического сознания посредством показа антиобщественного и антигуманного характера терроризма, деятельности террористических организаций, которые прикрываясь религиозной идеологией, пытаются вовлекать в террористическую деятельность новых граждан, особенно молодежь [Баранов, Журавель, 2016, с. 5–7].

Противодействие экстремизму в медиапространстве представляет собой определенный набор специфических действий, направленных на формирование определенного мировоззрения как у массовой аудитории, так и у отдельных групп. Д. С. Глухарев в этом наборе выделяет два направления: первое – это воздействие на массовую аудиторию с целью формирования особого отношения к мировоззренческим позициям экстремистских организаций, и второе – работу со специфической аудиторией, являющейся сторонниками идей экстремистской направленности. Пропагандой своих экстремистских идей занимаются террористы, а государственное противодействие осуществляется именно контрпропагандистскими методами. Причем если пропаганда террористов строится на основе националистических идей, искаженных идей ислама, гипертрофированных идей социальной справедливости, то контрпропаганда ограничена тем, что может быть эффективна только на путях развенчивания этих идей. Но эффективность противодействия значительно снижается в условиях перехода от традиционных к новым медиа, когда интернет представляет альтернативный канал, не контролируемый (или слабо контролируемый) государством. Контрпропаганда, нацеленная на большую аудиторию, будет не эффективна в противодействии специфической аудитории – сторонников террористов, так как они «выпадают» из информационного поля традиционных СМИ, по большей части пребывая в сфере действия новых медиа. Вот почему в данном направлении необходима работа с использованием тех коммуникационных каналов, которыми пользуются сами террористы – социальных сетей, форумов, чатов. При этом приходится учитывать, что переубедить террориста в неверности его взглядов, противопоставляя контридеи невозможно, но внести сомнение в правильности его мышления и действий вполне реально. «Второе направление требует изучения позиций и аргументации экстремистов, поиска их слабых, уязвимых позиций через слабость идеологии, по их собственным коммуникативным каналам внедрения вируса сомнения, который сам начнет существовать, разрушая экстремистскую организацию изнутри» [Глухарев, 2012, с. 136].

Перспективы развития терроризма становятся все более пугающими по мере того, как растет его деструктивный потенциал. Это связано с ростом численности террористических групп и групп-одиночек, расширением географии террора, расширением арсенала средств террористов, использованием террористических организаций в эгоистичных целях и интересах отдельных государств, мощью информационных средств, используемых террористическими организациями, восприятием свободы как вседозволенности. «На примере практически любой из европейских стран сегодня можно проследить, как героями публичной сферы при помощи массмедиа становятся антигерои – террористы, экстремисты, убийцы, извращенцы, представители контркультуры, а также те, кто глумится над верой, но которых общество считает неоконсервативно мыслящими личностями, “смелыми людьми, готовыми бросить вызов обществу и умеющими мыслить за пределами предложенных рамок”» [Николайчук и др., 2018, с. 227].

Специалисты в области экстремальных форм политического процесса предрекают терроризму если не вечное, то весьма длительное существование, которое во многом зависит, с одной стороны, от возможностей использования массмедийного потенциала террористами, а с другой – от степени и эффективности применения средств массовой информации в контртеррористической борьбе.