§ 3. К вопросу об уголовной политике государства

Любое государство, проводя определенную правовую политику, так или иначе влияет на все сферы деятельности общества. Государственная власть, регулируя правовыми средствами ту или иную область явлений, задается вопросом, нельзя ли в данной области добиться более плодотворных результатов и что для этого надо сделать, т. е., помимо изучения существующего, она намечает облик и пути достижения желаемого. Это и есть государственно-правовая политика, нуждающаяся для своего успеха в изучении причин, порождающих и изменяющих те или иные явления.

На взаимосвязь политики и права обоснованно указывали многие авторы. Так, по утверждению Ю. А. Ляхова, связь политики и права несомненна, «поскольку в основе их социального происхождения находится единый материальный базис и направлены они на регулирование интересов и поведения людей в обществе». Не случайно советские ученые-юристы всегда характеризовали право как явление социально-политическое.

Одной из составляющих общей государственно-правовой политики выступает уголовная политика. Власть не может не реагировать на преступность; то, какой власть хочет видеть преступность и каким способом она готова привести преступность в соответствующее состояние, и есть уголовная политика государства. С учетом изложенного, самое простое, но тем не менее весьма емкое определение уголовной политики, на наш взгляд, таково: это отношение власти к преступности. Причем, как заметил Э. А. Поздняков, «отношение общества и государственной власти к преступлениям, степень его тождественности или расхождения есть одно из свидетельств целостности государства, его интегрированности, его нравственного здоровья».

Уголовная политика – это желание (или нежелание) власти предупреждать преступления и раскрывать их, и даже более того – это само определение преступлений, т. е. того, что признается преступлением, а что нет.

Конечно, в науке есть и более развернутые определения уголовной политики. Сама по себе уголовная политика как явление – ровесница государства и преступности. Что же касается первых попыток научного анализа уголовно-политического элемента, то они были предприняты еще в глубокой древности, хотя становление уголовной политики как научной дисциплины относится к новейшему времени. По наблюдению М.П.Чубинского – одного из крупнейших отечественных ученых, который в числе первых в нашей стране занялся исследованием вопросов уголовной политики, – уже в трудах Платона и Аристотеля можно встретить отдельные, иногда даже систематизированные требования уголовно-политического характера. Еще большее развитие уголовно-политические идеи получили у юристов, философов и поэтов Древнего Рима, а также у писателей первых веков христианской эры. Затем, под влиянием целого ряда неблагоприятных исторических условий, факел уголовно-политической мысли едва не угас, и даже столь яркие явления, как гуманизм и Реформация, не заставили его разгореться. В тот период труды специалистов преимущественно отличаются узкопрактическим характером. Лишь во второй половине XVIII в. возникает (в трудах Ш. Монтескье, Ч. Беккариа, Вольтера и др.) могучий реформаторский поток, который, по утверждению М. П. Чубинского, и привел к созданию уголовной политики как научной дисциплины. Именно Ч. Беккариа и другие великие мыслители-реформаторы «выпускают целые трактаты, широко охватывающие уголовно-политическую область; по существу дела с их трудов и нужно начинать историю уголовной политики как науки, ибо они на долгие годы дали для нее содержание и с большой полнотой систематизировали необходимый для нее материал, критически относясь к существующим порядкам правосудия и намечая лучшее и должное». Однако, признает ученый, формально мы должны обратиться ко времени более позднему, поскольку сам термин «уголовная политика» тогда еще не существовал и вопрос о его соотношении с наукой уголовного права не ставился.

Юриспруденция, по наблюдению М. П. Чубинского, в лице большинства своих представителей враждебно отнеслась к хлынувшему потоку уголовно-политических идей. Но «как ни упорно отстаивала она каждую пядь существующего строя, как ни открещивалась от вторжения в науку уголовного права уголовно-политического материала, сила развившихся прогрессивных идей взяла свое; она вызвала ряд крупнейших реформ и заставила криминалистов признать, что они в своей науке обязаны говорить не только о том, что существует, но и о том, что должно существовать. Таким образом уже ранее существовавший уголовно-политический элемент впервые проник как таковой в науку уголовного права».

Кто первым употребил сам термин «уголовная политика», наукой не установлено; уже в 1804 г. П.Фейербах говорит об уголовной политике как о понятии существующем. Впервые в литературе он определяет соотношение между уголовной политикой и уголовным правом. По его мнению, уголовная политика «очень много делает» для уголовного права, в то же время находясь в зависимости от него, поскольку она, безусловно, «должна брать отправным пунктом познание существующих уголовных законов различных народов, хотя не в них она находит свои принципиальные положения». П. Фейербах не говорит прямо о борьбе с преступностью и не дает точного определения понятия «уголовная политика», но из его рассуждений вытекает, что под уголовной политикой он понимает ту ветвь науки, которая должна дать законодателю указания для лучшей организации дела правосудия. В свою очередь, И. Бентам, разрабатывая вопросы уголовной политики, возложил на эту науку важнейшие уголовно-политические задачи: она должна изучать преступления и средства борьбы с ними; в ранг преступлений она должна возводить всякое деяние, которому следует воспрепятствовать ввиду вызываемого им или грозящего от него зла. В свою широкую уголовно-политическую программу И. Бентам включил не только репрессию, но и превенцию.

