Я вытащила из духовки противень с румяными булочками и с удовольствием и гордостью принюхалась к наполнившему воздух благоуханию корицы. И было чем гордиться – этим утром всю выпечку я приготовила своими руками. Услышав за спиной дружное сопение, я обернулась и поспешила навстречу небольшой очереди из трех человек.

– Плюшки-то не подгорели, Кейти? – подколол меня мужчина среднего возраста. У него была полиграфическая мастерская за углом, там печатали наше меню.

За неделю до открытия мы с Евой разнесли несколько корзинок со свежей датской выпечкой по соседним офисам, магазинчикам и жителям домов. После этого у нас образовалась устойчивая клиентура, а кое-кто стал заглядывать по утрам ежедневно.

– Да нет, Клайв, плюшки удались на славу, – возмутилась я.

– Тогда возьму три штучки, девушкам в мастерской они нравятся, – и еще двойной эспрессо, с собой.

Пока я укладывала плюшки в пакет из вощеной бумаги, Ева уже успела включить сияющую хромированную кофемашину (этот агрегат итальянской фирмы «Гаджиа» был самым дорогим предметом в нашем кафе). Я вслушивалась в знакомое бормотание машины, наслаждалась ароматом кофе и тихим шелестом, с которым вода под давлением проходила сквозь фильтры.

Даже странно, до чего быстро эти звуки кафе стали неотъемлемой частью моей повседневной жизни. Я ловко обошла Еву и, балансируя выпечкой на вытянутых руках, подошла к кассе, пока она надевала на картонный кофейный стакан белую пластиковую крышку. На крошечной тесной территории мы двигались слаженно, как пара танцоров, хорошо знающих свои партии.

Я приняла у Клайва деньги и закрыла кассу, которая удовлетворенно щелкнула.

– Спасибо, милые дамы. Увидимся завтра.

– До свидания, Клайв, – дружно ответили мы с Евой, а потом переглянулись и заулыбались. Мы обе получали огромное удовольствие от общения с довольными клиентами.

С того момента, когда за обедом я предложила Еве перевезти «Варме» в Лондон, мы никак не могли остановиться. Ева, активная, как выпущенный из бутылки джинн, тут же принялась составлять списки.

И до сих пор продолжала это делать.

– Это что, список покупок на следующую неделю? – поинтересовалась я.

– Да, я думаю, нам нужно больше свеклы. На этой неделе открытые бутерброды со свеклой, козьим сыром и грецким орехом были нарасхват.

Но и я страшно полюбила это занятие. В том, что касалось списков, мы с ней вдвоем могли горы свернуть.

– И Ларс, кстати, каждый день съедает по два на обед, – добавила Ева с легкой гордостью.

Да, ее сын ежедневно в обязательном порядке являлся к нам и съедал что-нибудь на обед. Он стал самым большим нашим сторонником. Как только я предложила открыть кафе в пустом помещении по соседству, он сразу же передал в наше распоряжение своих подрядчиков. К нашим услугам были электрики, сантехники и декораторы – чтобы переустроить пустое пространство по нашему вкусу.

В течение трех безумных недель лихорадочная работа кипела в этой длинной узкой комнате со стеклянными потолочными панелями: здесь пилили, сверлили, приколачивали, сюда доставляли доски, плитку, кухонное оборудование, все было завалено пустой картонной тарой и мелкими пластиковыми штучками, которые используют при упаковке. Пока команда мастеров творила чудеса, мы с Евой крутились как белки в колесе, принимая решения. Освещение. Столы. Цвет стен. Поставщики кофе. Рецепты. Меню. Стулья.

– Это наш самый популярный сэндвич, – заметила я, не сумев скрыть хвастливых ноток. Несмотря на весь свой опыт, Ева прислушивалась ко мне во всем и не отвергала даже моих предложений по рецептуре. После того унылого и скучного кафетерия, куда я забрела, уволившись из агентства, я вознамерилась создать маленький рай тепла и уюта. Проще было бы скопировать и воссоздать «Варме», но Ева настояла, чтобы это кафе было моим и отражало мое личное восприятие хюгге.

