§ 3. Проблемы осуществления защиты по уголовным делам

Осуществление защиты по уголовным делам – тема особая, деликатная и очень важная. Ведь речь идет не просто о юридической деятельности, но о нравственном и гуманном служении. Роль защитника почтенна, ибо, как заметил А. Ф. Кони, нет такого падшего и преступного человека, в котором безвозвратно был бы затемнен человеческий образ и по отношению к которому не было бы места слову снисхождения. Само слово «адвокат» произошло от лат. advocare, advocarus — «призывать на помощь», «призванный», что очень точно передает сущность деятельности адвоката: он призван помогать тому, кто к нему обратился, или обязан это делать в силу требований закона. Адвокаты образуют адвокатуру, которая в буквальном смысле слова представляет собой правозаступничество, т. е. юридическую помощь, оказываемую нуждающимся в ней лицам специалистами-правоведами. Между тем отечественная адвокатура переживает не лучшие времена, а общий уровень защиты по уголовным делам в современной России недопустимо низок.

Полагаем, что сегодняшние проблемы осуществления защиты по уголовным делам можно условно разделить на две группы. Первая группа проблем связана с недостаточным пониманием властью и обществом всей важности той роли, которую призвана играть адвокатура в демократическом правовом государстве. Во вторую группу входят проблемы, обусловленные некачественным осуществлением отдельными адвокатами возложенных на них функций, их безнравственным, а порой и преступным поведением. Последовательно остановимся на проблемах каждой из этих групп.

В России на конституционном уровне закреплено право каждого на получение квалифицированной юридической помощи, а в случаях, предусмотренных законом, такая помощь оказывается бесплатно (ч. 1 ст. 48 Конституции РФ). Гарантией получения квалифицированной юридической помощи каждым, кто в ней нуждается, является разветвленная сеть ассоциаций юристов-адвокатов, которые, в частности, осуществляют защиту и представительство по уголовным делам, дают советы, составляют юридические документы и выполняют другие функции правового характера. Квалифицированная правовая помощь обеспечивается высшим юридическим образованием, достаточным опытом и специализацией адвокатов. Отделение адвокатуры от государства, придание ей статуса добровольной ассоциации юристов, не преследующих коммерческих целей, децентрализованное ее построение гарантируют независимость адвокатуры, ее способность противостоять необъективному ведению предварительного расследования и судебного разбирательства. Адвокат не вправе разгласить доверенные ему клиентом сведения, не может быть допрошен о содержании этих сведений, он не может расходиться в позиции с обвиняемым, отрицающим свою вину. Это необходимые условия безбоязненного обращения граждан в адвокатуру.

Современное российское общество уже невозможно представить без адвокатуры, этот институт постепенно стал, по верному наблюдению В. А. Томсинова, необходимым атрибутом повседневной общественной жизни. Между тем в России адвокатура – сравнительно молодой институт, возникший в XIX столетии в период царствования Александра II в ходе масштабной судебной реформы. Учреждение адвокатуры в России, замечает В. А. Томсинов, «представляло собой не просто создание нового юридического органа, но целый переворот в политическом и правовом сознании правящей элиты, вполне сравнимый с отменой крепостного права. Не случайно, что эти два события произошли почти одновременно, с разницей в три-четыре года».

Дело в том, поясняет ученый, что в правящих кругах Российской империи и в значительной мере в российском обществе всегда существовало стойкое предубеждение против адвокатуры и адвокатов. Отрицательное отношение власти к институту адвокатуры проистекало не из пренебрежительного отношения к законам и законности, – факты показывают, что все было как раз наоборот: именно забота о состоянии законности и порождала негативное отношение к адвокатам. Поясняя этот тезис, В. А. Томсинов напоминает, что в России, в отличие от Западной Европы, законность всегда связывали с широким распространением знаний о законах среди населения. Здесь всегда отрицательно относились к монополизации юридических знаний какой-либо узкой группой лиц. Между тем в странах Западной Европы правящая элита сознательно стремилась к монополизации юриспруденции, чему в огромной мере способствовало то обстоятельство, что в качестве языка юриспруденции в западноевропейском обществе использовалась латынь, которой не знали широкие массы населения, а понимали только специалисты. В России же язык права, по существу, совпадал с обыденным, народным языком. Поэтому в правящих кругах возникал резонный вопрос: если законы русские писаны таким языком, что понятны всем, зачем тогда в России нужен адвокат? Что такое адвокат, как не посредник между, с одной стороны, судьей, а с другой – обвиняемым и потерпевшим или истцом и ответчиком? Вот отсюда, утверждает ученый, и проистекало во многом отрицательное отношение российских самодержцев к адвокатуре. Согласно господствовавшему в русской правящей элите мнению, адвокаты были сродни посредникам в торговле, которые используют посредничество лишь для своей собственной выгоды, не заботясь об интересах общества. «Адвокаты, соображаясь с тем, когда и как им заплатили, поддерживают то правду, то ложь, то справедливое, то несправедливое», – писала Екатерина II, оправдывая свою неприязнь к адвокатам. Должно было пройти время, чтобы постепенно, в долгих и острых спорах, утвердилось новое понимание сущности, смысла и задач адвокатуры.