В России курс уголовно-политического содержания под названием «Новые учения в области уголовного права и процесса» впервые был прочитан М. П. Чубинским в 1897-1898 гг. в Киевском университете Св. Владимира, затем подобные курсы ежегодно читались ученым в Демидовском лицее и в Харьковском университете. В 1897 г. такой же курс М. П.Чубинский объявил в Санкт-Петербургском университете, а со второй половины того же года юридический факультет внес этот курс в число обязательных специальных курсов, и таким образом уголовная политика впервые в России стала предметом отдельного и планомерного факультетского преподавания.

Обосновывая необходимость глубокого научного анализа уголовной политики, М. П. Чубинский подчеркивал, что тем самым удастся избежать прежней вредной односторонности: исследователь будет интересоваться не только отдельными преступлениями, но и преступностью в целом, а перед своей наукой поставит не только цель содействовать поддержанию правопорядка, но и более широкую и плодотворную цель – способствовать наилучшей организации правосудия и наиболее успешной, основанной на твердых научных данных борьбе с преступностью. Развивая свою мысль, ученый замечает, что уголовная политика для надлежащего выполнения своей научной миссии должна, не ограничиваясь рамками борьбы с преступностью, взять на себя и более широкие задачи, связанные с усовершенствованием уголовного законодательства и наилучшей постановкой великого дела уголовного правосудия в стране. Девизом же возродившейся уголовной политики М. П. Чубинский предложил следующие слова: «Работа на реальной почве для пользы уголовного правосудия и с верой в идеалы человечества».

Научное осмысление уголовной политики продолжилось в советское время. Исследователи выделяют три крупных этапа развития теории уголовной политики в СССР.

Первый этап охватывает 1920-е годы и характеризуется главным образом стремлением определить научные категории данной политики с учетом новых политических реалий и соответствующих этим реалиям установок. Так, И. И. Скрипник определял предмет уголовной политики как «совокупность мер и действий, при помощи которых класс, держащий власть в государстве, проводит свою власть, обеспечивает ее сохранность».

Второй этап включает 1930-1950-е годы – время, когда криминологические исследования были свернуты, а существование преступности в СССР объяснялось пережитками прошлого в сознании людей и капиталистическим окружением. Уголовно-политические исследования того периода подводились под приведенную идеологическую догму и обоснование карательной практики. В 1950-х годах значение теории уголовной политики было перечеркнуто официально: в «Большой советской энциклопедии» отмечалось, что «социалистическая теория уголовного права не знает уголовной политики как особой научной дисциплины».

Возрождение теоретических разработок и начало третьего этапа развития советской уголовной политики происходит на рубеже 1950-х – 1960-х годов. В результате разносторонних исследований советская правовая наука внесла существенный вклад в изучение теоретических проблем уголовной политики. Ученые тщательно анализировали содержание названного феномена и на основе такого анализа формулировали соответствующие определения. Например, Н.И. Загородников и Н. А. Стручков отмечали, что «уголовная политика представляет собой такое направление советской политики, в рамках которого формируются исходные требования борьбы с преступностью посредством разработки и осуществления широкого круга предупредительных мер, создания и применения правовых норм материального, процессуального и исполнительного уголовного права, устанавливающих криминализацию и пенализацию, а когда нужно декриминализацию деяний, а также посредством определения круга допустимых в борьбе с преступностью мер государственного принуждения». Во многом схожую с приведенной позицию отстаивали А.И.Коробеев, А. В. Усс и Ю. В. Голик, понимавшие под советской уголовной политикой генеральную линию, определяющую основные направления, цели и средства воздействия на преступность путем формирования уголовного, уголовно-процессуального, исправительно-трудового законодательства, практики его применения, а также путем выработки и реализации мер, направленных на предупреждение преступлений. В этих определениях, как видим, понятием «уголовная политика» обоснованно охватываются самые разные аспекты отношения власти к преступности: от признания конкретных деяний общественно опасными до вопросов исполнения наказания.

Л. Д. Гаухман и Ю. И. Ляпунов предложили следующее определение: «Советская уголовная политика – это основные принципы, направления и перспективы охраны социалистических общественных отношений от преступных посягательств (борьбы с преступностью), базирующиеся на позиции объективных закономерностей развития общества в исторически определенный период времени и соответствующие сущности социально-экономической формации». Здесь авторы обращают внимание на то, что отношение власти к преступности обусловлено закономерностями конкретного этапа общественного развития.

