Рихард положил руки на письменный стол, удобней устроил зад в кресле. Он старался освоиться в этом кабинете, почувствовать себя в нём «как дома». Недаром ведь говорят – дома и стены помогают, а Берг не отказался бы ни от какой помощи в предстоящем разговоре. Тем более, что в собственный «дом», Управление Космофлота, соваться пока не следовало по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, пресловутая секретность, а во-вторых… О второй причине Рихард старался не думать.

Он обвёл взглядом кабинет для допросов. Или для бесед со свидетелями – как кому нравится. С точки зрения тайной полиции особого различия между этими категориями «объектов» не было. Здесь не суд, никто не станет доказывать вину. Считайте, что вам повезло, если разрешат попытаться доказать невиновность. Рихард улыбнулся этой мысли. Десять лет назад такое ему в голову не приходило. Десять лет назад он твёрдо знал, что занимается правым делом.

Он вспомнил утренний разговор с шефом. Интересно, откуда начальник СБК получает оперативную информацию о действиях подчинённого? Специально приставил кого-то следить или есть информатор в группе Арман? Скорее, первое, чем второе. Инспектор Берг следит за «двойниками», некто следит за инспектором Бергом. Нормальный расклад, так и должно быть в серьёзной операции. В любом случае, завтра ему предстоит визит в Управление, и «разбор полётов» ожидается нешуточный, – очень уж с большим сомнением смотрел шеф во время разговора.

Берг потёр висок. Ладно, о завтрашних заботах будем думать завтра, сегодня ему предстоит беседа с Медведевой. Или допрос. Два дня прошло с облавы на «гнездо чайки», и, разумеется, ни Коцюбу, ни Круминя в Крыму перехватить не удалось. Так что откладывать разговор дальше смысла не было. А после завтрашнего визита в Управление вообще неизвестно, как всё обернётся.

Он нагнулся к селектору:

– Проводите задержанную Медведеву в четвёртую комнату, пожалуйста.

Пока где-то внизу, в подземной тюрьме Главного Управления тайной полиции, конвоир вёл «задержанную Медведеву», Рихард успел ещё раз проверить электронную защиту помещения. Звукоподавление здесь обеспечивалось по высшей категории, только пользы от этого немного. Поэтому, закончив проверку штатной аппаратуры, он вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой серебристый коробочек, сунул его в ящик стола, нажал красную кнопочку на торце. Вот теперь он был уверен – ни один микрочип в этой комнате не работает. В том, что окружающие его стены имеют уши, Берг не сомневался. И догадывался, чьи.

Дверь кабинета отворилась, и Рихард невольно напрягся, как будто это не ему предстояло допросить Медведеву, а наоборот. Впрочем, от этой женщины всего стоило ожидать.

– Задержанная Медведева доставлена!

Конвоир ввёл женщину и захлопнул дверь за её спиной, сухо щёлкнул замком. Перед отлётом Медведева надела чёрный тренировочный костюм, и на миг перед глазами Рихарда мелькнула картинка из далёкого прошлого. Девчонка-террористка в окне заброшенной электростанции. «Чушь!» – он постарался прогнать воспоминания. Медведева вовсе не была похожа на девчонку-подростка. Зрелая женщина выше среднего роста, довольно худощавая. Хотя нет, телосложение у неё нормальное, просто нет ни грамма лишнего жира под кожей. И в каждом движении угадывалась сила тренированных мышц. Лицо нельзя назвать красивым, но глаза…

В глаза ей лучше не смотреть! Ведьма там или не ведьма, но с глазами надо быть осторожней. Берг быстро отвёл взгляд, буркнул:

– Доброе утро!

Медведева заметила это его движение, улыбнулась уголками губ:

– Давно «добрый день», инспектор. Вы не спешили.

Голос её звучал насмешливо, но в лице была заметна усталость. «А ведь она тоже готовилась к нашей беседе», – понял Берг. – «И сейчас тоже волнуется». От понимания этого стало легче.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

– Спасибо, – Медведева опустилась на единственный стул, стоящий в двух метрах от стола, и намертво приделанный к полу. Имелись в стуле и другие хитрости. – Теперь я знаю, что ощущают невинно осуждённые. Благодаря вам я расширила кругозор.

– Так уж и невинно?

– А в чём меня обвиняет СБК?

– Хотя бы в отказе от сотрудничества. Где в настоящее время находится Иван Круминь?

– Не знаю.

– Врёте. Ярослава, вы же умная женщина, понимаете, что у меня есть средства добиться от вас правды.