Не только российскому народу, но и народам других стран знакома эпоха отрицательного отношения к адвокатуре, которое коренилось, по мнению И. Я. Фойницкого, частью в несовершенствах самой адвокатуры, частью в непривычке общества к судебным формам. Так, Фридрих Великий называл адвокатов «пиявками и опасными пресмыкающимися» и в 1780 г. предписал совершенное уничтожение адвокатуры, которая в Германии была восстановлена только в 1878 г. А Наполеон I писал Камбасересу: «Я желаю, чтобы можно было отрезать язык адвокату, который пользуется им против правительства». Заглядывая в будущее, заметим, что в этом же ряду находится и знаменитое высказывание В. И. Ленина: «Адвоката надо брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает».

Однако постепенно подобное отрицательное отношение сменяется, по свидетельству И. Я. Фойницкого, «сознанием общественного назначения огромной важности, на адвокатуре лежащей, и убеждением в ее необходимости. Юридическое образование разлито не во всей массе народной. Стороны, предоставленные сами себе, часто не понимают даже своего положения в процессе. Сама близость их к делу затрудняет хладнокровную защиту ими своих интересов. <…> Стеснение адвокатской деятельности уменьшает вероятность правильного судебного решения, а отсутствие ее порождает величайшее неравенство перед судом сторон, из которых одна опытна в судебном производстве, а другая такой опытности не имеет». В этом же ключе высказался М. В. Духовский: адвокатура нужна в интересах всего общества и государства, «заинтересованных, чтобы процесс осуществлялся правильно, чтобы он открывал по возможности истину в данном деле, чтобы никто безвинно не подвергался наказанию». В. К. Случевский в свою очередь подчеркнул: «Без участия в деле защиты, дело исследования рискует получить неполное и одностороннее значение, а поэтому допущение ее необходимо не только в интересах подсудимого, но и в интересах правосудия вообще, в интересах публичных. Отсюда обнаруживается, что необходимость существования органа защиты по уголовным делам основывается не только на интересах целесообразности, но и на интересах правовых».

Понимание высокой роли адвокатуры продемонстрировали разработчики Концепции судебной реформы в Российской Федерации 1991 г., подчеркнув, что квалифицированная правовая помощь населению немыслима без расширения организационных и правовых возможностей адвокатуры. Они отстаивали необходимость реформы, которая позволила бы вывести адвокатуру из-под контроля Министерства юстиции, резко увеличить численность ее представителей, обеспечить независимость и высокий престиж судебной защиты, расширить юридическую помощь, в том числе участие защитников в уголовном судопроизводстве с момента объявления подозреваемому постановления об аресте или протокола задержания. В Концепции справедливо отмечено, что уровень развития адвокатуры – это индикатор состояния демократии в обществе, один из признаков реальной защищенности прав человека.

Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре) регламентирует права и обязанности адвоката, вопросы приобретения, приостановления и прекращения его статуса, а также организации адвокатуры и адвокатской деятельности. Сама адвокатская деятельность определена в законе как квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката, физическим и юридическим лицам (доверителям) в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию. Далее, под адвокатурой понимается профессиональное сообщество адвокатов, которое как институт гражданского общества не входит в систему органов государственной власти и органов местного самоуправления. Адвокатура действует на основе принципов законности, независимости, самоуправления, корпоративности, а также принципа равноправия адвокатов. В целях обеспечения доступности для населения юридической помощи и содействия адвокатской деятельности органы государственной власти обеспечивают гарантии независимости адвокатуры, осуществляют финансирование деятельности адвокатов, оказывающих юридическую помощь бесплатно в случаях, предусмотренных российским законодательством, а также при необходимости выделяют адвокатским образованиям служебные помещения и средства связи (ст. 1, 3 Закона об адвокатуре).