В свою очередь, П. Н. Панченко акцентировал следующее обстоятельство: несмотря на различие в объеме содержаний, «сущностная основа уголовной политики и политики борьбы с преступностью одна и та же. Состоит она в том, что уголовная политика формирует главную линию, стратегические и тактические направления борьбы с преступностью».

Исследование проблем уголовной политики продолжается и в настоящее время, свидетельством чему служит появление в России в недавние годы как монографических исследований, в той или иной степени затрагивающих уголовно-политическую проблематику, так и научных статей, посвященных отдельным важным аспектам уголовной политики. По наблюдению В. Н. Кудрявцева и В. В. Лунеева, под уголовной политикой в широком смысле следует понимать «определение и проведение в жизнь целенаправленных мер борьбы с преступностью во всех отраслях правовой системы, связанных с выполнением этой задачи».

Тем не менее уголовная политика по-прежнему остается недостаточно изученным феноменом, незаслуженно обделенным должным вниманием со стороны научного сообщества.

В самом обобщенном виде уголовная политика (УП) – это отношение власти (В) к преступности (П):

УП = В/П.

Уголовная политика представляет собой систему волевых позиций лидера (лидеров) власти по отношению к деяниям, которые могут быть признаны или не признаны преступными. Лидер власти устанавливает прежде всего, что есть преступление, какое наказание следует за него назначить, по каким правилам расследовать обстоятельства этого преступления и судить виновное лицо, а впоследствии – организовать процесс исполнения наказания. Кроме того, он определяет, нужно ли на самом деле бороться с преступностью или только делать вид, что борешься с ней. Таким образом, по отношению к преступности власть (лидер) решает не только публичные (гласные), но и тайные (негласные) вопросы. Власть (лидер) может во всеуслышание призывать к борьбе с преступностью, в то же время, по тем или иным мотивам, втайне запрещая с ней бороться. На отношение государства к преступности непосредственно влияет реальная власть, лидеры которой и отвечают за состояние преступности в стране, за безопасность общества. Отвечают перед народом, историей, парламентом, своим кланом, перед близким кругом единомышленников, своей семьей, наконец, перед своей совестью, т. е. перед самими собой.

Перейдем теперь к более детальному рассмотрению структуры уголовной политики. Уголовная политика – это система, включающая в себя несколько тесно взаимосвязанных составных частей (элементов). На определенную самостоятельность элементов уголовной политики справедливо указывали Н. С. Алексеев, В. Г.Даев и Л. Д. Кокорев: «Неразрывная связь уголовно-правовой и уголовно-процессуальной политики в целом не вызывает сомнений, поскольку материальное уголовное право не может быть реализовано вне процесса, а процесс существует для правильной реализации материального права. Однако наличие собственного содержания у каждой отрасли требует конкретизации содержания политики, осуществляемой при помощи каждого конкретного вида правового регулирования».

Уголовная политика, на наш взгляд, складывается из шести элементов: уголовно-правовой, уголовно-превентивной, уголовно-разыскной", уголовно-процессуальной, уголовно-исполнительной и уголовно-организационной политики. Рассмотрим каждый из них подробнее.

Первая составная часть уголовной политики государства – уголовно-правовая политика. Ее можно определить как отношение власти к тому, что является общественно опасным и потому должно быть запрещено уголовным законом, какие обстоятельства влекут или могут повлечь за собой освобождение виновного лица от уголовной ответственности, а также какое наказание должно быть назначено за нарушение уголовно-правового запрета.

По наблюдению Н. А. Лопашенко, «признание того или иного деяния настолько опасным, что необходимо введение государственного принуждения в отношении лиц, его совершивших, выбор таких мер, которые бы гарантировали реальную безопасность, носят политический характер (курсив мой. – А. А.), поскольку являются одними из основных средств поддержания, укрепления и развития существующего государственного строя». Неизбежный вывод, к которому далее приходит автор: именно уголовно-правовая политика первична по отношению к уголовному праву; она определяет задачи, стоящие перед ним, и большей частью – через уголовное законодательство – воплощается в нем.

Схожую позицию отстаивает Н. А. Зелинская, заметившая, что возможность претворять свои интересы в общественную политику – важнейший показатель обладания властью. «Соответственно, если закон – это инструмент, которым заинтересованные лица стремятся обладать и который хотят использовать для усиления собственного положения в обществе, а уголовное право запрещает определенные действия, то преступность можно определить как действия, воспринимаемые находящимися у власти людьми как прямая или косвенная угроза их интересам», – резюмирует Н. А. Зелинская. Далее она приводит небезынтересное высказывание Дж. Ф. Шелли: «Несмотря на то что элементы инструменталистских, структуралистских и марксистских теорий подвергаются критике, нельзя игнорировать основной аргумент плюралистического подхода: законы не появляются по волшебству и не являются отражением “общечеловеческих” ценностей. Напротив, то, какие действия или каких людей мы в тот или иной момент называем преступными, зависит от деятельности групп, стремящихся обрести правовую поддержку своих экономических, идеологических и статусных интересов». Такой подход заметно схож с марксистско-ленинской концепцией преступления и преступности.