Я бросила довольный взгляд на три дико дорогих старинных медных светильника. Они пришлись к месту как нельзя лучше.

– Да, они безупречны, – заметила Ева с одобрительной улыбкой. – Ну, разве тебе не нравится?

Еве пришлось долго уговаривать меня их купить, закрыв глаза на то, что цена трех ламп не укладывалась ни в какие бюджетные рамки.

– Они изумительны. И я тебя очень люблю, а то подумала бы, что ты сейчас начнешь задирать нос и приговаривать: «Ну, что я говорила?»

– Кто, я? Нет, дорогая Кейти. – Ева обняла меня за плечи, и мы прислонились к новенькому кухонному шкафу. – Никогда.

– Кстати, мебель очень хорошо выглядит.

– Это правда. – Ева слегка вздрогнула, что привело меня в восторг. – Даже несмотря на то, что ты втянула меня в какую-то авантюру с бандитами.

– Прости… Но какой же он бандит? Это был родитель из школы Конни. И мы сэкономили целое состояние.

Большая часть этой винтажной и явно изрядно попользованной мебели была не в идеальном состоянии, но потертая коричневая кожа кресел и диванов так хорошо сочеталась с кофейными столиками из разных пород дерева, что я не стала выяснять, откуда все это взялось. Меня устроило объяснение про списанную мебель из отеля. Да и вообще, разве стал бы кто-то воровать такое старье?

Как бы там ни было, мне безумно нравились эти вещи и то ощущение уютной гостиной, которое они создавали, – так что я готова была бы закрыть глаза, даже узнав, что их откуда-то свинтили.

– А больше всего, – сказала я, бросив взгляд на входную дверь, – мне нравятся книжные полки.

Мне хотелось, чтобы люди, приходя в кафе, сразу же пожелали задержаться здесь, остаться надолго, потому что здесь удобно, уютно и атмосфера располагающая. На полках я расставила журналы, книги и добавила несколько настольных игр.

– А мне, – Ева включилась в игру, которая за три недели все еще не утратила для нас прелести новизны, – эта посудная полочка с чашками.

Мы получили ни с чем не сравнимое удовольствие от прогулок по Портобелло-роуд и Старому рынку в Спиталфилдс, в результате которых нашли эти три дивные чашечки из тонкого фарфора, с изящным растительным орнаментом, и полчаса торговались, чтобы заполучить их по сходной цене.

– А как же бокалы? – спросила я. Мы вместе как завороженные повернулись к разноцветным винным бокалам – дымчато-серым, пурпурным, синим.

– О, они на втором месте… сразу после тех кувшинчиков, – отреагировала Ева, наклоняя голову привычным жестом, который показывал, что она все еще думает о них.

О том, как мы долго облизывались, ахали и охали, три раза уходили и возвращались, пока не решились наконец купить их.

– Привет.

Мы с Евой разом подпрыгнули от неожиданности.

– До сих пор еще восторгаетесь делом рук своих?

– Конечно. – Ева подцепила меня под руку. – Доброе утро, Софи.

– Привет, Софи, как дела? – поздоровалась я, опираясь на Еву.

– Все прекрасно. Вот, решила заскочить по дороге и предупредить, что на следующей неделе приду помогать, я уже освободила для этого весь день.

– Ой, как здорово! – Я подлетела к Софи и крепко ее обняла. – Спасибо, спасибо тебе большое.

– Кейти слишком переживает. – Подойдя, Ева расцеловала Софи. – Привет.

– Я не переживаю, – возмутилась я, – просто нервничаю немного. Мне же еще никогда не приходилось организовывать питание для ста пятидесяти человек.

– Ты нервничаешь? – Софи картинно подбоченилась. – А что говорить обо мне? Мне-то предстоит готовить на глазах у миллионов в утренних шоу Аврил.

– Вы только послушайте этих девочек. Кейти, ты еще никогда не создавала кафе, но у тебя все получилось. И твоя демонстрация, Софи, тоже пройдет отлично, – по лицу Евы пробежала мимолетная хулиганская улыбка, – …хотя бы потому, что Аврил будет этого требовать, а уж она своего добьется. Ну а здесь – чего проще: мы с вами втроем все подготовим, наладим и передадим в руки официантов. А сами отправимся на вечеринку и будем радоваться жизни.