Принятие Закона об адвокатуре было встречено положительными откликами ученых, отметивших его объединяющую роль для всего адвокатского сообщества. По мнению исследователей, адвокатская корпорация стала более сплоченным сообществом, объединенным не только профессиональными рамками, но и общими целями и нравственными устоями. Закон значительно расширил возможности адвоката, позволив сделать серьезный шаг в направлении практической реализации конституционных принципов. Законодатель учел, что осуществление адвокатом представительства, тесный, доверительный характер отношений между ним и теми, кто нуждается в его помощи, подразумевают существование адвокатуры именно в качестве самоуправляемой независимой организации. Адвокат, напоминает М. А. Авдеева, оказывает особую услугу в силу того, что он является специальным субъектом, на которого законом возложена конституционная обязанность оказывать квалифицированную юридическую помощь, в том числе бесплатно, в установленных законном случаях, в результате чего оказание этой помощи становится уже не правом, а обязанностью адвоката. Адвокатура представляет собой тот механизм, без которого невозможно нормальное обеспечение защиты прав и законных интересов физических и юридических лиц.

В России же, как замечает В. Н. Белик, при наличии традиционного правового нигилизма отношение к адвокатуре и адвокату было и подчас остается в определенной степени негативным, в том числе со стороны работников правоохранительных органов. Адвокат часто воспринимается как лицо, защищающее преступника. Между тем, подчеркивает ученый, главное предназначение адвокатуры состоит в оказании квалифицированной юридической помощи физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию. Адвокатура, как правило, не служит защите интересов государства, а представляет и защищает негосударственный, частный интерес. Делая такой вывод, В. Н. Белик приводит слова Г. М. Резника: «Если прокуратура – адвокат государства, то адвокатура – защитник гражданского общества». Вместе с тем, полагает исследователь, решение независимой от государства адвокатурой указанных задач, связанных с оказанием квалифицированной юридической помощи, соответствует не только частным интересам, но и публичным интересам государства и всего общества. Адвокат защищает закон от произвола, и потому его деятельность отвечает как интересам конкретного гражданина или организации, так и публично-правовым интересам государства и общества.

Как отмечал Е.В.Васьковский, «для общества важно, чтобы каждый его член энергично защищал свои права <…> но тем более заинтересовано оно в том, чтобы правовая сторона одержала верх в процессе. <…> Поэтому если правый тяжущийся проигрывает дело только потому, что его противник опытнее, способнее, богаче или влиятельнее, то вместе с побежденной стороной поражается все общество. Всеми членами его овладевает опасение, что и они могут попасть в такое же положение, и что правам их грозит необеспеченность и незащищенность в случае нарушения». Развивая эту мысль, В. Н. Белик констатирует, что такое опасение у гражданина возникает особенно остро при попрании прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого в уголовном судопроизводстве. Существование защиты является гарантией надлежащего выполнения задач уголовного судопроизводства. Выполняя свою функцию, адвокат как профессиональный защитник действует не только в интересах подозреваемого, обвиняемого и подсудимого, но и во благо общества, заинтересованного в том, чтобы ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности.

Нельзя забывать и о том, что одной из важнейших конституционных гарантий справедливого правосудия, надлежащей защиты прав и свобод человека и гражданина в уголовном процессе выступает построение судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон. Этот принцип, закрепленный в ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, «в уголовном судопроизводстве по-настоящему проявляется только тогда, когда в нем участвуют квалифицированные процессуальные противники: прокурор в роли государственного обвинителя от имени государства, осуществляющего уголовное преследование, и адвокат – в роли защитника, от имени общества».

Из общего пренебрежительного отношения определенной части работников правоохранительных органов к институту адвокатуры проистекают многочисленные конкретные случаи нарушения прав граждан на своевременное получение квалифицированной юридической помощи и на защиту от уголовного преследования. Так, проведенный М. А. Авдеевой анализ показал, что наиболее распространены следующие нарушения: посягательство на адвокатскую тайну; непредоставление помещения для свиданий с подзащитными; постоянные попытки со стороны государственных органов посягнуть на статус адвоката под видом совершенствования законодательства; попытки допросить адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах дела, ставших ему известными в связи с исполнением профессионального долга; незаконное, в том числе уголовное, преследование адвоката по надуманным основаниям; незаконные обыски и др. Статистика нарушений прав адвокатов в масштабах всей страны ведется только с момента создания Федеральной палаты адвокатов РФ. Именно Федеральная палата адвокатов, обобщая факты, в том числе собранные региональными палатами, в каждом конкретном случае направляет соответствующие представления в Генпрокуратуру РФ.

Кроме того, исследование М. А. Авдеевой выявило немало трудностей, возникающих у адвокатов из-за недостатков законодательного регулирования некоторых вопросов, попыток вольного толкования норм либо их неисполнения, а также желания государства расширить сферы своего контроля. Автором отмечены постоянные попытки внести законопроекты по изменению и дополнению Закона об адвокатуре, многие из которых направлены на усиление контроля над адвокатурой со стороны государства, что демонстрирует непонимание места и роли адвокатуры в современном обществе. Существуют и спорные, дискуссионные моменты, связанные со статусом адвоката: так, законодатель закрепил гарантии адвокатской деятельности, но не предусмотрел ответственность за их нарушение, разрешил адвокату проводить адвокатское расследование, однако не урегулировал порядок и механизм его проведения, а также процессуального оформления этих действий и т. п.

