«Я записал этот отчёт, чтобы предупредить всех, кто решится повторить нашу высадку в объекте „Кольцо“. Контейнер с кристаллом и шлюпочный передатчик я отвезу к маяку и вернусь на Горгону. Алое „облако“ исчезло полностью, и в центре кратера открылось озеро диаметром около километра. Я намерен его исследовать. На этом отчёт завершён». Помолчав, человек добавил: «Прощайте!»

По экрану побежали полосы, запись закончилась. Берг несколько секунд продолжал смотреть на потемневший прямоугольник, пытался осмыслить увиденное. Потом вынул кристалл и затребовал данные о последней экспедиции «Христофора Колумба».

Корабль-разведчик класса МГ7, построен в 2197 году на орбитальной верфи «Гефест». Экипаж – семь человек. Выполнил пятнадцать звёздных экспедиций. Последняя – обследование системы G00010496. Корабль вернулся в локальное пространство Земли двадцать девятого мая текущего года. В ходе экспедиции обнаружена и исследована планетная система. За время полёта нештатных ситуаций не отмечено. Экипаж прошёл карантин на Лунной базе, в настоящее время находится в отпуске на Земле. Техническое обслуживание корабля проводится в доке «Луна-5».

Берг пробежал глазами списки отчётов участников экспедиции. Вот оно! Отчёты о последней высадке в точке «Кольцо». На экране появились знакомые кадры с панорамой горгонских пустынь и скал, с алой, едва заметно шевелящейся стеной на заднем плане. Громада «облака» тут же вызвала в памяти перечитанный позавчера, в сатурнианском чартернике, роман Павлова. Там было нечто подобное, только белого цвета. Многое, о чём в двадцатом веке классики литературы фантазировали, в двадцать третьем стало реальностью. К счастью, не всё.

Он продолжил листать документы. Отчёты командира И. Круминя, первого косморазведчика Е. Коцюбы, второго косморазведчика В. Пристинской, бортинженера С. Маслова, кибернетика В. Коновальца, отчёт вахтенного – пилота Я. Медведевой. Начало каждого документа в точности совпадало с тем, что он только что видел. Спуск, высадка в кратере, полёт к ущелью. Но остальное… Именно в ущелье начинались различия. Косморазведчик Коцюба НЕ отдирала датчик от скалы «с мясом». Её резкое движение НЕ вызвало обвала. В итоге НЕ открылась ведущая в пещеру расщелина. И дальше шли совсем другие события. Круминь и Коцюба благополучно собрали сейсмодатчики, группа Пристинской свернула лагерь, дождалась шлюпку. Дружно погрузили оборудование, покинули планету, ушли с орбиты. Через двое суток достигли точки выхода. Всё. Никаких ЧП, никаких нештатных ситуаций.

Инспектор Берг потёр висок. Два диаметрально противоположных описания одних и тех же событий. Выходит, большая часть экипажа погибла на планете Горгона во время последней высадки, и одновременно они же благополучно вернулись на Землю два месяца назад. Бессмыслица. Что это означает? Подделка? Нет, исключено, шеф проверил подлинность персонального кода защиты на кристалле. В первую очередь именно это проверил, учитывая, из чьих рук получил «подарок». Розыгрыш, шутка? Смертельно уставший человек, которого Рихард видел на экране, на шутника не походил. Да и не укладывалось это в пределы дозволенного самым отъявленным шутникам космофлота. Что же остаётся?

Оставалось одно объяснение. Отчёт, который он только что просмотрел, содержал правду, а тот, который получил СКИ – лгал. Некто либо Нечто, приняв облик погибших космонавтов, проникло в локальное пространство Земли, просочилось сквозь фильтры лунного карантина, успешно затерялось среди миллиардов обитателей планеты. И называлось это одним очень простым словом: «вторжение».

Рихард вдруг почувствовал, как зашевелились где-то внутри тёмные, первобытные страхи. Ощутил себя маленьким мальчиком, потерявшимся в ночном лесу. Значит, Чужие…

То, что большинству землян казалось детскими страшилками, дамокловым мечом висело над службой безопасности космофлота. Служба и создавалась в ожидании встречи с «братьями по разуму». Нынешними своими, повседневными обязанностями она обросла позже, переняв их у «большой» СБ. И для многих рядовых сотрудников то, первоначальное, тоже стало страшилками.