Ларс попросил нас – именно попросил, не настаивая, – организовать питание гостей на официальном открытии «Йема». Событие было назначено на следующую неделю, и Ева уже предложила меню из ароматных датских мини-булочек, которые напечем мы с ней и Софи.

Посидев с нами и выпив чашку кофе, Софи упорхнула. Время близилось к обеду, когда кафе наполняется посетителями. Даже по понедельникам – а это были самые спокойные дни – все столы были заняты. За одним блондинка ослепительной красоты и элегантная, красиво одетая женщина постарше обсуждали заключение договора на какую-то книгу, а молодая пара листала путеводитель по Лондону. Желающих пообедать все прибавлялось. Поскольку Ева не собиралась остаться в Англии навсегда, мы договорились, что меню у нас не будет слишком обширным: четыре варианта открытых сэндвичей и суп дня на каждый день с ржаными булочками в придачу.

После двух поток клиентов иссяк, и я, пользуясь затишьем, решила сама посидеть в кафе, дать отдых ногам и съесть ржаной сэндвич с лососем, редиской и сливочным сыром. Это был один из двух моих самых любимых сэндвичей в нашем меню. Когда хлопнула входная дверь, я машинально оглянулась, чтобы понять, не понадоблюсь ли Еве на кухне.

Но тут сердце у меня екнуло и чуть не остановилось, потому что я встретилась взглядом с холодными серо-голубыми глазами Бена. Рот мгновенно пересох, а из головы вылетели все слова, какие я могла бы ему сказать. Я смотрела на него молча, а воздух буквально звенел от напряжения. Удивление, краткий миг замешательства, но почти сразу же его глаза сузились, и он уставился на меня ледяным взглядом. Нет, подумайте! Он смотрел на меня! Как будто это у него была причина считать себя обиженным.

Целую минуту я думала, что он пройдет мимо, проигнорировав меня.

– Привет, Кейт, – все же поздоровался он, кивнул и прошел мимо меня к стойке.

При виде потертых джинсов и синей рубашки с белыми пуговицами я покраснела. В памяти всплыла картина: я борюсь с пуговицей на этих самых джинсах. Ощущение его гладкой кожи под моими ладонями. Меня словно кипятком обдало, и я замерла, чтобы не начать неловко ерзать на стуле. Мне вовсе не хотелось, чтобы Бен или кто-то другой заметил, как его присутствие на меня влияет.

– Ева!

– Бен!

Просто великолепно. Теперь я должна сидеть тут и слушать, как это двое ахают и обмениваются восторгами по поводу того, как они рады видеть друг друга. Не поворачиваясь к ним, я наклонилась над кофе. Почему вообще Бен здесь, что ему нужно?

Мои тупые мозги между тем настаивали на прогулке – они упрямо тянули меня туда, в его квартиру. Вечер после ресторана. Жаркие поцелуи. Его руки на моем теле. Вот они проникают под одежду. Касаются моей кожи под лифчиком. Черт, черт! Ну, конечно, соски затвердели. Предатели проклятые.

– Садись, а я принесу тебе канельснегле, через минутку.

Голос Евы звучал преувеличенно радостно и бодро. Я была готова ее убить. Как я раскаивалась, что не стала с ней откровенничать. Надо было рассказать все как есть. Так нет же, я зачем-то выдумала, что после Копенгагена ни я, ни Бен не захотели продолжать общение.

Я глубже вжалась в стул, но, как оказалось, это было довольно бессмысленно, ведь в опустевшем кафе человек просто обязан приземлиться за моим столиком. У меня все поплыло перед глазами, и меня даже слегка замутило.

Он уселся напротив меня, я почти физически почувствовала ярость, волнами исходившую от него.

Воздух вокруг нас наэлектризовался. Ну нет, я не стану поддаваться на провокацию. Какое, скажите, он имеет право гневаться на меня?

– Я смотрю, Бешеная лисица вернулась и жаждет мести, – выпалила я злобно, даже не пытаясь сдерживаться и чувствуя, как начинает колотиться сердце.

