§ 2. Социально-экономические проблемы борьбы с преступностью

Наряду с проблемами нравственного порядка в современной России существует целый комплекс социально-экономических проблем, отражающихся на состоянии дел в сфере борьбы с преступностью. Некоторые из них берут свое начало еще в советском прошлом, другие явились следствием необдуманных реформ конца прошлого века, третьи же, как ни странно, стали закономерным результатом успешной интеграции экономики нашей страны в мировую экономику. Уделять повышенное внимание всем этим проблемам особенно важно теперь, после того как наша страна и весь мир переживают последствия глобального экономического кризиса, а в отношении России страны Запада к тому же активно применяют различные «санкции».

Очевидно, что негативные тенденции в экономике России, основанной на сомнительных схемах «оптимизации» налогообложения и характеризующейся стремлением к «легким» деньгам, создают благоприятную среду для преступной деятельности. Непрекращающийся рост отдельных крупных городов, в которые вливаются основные финансовые потоки, при отсутствии средств к нормальному существованию большей части населения только усиливает отмеченные тенденции. И сегодня можно считать общепризнанным, что от положения дел в экономике во многом зависит состояние всей общественно-политической жизни в стране.

Как отмечалось в специальной литературе, с одной стороны, можно и нужно спорить с теми положениями теории первенства экономики над государством и политикой, которые абсолютизируют экономический фактор, объясняя все происходящее в обществе лишь экономическими причинами, отождествляют социальное с экономическим и т. д. Но нельзя оспаривать то, что было многократно подтверждено самой жизнью, многовековой историей развития человеческого общества: экономическое развитие в конечном счете определяет основные тенденции и направления политического, идеологического, духовного развития общества, а не наоборот.

Как констатируют отечественные криминологи, проблема связи экономических отношений и преступности начала масштабно исследоваться в нашей стране примерно с 1963 г., когда был создан Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности в СССР. Ученые уже тогда понимали, что первопричинами любых проблем в жизни общества, наряду с психофизиологическими факторами, воздействующими на отдельного человека, являются экономические отношения. Вместе с тем влияние экономики на преступность не могло быть официально признано советским правительством в силу известных внутриполитических мотивов.

Сегодня российские криминологи признают, что причины преступности нужно искать прежде всего «в экономических отношениях, в их противоречиях, несбалансированности хозяйственного механизма, пороках и недостатках экономической политики, а также в системе распределительных отношений». При этом отечественные ученые опираются как на результаты собственных исследований, так и на солидный опыт зарубежных коллег. Связано это с тем, что вопросы взаимовлияния экономических отношений и преступности, проникновения организованной преступности во власть и крупный бизнес, подавления конкурентов не только экономическими мерами, но и преступными методами изучались западными учеными значительно более интенсивно. Так, лауреат Нобелевской премии К. Лоренц предположил, что степень недоброжелательности людей, приводящая к конфликтам между ними, прямо пропорциональна плотности населения. Подобная недоброжелательность, озлобленность людей вызвана, с его точки зрения, плохими условиями их жизни, и прежде всего – экономическими факторами.

Во времена СССР осуществлялось жесткое регулирование всей хозяйственной деятельности. Любое мелкотоварное производство рассматривалось как деструктивный социальный элемент – антипод социалистической плановой экономики – и поэтому безжалостно подавлялось. Основными рычагами развития экономических отношений были всевозможные ведомственные директивы и планы. В подобных условиях действовали свои правила негласной игры: создавались неучтенные излишки, которые затем расхищались, процветали бюрократизм и взяточничество. Сложившаяся бюрократическая система породила, в свою очередь, собственную «теневую экономику», изначально криминогенную и являвшуюся, по выражению Э. Ю. Соловьева, «подземным царством командно-административной практики». И хотя сегодня очевидно, что теневая экономика существует во всех странах, в каждой стране она имеет свои особенные черты и далеко не одинаковую степень развития.

Теневая экономика, будучи прежде всего системой хозяйствования, подчиняется в своем развитии тем же объективным экономическим закономерностям, использует те же факторы (ресурсы, деньги, людей), что и официальная экономика. Принципиальное же отличие заключается в том, что теневая экономика не оформлена законодательными нормами и включает в себя все неучтенные, нерегламентированные виды деятельности, отличные от изложенных в нормативных документах и правилах хозяйствования. Как отмечают ученые, это теневое право вступает в борьбу с правом официальным в открытых и скрытых формах и в случае перевеса может привести к криминализации государства и общества. Таким образом, теневое право представляет собой определенный срез социальных норм, которые призваны управлять теневой экономической деятельностью. Сама же теневая экономика отчасти является, по наблюдению исследователей, результатом действия «непродуманных законов» (деструктивного правового воздействия): наряду с теневой экономикой, которая включает в себя запрещенные виды деятельности, существует так называемая статутная теневая экономика – осуществление официально разрешенных видов деятельности, но не оформленное правом (например, с целью минимизации налогообложения).

Теневая экономика опасна для государства по многим причинам. Во-первых, многомиллиардные обороты, выведенные из легальной сферы, не приносят доходов в бюджет, что уже само по себе наносит ощутимый ущерб государству и обществу. Во-вторых, теневая экономика неуклонно разрушает государственный экономический механизм. Отдельные структуры государственной власти и управления не дают развиваться нормальной экономике и, будучи по существу преступными силами, не только стимулируют преступность, но и провоцируют социальные и политические конфликты.

К сожалению, масштабная теневая экономика, порожденная бюрократической системой СССР, стала неотъемлемой частью экономических отношений современной России, приобретя при этом совершенно новые качественные характеристики. По этому поводу В.В.Лунеев обоснованно заметил: «Рыночная экономика не имеет достойной альтернативы. Но она намного криминогеннее, чем командная. Тогда как последняя малоэффективна. Однако экономические и социальные результаты хозяйствования в современных условиях порой были важнее криминологических. Хотя не исключено, что безопасность на каком-то этапе может оказаться одним из главных индикаторов качества жизни».

К схожему выводу приходят и авторы одного из авторитетных учебников по криминологии: «Рыночная экономика с ее беспощадной конкурентной борьбой, подчас за выживание, погоней за прибылью и сверхприбылью неизбежно порождает преступность. Не случайно в развитых экономических странах именно экономические корыстные преступления являются преобладающими». И далее: «Широкое распространение, в том числе и среди политических лидеров, стоявших у руля реформ и непосредственно их осуществлявших, получило представление о рыночной экономике как об абсолютно саморегулирующейся системе, не требующей какого-либо государственного вмешательства и контроля. Предполагалось, что в процессе перехода к рынку, либерализации экономики теневая экономика, включая ее “черный сектор”, отомрет сама по себе, а нажитые в ней капиталы будут использованы в интересах общества. Реальные экономические процессы не подтвердили этих иллюзий. Наоборот, дельцы теневой экономики, выйдя из “тени”, принесли в легальную экономику многие приемы и методы, а также психологию нелегального бизнеса, а теневой сектор экономики еще более разросся. Прежняя бюрократическая система всеобщего контроля и детальной регламентации операций с материальными ценностями распалась, а экономическая пока не работает».