– Разве? И какие, если не секрет? Бить вы меня, конечно, не будете, слишком грубо и примитивно. Примените «сыворотку правды»? Что там у вас, пентотал, или что-то новенькое изобрели? – Она деловито закатала рукав, протянула обнажённую руку: – Прошу!

Рихард даже растерялся на несколько секунд.

– Мне бы не хотелось к этому прибегать…

– Вы уж определитесь, инспектор! Если решили что-то делать, делайте. А пугать меня бесполезно.

– А не чересчур ли вы уверены в себе?

Медведева хмыкнула.

– Вам разве не нравятся уверенные в себе женщины? По-моему наоборот. Лаура Арман, например.

Берг резко откинулся в кресле. Началось! Как быстро она перешла в контратаку. Он ждал продолжения, но Медведева отступила:

– Не бойтесь, инспектор, пробуйте свой препарат. Но предупреждаю: если я не смогу контролировать сознание, то отключу его. И будет у вас здесь бесчувственное тело до тех пор, пока не закончится действие микстуры. Так что, испытаем мою правдивость?

Берг хмуро качнул головой. Ходить вокруг да около с ней бесполезно. Если он хочет чего-то добиться, то нужно сразу же пускать в ход тяжёлые фигуры.

– Я не вижу смысла нам с вами играть в прятки. Ярослава, давайте поговорим открыто.

– Так говорите! – Медведева опустила руку.

– Вы скрываете местонахождение вашего мужа, так как думаете, что у него могут быть неприятности в связи… скажем, в связи с его здоровьем? Во время последней экспедиции он заболел чем-то неизвестным. Вы считаете, что болезнь эта не опасна для окружающих, потому не хотите, чтобы Круминя изолировали на Лунной базе. Так?

Медведева не ответила, только пожала плечами.

– Я могу понять вашу позицию, хотя это и нарушение устава, должностное преступление, – продолжил Берг. – Но в действительности всё не так. Вам будет больно это услышать, но вы сами хотели правды. А она такова: ваш муж и остальные участники последней высадки погибли на Горгоне. Те, кто прилетел на Землю, – это не люди, это их копии, двойники, изготовленные непонятным способом для неизвестной нам цели. У нас есть неопровержимые доказательства вторжения инопланетного разума, акта, однозначно враждебного по отношению к человечеству. И вы – надеюсь, по незнанию, – стали сообщником врага.

Берг ждал реакции. Не испуга, естественно, – он не верил, что способен испугать эту женщину. Но возмущения и недоверия – однозначно. Искренним или нет будет возмущение, другой вопрос. Но оно должно было быть!

Медведева засмеялась.

– Из верных предпосылок вы сделали неверные выводы, инспектор. Да, на Горгоне мы нашли «инопланетный разум», это правда. Но всё остальное – исключительно ваши фантазии. Никакого «вторжения», извините, не было. Или вы считаете, я могла не заметить подмену моего любимого человека? Не почувствовала бы? Я?!

– Но у нас есть доказательства…

– Кстати, какие, позвольте узнать? Вы же хотели поговорить открыто? Я со своей стороны обещаю правду в обмен на правду. Поверьте, в накладе вы не останетесь.

Рихард помедлил. Отчёт Круминя – информация секретная, но если дать маленький кусочек её…

– Скажем, некоторый корабль зашёл в локальное пространство Горгоны вскоре после того, как вы его покинули.

– Ах, вот как! Значит, отчёт Ивана у вас. Это хорошо, а то он беспокоился, что нет вещественных доказательств его слов.

Берг снова откинулся на спинку кресла. Пальцы сами собой потянулись к виску. Он сдержался.

– Откуда вы знаете об отчёте?

Медведева улыбнулась и начала рассказывать.

Она рассказала всю историю, начиная с последней высадки на Горгоне и заканчивая тем вечером, когда Берг вошёл в её дом. Она рассказывала неторопливо, обстоятельно, позволяя вдумываться в каждое слово. Позволяла взглянуть на происходящее её глазами. Несколько раз Рихард едва сдержался, чтобы не оборвать, не крикнуть: «Чушь! Такого не может быть!» Такого действительно, не могло быть, не должно было быть. Антинаучная мистика.

Разумеется, он дослушал до конца не перебивая. И только когда Медведева завершила рассказ, описав, каким увидела его, Берга, на дорожке, ведущей к беседке, он буркнул:

– То, что вы сказали о мотивах создателей Горгоны – всего лишь ваши догадки.

– Я не говорила о мотивах.

– Ну как же – «подарок богов» и всё такое прочее. Я не верю в подобный альтруизм. Смысл случившегося может оказаться совсем иным. С людьми проводили тест, проверяли нас по некоторому критерию. Чтобы разработать стратегию и тактику противостояния нашей космической экспансии.