Серьезной проблемой для адвокатуры, которую, к счастью, уже удалось разрешить, стало, как ни странно, принятие Федерального закона от 21 июля 2005 г. № 94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» (уже отмененного). Дело в том, что на основании названного закона подозреваемому, обвиняемому назначался адвокат, выигравший конкурс на оказание юридических услуг. Применение такого порядка назначения адвоката на практике привело к нарушению конституционных прав подозреваемых и обвиняемых на защиту. В итоге Федеральной палате адвокатов удалось добиться отмены данного порядка оказания адвокатами юридической помощи по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, прокурора или суда. Это в очередной раз продемонстрировало поспешность законодателя в принятии некоторых важных решений.

Резюмируя сказанное, согласимся с М. А. Авдеевой в том, что в современной России существует острая необходимость укреплять позиции адвокатского сообщества, усиливать его роль в обществе, выстраивать систему эффективного взаимодействия с правоохранительными органами, отстаивать демократические и правовые достижения российского общества. Адвокатура должна добиваться того, чтобы ее взаимоотношения с государством основывались не на подчинении, а на взаимном уважении. Во многих странах профессия адвоката весьма уважаема, а адвокатура – престижный институт, пользующийся огромным доверием и влиянием. В России же, к сожалению, пока нет такого отношения к адвокатуре, так же как и всеобщего уважения к закону и правам человека. Это во многом определяется тем, что наше государство еще не полностью переломило сформировавшийся в прежние годы обвинительный уклон в деятельности многих государственных органов и пренебрежение к правам человека.

Второй блок проблем, связанных с осуществлением защиты по уголовным делам, включает в себя, как уже было сказано, участившиеся случаи недобросовестного и некачественного выполнения самими адвокатами своей защитительной функции, безнравственного, а порой и преступного поведения в процессе. Полагаем, что только незамедлительное и глубокое самоочищение может спасти адвокатуру от разрушения и вернуть ей былое величие.

Стремление адвокатуры к нравственному самоочищению, по справедливому мнению А. Д. Бойкова, прослеживается на протяжении всей ее истории и выражается чаще всего в попытках создания этических кодексов профессии, укрепления ее нравственных начал, в том числе с помощью процедуры торжественной присяги. Дореволюционный российский адвокат, вступая в сословие, клялся «не писать и не говорить на суде ничего, что могло бы клониться к ослаблению <…> доброй нравственности, но честно и добросовестно исполнять обязанности принимаемого на себя звания». Однако практическая деятельность адвокатуры далеко не всегда укладывается в эти заповеди. Сегодня, по признанию ученых, нравственный уровень адвокатов падает с катастрофической быстротой, и многие из них смотрят на защиту как на игру, забывая, что ставка в такой «игре» весьма велика – судьба человека, и что «играть» можно только по закону.

Показательна оценка, которую В. Н. Плигин дал состоянию дел в адвокатуре, – это всего лишь тройка по пятибалльной шкале. Мотивируя такую позицию, депутат с сожалением заметил, что теперь в адвокатуре редко встречаются глубокие специалисты. «Я считаю, – заявил В. Н. Плигин, – что адвокат, который является специалистом в области уголовного права, должен быть исключительно предметен. Он должен уметь самым внимательным образом, если угодно, до буквы в имени понятого читать протокол. Я также разделяю обеспокоенность многих адвокатов тем, что адвокатура не занимается самоочищением. Там появилось довольно большое количество случайных людей, которые не являются профессионалами».

Еще А.Ф.Кони с осуждением отметил появление в обществе взгляда на защитника как на производителя труда, составляющего известную ценность, оплачиваемую эквивалентом в зависимости от тяжести работы и способности работника. «Нельзя было без справедливой тревоги видеть, – вспоминал А. Ф. Кони, – как в отдельных случаях защита преступника обращалась в оправдание преступления, причем, искусно извращая нравственную перспективу дела, заставляла потерпевшего и виновного меняться ролями – или как широко оплаченная ораторская помощь отдавалась в пользование притеснителю слабых, развратителю невинных, расхитителю чужих трудовых сбережений или бессовестному обкрадыванию народа. <…> В этих случаях невольно приходилось вспомнить негодующие слова пророка Исаии: “Горе глаголющим лукавое быти доброе и доброе – лукавое, полагающим тьму свету и свет тьме”. Были основания для такой тревоги и в тех случаях, когда действительные интересы обвиняемого и ограждение присяжных заседателей от могущих отразиться на достоинстве их приговора увлечений приносились в жертву эгоистическому желанию возбудить шумное внимание к своему имени или делалась попытка человека, а иногда и целое учреждение обратить в средство для личных и в конце концов корыстных целей. Нередко во всех этих случаях щедро оплаченный язык ораторов оправдывал себя словами короля Лира: “Нет в мире виноватых”. Но люди, прячущиеся за этот афоризм, вероятно, забывали, что ему предшествуют следующие слова: “Под шубой парчовою нет порока! Закуй злодея в золото – стальное копье закона сломится безвредно; одень его в лохмотья – и погибнет он от пустой соломинки пигмея!”». В современном российском обществе такой взгляд на защитника не только не изжит, но и серьезно укоренился; произошло это как раз под впечатлением от стараний отдельных «защитников», действующих исключительно в собственных низменных интересах.