А теперь она состоялась, эта пресловутая «встреча». И СБК оказалась к ней не готова. Да они её попросту прошляпили, эту встречу! Не разглядели, не поняли, не почуяли. И петабайты накопленной в секретных архивах информации не помогли…

Берг хмыкнул, выпятив нижнюю губу. На информацию пенять погодим. Информация нам как раз и пригодится. Для того шеф и дал высший уровень доступа.

Он набрал запрос к закрытому архиву, вставил чип в лок-разъём, ввёл личный код. Загудел зуммер, анализируя данные. И тут же на экране замигала красная надпись: «Внимание! Введён запрос на информацию уровня доступа А-1! Данная информация не может быть передана по сети. Обратитесь в архив лично».

«Даже так!» – удивился Рихард. Работать с таким уровнем доступа ему прежде не доводилось, а здесь, стало быть, всё настолько засекречено, что не передаётся даже по шифрованной внутренней сети Управления. Чтобы добраться до необходимой информации, требовалось спускаться в закрытый архив.

Он вздохнул, выключил компьютер, встал с кресла. Совершать прогулку в подземные хранилища не хотелось, но выбора не было. Берг постоял с минуту, статическими упражнениями разминая мышцы спины. Затем отключил электронную блокировку кабинета, подошёл к окну, поднял жалюзи. Оказывается, день уже заканчивался, солнце начало опускаться к коттеджам западного жилого массива. А его работа только начиналась. И ни конца ей, ни края не видно.

То, что Управление вдобавок к тридцати надземным имело десять подземных этажей, знали немногие. Только те, кому знать положено. Инспектор Берг знал. Но бывать на минус десятом, где располагался закрытый архив, не приходилось и ему. Потому, выйдя из кабины лифта, он с интересом огляделся по сторонам. Небольшой коридор, тёмно-бордовая ковровая дорожка, пастельно-голубые стены и потолок, двери с номерами без пояснительных табличек и ручек. Впрочем, о неофитах суперсекретности, типа инспектора Берга, здесь позаботились – прямо напротив двери лифта из стены торчал терминал, и на экране его приветливо-зелёными буквочками светилось приглашение: «введите цель посещения и код допуска».

Рихард хмыкнул: «Посмотрим, что тут у нас творится, в святая святых». Вставил в разъём чип и набрал на клавиатуре текст запроса. В этот раз выданная шефом индульгенция сработала не хуже, чем волшебное «сезам, откройся». Надпись мигнула, сменилась другой: «Запрос принят. Пройдите в комнату № 5». Вновь хмыкнув, Берг отобрал у терминала чип и направился к двери с соответствующей цифрой. Словно почувствовав его приближение, та бесшумно юркнула в стену.

Обстановка внутри комнаты была, прямо скажем, спартанская: стол с терминалом и кресло. Берг опустился в кресло, включил терминал – собственно, ничего другого он сделать и не мог. Дверь тут же закрылась. «Вот, оказывается, как работают у нас со сверхсекретными материалами», – подумал. – «Посмотрим, поможет ли нам эта мания – делать из всего тайну».

Когда он увидел, сколько информации накопилось в папке «Возможные проявления инопланетного разума», то был сражён наповал. И поспешил отсеять всё, где источником числились «свидетельские показания» – данные, несомненно, интересные и занимательные, но непроверяемые в принципе. Потом он ограничил временные рамки началом межзвёздных полётов. Лишь после этого количество информации сократилось до обозримых пределов, появилась возможность работать с ней.

Первым в списке и наиболее значимым проявлением пресловутого ИПР шла гипотеза профессора Бернского университета Курта Шнайдера. Профессор занимался статистической обработкой успешности гиперпространственных перемещений и получил весьма забавные с его точки зрения закономерности. Оказалось, что математическое ожидание количества неудачных попыток войти в локальное пространство составляло одну целую восемь десятых. Если же манёвр перехода не удавался и с шестой попытки, то он не удавался никогда. Шнайдер ввёл термин «принципиально недостижимое локальное пространство», ПНЛП. Причём объяснить, почему та или иная звёздная система попадала в этот разряд, и уж тем более, предсказать подобное, не удавалось. Но факты соответствовали ей идеально. Выдвинутая тридцать семь лет назад гипотеза оставалась не опровергнутой до сих пор. По засекреченным данным за годы космоконкисты было выявлено пятьдесят восемь (!) ПНЛП. Попросту говоря, Галактика вовсе не спешила гостеприимно распахивать все двери в ожидании Человека. Некоторые «комнаты» в ней были надёжно заперты.