Основные тенденции уголовно-правовой политики той или иной страны как в зеркале отражаются в ее уголовном законодательстве. В то же время ученые справедливо отмечают, что уголовное право в некоторой степени независимо от уголовно-правовой политики; оно, как и право вообще, довольно консервативно. По свидетельству Н. А. Лопашенко, уголовное право, будучи надстроечной категорией, «не всегда соответствует быстро меняющимся условиям общественной жизни. Уголовно-правовая политика мобильнее, быстрее реагирует на новое. Это отчетливо видно в период происходящих в стране реформ». Автор констатирует, что уголовно-правовая политика в большей, чем уголовное право, степени зависит от эффективности средств борьбы с преступностью. Если практика правоохранительных органов свидетельствует, что та или иная правовая норма не выполняет задач, поставленных перед уголовным правом, уголовно-правовая политика ограничивает ее применение либо ищет взамен «рабочую» норму. «Таким образом, – заключает Н. А. Лопашенко, – вопросы в сфере определения преступного и борьбы с ним являются политическими. Государство вырабатывает задачи, средства, содержание, направления этой борьбы, т. е. – уголовно-правовую политику. Уголовное право аккумулирует в себе сущность уголовно-правовой политики. Изменения уголовного права зависят от изменений уголовно-правовой политики. В то же время изменения последней не всегда влекут за собой изменения в уголовном праве, так как политика имеет и другую форму реализации».

Едва ли нужно подробно обосновывать всю важность уголовно-правового компонента уголовной политики. Еще М. П.Чубинский подчеркивал: преступлением именуется то, что в качестве такового отмечено уголовным законом. «Поэтому, – писал ученый, – раньше чем говорить о борьбе с преступностью, нужно остановиться на вопросе о разграничении преступного от непреступного; в этой области представители уголовной политики также должны возвысить свой голос, как они не раз делали это и раньше, вооружаясь против смешения преступного с греховным, безнравственным, опасным и т. д. Не нужно обольщать себя мыслью, что уже здесь идеал достигнут: этого нельзя сказать даже о наиболее прогрессивных из современных уголовных кодексов Европы, у нас же политикам права в этой области еще много необходимо потрудиться». Сказанные более столетия назад, эти слова по-прежнему актуальны.

Изучая уголовное законодательство современной России, приходится признать, что оно, несмотря на обилие уже внесенных за его относительно недолгий век поправок, остро нуждается в дальнейшем совершенствовании. Сказанное касается как определения преступности тех или иных деяний, так и подходов к наказанию, назначаемому за их совершение. Некоторые нормы действующего Уголовного кодекса РФ вообще вызывают недоумение: такие статьи, как, например, угон автомобиля без так называемой цели хищения (ст. 166), давно и обоснованно предлагалось исключить. Кроме того, изучение судебной практики позволяет выявить в Уголовном кодексе РФ нормы, которые за минувшие со времени его принятия годы ни разу не применялись. Признавая, что часть из них имеет очевидный превентивный эффект и должна быть сохранена, отметим, что имеются и такие «неработающие» нормы, целесообразность дальнейшего сохранения которых весьма сомнительна.

Вероятно, в будущем потребуется разнообразить систему наказаний, назначаемых за совершение преступлений. Заслуживают тщательного пересмотра и санкции многих действующих уголовно-правовых норм, причем необходимы как либерализация наказания в части, касающейся относительно малоопасных преступлений, так и ужесточение наказания за совершение злодеяний. Более того, сегодня необходимо сформулировать и ввести в уголовный закон само понятие «злодеяние», понимая под ним наиболее опасные для общественных отношений и тяжкие по своим последствиям виды преступных посягательств. Для преступников, совершивших злодеяние, возможно введение пожизненной каторги с тяжелым физическим трудом и максимально строгим режимом (без передач, свиданий, без сообщения адреса нахождения и без выдачи мертвого тела родственникам); для лиц, совершивших малозначительные преступления, наказанием должны быть в основном штрафы и исправительные работы, не вырывающие человека из обычной общественной жизни, в крайнем же случае – непродолжительное лишение свободы (на срок в несколько месяцев); для «среднего звена» преступников – колонии с соответствующим режимом и главной задачей подготовить к нормальной жизни, исключив рецидив преступлений. В целом же сегодня Россия нуждается не в ужесточении уголовного законодательства и усилении карательной практики судов, а, наоборот, в разумной либерализации в области уголовно-правовой политики с одновременным стремлением к действенному обеспечению неотвратимости наказания.