Исследование монографического уровня, целиком посвященное незаконной деятельности адвокатов в уголовном судопроизводстве, осуществил Ю. П. Гармаев. Он констатирует, что с учетом предоставленных прав и полномочий профессиональная защита по уголовному делу уже далеко не бесправна. Ушли в прошлое те времена, когда адвокаты были полностью зависимы от власти, беззащитны перед ее произволом и не имели эффективных механизмов для реализации целей своей деятельности. Ныне, отмечает автор, «адвокат-защитник – это достойный, уважаемый и сильный противник, с позицией которого стороне обвинения необходимо считаться». Вместе с тем законодательство повысило и требования к профессиональным, нравственным качествам адвоката.

Признавая существование различных объективных трудностей, сопряженных с осуществлением адвокатами их функций, Ю. П. Гармаев отметил и весьма опасные, нездоровые тенденции в самом адвокатском сообществе. Беды адвокатуры, говоря словами Г. М. Резника, не только вовне, но и внутри нее. Непрофессионализм, некорректность, коррумпированные связи с представителями органов правосудия и предварительного расследования – вот лишь некоторые из широко распространенных в адвокатской среде нарушений, которые с тревогой отмечают сами представители корпорации. Конечно, подавляющее большинство адвокатов – честные и порядочные специалисты, отдающие все свои силы высоким целям правозащитной деятельности и не допускающие в своей работе каких-либо правонарушений. Однако, как и в любой профессиональной среде, в адвокатуре появляются случайные люди, которые ради сиюминутных интересов, легкой наживы готовы на любое нарушение закона и этических норм. Поставить им заслон – жизненно важная задача не столько даже для их процессуальных противников, сколько для самой адвокатуры и для всего общества, для каждого, кто обращается к адвокату в надежде на правовую защиту, квалифицированную и честную юридическую помощь.

Между тем, по данным Ю. П. Гармаева, факты противоправной деятельности со стороны профессиональных защитников, несмотря на их распространенность и высокую общественную опасность, выявляются лишь эпизодически. Не всегда органы адвокатских палат принципиально реагируют на нарушения, о которых им становится известно. Отчасти поэтому в определенных, прежде всего в криминальных, кругах способность адвоката нарушать закон в интересах доверителя считается чуть ли не важнейшим критерием профессионализма, похвальной «ловкостью и изворотливостью». Нечистоплотные адвокаты порой имеют самую широкую клиентуру, их работа хорошо оплачивается. В результате добропорядочные и высококвалифицированные адвокаты, глядя на сомнительные успехи бесчестных и некомпетентных коллег, находят повод разувериться в необходимости строго соблюдать закон, совершенствовать профессиональное мастерство.

Особенно удручает, что подчас нечистоплотный защитник работает рука об руку с таким же безнравственным, беспринципным следователем, совместно с ним совершая преступления (по оценкам исследователей, одной из самых важных детерминант незаконной деятельности профессиональных защитников выступают противоправные и аморальные действия недобросовестных работников правоохранительных органов). Один из характерных примеров содержит обвинительный приговор, вынесенный в Республике Адыгея по уголовному делу в отношении бывшего председателя коллегии адвокатов Е. Этим приговором адвокат Е. признан виновным в совершении пособничества в получении взятки. Из материалов дела следует, что в мае 2009 г. в городе Майкопе один из следователей следственного управления МВД по Республике Адыгея предложил адвокату Е., защищавшему интересы руководителя коммерческой организации, за 225 тыс. руб. освобождение от уголовной ответственности и невозбуждение в отношении него уголовного дела. Действуя по поручению следователя, Е. сообщил потерпевшему требование следователя о передаче 300 тыс. руб., рассчитывая 75 тыс. руб. присвоить себе, а 225 тыс. рублей передать в качестве взятки следователю. Во время передачи потерпевшим требуемой от него денежной суммы Е. был задержан. В результате следователь был приговорен к 7,5 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима, а адвокату Е.назначено наказание в виде 4 лет лишения свободы условно с лишением права заниматься адвокатской деятельностью сроком на 2 года и штрафом в размере 50 тыс. руб.