Вспоминая годы перестройки в нашей стране и оценивая их с точки зрения произошедших экономических преобразований, нельзя не заметить, что сам по себе переход от плановой экономики к рыночной был безусловным шагом вперед в экономическом развитии страны и содержал мощнейший положительный потенциал. Как отметил Л. И. Спиридонов, государственное планирование в масштабах общества представляется современному либерализму принципиально невозможным. Государство, действующее подобным образом, обнаруживает, выражаясь словами Ф. А. Хайека, «пагубную самонадеянность». Ни одно правительство, ни один государственный орган, продолжает Л. И. Спиридонов, ни при каких обстоятельствах не может обладать информацией, необходимой для принятия оптимальных решений о том, что нужно делать на каждом рабочем месте. Тот, кто на нем находится, будет осведомлен полнее и потому выполнит работу успешнее по своему разумению, чем по указанию сверху. В этом современный либерализм видит причину краха общества, экономика которого была основана на государственной собственности и централизованном планировании.

Однако при практической реализации перехода нашей страны от плановой экономики к свободному рынку было сделано множество роковых ошибок – иногда по незнанию, а иногда по прямому преступному умыслу, – и негативные последствия этих ошибок сказываются до сих пор.

Весьма резкую, но справедливую оценку проведенных экономических преобразований дал В. В. Лунеев: «Общеизвестно, что одно и то же явление не может однозначно оцениваться с разных точек зрения. Проведение рыночных реформ в России во времена Ельцина, например, – позитивная стратегическая линия возможного дальнейшего развития страны. При таком пролонгированном подходе можно цинично пренебречь теми катастрофическими последствиями преступного проведения подобных реформ для абсолютного большинства российского народа, который вымирал миллионами от голода и холода, беззащитности, безжалостного криминала (“лес рубят – щепки летят” – сентенция, освоенная нашим народом со сталинских времен). С криминологической же точки зрения, ельцинские “семейные” реформы (а точнее, разрушения) власти и экономики в России были абсолютно криминогенными».

Не менее категорично о ходе экономических преобразований в последние годы существования Советского Союза и в постсоветсткой России высказался А.И. Бастрыкин: «В 1985 г. началась и в течение 15 лет продолжалась перестройка Горбачева – Ельцина, опрокинувшая страну в очередную революционную смуту. И снова мы видели разграбление богатств СССР и России». По убеждению ученого, начало «политике разорения» положило «горбачевское руководство». Тогда, во второй половине 1980-х, было принято несколько нормативно-правовых актов, разрешивших организациям беспрепятственную реализацию товаров за рубежом, что привело к «вымыванию товаров» из страны. Как следствие, моментально опустели полки магазинов, невиданно выросли розничные цены в советских рублях, началась крупномасштабная международная спекуляция. В зарубежных банках уже тогда скопилось от 400 до 500 млрд руб. от старта первоначального накопления. В результате к концу 1991 г. экономика страны оказалась в катастрофическом положении: ускорялось падение производства (за 1991 г. спад составил 11 %), стремительно уменьшался национальный доход (по сравнению с 1990 г. – на 20 %), рос дефицит государственного бюджета (составлявший, по разным оценкам, от 20 до 30% валового внутреннего продукта), таяли золотовалютные резервы (золотой запас Советского Союза в период 1985-1991 гг. уменьшился в 10 раз).

«После развала СССР, – продолжает А. И. Бастрыкин, – разграбление России приняло открытый и беззастенчивый характер. Этому способствовало правительство Ельцина – Гайдара, проводившее, следуя рецептам с Запада, политику “либерализации цен”. В целом же реформа, предпринятая Гайдаром, дала по крайней мере три главных результата, видимо, ожидаемых ее разработчиками: 1) обвальную девальвацию рубля; 2) ликвидацию сбережений населения; 3) ускорение разрушительных процессов в сфере экономики и финансов. <…> Сейчас, по прошествии времени, когда многое тайное становится явным, можно почти с полной уверенностью утверждать: правительство Ельцина – Гайдара, приступив к “шоковой терапии”, т. е. к быстрому разрушению экономики и финансов России, начало, в сущности, ускоренную работу по превращению промышленной России в сырьевую полуколониальную страну, служащую источником сырья и энергии».

Современники помнят, что в тот период все более увеличивалось расслоение общества на социально обеспеченных и малоимущих граждан. Широким массам населения не выплачивались заработная плата, пенсии, стипендии. Обогащение же единиц происходило отнюдь не только законным путем; напротив, во многом преобладали преступные способы достижения высокого благосостояния.

В немалой степени таким процессам в экономике способствовали принимаемые государством законы, которые фактически стимулировали противоправное поведение. Классическим примером, по мнению Р. В. Рывкиной, можно считать принятые законы о налогообложении, породившие массовое уклонение предпринимателей от уплаты налогов. Кстати, уклонение различных коммерческих организаций от уплаты налогов путем недостоверных записей в представляемой ими бухгалтерской отчетности, выплата работникам предприятия «черной» заработной платы «в конвертах», расчеты между самими коммерсантами неучтенными наличными деньгами – все эти негативные явления, ставшие массовыми с начала 1990-х годов, по-прежнему весьма распространены в экономической жизни нашей страны.

Очевидно, что тогда, на закате перестройки, должный контроль над государственной собственностью был утрачен. Под воздействием процесса разгосударствления многие ценные объекты почти даром перешли в руки криминальных структур. Можно назвать несколько этапов передела собственности в нашей стране, наблюдавшегося в перестроечные и постперестроечные годы: эскалация захвата государственной собственности, принятие мер по легализации состоявшегося передела собственности, глобализация частного присвоения национальных богатств и вывоз капитала за границу.