Особо скажем о предельно взвешенном подходе, требующемся при установлении санкций за различные преступления коррупционного характера. С одной стороны, есть соблазн применять в отношении «беловоротничковой» преступности наказания, не связанные с реальным лишением свободы, поскольку такие деяния не носят насильственного характера; понятно поэтому желание власти ограничиться главным образом экономическими санкциями, например штрафами. С другой стороны, нельзя забывать о чрезвычайной опасности коррупции, влекущей, в частности, процветание терроризма, наркобизнеса и приводящей к разворовыванию бюджетных средств в ужасающих масштабах. Здесь следует учитывать, что наказание в виде содержания в тюрьме и колонии всегда очень индивидуально, тогда как в случае штрафа возможна своеобразная «коллективная ответственность» за счет заблаговременного формирования коррупционерами фонда взаимопомощи – «общака». В подобных обстоятельствах наказание за коррупционное преступление в виде штрафа (даже крупного) едва ли само по себе способно удержать потенциального коррупционера от совершения преступления.

Вторая составная часть уголовной политики государства – уголовно-превентивная политика, представляющая собой отношение власти к мерам по предупреждению преступных проявлений. Определив, какие деяния общественно опасны, власть должна стремиться предотвратить их совершение. Значение превенции в деле борьбы с преступностью трудно переоценить. Сюда относится широчайший спектр принимаемых властью мер, включающих как незамедлительное реагирование на конкретные выявляемые причины и условия совершения преступлений, так и постоянные и целенаправленные шаги по формированию в обществе уважительного отношения к праву. Уголовно-превентивная политика тесно связана с правовой культурой в обществе и правовой культурой самих юристов.

Обратим особое внимание на насущную потребность в нравственно-правовом воспитании детей, а перед этим – самих воспитателей и школьных учителей. Целесообразно ввести в средней школе с 5 по 11 классы предмет «Правоведение», который изучался бы по специальной программе и по своей важности был поставлен на уровень русского языка и математики (алгебры с геометрией), а может быть, и еще выше. В рамках этого предмета с использованием примеров из отечественной и зарубежной истории и литературы изучались бы нравственно-правовые начала, давались основы правового воспитания, прививалось уважение к праву, т. е. правилам жизни в обществе, соблюдение которых всеми людьми – дело полезное, доброе и, если угодно, выгодное. Главный принцип: «Не делай себе хорошо за счет того, что другому плохо. Относись к людям так, как бы ты хотел, чтобы они относились к тебе». В старших классах программа охватывала бы вопросы государственного устройства, организации государственной жизни, освещала базовые положения отдельных отраслей права, знакомила с некоторыми юридическими актами, вплоть до обучения учеников правилам составления несложных документов (например, заявления). Этот предмет должен стать многолетним, полезным и любимым учениками. Его должны преподавать не случайные юристы-совместители, а специально подготовленные юристы-педагоги, т. е. люди, получившие как юридическое, так и педагогическое образование.

К уголовно-превентивным мерам относится и криминологическая экспертиза законопроектов, а также осуществляемая правоохранительными органами специальная криминологическая профилактика.

Кроме того, не следует забывать, что нередко, прежде чем совершить преступление, человек совершает административные проступки. Безнаказанность формирует у него стойкие асоциальные установки, привычку нарушать закон. Поэтому важным с точки зрения уголовной превенции оказывается резкое, многократное усиление ответственности за административные проступки, а также обеспечение неотвратимости наказания за их совершение.

Третья составная часть уголовной политики – уголовно-разыскная политика, т.е. отношение власти к осуществлению оперативно-разыскной деятельности по выявлению, пресечению и раскрытию преступлений.

Тезисно останавливаясь на этом элементе уголовной политики, констатируем прежде всего следующий важнейший постулат: сильные и профессиональные оперативные службы – это не закат правового государства, а, наоборот, его рассвет. Мы полагаем величайшей ошибкой утверждение, будто бы в правовом государстве не может быть сильных спецслужб, хорошо налаженной оперативно-разыскной деятельности. Напротив, как раз при слабых, непрофессиональных полицейских и специальных службах государственный аппарат быстро погрязнет в коррупции, а полицейские вместо заботы о защите граждан сами втянутся в совершение преступлений. Правовое государство не может обойтись без правильно организованной, построенной в строгом соответствии с принципом законности оперативноразыскной деятельности.