К близкой форме недопустимого осуществления адвокатом своих функций относятся случаи его сугубо формального участия в процессе, когда адвокат получает работу в основном «по рекомендации» самого следователя (а точнее, благодаря навязыванию этого адвоката подозреваемому или обвиняемому). Нашелся и подходящий термин, недвусмысленно характеризующий подобных «защитников», – «карманный адвокат». Речь, по существу, идет о крайне негативном, незаконном и аморальном сращивании сторон защиты и обвинения, превращающем защиту по уголовному делу в профанацию. Как точно отмечает Ю. Ю. Чурилов, в упомянутых случаях адвокат осуществляет мнимую защиту и, будучи лишен процессуальной самостоятельности, обслуживает сторону обвинения. Участвуя за один день в нескольких следственных действиях, «карманные адвокаты» оказывают юридическую помощь в таком значительном объеме, в котором вообще немыслимо оказывать ее квалифицированно. Названные адвокаты подписывают протоколы следственных действий, в производстве которых они не участвовали, вопреки позиции доверителя склоняют его к признанию вины, не составляют жалоб при нарушениях прав подзащитных, участвуют в следственных действиях в отсутствие адвоката по соглашению. Таким образом, деятельность «карманных адвокатов» во многих случаях напрямую способствует незаконному обвинению и осуждению граждан.

Вопиющие случаи, наглядно демонстрирующие глубину затронутой проблемы, привел вице-президент Адвокатской палаты Санкт-Петербурга А. С. Савич. Так, по его данным, работу одного из РУВД «обеспечивал» адвокатской помощью бывший прокурор этого района. Некоторые адвокатские образования «монополизировали» тот или иной орган и не допускали туда «посторонних» адвокатов. В одном из следственных подразделений постоянно «дежурил» некий адвокат – бывший следователь, у которого прямо в коридоре подразделения был оборудован свой стол. Все это, констатировал А. С. Савич, привело к образованию достаточно широкой прослойки «карманных адвокатов», которые в известной степени срослись со следственным аппаратом, с отдельными представителями судебной системы, что стало источником не только правового нигилизма, но и коррупции.

Стремясь поставить прочный барьер на пути «карманных адвокатов» в уголовный процесс, Совет Адвокатской палаты Санкт-Петербурга в 2006 г. принял решение «О порядке участия адвокатов Санкт-Петербурга в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, предварительного следствия и суда». Согласно п. 1 данного решения, работа адвокатов Санкт-Петербурга в порядке ст. 50-51 УПК РФ осуществляется по территориальному принципу, что не позволяет адвокату принимать участие в делах по назначению за пределами административного района Санкт-Петербурга, в котором расположено адвокатское образование, где состоит данный адвокат. В каждом районе из числа адвокатов был назначен представитель Совета – координатор, в обязанности которого вошло формирование так называемого базового списка. В этот список внесли тех адвокатов, которые работали в адвокатских образованиях, расположенных в соответствующем районе, на основе свободного волеизъявления адвокатов. Из числа адвокатов, включенных в «базовый список», на каждый день назначаются не менее трех адвокатов, которых следователи, дознаватели или судьи могут вызывать для выполнения поручений в порядке ст. 50-51 УПК РФ (адвокат обязан при этом самостоятельно по вызову дежурного следователя или дознавателя прибыть к месту производства следственного действия не более чем за один час). Это означает, что: 1) уже ни один адвокат или адвокатское образование не могут «приватизировать» суд или какое-нибудь следственное подразделение; 2) возможность пригласить «своего» адвоката для следователя если не исключена полностью, то крайне затруднена. Игнорирование адвокатом решения Совета влечет возбуждение в отношении такого адвоката-нарушителя дисциплинарного производства, что может закончиться вынесением замечания или предупреждения либо вовсе привести к лишению его статуса (таких случаев в практике Адвокатской палаты Санкт-Петербурга уже немало).

Предлагаются и другие меры, направленные на решение проблемы «карманных адвокатов», например применение к ним материальных санкций в виде отказа от производства выплат за счет федерального бюджета или установление санкции в отношении следователей (дознавателей), судей, нарушивших порядок привлечения к участию в деле защитников по назначению, в виде безусловного признания доказательств, полученных с участием таких защитников, недопустимыми. Предлагается также исключать из графика дежурств тех адвокатов, которые его нарушили. Среди наиболее радикальных отметим предложение установить в законе так называемый срок ожидания в отношении бывших работников суда и правоохранительных органов, претендующих на получение статуса адвоката, продолжительностью 10 лет (кстати, в советские времена считалось правилом, что при приеме в коллегию бывшие сотрудники правоохранительных органов направлялись на работу в те районы, где они не работали ранее).