Как полагают отечественные исследователи, решающими звеньями в этой цепочке стали приватизация и отказ государства от выполнения ряда необходимых условий. Передача большинства предприятий в частную собственность теоретически должна была дать мощные стимулы к труду, обеспечив высокий уровень производства. Однако произошло обратное. Данный процесс вызвал резкий спад в экономике страны. И одна из важных причин такого спада, на которую обращают внимание ученые, заключается в том, что собственность – это не только предметы, вещи, но и вещественные орудия труда, соединенные с живым трудом. По утверждению С. С. Алексеева, в условиях тоталитарной системы не было собственности как основы экономической жизни, а существовала «власть-собственность», которая держалась на принудительном и полупринудительном труде. И когда властнопринудительные рычаги в экономике отпали, остались «голые вещи» и «голые предметы», которые теперь кое-как соединяются с живым трудом.

Однако самое крупное нарушение интересов общества в ходе проведения приватизации было допущено в системе оценки стоимости приватизируемых объектов. И едва ли это было чьей-то случайной ошибкой; напротив, зачастую в процессе приватизации можно явственно увидеть проявления злой воли и жажды наживы.

Напомним, что в 1992 г. Б. Н. Ельцин издал Указ от 14 августа 1992 г. № 914 «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» (вместе с «Положением о приватизационных чеках»). Как отметил В. О. Лучин, этим Указом именные чеки были заменены ваучерами на предъявителя, что открыло крупным спекулянтам возможность скупать у малоимущих граждан ваучеры и с их помощью получать контрольные пакеты акций приватизируемых предприятий.

Недвусмысленную оценку проведенной в стране приватизации дает Р. А. Медведев, отмечая случаи массового приобретения предприимчивыми дельцами у обнищавшего населения сотен тысяч ваучеров практически за бесценок. В своей работе автор приводит множество ярких примеров того, как многие не просто крупные, но даже знаменитые предприятия переходили в частные руки «по смехотворно низким ценам». Например, знаменитый Санкт-Петербургский судостроительный Балтийский завод был продан за 15 тыс. ваучеров, или 150 млн рубл. по номиналу ваучеров. Для покупки крупнейшего автомобильного завода им. Лихачева (ЗИЛ), занимающего площадь более тысячи гектаров в Москве и дающего работу сотне тысяч человек, потребовалось 800 тыс. ваучеров. Самый крупный в СССР и России Уральский машиностроительный завод (Уралмаш), на котором работало более 100 тыс. чел., был оценен в 1,8 млрд руб., что на момент приватизации (июнь 1993 г.) составляло 2 млн долларов США. «В самих Соединенных Штатах, – констатирует Р. А. Медведев, – за 2 млн долларов можно было купить всего лишь хорошую квартиру в центре Нью-Йорка или небольшую пекарню в небольшом городке».

Вслед за ваучерной приватизацией последовала приватизация денежная, или инвестиционная. По оценке Р.А.Медведева, по сравнению с ваучерной, денежная приватизация имела некоторые особенности. Если в первой могли принимать участие только граждане Российской Федерации, то теперь и западный капитал был допущен к скупке российской промышленности и собственности, чем, разумеется, не замедлил воспользоваться, обращая внимание в первую очередь на покупку акций оборонных предприятий России.

Идеологи приватизации в нашей стране, действовавшие при мощнейшей поддержке западных специалистов, объявили целью приватизации как можно более скорый переход нашей страны к капитализму. Об этом, например, прямо заявлял А. Чубайс: «Целью приватизации является построение капитализма в России, причем в несколько ударных лет, выполнив ту норму выработки, на которую у остального мира ушли столетия». Однако, по оценкам отечественных исследователей, «в несколько “ударных лет” можно было построить лишь криминальный капитализм для небольшой группы богачей, обокравших народ». Ведь стремительное повышение цен, наступившее после их «либерализации», не сопровождалось индексацией сбережений, адекватным повышением заработной платы и пенсий, а потому закономерно привело к плачевному итогу: исчезновению тех основных источников для приобретения приватизируемой собственности, которые были установлены нормативно-правовыми актами, т. е. личных сбережений, заемных средств, социальных счетов.

Таким образом, резюмирует А. И. Бастрыкин, «действия Гайдара и Чубайса по “либерализации цен” и приватизации были нацелены на усиление номенклатурно-мафиозно-криминального капитала, компрадорского по своей природе, на разрушение экономики и финансов России, расхищение и распродажу российской государственной собственности и национальных богатств страны, на приобщение России к Западу в качестве сырьевого придатка и рынка дешевой рабочей силы». Уместно напомнить и о том, что, по данным Российской академии наук, 55 % приватизированного имущества и 80 % государственных акций перешли в руки отечественного и зарубежного криминализированного капитала.

На этом фоне была отмечена консолидация организованных преступных групп, как в рамках отдельных территорий, так и на межрегиональном уровне. Смена ориентиров государственной внутренней политики, «реформирование» экономики, легализация прежде теневых сфер экономической деятельности – все это повлекло за собой и неизбежную трансформацию преступного мира. Опираясь на порожденные коррупцией политические связи и значительный капитал собственных либо контролируемых предпринимательских структур, преступные сообщества начали активно влиять на экономические и политические процессы в регионах, внедряясь в наиболее доходные сферы коммерческой деятельности (такие как нефтегазовый сектор), практически открыто продвигая своих ставленников в органы власти. Одновременно происходила скупка средств идеологического влияния. Криминальные сообщества стали проявлять растущие претензии на политическую власть, стремясь иметь своих представителей во всех ее ветвях и на всех уровнях.

Анализируя виды экономических преступлений, типичных для России 1990-х годов, криминологи условно подразделяют их на несколько групп. И если одна из таких групп напрямую связана с борьбой за овладение предметом собственности – конкретным экономическим ресурсом, то другие имеют характер ростовщичества. К последним причисляют как внешние заимствования на льготных условиях, использовавшиеся не для финансирования реального сектора экономики, а в качестве стартового капитала в интересах исключительно личного обогащения, так и процветавшие финансовые мошенничества. В народной памяти еще свежи воспоминания об акциях МММ и множества других аналогичных пирамид, а также печальные события августа 1998 г., вызванные обвалом пирамиды ГКО.