Особое внимание должно уделяться агентурной работе, поскольку своевременное получение объективной информации о готовящихся преступлениях – одно из главнейших условий успешного их предотвращения. Если же агентурная работа надлежащим образом не налажена, своевременно выявить подготовку масштабного злодеяния крайне трудно. В известной степени успешность агентурной работы связана с надлежащим ее финансированием. В связи с этим, как представляется, основные денежные средства, направляемые на борьбу со злодеяниями (например, с терроризмом), государству следует тратить не столько на охрану аэропортов, вокзалов, метро, автобусов, школ, вузов, магазинов, театров, стадионов и т. п. (хотя это тоже важно), сколько на агентурную работу, на превентивное выявление потенциальных источников угроз и их нивелирование, на задержание злоумышленников до осуществления их планов. Необходимо возродить качественную агентурную работу, использовать накопленный опыт ветеранов-сыщиков. Упор следует делать на качество получаемой информации, на конкретные достигнутые результаты, а не на составление бессчетного количества формальных планов и отчетов. Конечно, оперативному составу требуется широкая поддержка населения, развитое общественное правосознание, бдительность простых граждан, понимание каждым членом общества важности незамедлительного информирования правоохранительных органов обо всем подозрительном. Это особенно важно осознать каждому из нас сегодня, когда Россия находится под прицелом международного терроризма. Полагаем, определенные позитивные изменения в общественном сознании есть. Как раз террористическая угроза, вновь весьма актуальная для нашей страны, во многом сплотила население и помогла увидеть в сотрудниках правоохранительных органов своих защитников. Но нельзя останавливаться на достигнутом.

По утверждению В. А. Ильченко, в настоящее время доминирующей идеологией правоохранительных органов зарубежных стран в отношениях с обществом стала так называемая концепция коммунально-ориентированной деятельности полиции; критерий социальной эффективности работы полиции, когда граждане воспринимают полицию как «свою», все шире применяется в оценке ее работы. «Определение облика сотрудника полиции как друга и помощника, а ее профессиональной деятельности как служения обществу – главное в построении отношений между полицией и населением, а основной критерий оценки ее деятельности – общественное мнение». Полагаем, что и в России упомянутый критерий должен серьезно учитываться при оценке работы соответствующих ведомств.

Наряду с упомянутыми направлениями оперативной деятельности нельзя забывать и об оперативно-технической работе, которая также нуждается в достойном финансировании.

Большое значение в сфере оперативно-разыскной деятельности имеет и аналитическая работа. Для достижения успеха недостаточно грамотно «подслушать» и «подсмотреть», получить важную информацию – нужно ее качественно проанализировать, всесторонне обдумать, сделать верные и своевременные выводы. Здесь особенно нужны холодный ум, человеческая и профессиональная порядочность.

Для эффективного обнаружения и пресечения преступных проявлений, особенно относящихся к категории тяжких и высоколатентных (таких как коррупция, наркобизнес), необходимо разрабатывать и задействовать новые, более эффективные механизмы. Некоторые предложения подобного рода сейчас активно обсуждаются специалистами с точки зрения требований этики, нравственности, а также с позиций действующего законодательства. Речь идет о расширении возможностей так называемого оперативного эксперимента. Подробнее этот вопрос мы рассмотрим в следующей главе, в § 2, посвященном борьбе с коррупцией.

Еще один существенный аспект уголовно-разыскной политики связан с объективной и своевременной регистрацией выявляемых преступлений. Здесь государство должно обеспечить строгий учет, с тем чтобы уровень латентной преступности был резко снижен. Чтобы добиться существенных успехов в борьбе с преступностью, власти необходимы максимально точные и достоверные сведения о ее состоянии и динамике, о том, сколько и каких именно преступлений совершается в стране. Для этого нужна политическая воля, нужно, чтобы власть захотела узнать истинное положение дел в области борьбы с преступностью.

Между тем, по свидетельству Б. Я. Гаврилова, «сегодня многим ученым и практикам достаточно очевидно, что состояние уголовно-правовой статистики в связи с концептуальными правовыми и организационными аспектами судебной реформы в России из технической проблемы давно переросло в проблему социальную, поскольку ее нерешенность на протяжении ряда десятилетий повлекла за собой, наряду с другими факторами, снижение доверия граждан к власти ввиду низкого уровня их правозащищенности, что подтверждают различного рода исследования, опросы, анкетирование граждан».

Для преодоления порочной практики сокрытия преступлений власть должна предпринять новые серьезные шаги, направленные на получение более объективной информации о совершаемых преступлениях. Так, одной из мер могла бы стать передача функций по регистрации преступлений от того органа, который одновременно отвечает за их раскрываемость, другому органу, например круглосуточно работающей дежурной части прокуратуры, которая территориально располагалась бы рядом с отделом полиции.

Безусловно, уровень оперативно-разыскной деятельности, агентурной и оперативно-технической работы должен быть существенно повышен. При этом важно использовать положительный опыт сыщиков-ветеранов в сочетании с воспитанием бескорыстных молодых профессионалов.