Опасность, которую влечет за собой сугубо формальное участие защитника в уголовном процессе, можно проиллюстрировать примером из практики Адвокатской палаты Красноярского края. Адвокат Д., защищавшая гражданина К., который обвинялся в совершении убийства, заметила у него серьезные телесные повреждения. Одновременно адвокату сообщили, что накануне с ее подзащитным производились следственные действия, в которых принял участие другой защитник – адвокат С. Как пояснил следователь, обвиняемый К. отказался от услуг адвоката Д. и для участия в деле был привлечен дежурный адвокат С., с помощью которой обвиняемый успел признаться в совершенном убийстве. В дальнейшем обвиняемый отказался от показаний и жаловался на примененное к нему насилие. По его словам, адвокат С. рекомендовала ему не ссориться с оперативными сотрудниками, а наличие телесных повреждений объяснить падением с кровати. Также ему было обещано, что в случае признания ему будет избрана мера пресечения, не связанная с содержанием под стражей. После этого деятельность адвоката С. стала предметом дисциплинарного производства, в результате которого квалификационная комиссия пришла к выводу, что С. не оказала клиенту квалифицированной юридической помощи, неоднократно выступала в качестве статиста при производстве следственных действий, нарушила адвокатскую этику по отношению к подзащитному и по отношению к коллегам, не исполнила решения, утвержденные Советом Адвокатской палаты. В связи с этим Совет Адвокатской палаты лишил С. статуса адвоката.

Рассматривая незаконную деятельность адвокатов, нельзя не вспомнить еще одну ее разновидность, отмечаемую исследователями: активное участие некоторых адвокатов в функционировании организованных преступных формирований. Такие лица становятся, по наблюдению Ю. П. Гармаева, «вовлеченными» адвокатами, консультируя преступников не только после, но и до, и во время совершения преступления, т. е. превращаются в соучастников преступления. Адвокат, вовлеченный в преступную группу, как правило, оказывает ей свои услуги на постоянной основе, «курирует» ее дела, консультирует о способах подготовки, совершения и сокрытия преступлений, а также о средствах и методах их выявления, раскрытия и расследования, применяемых правоохранительными органами. Понуждение свидетелей к изменению своих показаний, подстрекательство к даче заведомо ложных показаний, фальсификация вещественных доказательств, посредничество во взяточничестве – вот далеко не полный перечень основных незаконных средств и методов подобной защиты. Выполняя свои непроцессуальные функции, такой адвокат передает подозреваемым заранее приготовленные алиби, служит каналом передачи информации между преступной группой и задержанным и т. п.

Заслуженное внимание проблеме посткриминального воздействия на дающих правдивые показания лиц уделил С. А. Новиков, с сожалением констатировавший, что такое воздействие, оказываемое представителями адвокатского корпуса, которые выступают по уголовному делу в процессуальном статусе защитников, стало достаточно распространенным. При этом воздействию с их стороны подвергаются не только посторонние лица, могущие выступить свидетелями по делу и рассказать правду, но и собственные подзащитные. Спектр указанного воздействия чрезвычайно широк: от более или менее настоятельных просьб и советов ни при каких условиях не признавать своей вины и не помогать расследованию правдивыми показаниями, по крайней мере в ходе досудебного производства, до прямых угроз поплатиться жизнью за откровенность на допросах.

К схожим выводам пришли и другие отечественные исследователи. Так, по утверждению С.Л. Кисленко и В. И. Комиссарова, нередко причиной изменения и дачи ложных показаний подсудимым оказывается склонение его недобросовестным защитником к отказу от признания своей вины; не менее распространено склонение защитником потерпевших и свидетелей к даче заведомо ложных показаний. Л. В. Брусницын, уточнив, что участие защитников в посткриминальном воздействии не является типичным, тем не менее замечает, что защитники: интересуются адресами и другими данными свидетелей не только для получения характеризующих свидетелей сведений, но и для оказания на них воздействия со стороны «связей» преступников; передают от содержащихся под стражей подзащитных оставшимся на свободе соучастникам указания, на кого из потерпевших, свидетелей и каким образом воздействовать; будучи предупрежденными о недопустимости разглашения данных следствия, сообщают их заинтересованным лицам; осуществляют связь между членами организованных преступных групп, содержащимися под стражей и находящимися на свободе; наконец, непосредственно участвуют в посткриминальном воздействии.