Медведева опять засмеялась. Она просто-таки хохотала, уцепившись в подлокотники своего стула. Она не должна была так смеяться! Ни один нормальный человек не станет смеяться, сидя в этой комнате, на этом стуле. На стуле, в который вмонтированы микроиглы, готовые впрыснуть хоть сыворотку правды, хоть смертельный яд.

– Какие же вы всё-таки ещё дети! – сказала она сквозь смех.

– Кто это – мы?

– Люди.

– А себя вы к людям не причисляете? – сжал губы Берг.

– Когда-то в детстве я считала себя человеком. Но мне быстро помогли понять, что это не так. К счастью, не так. Иначе не сидела бы сейчас перед вами, не дожила.

– И кто же вы, если не человек?

– Ведьма, вы разве не знали?

Медведева внезапно перестала смеяться. Да полноте, смеялась ли она? И тени веселья не осталось на её лице. Забывшись, Берг на секунду заглянул ей в глаза, но она не обратила внимания на эту оплошность.

– Инспектор, отвлекитесь на минуту от человеческого эгоцентризма. Боги не бывают жестокими или добрыми, они не знают, что такое «альтруизм». Им вообще нет дела до червячков, копошащихся на поверхности одной из миллиардов песчинок. Но коль людям надоело быть червячками, коль они решили стать хозяевами Галактики, то им придётся измениться. Галактиками, Вселенной не могут править безмозглые существа. Там, – Медведева дёрнула вверх подбородком, – нет места для инстинктов и страстей. Там правят совсем другие законы. Не те, какие человечество вынесло из обезьяньей стаи и по которым строило свою цивилизацию. Я не знаю, что такое Горгона, но надеюсь – это шанс для людей стать Богами. Мы заглянули туда только одним глазком, и нам показали, какими мы можем быть. Напомнили, что мы нечто гораздо большее, чем несколько десятков килограммов органики. Мои товарищи по экипажу вернулись на Землю живой демонстрацией таких возможностей человеческого сознания, о которых никто и не мечтал. Правда, оказалось, что дома им мало кто рад, что сородичи предпочли бы видеть их мёртвыми. Но двоим из пяти удалось пока выжить – значит, надежда остаётся?

Она замолчала, опустила глаза. И Берг осознал вдруг, что смотрел прямо в них. Два золотистых горячих солнца. Не обжигающих, но пронзительно ярких. На лбу мгновенно выступила испарина.

Медведева заговорила вновь:

– Странно, мы прекрасно знаем, что телам нашим никогда не вырваться из локального пространства Земли, что к звёздам отправляется только наш разум и наша душа. Но всерьёз не задумываемся над этим. Почему бы вместе со старыми земными телами нам не сжечь в аннигиляционной вспышке и земные предрассудки? Люди едва сделали первый шаг по дорогам Галактики и уже начали искать там врагов. Но что если единственный враг, поджидающий человека в Дальнем Космосе, – сам человек? Как быть с этим врагом, если единственная «тактика и стратегия», которые люди освоили в совершенстве – уничтожить?

Она криво усмехнулась и замолчала.

Теперь молчание установилось надолго. Медведева, похоже, продолжать не собиралась. А Берг не знал, что сказать ей в ответ. Спорить он не хотел, слишком много в её словах было правды. Соглашаться? Согласиться с услышанным было страшно.

В конце концов он решился произнести:

– Я мог бы принять вашу версию случившегося: с раскрытием потенциальных возможностей человеческого сознания. Но как-то всё это… любительски проделано. Эти «странники» могли предусмотреть куда более грандиозную демонстрацию – с их то возможностями!

– «Странники», – фыркнула Медведева. – Вы опять впадаете в антропоцентризм. Создатели Горгоны вовсе не странствовали между звёздами в поисках непонятно чего. Скорее, я бы назвала их Путниками – они идут чётко к поставленной цели. Когда человек принимает решение, то делает это не рука его, не нога, не бицепсы и трицепсы. Не голова даже. В конечном счёте всё зависит от одного импульса в одном единственном нейроне. Так же и с человечеством. Миллиардам его клеток не обязательно знать и понимать всё. Путники передали послание тому, кому оно предназначено, кто способен им воспользоваться. У кого достаточно силы и воли, чтобы им воспользоваться.

– И кто же этот «счастливчик»?

– Я надеялась, что послание предназначено мне. Но теперь я в этом не уверена. Возможно, избранник Богов – вы, Рихард.

Она впервые назвала его по имени, но Берг не заметил этого. Смысл фразы заслонил обращение. Ему стоило труда не вздрогнуть.

– Почему именно я? Чем я такой особенный?