Четвертая составляющая уголовной политики – уголовно-процессуальная политика, которая воплощает отношение власти к расследованию преступлений и разрешению уголовных дел. Этот элемент уголовной политики будет более подробно рассмотрен в § 2 гл. 6, здесь же ограничимся напоминанием о том, что уголовно-процессуальные нормы представляют собой систему, поэтому любая ошибка чревата серьезнейшими негативными последствиями: это и несправедливо оправданные преступники, и, что еще ужаснее, ошибочно обвиненные и осужденные люди. Сегодня отчетливо ощущается необходимость серьезного усиления ответственности всех публичных субъектов российского уголовного процесса – дознавателя, следователя, прокурора, судьи – за процессуальную ошибку. Одновременно следует повышать уровень прокурорского надзора за соблюдением законности в уголовном процессе, а также уровень ведомственного контроля в ходе досудебного производства.

Стабильность закона – показатель его качества. Появление Устава уголовного судопроизводства 1864 г. в ходе проводимой императором Александром II судебной реформы стало крупнейшим событием в жизни нашей страны и позволило достичь качественно нового уровня правового регулирования процессуальных отношений. Высокую оценку заслужил и разработанный под руководством М. С. Строговича Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г. Современный же Уголовно-процессуальный кодекс РФ, принятый в 2001 г., уже многократно подвергался существенным правкам, в том числе концептуальным. Это свидетельствует о его недостаточной научной проработке – как до принятия, так и в следующие годы. Поскольку и сегодня ощущается потребность в дальнейшем реформировании УПК, самое серьезное внимание следует уделить тщательному научному анализу предлагаемых изменений (с широким привлечением к дискуссии криминоведов-практиков) и лишь потом воплощать их в жизнь. Проводя реформы, нужно учитывать и имеющийся зарубежный опыт, однако заимствование чужих уголовно-процессуальных институтов должно быть творческим и крайне осторожным.

Пятая составная часть уголовной политики – уголовно-исполнительная политика, которую можно определить как отношение власти к исполнению наказания, назначенного за совершенное преступление. По утверждению И.М. Рагимова, именно наказание определяет уголовную политику государства в борьбе с преступностью; с его точки зрения, благоприятная правовая и нравственная обстановка в обществе и государстве зависит от глубины понимания социальной природы наказания и от верного его практического применения. В этой области мы также нуждаемся сегодня в беспристрастном анализе сложившегося положения и поиске путей его улучшения. Особую обеспокоенность вызывает состояние дел в части исполнения такого сурового наказания, как лишение свободы. К сожалению, современные российские колонии и тюрьмы зачастую выступают не местом для перевоспитания и духовного очищения оступившегося человека, а, напротив, настоящей преступной школой. Из такой школы отбывший наказание осужденный выходит со сложившимся криминальным сознанием, новыми навыками совершения преступлений и широкими связями с другими представителями преступного мира. Конечно, подобная реализация уголовно-исполнительной политики не может устраивать ни власть, ни общество.

Наконец, шестым элементом уголовной политики государства мы назвали уголовно-организационную политику, под которой понимаем отношение власти к организационному (научному, статистическому) и ресурсному (кадровому, материально-техническому) обеспечению пяти остальных элементов уголовной политики. Подчеркнем, что этому направлению в нашей стране традиционно уделяют недостаточное внимание, отчего многие проводимые реформы оказываются малоэффективными.

Прежде всего, укажем на снижение интенсивности аналитической работы. В последние десятилетия в нашей стране наблюдается недостаточное участие ученых-криминоведов в разработке законодательства, так или иначе связанного с борьбой с преступностью. Между тем знание и опыт таких ученых были бы очень полезны и в решении концептуальных вопросов, и при разработке конкретных законопроектов. Законы, регламентирующие борьбу с преступностью, должны отражать криминальные реалии, тогда как последние, по наблюдению В.В.Лунеева, в процессе законопроектной работы фундаментально не изучаются. Криминолог утверждает, что в результате торжествуют интересы лоббистов, неосведомленность о действительной криминальности; как следствие – можно привести множество примеров принятия порочных, криминогенных, коррупциогенных норм, нередко под флагом гуманизации и демократизации.

В России сегодня следует развивать системную науку – криминоведение, объединяющее уголовное право и процесс, криминологию и криминалистику, уголовно-судебную экспертизу, оперативно-разыскную теорию, историю борьбы с преступностью и т. д. Власть должна учитывать предложения ученых при совершенствовании законодательства, а самих ученых нужно приглашать к обсуждению законопроектов.