Аналитики современной экономической преступности в России выделяют ряд наиболее опасных направлений криминализации экономической деятельности:

• сфера кредитно-денежных отношений и банковской деятельности; здесь отмечаются такие преступления, как хищения, совершаемые нередко с участием банковских служащих, мошеннические финансовые операции, незаконное получение и использование кредитов, отмывание «грязных» денег, изготовление поддельной отечественной и иностранной валюты, а также ценных бумаг, и ряд других опасных преступлений; по оценке исследователей, криминальные посягательства в этой сфере отличаются большим разнообразием, особой изощренностью, высокоинтеллектуальным характером преступных операций, быстрой адаптацией преступников к новым формам, методам и средствам экономической деятельности, таким как применяемые банковские документы, электронные платежные инструменты, технологии совершения банковских операций;

• рынок ценных бумаг; в этой сфере, констатируют криминологи, высокая общественная опасность совершаемых преступлений обусловлена большим количеством потерпевших и размерами причиняемого материального ущерба;

• сфера внешнеэкономической деятельности; преступность здесь характеризуется увеличением нелегальной и полулегальной утечки российских ресурсов в денежной и товарной формах за пределы страны и неконтролируемого ввоза на территорию России и реализации потребительских товаров (большей частью некачественных), особенно продуктов питания;

• потребительский рынок; по оценкам криминологов, распространенным преступлением в этой сфере является незаконное предпринимательство, выражающееся в осуществлении предпринимательской деятельности без регистрации или без специального разрешения (лицензии) либо с нарушением лицензионных требований и условий;

• сфера приватизации государственного и муниципального имущества; эта сфера деятельности по-прежнему вызывает повышенный интерес преступных элементов, рассчитывающих завладеть за бесценок зданиями, предприятиями и другими объектами государственной и муниципальной собственности; как правило, такие действия связаны с должностными злоупотреблениями или взяточничеством государственных (муниципальных) служащих;

• сфера налогообложения.

Исследователи отмечают, что сегодня существует множество различных факторов, способствующих наличию и расцвету экономической преступности. В криминологии принято выделять обстоятельства, действующие на макроуровне, определяющие само присутствие преступности в сфере экономики и благоприятствующие ей, и обстоятельства, способствующие совершению конкретных преступлений. Сложное и противоречивое взаимодействие этих факторов формирует криминогенную ситуацию в сфере экономики. Среди обстоятельств общего характера, определяющих современную экономическую преступность в России, ученые называют:

• издержки и грубые просчеты экономической политики переходного периода, экономически и социально немотивированный радикализм и непоследовательность в осуществлении реформ;

• необоснованное и преждевременное отстранение государства от публично-правового регулирования экономических отношений в условиях становления рынка, недостатки существующей системы государственного контроля;

• необоснованную либерализацию правового регулирования, отставание правового обеспечения хозяйственной деятельности;

• организационно-экономическую и социально-экономическую неподготовленность хозяйствующих субъектов и населения, отсутствие у большинства граждан навыков экономического поведения в новых условиях;

• деформацию ценностных ориентаций у значительной части населения;

• недостатки в деятельности правоохранительных органов.

В области социальной политики государство в какой-то момент перестало выполнять взятые им на себя обязательства. После распада СССР резко сократилось производство, чему способствовала утрата ранее существовавших хозяйственных связей. Впервые за многие десятилетия в России возникла настоящая армия безработных, которая к концу 1990-х годов достигла 9 млн чел., т. е. составила 12,4 % экономически активного населения. Стремительный и неуклонный рост цен на потребительские товары и платные услуги, существенно превышающий рост заработной платы и пенсии, предсказуемо привел к обнищанию, люмпенизации и маргинализации значительной части населения. Именно простые граждане нашей страны оказались в большом проигрыше при сопровождавшем крушение советской власти захвате государственной собственности немногими предприимчивыми дельцами. Они почти не получили своей доли в советском наследии, хотя все материальные и духовные ценности произведены их тяжелым трудом.

В. С. Овчинский в предисловии к книге А. С. Овчинского и С. О. Чеботаревой «Матрица преступности» обратил внимание на то, что теперь многие зарубежные аналитики сокрушаются: мол, Россия потеряла десятилетие, поскольку осуществляла не те реформы, и превратилась в криминальную страну. Ученый приводит весьма показательные слова Стива Форбса, главы известной корпорации «Форбс», который заявил: «В 90-е годы Россия “барахталась”, словно в болоте, и одним из главных виновников бедствий страны был Международный валютный фонд. Директивы МВФ (высокие налоги и слабая национальная валюта) – это формула катастрофы. У России есть будущее, пока она будет избегать контактов с МВФ. Другим источником бед России в 90-е годы были порочные политизированные рекомендации таких консультантов, как Джеффри Сакс, который в то время преподавал в Гарварде. Их рецепты “шоковой терапии” привели к обвальной приватизации и тотальному грабежу экономических богатств страны кучкой алчных людей. И при этом не делалось ничего или практически ничего для того, чтобы упростить и довести до ума тогдашнее чудовищное налоговое законодательство, внедрить концепции коммерческого права и “прозрачности”, расширить и углубить концепцию прав собственности. Результатом этих ошибок было то, что Россия потеряла целое десятилетие. Людям не платили деньги, и они видели, как рушатся их жизненные стандарты. Таким образом, идеям демократического капитализма и демократии был нанесен сильнейший урон: эти понятия стали прочно ассоциироваться с деятельностью, которая на самом деле была антикапиталистической и антидемократической».

Заметные изменения к лучшему, наметившиеся в нашей стране с началом XXI в., после смены политического руководства, еще не успели в полной мере восстановить социальную справедливость. Слишком долго неисполнение и даже прямое нарушение требований закона во всем, что касалось экономики, уплаты налогов, воспринималось общественным сознанием как норма. Отсюда – повсеместное и ужасающее распространение налоговых правонарушений, которые по-прежнему зачастую остаются «незамеченными» компетентными органами, носят латентный характер. Очень многие предприниматели и сегодня (не говоря уже о 1990-х годах) не платят государству всех положенных налоговых отчислений, встречая понимание и даже поддержку у рядовых членов общества. Такое поведение сами коммерсанты часто объясняют чрезмерной тяжестью налогового бремени и коррумпированностью налоговой системы. Только после того, как для абсолютного большинства российских предпринимателей будут созданы реальные налоговые послабления, позволяющие им официально работать не в ущерб собственному бизнесу, – только тогда действительно можно будет сказать о произошедшем переломе в борьбе с теневой экономикой.

Здесь уместно привести некоторые цифры. В 2019 г. в России зарегистрировано 104 927 преступлений экономической направленности (например, в 2011 г. их было почти вдвое больше – 202 454). Материальный ущерб от указанных преступлений (по оконченным уголовным делам) в 2019 г. составил более 447 млрд руб. (в 2011 г. этот показатель был в 3 раза ниже – 160 млрд руб.). Тяжкие и особо тяжкие преступления в общем числе выявленных преступлений экономической направленности составили около 60 %. Поскольку преступления такого рода относятся к числу высоколатентных, очевидно, что это лишь малая часть в действительности совершенных преступлений.