– Ах, прости, пожалуйста, – прошипел он негромко, покосившись украдкой на Еву, хлопотавшую на кухне.

– Не пойму, почему ты-то так рассержен.

Я поглядела прямо в его перекошенную физиономию и храбро выдержала обвиняющий взгляд.

– Никому не нравится, когда его используют.

– Используют? – эхом отозвалась я, удивляясь неприязни, явно сквозившей в его голосе.

– А как же, ты заполучила статью, зашипела от разочарования – ну а как же, ведь там оказалось не совсем то, чего ты так добивалась, – и бросила меня к чертям собачьим.

Я только рот раскрыла.

– Что… да как ты… – Так он уверен, что это я его использовала!

Мы впились друг в друга глазами, как пара боксеров, кружащих на ринге. Сердце мне пронзила острая щемящая боль. Было невыносимо сидеть рядом с ним и вспоминать. Вспоминать, как он касался моего лица. Как играл с моими волосами.

– Кстати, мне прислали приглашение на открытие «Йема». Смотрю, за мероприятие отвечает твой дружок Джош.

Я бесстрастно пожала плечами. С самого дня увольнения ни с кем из компании, кроме кадровиков, я не общалась, да и не стремилась к этому.

Открылась дверь, и вошли сразу человек шесть, а за ними еще пара. Я поспешно встала, схватила фартук со спинки стула, надела и только потом подняла глаза на Бена.

Он был обескуражен, голубые глаза сверлили меня, пытаясь понять, что к чему.

Кивнув, я отвернулась и уже метнулась к кухне, но он схватил меня за руку.

– Ты здесь работаешь? – Бен перевел глаза на меню на столике, и до него, кажется, стало доходить. – «Канельснегле у Кейти»?

– Вот именно. – Я стряхнула его руку, стремясь поскорее освободиться от этих прикосновений. Я боялась, что сделаю что-нибудь, о чем потом пожалею. Он решил, что я его использовала. И обиделся? Его это волновало? Я никак не могла понять. Мне не приходило в голову, что он увидит ситуацию по-другому. События развивались так стремительно, все катилось под гору кувырком, и я думала только о себе. Допустим. Но он-то наверняка же знал, что своей статьей предает меня. Замешательство боролось с гордостью.

– Почему? – Бен даже побледнел. – Тебя… тебя же не уволили из-за этой статьи?

Фыркнув, я снова развернулась к нему.

– Ты о той статье, которой ты меня подставил, нет – буквально уничтожил? О той, про публикацию которой ты знал, не мог не знать, и все равно переспал со мной накануне? О той статье, из-за которой я выгляжу полной идиоткой перед своими коллегами, клиентом и людьми, которые были вместе с нами в пресс-туре? Эту статью ты имеешь в виду? Ту, которая уже была в печати, но ты, зная это, все равно со мной спал.

Бен вскочил и оперся о стол обеими руками, глядя на меня исподлобья.

– Да, вот именно! – выплюнул он. – Потому что вот такой я негодяй.

Слова, как тяжелые камни, падали прямо мне в сердце.

Слишком взбешенная, чтобы уступить хоть дюйм и попытаться что-то спасти, я заговорила:

– Тебе, видимо, приятно будет узнать, что да, я оттуда уволилась. И, наверное, должна еще и спасибо тебе сказать за то, что открыл мне глаза.

С этими словами я покачала головой и, вздернув подбородок, посмотрела прямо на него. Ева, тихо стоя в дверном проеме, наблюдала за нами с грустью.

Бен гневно чертыхнулся, оттолкнув стул, и в последний раз пронзил меня полным негодования взглядом, после чего выскочил из кафе, оглушительно грохнув на прощание дверью. Не обращая внимания на округлившиеся от любопытства глаза сидящих за столами клиентов, Ева подошла ко мне сзади и положила мне на плечо руку. Так, вдвоем, мы стояли и смотрели в окно, как он идет по улице.

Никто из нас не произнес ни слова, но я знала, что мы обе думаем об одном: что это вообще сейчас было?