Напомним, что еще полтора десятилетия назад по поручению президента В. В. Путина была создана рабочая группа по подготовке масштабной реформы, затрагивающей весь правоохранительный блок. Члены группы сформулировали предложения по созданию федеральной полиции с основной задачей предупреждения и раскрытия тяжких преступлений, муниципальной милиции, призванной охранять общественный порядок в городах и селах за счет средств местного бюджета, национальной гвардии – усовершенствованной структуры внутренних войск на профессиональной основе. Кроме того, они обосновали предложение по созданию объединенной федеральной службы расследований (Следственного комитета РФ), включающей в свой состав все ныне действующие следственные аппараты. Речь тогда шла не только о создании единого органа исполнительной власти, призванного осуществлять предварительное следствие по уголовным делам, но и об усилении прокурорского надзора за законностью на стадии предварительного расследования. Предлагалось отделить прокуратуру от следствия, причем не в целях ослабления прокурорского надзора, а, напротив, для его усиления, поскольку такое отделение освобождало прокурора от положения начальника следователя и от ответственности за его ошибки. Что-то из перечисленного уже претворяется в жизнь, однако реализация остальных реформ по ряду причин отложена. Теперь можно было бы вернуться к обсуждению еще не реализованных предложений, что следует учитывать в ходе выработки направлений уголовно-организационной политики.

Государство должно также уделять внимание выработке и внедрению оптимальной системы показателей работы правоохранительных органов в сфере предупреждения, раскрытия, расследования преступлений и рассмотрения уголовных дел в суде, исполнения наказаний.

Следующий аспект уголовно-организационной политики – кадры. Власть определяет кадровую политику по отбору должностных лиц, имеющих отношение к предупреждению и раскрытию преступлений, расследованию уголовных дел, к уголовному судопроизводству в целом, лиц, осуществляющих уголовную защиту, а также тех, кто обеспечивает исполнение наказаний. Вопросы кадрового обеспечения – важнейшие, о какой бы сфере человеческой деятельности ни заходила речь, но значение личных и деловых качеств конкретного работника многократно возрастает, если мы касаемся выполнения им правоохранительной функции.

Помимо кадрового обеспечения, значительная роль должна отводиться обеспечению всех правоохранительных органов современными техническими возможностями. Одно из важнейших направлений работы любого руководителя – создание достойных условий труда и предоставление гарантий социальной защищенности сотрудникам. Пока же власть не обеспечивает правоохранительную систему в достаточной степени. В частности, по данным В.И.Гугина, «злободневными вопросами для органов предварительного следствия продолжают оставаться состояние обеспеченности следователей служебными кабинетами и оснащенности компьютерной техникой и автотранспортом. Решение данных вопросов способствует повышению престижа работы, позволяет устранить дефицит и текучесть кадров и напрямую влияет на обеспечение качественного расследования уголовных дел и раскрытие преступлений».

Кроме того, в уголовно-организационную политику должны входить вопросы организации президентского, парламентского, ведомственного и общественного контроля за состоянием дел в сфере борьбы с преступностью.

Таковы, на наш взгляд, содержание и структура уголовной политики. Отметим, что в российской науке наряду с широким подходом к определению уголовной политики сформировался также узкий подход, при котором уголовная политика ограничивается областью собственно уголовного права. Такой позиции придерживается, в частности, Н. А. Лопашенко, заметившая: «На мой взгляд, уголовно-правовая политика ничем не отличается от политики уголовной; уголовно-правовая (или уголовная – у разных авторов по-разному) политика не включает в себя политику уголовно-процессуальную и уголовно-исполнительную. Последние – самостоятельные части единой государственной политики противодействия преступности». Развивая свою мысль, автор обращает внимание на принципиальное расхождение позиций: «Называя уголовной политикой совокупность различных политик (в том числе уголовно-исполнительной, уголовно-процессуальной), ученые, вольно или невольно, отрицают самостоятельность других, кроме уголовного права и уголовного закона, правовых и законодательных отраслей. Разумеется, первичный характер уголовного права несомненен, однако и уголовный процесс, и уголовно-исполнительное право имеют свои собственные предметы и методы правового регулирования».

С подобным неоправданно узким пониманием уголовной политики мы согласиться не можем. Речь, разумеется, не идет о каком-то искусственном смешении различных отраслей права, равно как и об утрате независимости каждой из них. Напротив, выше мы уже отмечали определенную самостоятельность элементов, входящих в состав уголовной политики. Тем не менее невозможно отрицать наличие некоего связующего феномена, который никак не укладывается в одну лишь уголовно-правовую плоскость. Ставя знак равенства между уголовной и уголовноправовой политикой, мы делаем бессмысленным одновременное существование двух названных терминов. Но в том-то и дело, что отношение власти к преступности не сводится к одному лишь выявлению общественно опасного деяния и установлению наказания за него. Отношение власти к преступности должно пониматься гораздо шире и включать в себя, помимо уголовно-правового элемента, весь приведенный выше комплекс.

В завершение подчеркнем, что криминализация общественного сознания, произвол в правоохранительных органах, правовой нигилизм, коррупция опасны не только для законопослушного гражданина, но и для всех остальных членов общества, не исключая самих преступников. Так что уголовная политика государства касается каждого, абсолютно каждого живущего в нем человека.