Бороться с теневой экономикой невозможно без заинтересованности миллионов простых людей в конечной победе. Рядовые граждане должны осознать преимущества выплаты «белой» зарплаты, а не неучтенных «конвертов» с деньгами и требовать соблюдения закона от работодателей. С начала 2000-х годов, ставших экономически успешными для нашей страны, в решении этой проблемы наметилась устойчивая положительная тенденция; трудовые отношения начали постепенно выходить из теневой сферы. Однако разразившийся мировой экономический кризис и связанный с ним рост безработицы, а также последствия «санкционного давления» заставили этот позитивный вектор вновь изменить направление. По данным социологических исследований, жители России вновь стали предъявлять значительно меньше требований к трудоустройству, многие вынуждены соглашаться на непостоянные заработки.

Еще одно пагубное явление, широко распространенное в современной России, заключается в повсеместно встречающейся практике так называемых откатов, с которой поневоле сталкиваются многие российские предприниматели. Суть этой практики состоит в том, что заказчик, заключая договор с тем или иным подрядчиком на выполнение определенных работ или оказание услуг, ставит откровенно криминальное условие: подрядчик должен тайно вернуть («откатить») ему часть выплаченных по договору денежных средств. Только при согласии подрядчика на выполнение этого негласного условия (что фактически представляет собой сговор на совместное совершение преступления!) с ним заключается договор; при отказе же участвовать в хищении потенциальный подрядчик, как правило, не может добиться получения желаемого заказа. Особое распространение подобная практика получила при освоении бюджетных средств, где потерпевшей стороной выступает государство. Размер отката зависит от жадности заключающего договор чиновника и может составлять неимоверные суммы: 20 %, 30 %, а иногда даже до 80 % от выплаченных по договору денежных средств. Это, разумеется, крайне негативно сказывается на легальном секторе экономики. С одной стороны, в стране совершаются крупные хищения, с другой – добросовестные участники рынка в борьбе за подряд заранее обречены проигрывать своим менее чистоплотным коллегам. Представляется, что правоохранительные органы должны уделять этой проблеме значительно большее внимание. Пока же уголовные дела в отношении расхитителей, заканчивающиеся вынесением заслуженных обвинительных приговоров, встречаются гораздо реже, чем само это явление.

Следующая проблема, на которой следует остановиться, – по-прежнему распространенные случаи умышленного банкротства государственных предприятий с целью продажи государственной собственности в частные руки. При сохраняющемся в стране высочайшем уровне коррупции эта проблема все еще очень далека от решения. Встречаются и случаи необоснованной продажи вполне успешных государственных предприятий, что также может свидетельствовать о личном интересе конкретного должностного лица. Поэтому нельзя не согласиться со словами А.Д. Керимова: сегодня крайне важно обеспечить подконтрольность, управляемость, а главное – законность и справедливость приватизации государственной собственности. Приватизация должна осуществляться только в том случае, если это целесообразно, экономически обосновано. «Нет ни малейшего смысла, – замечает ученый, – с точки зрения, разумеется, общественного блага, а не своекорыстного интереса, приватизировать предприятия и без того эффективно функционирующие и существенно пополняющие государственную казну. Между тем общеизвестно, что именно так зачастую и происходит».

Нельзя не сказать и о том, что серьезным криминогенным фактором остается неравномерность распределения доходов среди населения. Углубление социального неравенства неминуемо негативно сказывается на общей криминальной ситуации в стране, уровне корыстной и корыстно-насильственной преступности. Истоки этого крайне опасного явления во многом связаны все с той же приватизацией, когда единицы получили в свои руки достояние всего народа. Ведь сегодня ни для кого не секрет, что для большинства отечественных олигархов источником богатства стали национальные природные богатства России – в основном нефть и газ, принадлежащие, как известно, всему российскому народу. Получается, что несколько сотен мультимиллионеров и миллиардеров, монопольно используя общее достояние, буквально купаются в роскоши, а десятки миллионов россиян живут за чертой бедности.

«Чем это объяснить, – задаются вопросом современные исследователи, – редким умом и необыкновенной предприимчивостью?» И тут же сами отвечают: нет, речь зачастую идет о банальном воровстве и примитивном по способам исполнения уходе от уплаты налогов.

Едва ли кого-то нужно долго убеждать в опасности сохранения такой ситуации, которая в любую минуту может обернуться социальным взрывом. Напомним, что в современной науке существует так называемый децильный коэффициент (его еще образно называют «коэффициентом социальной ненависти»), демонстрирующий уровень социально-экономической устойчивости общества и определяемый как соотношение между совокупными доходами 10% самых богатых и 10% самых малообеспеченных граждан страны. Предполагается, что максимально допустимая величина децильного коэффициента, не создающая опасности серьезных социальных потрясений и беспорядков, равняется примерно 1:10. Именно в этих границах находится «коэффициент ненависти» во многих развитых западноевропейских странах. Так, доходы богатейших и беднейших слоев населения в Дании, Финляндии, Швеции расходятся не больше чем в 3-4 раза (как, кстати, и некогда в СССР); в Германии, Австрии, Франции – не больше чем в 5-7 раз. В нашей же стране сегодня величина децильного коэффициента значительно превышает подобные допустимые показатели и составляет, по разным оценкам, от 1:15 до 1:40 (такая статистическая разница обусловлена наличием теневых доходов, что и вызывает расхождение между официальными данными Росстата и результатами неофициальных исследований). В Москве, например, по данным, опубликованным в журнале «Новости экономики и политики», этот коэффициент в 2011 г. вообще составил трудновообразимую величину 1:56, что свидетельствует о колоссальном разрыве в доходах жителей нашей столицы.

Для большей наглядности приведем еще некоторые официальные цифры. Так, по итогам первой половины 2019 г. в России зафиксировано 246 тыс. долларовых миллионеров, тогда как в 2018 г. их насчитывалось 172 тыс. За этот же срок количество российских долларовых миллиардеров увеличилось с 74 до 110 чел. И при этом, только по данным Росстата, в России за чертой бедности проживают 19,8 млн чел., или 13,5 % от всего населения. Комментируя такие цифры, М. Орешкин, занимавший пост министра экономического развития РФ, честно признал, что в России сохраняется высокий уровень неравенства – и это большая проблема для страны. Одновременно министр отметил, что за последние 10 лет в нашей стране уровень неравенства стабилизировался, в то время как в основных развитых странах он продолжал активно расти. Власти, по словам главы Минэкономразвития РФ, прикладывают много усилий для решения этого вопроса, в частности, повысился минимальный размер оплаты труда, увеличился уровень зарплат бюджетников, была введена дополнительная материальная поддержка семьям с детьми. «Это те меры, которые стабилизируют и даже позволяют немного снижать уровень неравенства, но, повторюсь, он по-прежнему остается высоким», – заметил М. Орешкин.

