Глава тридцать восьмая

Иннокентий Артемьевич Веткин в последние полгода начал пить. Сначала дочь только смеялась, когда шофер и охрана вносили в дом хозяина, заботливо раздевали его, укладывали в постель, прикрывали одеялом, распахивали форточку и предусмотрительно ставили у койки тазик. Поскольку ранее бизнесмен никогда не увлекался общением с зеленым змием, то дочка наутро говорила папе:

– Ты такой смешной, когда выпьешь.

Сперва «внос» тела случался раз в месяц, потом каждую пятницу, затем прибавились среда, суббота, понедельник. И вскоре настал момент, когда владелец шоколадной фабрики стал наливаться до бровей каждый божий день. Артемия растерялась. Нет, она знала, что многие люди дружат с бутылкой. Но ее папа всегда брезгливо отзывался о пьяницах. И вдруг такое!

Один раз Тема спустилась в паркинг, чтобы сесть в машину, ехать на работу, и сообразила: забыла дома все документы. Девушка вернулась в подъезд и наткнулась там на болтливую Елену Евгеньевну, хозяйку квартиры на втором этаже. В доме всего пять апартаментов, соседи друг друга хорошо знают, все одинаково материально обеспечены, успешны. Теме пришлось простоять в парадном минут двадцать, выслушивая рассказ Елены об ее необыкновенно талантливом двухлетнем внуке. Сказать любящей бабушке: «Простите, я очень спешу» было как-то неловко.

Когда соседка наконец выговорилась, девушка поднялась домой, открыла дверь и удивилась тишине. Часы показывали девять утра. Иннокентий Артемьевич всегда вставал в семь. То, что он накануне выкушал бутылку водки, никак не влияло на его график, здоровье отец пока не пропил. Веткин не испытывал похмелья, поднимался по будильнику, шел в ванную, потом завтракал. Сегодня Тема, уходя на парковку, оставила отца в столовой. Утро началось обычно, вот только домработница не пришла.

– Лена заболела, – объяснил отец, когда Тема удивилась отсутствию прислуги, – попросила два дня отдыха.

Веткин всегда смотрел новости. В каждой комнате у него вопило по телевизору. Из столовой Иннокентий перемещался в свою спальню, из нее в гардеробную, и везде висели экраны. Сегодня отец не изменил своей привычке: когда Артемия уходила, голоса дикторов вопили из всех помещений. Но сейчас в квартире стояла полная тишина. Это показалось Теме странным.

Дочь отправилась искать отца, нашла его в кабинете на диване. Он лежал на спине и не видел, что в комнате появилась Артемия. Зато та отлично разглядела, как отец поднял руку с пистолетом и медленно поднес ее к виску.

– Стой! – в ужасе заорала девушка. – Нет!

От крика отец вздрогнул, раздался выстрел, пуля попала в люстру, на пол рухнул дождь осколков. Тема бросилась к отцу, выхватила у него оружие.

Он сел.

– Ты же уехала!

– С ума сошел? – накинулась на него Артемия. – Обо мне ты подумал?

Потом она увидела на столе письмо, поняла, что оно адресовано ей, и схватила конверт с криком:

– Теперь ни на шаг от тебя не отойду. Буду читать здесь или в столовой. Один более не останешься! Ты меня обманул! Домработница не заболела! Ты решил…

Тема разрыдалась. Иннокентий обнял дочь и стал гладить ее по голове. Спустя некоторое время они вместе направились в столовую, и там дочь изучила длинное послание, в котором отец объяснял причину своего, слава богу, неудачного самоубийства.