После принятия Судебных уставов прославленный российский адвокат Ф. Н. Плевако подчеркивал: «Сила Уставов – в единстве целей и стремлении всех деятелей нового суда, в отсутствии непримиримых интересов. <…> В чем же наш долг? В единстве цели! Правды искать, а не победы и гегемонии одной части над другой». Сегодня же, как констатирует А. А. Эксархопуло, «ложь, выдаваемая за “версию защиты”, в адвокатском арсенале – достаточно распространенное средство достижения цели освобождения виновного от наказания или минимизации наказания». По данным Ф. Н. Багаутдинова, «беседы» адвоката со свидетелями и потерпевшими нередко сопровождаются неприкрытым давлением, запугиванием, причем грамотный адвокат «может запутать, запугать любого свидетеля, потерпевшего».

По мнению И.А.Зайцевой, защитник не вправе, в частности: допускать ложь как средство осуществления защиты (примечательно, что по результатам анкетирования адвокатов выяснилось, что 37 % опрошенных посчитали возможным для себя использование заведомо сомнительных доказательств); задавать наводящие вопросы своему подзащитному, давать ответы на вопросы следователя вместо подзащитного, подсказывать ему ответы, которые, по мнению защиты, являются более благоприятными; заявлять ходатайства и задавать вопросы для получения ложных показаний путем постановки наводящих вопросов или требовать свидания на допросе в тот момент, когда подозреваемый, обвиняемый дает правдивые показания; побуждать подзащитного к оговору невиновных лиц, а также к обвинению других виновных лиц, но в большем объеме, нежели это соответствует их фактической вине; препятствовать сознательному и свободному желанию подзащитного признать свою вину в совершении преступления.

Анализируя перечисленные И. А. Зайцевой действия, средства и меры недопустимой защиты, С. А. Новиков напоминает, что в уголовно-процессуальном законодательстве некоторых стран прямо закреплена необходимость отстранения защитника в подобных случаях от принятой защиты. Так, согласно § 138 УПК ФРГ, защитник должен быть исключен из процесса, если имеются серьезные опасения или в стадии предания суду обнаруживается, что он совершил действия, которые при решении вопроса об осуждении обвиняемого способствовали бы его незаконному оправданию, укрывательству. Как отмечает автор со ссылкой на Б. А. Филимонова, в ФРГ обязанность защитника говорить правду является неоспоримым постулатом и закреплена в § 68 Основных направлений адвокатской деятельности. Нарушение защитником этой обязанности в случае преднамеренного воспрепятствования привлечению других лиц к ответственности за совершение противоправного деяния влечет уголовную ответственность на основании § 258 УК ФРГ. Защитнику запрещается вводить в процесс ложные сведения, полученные от третьих лиц, склонять свидетеля, подсудимого к даче ложных показаний или к отказу от правдивых показаний либо пытаться добиться ложных показаний путем сознательной постановки наводящих вопросов. Границы допустимого обсуждения защитником и обвиняемым состояния и перспектив защиты нарушаются также в случаях, когда защитник, используя свои профессиональные юридические знания, придумывает для подзащитного содержание ложных показаний.

В. Н. Белик справедливо замечает, что искусная, надежная, безошибочная деятельность адвоката зависит не только от его общей и профессиональной культуры, но и от нравственной культуры, которая проявляется в соблюдении норм профессиональной этики. В ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката отмечено, что при осуществлении профессиональной деятельности адвокат честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией РФ, законом и названным Кодексом. А согласно ст. 10 Кодекса, закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или указания доверителя, направленные на несоблюдение закона или нарушение правил, предусмотренных названным Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом.

Иными словами, закон – важнейшее средство, находящееся на вооружении адвоката. Следует согласиться с А. Д. Бойковым в том, что формирование у населения уважения к закону – необходимое условие построения правового государства. В этот процесс адвокатура вносит значительный вклад. Обязанность и нравственный долг каждого адвоката – преумножать этот вклад, пользуясь общением с клиентами, судебной трибуной, средствами массовой информации. Только всеобщее убеждение в социальной ценности права и правопорядка способно обеспечить верховенство закона и торжество отстаиваемых адвокатом правовых позиций. И никакие вольные толкования и извращения смысла закона во имя сомнительных интересов клиента недопустимы.

Еще П. Сергеич в своих практических заметках подчеркивал: «Защита должна быть верная; защитник всегда должен быть прав. Но это невозможно, воскликнет читатель. Иногда прав бывает защитник, иногда прокурор. Как можно быть правым всегда? Это совсем не трудно. Не нарушайте здравого смысла и не искажайте закона». Полагаем, что эти слова мэтра отечественной адвокатуры по-прежнему актуальны и должны стать своеобразным девизом адвокатского корпуса современной России.