Одним из действенных способов выхода из сложившейся опасной ситуации должно стать подкрепленное конкретными шагами стремление государства как можно быстрее создать многочисленный средний класс граждан с прочным экономическим и материальным положением, которое будет определять его поведение и формировать психологию законопослушного члена общества.

О необходимости формирования среднего класса в России сказано и написано уже немало, и многое из этого, конечно, верно. Однако без государственной воли, без взвешенной и продуманной государственной политики, прежде всего в сфере налогообложения, без серьезных усилий по поддержке реального сектора экономики не обойтись. Без этих мер социальное неравенство будет только усиливаться.

Интересное интервью еще в 2008 г. дал руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Е. Гонтмахер, по оценке которого, с учетом текущих и накопленных доходов, только 1-1,5% россиян можно считать богатыми по мировым меркам. Еще около 20 % граждан можно назвать обеспеченными – на члена семьи они получают около тысячи долларов в месяц. Это преимущественно работники экспортно ориентированных отраслей, имеющие доступ к социальным пакетам, хорошо дополняющим денежные доходы: частные пенсионные фонды, собственные поликлиники и больницы, дома отдыха, путевки со скидками. К этой же категории принадлежит и финансовая «обслуга» названных отраслей – банковская, страховая сферы. Если же посмотреть на наименее обеспеченные слои населения, то только по официальным данным ниже прожиточного минимума у нас живут около 15 % граждан. По словам Е. Гонтмахера, бедным от «нефтяного дождя» тоже перепали крохи, и за последние 7-8 лет они стали жить немножко лучше. «Но, – уточняет ученый, – лишь “немножко”: для тех, у кого на питание идет больше половины доходов, а остальное на оплату жилья и транспорта, инфляция раза в два больше той, что называет Росстат. “Внизу” по-прежнему большинство пенсионеров».

Нельзя отрицать, продолжает Е.Гонтмахер, что с 2001 г. социальная ситуация по многим пунктам улучшилась, однако кардинального перелома не произошло. Как полагает ученый, мы опять находимся в точке выбора, и вся надежда – на ответственное руководство страны. Кроме того, он проводит интересные исторические параллели: «В США все было примерно так же в 20-е годы, когда страна нажилась на Первой мировой войне, как мы на нефтедолларах, и там эти огромные доходы тоже размазались по разным слоям населения очень неравномерно: с одной стороны, появились нувориши, а с другой – массовая нищета, еще похлеще нашей. А если взять Францию и Великобританию, то там примерно такой же уровень социального расслоения, как у нас, был в 30-е годы. Тяжелейшая Вторая мировая война, конечно, затемнила ситуацию, но после нее, в 50-60-е годы, эти страны осуществили переход от экономики индустриальной, когда нужно много простого и дешевого труда, к экономике инновационной, когда труд становится более дорогим, но и более эффективным. Чтобы достичь нынешних величин децильного коэффициента, им понадобилось 15-20 лет. Думаю, что и нам понадобится столько же. Но цель достижима лишь в том случае, если российская экономика будет интенсивно развиваться именно как социально ориентированная».

Следует вновь подчеркнуть, что некоторые очевидные позитивные сдвиги в экономической сфере с начала 2000-х годов наметились. Это касается и начала реализации национальных проектов, и выплаты зарплат и пенсий, и общего постепенного повышения благосостояния населения. В связи со сказанным приведем любопытную оценку действий руководства нашей страны, данную Н. В. Стариковым: если бы курс ельцинских реформ был продолжен, то Российская Федерация, возможно, уже прекратила бы свое существование; во всяком случае, никакого стабилизационного фонда у нас не появилось бы. Автор подчеркивает: «Стабфонд появился на свет и быстро наполнился нефтедолларами именно потому, что правительство Путина провело в России тихую деприватизацию нефтяных активов. Бюджет и Стабилизационный фонд полны до краев, потому что ни одна из государственных и полугосударственных компаний, качающих нефть в России, сегодня не пытается уклониться от уплаты налогов. Честными трудягами и налогоплательщиками стали и немногие оставшиеся осколки былого частного нефтяного величия. Но все эти приятные примеры произошли не сами собой, а благодаря живительной силе примера».

Напомним, что еще в 2007 г. В. В. Путин, выступая с президентским посланием перед Федеральным собранием РФ, обратил внимание на важнейший момент: богатство образовательного, научного, творческого достояния России дает нашей стране видимые преимущества для создания конкурентоспособной, основанной на интеллекте и знаниях экономики. Такой экономики, где основным двигателем станут не темпы освоения природных ресурсов, а именно идеи, изобретения и умение быстрее других внедрять их в повседневную жизнь. Главными экономическими задачами В. В. Путин назвал: устранение инфраструктурных ограничений роста, повышение эффективности использования природных ресурсов, модернизацию и развитие высокотехнологичных промышленных производств. В выступлении был отмечен принципиальный момент: бюджетные средства должны здесь стать не главным источником, а прежде всего катализатором для частных инвестиций. Вкладывая бюджетные средства в экономику, государство должно лишь «подставлять плечо» там, где риски для частных инвесторов пока еще слишком высоки. Основной же ролью государства должно быть содействие бизнесу в создании новых, по-настоящему современных производств и в появлении как можно большего количества национальных публичных компаний. Кроме того, В. В. Путин особо выделил такой важный сегмент экономики, как малое предпринимательство: «Могу с уверенностью сказать, что там, где развивается малый бизнес, там меньше бедных и ниже показатели смертности. Такова статистика. При дальнейшем развитии этого бизнеса будет меняться и структура общества, расти средний класс. И тогда не будет никаких иждивенческих настроений. Будет развиваться инициатива, а граждане будут брать все больше ответственности за результаты своего труда на себя». Эти слова актуальны до сих пор.

Конечно, оздоровление российской экономики не может произойти мгновенно; слишком многое раньше было сделано неверно. Необходимо развивать не только нефтяную промышленность, но и другие отрасли экономики, модернизировать их. Сейчас же колебания цен на нефть по-прежнему крайне болезненно отражаются на всей экономической ситуации в стране, а малый бизнес в основном не получает достаточной поддержки от государства.

Нельзя не считаться и с реалиями сегодняшнего дня, когда наша страна подверглась разного рода экономическим санкциям со стороны США и их союзников. Такое «санкционное давление» не могло не отразиться негативно на состоянии экономики страны, вызвав замедление темпов экономического роста, растущую инфляцию, падение уровня жизни граждан. В то же время эффект от санкций не стоит преувеличивать (гораздо опаснее коррумпированность российских чиновников!); кроме того, это позволило осознать важность своевременного импорто-замещения, активнее развивать собственные производственные мощности, энергичнее вкладывать средства в развитие отечественных секторов экономики, чтобы гарантировать государственный суверенитет и устойчивый экономический рост.