С теорией Шнайдера перекликались события, случившиеся двадцать три года назад в звёздной системе номер G00009984 по каталогу Мережа-Вермейена. В системе была обнаружена землеподобная планета с суровым климатом, примитивными формами жизни и атмосферой, непригодной для человека. Но на ней можно было строить закрытые города, в достатке имелись вода, минеральные и органические ресурсы. Права на эксплуатацию планеты, названной Сиреной, купила небольшая корпорация, входящая в состав Консорциума. Гипербуксиром туда забросили баржу с оборудование и первых колонистов-монтажников. Они собрали планетарную станцию, два года всё шло по плану. А затем случилось непредвиденное.

Буксир «Гном-12», который должен был доставить очередную порцию оборудования, запасов и новую партию переселенцев, переместился в систему G00009984… и вышел в локальном пространстве неизвестной звезды, красного карлика. Ошибка навигатора, сбой оборудования? Вернуться назад баржа не могла, для неё любое путешествие сквозь гиперпространство было путешествием в одну сторону – из системы, где функционирует якорная станция, в систему, где роль приёмника на несколько секунд выполняет м-двигатель буксира. Но не наоборот! Пилот-навигатор не сумел даже определить координаты системы, в которой неведомо как оказался, – буксир это ведь не нуль-разведчик. Он принял единственно возможное решение – вывел баржу на устойчивую гелиоцентрическую орбиту и попытался вернуться на Землю, воспользовавшись в качестве исходных координатами системы G00009984.

Манёвр Перехода завершился успешно, буксир вернулся на Землю. Навигационное оборудование тщательно проверили, параметры м-двигателя ещё более тщательно настроили, и «Гном-12» сделал вторую попытку. Разумеется, теперь без баржи. И вышел в ту же систему красного карлика.

После пяти безуспешных попыток попасть в систему Сирены руководство корпорации вынуждено было сообщить о происшествии. В течение года корабли-разведчики Консорциума, Индии и Еврόссии пытались пройти к Сирене – безуспешно. Манёвр Перехода устойчиво заканчивался в системе красного карлика, где в стасис-капсулах баржи мирно спали пятьдесят восемь несостоявшихся колонистов. Этот феномен противоречил теории гиперпространственных перемещений, объяснения ему не было. Звёздная система G00009984 перешла в категорию ПНЛП.

Корпорация, все активы которой были вложены в колонизацию Сирены, обанкротилась, строить у красного карлика якорную станцию, естественно, никто не стал. Баржу бросили на орбите памятником неразгаданным тайнам Дальнего Космоса, людей вытащили разведчики. Благо, переселенцев было несколько десятков. О том, что могло их быть и несколько тысяч, подвергнутых глубокой заморозке и впрессованных в гектометровые контейнеры, предпочли не думать. О том, что стало с планетарной станцией на Сирене и её обитателями – тем более.

Гипотеза Шнайдера и события вокруг Сирены были самыми заметными проявлениями необъяснимого. Но подтверждать наличие ИПР они могло только косвенно. Зато случай, получивший условное обозначение «Объект „Призрак“» был вполне конкретен, хоть и остался неизвестным большинству жителей Земли.

События эти происходили в первой половине прошлого века, на самой заре межзвёздных полётов. Ещё не существовало ни якорных станций, ни буксиров, Витольд Мереж не успел превратиться из реального человека в гранитный монумент и героя анекдотов, а юный Рольф Хаген только готовился к защите диплома в Гейдельбергском университете.

Началось всё с того, что станции наблюдения зафиксировали гравитационный всплеск, подобный создаваемому кораблём при выходе из гиперперемещения. Вслед за тем в районе всплеска был локализован объект, идентифицированный как нуль-корабль неустановленной государственной принадлежности. Все попытки связаться с ним объект игнорировал. На перехват были направлены боевые корабли нескольких держав. Ближе всех успел подойти российский крейсер «Стремительный». И тут же попал в поток направленного низкочастотного немодулированного излучения. Ровно через три минуты после этого объект покинул локальное пространство Солнечной системы. Ментоскопирование экипажа «Стремительного» показало, что на эти три минуты люди погрузились в фазу быстрого сна и воспринимали возникающие в их мозгу образы как реальность, длившуюся от нескольких недель до многих лет, у каждого по-своему. «Реальность», в которой они оказались, почти в точности соответствовала некоторым эпизодам их жизни. Почти – за исключением одного-двух поступков самих сновидящих, на первый взгляд незначительных, но повлиявших на их судьбу. Подробно доложить об испытанных при этом ощущениях все члены экипажа наотрез отказались и, вернувшись на Землю, как один подали рапорты об увольнении.