Бизнесом Веткин решил заняться еще до рождения ребенка. Он взял большой кредит, вложил его в перспективное дело и прогорел. То, что по расчетам Иннокентия могло принести небывалую прибыль, оказалось убыточным проектом. На плечи его свалился долг, который он не знал, как отдать. Часть суммы бралась под залог квартиры, маленькой, неудобной, единственного жилья Иннокентия и его жены, а львиную долю денег Веткину дали под честное слово. Что теперь ожидало неудачливого предпринимателя? Потеря квадратных метров, а возможно, и жизни в придачу. В те годы с людьми, которые не могли погасить долг, не церемонились, не миндальничали и с членами их семьи. Что делать?

Понимая бесперспективность этого занятия, Иннокентий все же поехал к пареньку по имени Славик. Юноша, на первый взгляд сопливый подросток, был связующим звеном между Веткиным и тем, кто дал ему доллары. Иннокентий стал просить о встрече с заимодавцем, он хотел отсрочить выплату, надеялся как-то разрулить проблему. Славик пообещал решить вопрос и не обманул. На следующий день паренек растолковал Веткину, что должок можно отработать.

– Сделаю все что угодно, – сгоряча пообещал Иннокентий, ошалевший от радости.

Пять лет он верой и правдой служил негодяю, выполнял разные поручения. Того, кто давал задания, он никогда не видел, только слышал голос, мужской, странный, явно измененный. Потом Славик исчез и появился Жираф. Что Иннокентий делал, он в письме не сообщил, написал лишь, что творил ужасные дела и в конце концов погасил долг. Удивительно, но Жираф его не обманул, он сказал Веткину:

– Все. Свободен. Более тебя не потревожу.

И сдержал слово. Шло время. Иннокентий смог поднять и сделать успешным свой бизнес, разбогател. Некоторое время он вздрагивал от звонка телефона, но потом успокоился и забыл про Жирафа. Вернее, затоптал память о работе с ним. Спустя время Иннокентию стало казаться, что никакой службы у Жирафа не было, ему все приснилось. Он честный человек, никому не сделал зла. У совести Веткина притупились зубы, она перестала больно кусаться, потом и вовсе заснула. Иннокентий стал жить вполне счастливо.

Шесть месяцев назад Веткину на его мобильный, зарегистрированный на вымышленное имя, позвонил мужчина.

– Жираф беспокоит. Накопились проценты, платить пора.

Но на сей раз голос был изменен не самым лучшим образом, на некоторых нотах он срывался. Иннокентий сообразил, что беседует с бабой, и растерялся, а незнакомка завела разговор о новом задании. В случае отказа его выполнить Жираф пообещала сообщить СМИ кое о каких делах, которые Иннокентий для него выполнял.

– Плевать на то, что публикуют газеты, – вкрадчиво поясняла она, – неприятно терять реноме, пачкать репутацию, да с этим можно жить. Но я расскажу полиции сам знаешь о чем. Выбирай: или работаем вместе, или ты попадаешь под следствие, суд, лишаешься всего, что имеешь. О дочери подумай, каково ей придется?

Веткин согласился, стал опять служить Жирафу. Бунтующую совесть пришлось заливать водкой. Сначала для душевного спокойствия требовалась пара рюмок по выходным. Вскоре появилась необходимость квасить каждый день, но лучше ему не становилось. В конце концов Иннокентий понял: больше он не может. Устал. Не видит никакого света в тоннеле. Рано или поздно его арестуют. И что тогда? Лучше сразу. И Иннокентий достал из сейфа пистолет.

– Я хорошо продумал свой уход, – объяснил он дочери, когда та завершила чтение, – перевел на тебя имущество. Дом, загородный особняк, коттедж в Испании, квартиры в Нью-Йорке и Париже – все теперь принадлежит тебе. Документы в кабинете на столе. И шоколадная фабрика, и магазины. Все-все-все! Ты единоличная владелица. Команда юристов на низком старте. Если кто-нибудь попытается у тебя хоть рублик отнять, свора сорвется с цепи. Не опасайся. Нищей и несчастной ты не станешь.

– Я боюсь лишь одного: остаться без тебя, – отрезала Тема. – Папа, надо найти Жирафа.