– Кто, кроме вас, одной лишь волей, одной силой любви способен защитить своих близких? И уничтожить тех, кто покажется вам опасным, вы тоже способны. Инспектор, вы ещё не догадались, отчего умерли Пристинская, Маслов, Коновалец? Вы их убили! Вы так старались защитить своё любимое человечество! Нет, моих товарищей вы не считали врагами. Вы рады были бы их спасти, но одновременно хотели, чтобы их не было, чтоб они исчезли. Они умирали и воскрешали в такт вашим «душевным мукам». Вы сказали, что это был тест? Да, и тест в том числе. Тест, позволивший мне найти вас, прототип человека будущего, который способен не только выжить во Вселенной, но и стать её Богом.

В комнате для допросов вновь повисла тишина. Для допросов или бесед – кому как нравится. Сегодня с Рихардом Бергом провели беседу. И суть её оказалась не в том, чтобы заставить инспектора СБК взглянуть на существующий порядок вещей под другим углом зрения. Не в попытке доказать бесспорную истину – что мир, в котором он живёт, не идеален. Суть в том, что на него попробовали взвалить ответственность за будущее человечества. Но это же глупо! Что может сделать один человек? Судьба цивилизации не шахматная партия, даже если пешка пройдёт в ферзи, решить исход игры у неё не получится. Один человек не остановит…

Ему стало страшно. Лучше бы это была попытка диверсии или шпионажа! И надо было бы поступать в соответствии с привычной логикой – «нет человека, нет проблемы». Пусть сколь угодно гуманны и благородны были бы помыслы Путников, но мы не просили о помощи, и в родном доме имеем полное моральное право на самозащиту. Да пусть бы это была проверка на «способность любить», на терпимость, на ксенофилию, – на что угодно! – и зачистить пришлось бы невинных. Всё равно лучше, перестраховка – та же самозащита. Но если никаких «чужих» нет, если единственный враг человека – сам человек, с его инстинктами, страстями и пороками… Этого ведь никогда никому не объяснишь, не докажешь! Все привыкли так жить, привыкли считать подобную угрозу «ветряными мельницами». И когда кровожадные чудовища явят свой лик, будет поздно…

– Рихард, не убивайте меня, пожалуйста, – вдруг произнесла Медведева едва слышно.

Вот теперь Берг вздрогнул. Удивлённо посмотрел на женщину. Он не ожидал услышать такую просьбу.

– Я понимаю, что моя жизнь не стоит ничего, – поспешила объяснить Ярослава. – Но моя жизнь – не только моя, понимаете? Это и жизнь человека, которого я люблю. Если меня не станет, его некому будет удержать.

«И шансы человечества уменьшатся. Ваши шансы уменьшатся, Рихард», – она не произнесла этого вслух. Берг не был уверен, что она даже подумала так. Он – подумал. И вновь решился встретиться с ней взглядом.

На него смотрели не пронзительно-яркие солнца, а обычные человеческие глаза. Уставшие глаза. Глаза человека, закончившего непомерно тяжкий труд и почти не надеющегося получить вознаграждение.

Да, он мог бы возмутиться, сказать, что не только убивать, он и пальцем её тронуть не собирается. Но это Медведева и сама знала. Она просила о другом – убить можно не только действием, но и бездействием. Берг слишком хорошо знал, в каком мире он живёт. «О случившемся должны знать только двое», – приказал когда-то шеф, и приказ этот не отменялся. Медведева в число тех двоих не входила.

Берг опустил глаза.

– Вы же понимаете, что обещать вам этого я не могу.

И Медведева опустила глаза.

– Обещать и не надо.

Собственно, беседа была закончена. Берг задал все вопросы, на которые хотел получить ответы. Получил ли, и такие ли, как ожидал, – дело другое. Но сидеть и молча смотреть на человека, которого ты приговорил к смерти, пусть и по чужому приказу, – удовольствие сомнительное. Он потянулся к кнопке вызова конвоира.

– Рихард, последний вопрос, – неожиданно встрепенулась Медведева. – Как вы добиваетесь взаимной любви?

Такого вопроса Берг и подавно не ожидал! Он откинулся на спинку кресла, тронул пальцем шрам. Да, он мог промолчать, подождать, пока громыхнёт отпираемая металлическая дверь. Но он ответил:

– Я ничего не добиваюсь. Просто люди, которых я люблю… они ведь часть меня.

На миг глаза Медведевой снова вспыхнули.

– Значит, сделать других частью себя, так просто. Вот только не получится вместить в себе весь мир. Хотя… Спасибо, инспектор!

«За что?» – хотел спросить Берг, но не успел. За спиной Медведевой уже стоял конвоир.