Следует также помнить об уроках глобального кризиса, разразившегося в мировой экономике в 2008 г. Один из них – необходимость скорейшей модернизации российской экономики, качественного изменения ее структуры. Нужно, не довольствуясь ролью «сырьевого придатка», создавать эффективно функционирующие отрасли, увеличивать производительность труда, использовать новые технологии, повышать энергоэффективность.

В современных условиях, на наш взгляд, крайне важно по-новому взвесить и оценить роль государства в регулировании экономических отношений. Начав во время затеянной М. С. Горбачевым перестройки полномасштабное «отступление» из разных секторов экономики, государство, как представляется, не смогло вовремя остановиться. Это привело к сдаче и тех стратегически важных позиций, оставлять которые было никак нельзя.

Обратимся к работе Р.О. Халфиной «Цивилизованный рынок: правила игры», изданной в нашей стране в первые годы постсоветских экономических преобразований. Автор, в частности, пишет: «До последнего времени бытует представление о рынке как о чем-то стихийном и неуправляемом. Если это было верно на определенных этапах развития производства, то современный рынок во всех развитых странах является регулируемым рынком. По-новому складываются взаимоотношения государства и рынка. На всех этапах развития общества государство обеспечивало соблюдение правил функционирования рынка, не вмешиваясь в его деятельность. В современных условиях этого оказалось недостаточно. Осуществляя экономическую и социальную политику, государство непосредственно воздействует на рынок, регулирует его. Это осуществляется экономическими методами через систему налогообложения. Налоговые льготы могут способствовать развитию тех отраслей, которые государство признает приоритетными. Но помимо экономических методов, с конца прошлого века начинается процесс непосредственного законодательного (либо проводимого через судебную практику) регулирования рынка». Среди форм такого регулирования Р. О. Халфина, в частности, называет: антимонопольное законодательство, влияние посредством государственных центральных эмиссионных банков, лицензирование экспорта и импорта отдельных видов товаров, участие в рыночных отношениях государственных предприятий и организаций, охрану прав потребителей, стимулирование производственного использования природных ресурсов.

Тезис о недопустимости «самоустранения» государства от регулирования экономических отношений разделяют авторы классического учебника по теории государства и права под редакцией М.Н. Марченко, вышедшего в свет в 2009 г. В этой работе прямо подчеркивается: несмотря на то что в переходный период экономическая сфера деятельности государства постепенно сужается, в целом его роль в регулировании данной области не должна снижаться. Государству не следует отказываться от регулятивных средств воздействия на экономику, от управления процессом перехода от нерыночных к рыночным отношениям. Основные направления экономической деятельности государства в данный период с неизбежностью должны сводиться к следующему: выработка общей в масштабе всей страны внутренней и внешней экономической политики; правовое обеспечение возникающих рыночных отношений; определение круга и правового статуса субъектов экономических отношений; выработка социальной политики и действенных средств защиты экономических и иных интересов населения; запрещение и пресечение нарушающих закон средств ведения хозяйства и коммерции; создание наиболее благоприятных условий для развития отечественного производства, защита его от недобросовестной конкуренции и от вытеснения более развитым зарубежным капиталом; регламентация порядка разрешения возникающих в сфере экономики споров и установление юридической ответственности за нарушение законодательства.

Далее авторы небезосновательно замечают, что современное конституционное право России, в частности Конституция РФ 1993 г., в отношении собственности лишь констатирует, что в России признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и другие формы собственности и что земля и другие природные ресурсы могут находиться как в частной, государственной, муниципальной, так и в иных формах собственности (п. 2 ст. 8, п. 2 ст. 9 Конституции РФ). Что же касается социальной функции, прямой ориентации частных и иных форм собственности в России на удовлетворение общественных потребностей, то эти проблемы представляется необходимым решить уже в недалеком будущем. В первую очередь, уточняют авторы, это относится к частной собственности на землю, на природные ресурсы и пр., к которой в общественном сознании значительной части населения России выработалось стойкое предубеждение.

По мнению ученых, для нормального развития рыночных отношений в нашей стране и недопущения чрезмерных социальных обострений важно избежать в вопросе о частной собственности двух крайностей: с одной стороны, излишне сильной, детальной регламентации, мешающей ее развитию, а с другой – чрезмерно слабого, социально не сориентированного правового опосредования. Представления о том, что в индустриально развитых странах частная собственность и рынок несовместимы с правовой регламентацией и служат исключительно частным, эгоистическим интересам, исследователи называют укоренившимся в общественном сознании мифом, создающим препятствия на пути совместного развития форм собственности.

К числу подобных мифов авторы относят и представления о том, что рыночная экономика – абсолютный антипод плановой, даже в оптимальной мере централизованной экономики. Следование такому постулату, замечают ученые, «чревато искусственным дроблением экономической системы, существующей в пределах каждой страны, на отдельно взятые составные части, непредсказуемостью в ее развитии, полной стихией и нескоординированностью. Сохранение элементов планирования экономики, единого для всей страны механизма правового регулирования, сохранение элементов ее централизации и координации является объективно необходимым для России и других стран, имеющих огромную территорию и весьма разношерстную, искусственно раздробленную после распада СССР экономику».

Интересные суждения о выполнении государством функции регулирования экономики высказал Л. И. Спиридонов, отметивший, что современный либерализм исходит из саморегуляции обменных отношений. На рынке индикатором потребности выступают цены, складывающиеся под влиянием спроса и предложения и потому отражающие потребности населения сообразно его покупательской способности. По законам общественных отношений свобода индивида должна быть максимально возможной, в том числе в области хозяйства. Государственный надзор за обеспечением порядка возможен лишь в сферах экономики и политики, ибо именно в этих областях прежде всего реализуется главная функция государства – решение общих дел. Вмешательство государства допустимо здесь постольку, поскольку оно необходимо для осуществления этой функции.

Однако, продолжает свои размышления Л. И. Спиридонов, эти ясные с точки зрения чистой теории положения внедряются в практику с большим трудом: «Доктрина невмешательства государства в дела общества и личности и особенно в хозяйственную сферу не в состоянии объяснить многие общественные, в том числе экономические процессы, а следовательно, и лечь в основу социально-политических программ, реализация которых могла бы воспрепятствовать их развитию в нежелательную сторону. В частности, свободному рынку, функционировавшему при полном невмешательстве государства в область обменных отношений, пришлось выдержать испытание жесточайшими экономическими кризисами, поразившими капиталистическое общество в конце XIX в., в 1929-1932 гг., в 1937 г. и т. д. Они не только подробно описаны, но и проанализированы многими экономистами, историками народного хозяйства, криминологами, и здесь нет нужды повторять уже известное. Достаточно сказать, что в результате кризиса 1929-1932 гг. мировое производство сократилось более чем на 40 %, множество людей разорилось, превратилось в безработных, бездомных бродяг, большинство предпринимателей обанкротилось, часть из них покончила жизнь самоубийством, почти полностью исчез средний класс и т.п. Столь разрушительные экономические катаклизмы привели общественную мысль, ищущую пути оздоровления капитализма, к признанию необходимости регулировать рыночные отношения. Поскольку такое регулирование – общее дело населения, постольку и осуществлять его может только орган, для этого предназначенный, – государство».

В то же время, замечает Л. И. Спиридонов, научный социализм, являющийся крайней формой отрицания либерально-демократической доктрины и требующий полной ликвидации свободного рынка и замены его планово-распорядительными связями, ныне выходит из моды, будучи скомпрометирован неудачным опытом Советского Союза и стран Восточной Европы. Гораздо более убедительными ученому представляются рекомендации англичанина Дж. М. Кейнса, который, основываясь на фактах эпохи Великой депрессии (так обществоведы Запада именуют период капиталистических кризисов 1929-1932 гг.), пришел к выводу о том, что самокорректирующаяся экономика и саморегулирующийся рынок – иллюзии и что только государство может помочь избежать стагнации, хаоса, катастрофических спадов производства, а стало быть, и социальных катаклизмов. При этом практические рекомендации Дж. Кейнса и его последователей не предполагают прямого государственного вмешательства в деятельность предприятий и корпораций. Влияние государства ограничивается преимущественно дифференциацией налоговой политики и целенаправленным размещением выгодных государственных заказов. Например, та хозяйственная сфера, которая, с общественной точки зрения, нуждается в ускоренном развитии, облагается налогом в существенно меньшей мере, вследствие чего вложенный в нее капитал дает большую прибыль по сравнению с вложениями в другие хозяйственные отрасли. Благодаря этому она «притягивает» свободные деньги и деньги из других экономических областей. В результате развитие общественно важной сферы национального хозяйства получает необходимый толчок. Аналогичным образом ускоренное развитие отдельных сфер хозяйства обеспечивается размещением среди фирм и корпораций выгодных государственных заказов, благодаря которым в известных пределах гарантируется реализация таких важнейших программ, как военные, космические, экономические и т. д. Предельно повышая налоговые ставки на ту часть прибыли, которая предназначается для личного потребления предпринимателя, и существенно снижая на ту ее часть, которая идет на расширение производства и заработную плату наемным работникам, государство стимулирует экономический рост и не допускает дисбаланса между спросом и предложением, нарушение которого является, как известно, главной причиной экономических кризисов.

Эти предложения внедрены в государственную практику ряда стран Запада и приносят свои плоды. Многие утверждают, что послевоенное «экономическое чудо» в капиталистическом мире – результат осуществления рекомендаций Дж. Кейнса и его последователей.

Резюмируя, Л. И. Спиридонов делится еще одним своим наблюдением: в реальной жизни ни принципы либерализма, ни принципы тотального всевластия государства в экономике целиком не реализованы нигде. Хотя такие попытки предпринимались, они ни в одной стране сколько-нибудь полного успеха не принесли. По-видимому, констатирует ученый, речь должна идти о синтезе названных принципов, т. е. не об устранении государства из хозяйственной жизни, а о необходимом ограничении его вмешательства в рыночную экономику.

Продолжая разговор об осмыслении и переосмыслении роли государства в регулировании экономических отношений, приведем слова А. С. Панарина, по мысли которого на постсоветском пространстве рынок заработал как всеупрощающая система, направленная на сокращение и выбраковку всего высокосложного, служащего источником перспективных новаций: «Подобно тому как в области общественной морали разум сегодня все откровеннее отступает перед инстинктом, в области общественного производства сокращается все, что не сулит немедленной окупаемости и выходит за рамки индивидуальных забот о прибыльности». С рассматриваемых позиций, констатирует А. С. Панарин, ушедшая советская эпоха выглядит прямо-таки аристократически: тогда общество великодушно содержало те группы и виды практик, которые проигрывали по критериям немедленной практической пользы и отдачи, но символизировали деятельность накопления. Теперь обнаруживается, что «по многим показателям рыночная система находится в антагонистическом отношении к системе общеинформационного (интеллектуального) накопления».

О необходимости усиления роли государства в регулировании экономической сферы пишет и А. Д. Керимов. Он с сожалением констатирует, что практически не контролируемый, во многом стихийно протекающий процесс формирования в нашей стране рыночной экономики сопровождается утверждением среди значительной части власть имущих либеральных воззрений и установок, как правило в крайнем, наиболее радикальном их выражении. Подобные взгляды, по утверждению ученого, в определенной степени пронизывают и официальную государственную идеологию. Между тем они не только чужды российскому менталитету, но и вступают в противоречие с решением задачи по преодолению существующего ныне гигантского разрыва между политической и финансово-политической элитой, с одной стороны, и рядовыми гражданами – с другой. Это происходит главным образом в силу того, что такие идеи фактически отрицают социальную справедливость в качестве основополагающего принципа устройства гражданского общества, реализация которого призвана объединить население страны, различные его слои для решения общих задач.

Сказанное позволяет понять, что государство не должно быть пассивным наблюдателем за «абсолютно свободными», т. е. не знающими никаких правил и стихийно развивающимися экономическими отношениями, но должно проводить целенаправленную и разумную экономическую политику, направленную на процветание каждого из своих граждан и общества в целом.

Резюмируя все, о чем говорилось в этом параграфе, подчеркнем следующее. На наш взгляд, совершенно очевидно, что сохраняющиеся до сих пор негативные процессы в сфере экономики, а также высокий уровень экономической преступности, чрезвычайная коррумпированность чиновников в значительной степени препятствуют развитию производства, лишают федеральный бюджет весомой части доходов, приводят к обострению социально-экономических проблем. Представляется, что путь России к настоящему процветанию еще достаточно долог. Необходимые условия успешного прохождения этого пути – пересмотр роли государства в регулировании экономических отношений, концептуально новый подход к проводимым в стране реформам, ориентация экономики не на дальнейшую «распродажу сырья», а на инновационное развитие, эффективная борьба с коррупцией и совершенствование работы бюрократического аппарата, поддержка реального сектора и на деле, а не только на словах осуществляемые усилия по формированию среднего класса.