Появление «корабля-призрака» прошло почти незамеченным. Межзвёздные полёты тогда едва начинались, возможные встречи с инопланетными цивилизациями выглядели не намного более фантастическими, чем сами эти полёты. И кого интересовали в те годы события, происходящее так далеко от земной орбиты? Человечество балансировало на грани мировой войны. В эпоху звёздной конкисты тот давний «визит» стал восприниматься несколько иначе.

Рихард Берг листал досье за досье. Факты, не объяснённые наукой. Гипотезы, построенные на основе этих фактов. Вновь факты, опровергающие эти гипотезы. Материала накопилось очень много. Не было пока лишь одного – никогда прежде ИПР столь явно и вызывающе не демонстрировал своё присутствие. Что ж, всё когда-то происходит в первый раз.

Он выключил терминал, посмотрел, как бесшумно распахнулась дверь. Информации пока хватало, теперь надо её переварить. Подземелье архива не располагало к размышлениям, куда приятнее заняться этим в собственном кабинете.

В лифте он внезапно сообразил, что голоден. «Сколько же я там просидел?», – Рихард взглянул на часы и присвистнул мысленно. За полночь давно! Не удивительно, что есть хочется. После бутербродов и кофе, которыми потчевал шеф, во рту и крошки не побывало. Ехать домой? Лилия, наверное, спать легла, будить её придётся. И шеф завтра с утра ждать будет. Какой там завтра, сегодня уже! Не зря ведь сказал: «поговорим, когда у тебя появятся идеи». Значит, надо эти идеи сформулировать. Но, прежде всего, поесть. На пустой желудок и дедукция не дедучит.

Берг поднялся на десятый этаж, в круглосуточное автоматическое кафе для сотрудников. Сейчас здесь было почти пусто, лишь в дальнем углу за столиком сидели мужчина и женщина в форме с нашивками медицинской службы. Судя по тому, что сидели они уж очень близко друг к другу – кушать в таких позах неудобно, – у парочки было романтическое свидание. Берг представил, с какого рода «романтикой» приходится иметь дело сотрудникам медслужбы в повседневности, хмыкнул сочувственно. Уселся спиной к медикам, чтобы не смущать, набрал на меню-пульте заказ, вставил в прорезь кассы платёжную карточку.

За окном светилась всеми цветами радуги ночная иллюминация Столицы. «На бульварах ещё полно народа», – подумалось вдруг. – «Тех, кому завтра с утра не надо отправляться на службу». Может быть, именно от инспектора Рихарда Берга зависело, долго ли продлится эта их беззаботная жизнь…

С тихим мелодичным звоном на середине стола поднялась башенка-поднос с заказом. Две шпикачки с картофельным пюре в качестве гарнира, внушительная горка зелёного горошка, два куска пшеничного хлеба, чашка крепкого чая с лимоном. Хорошо, что Лилия не видит, а то б убила за такую «диету»! А ему нравилось плотно ужинать. Есть жирную, многокалорийную и малополезную пищу.

Рихард плотоядно облизнулся, придвинул тарелки и чашку, втянул аромат свежесваренных шпикачек. Прелесть! Всё же еда, это не только процесс насыщения организма белками, жирами и углеводами, но и удовольствие. Очень конкретное удовольствие. Он подцепил шпикачку вилкой и смачно запустил в неё зубы.

На сытый желудок думать было приятней. Берг закрыл за собой дверь кабинета, помедлил и повернул защёлку замка. Не то, чтобы он опасался нежданного визита. Но как-то неуютно себя чувствовал после всего, что свалилось на голову, вернее, навалилось в голову.

В кабинете стоял полумрак. Рихард не стал зажигать свет, подкатил кресло к окну, сел. Следовало привести мысли в порядок, «сформулировать», как шеф говорит. Затем можно и на диванчик. У него оставалось часа четыре на сон. Вполне достаточно.

Берг проснулся и взглянул на часы. «7:00». Последние лет десять он не пользовался будильником, внутренний хронометр сбоя не давал. Немного полежал, глядя, как за окном белые облачка медленно плывут по голубому небу. Затем отогнал утреннюю лень, резко вскочил, начиная новый рабочий день. Времени как раз хватало, чтобы без спешки убрать постель, размять мышцы, умыться, побриться, одеться.

Спускаться на десятый этаж в кафе не хотелось. Рихард приготовил кофе, с сомнением заглянул в холодильник. Сомнения подтвердились – остатки сыра не пережили его трёхнедельного отсутствия. Уцелела лишь нераспечатанная пачка печенья. Даже в компании с чашкой кофе – полновесной пол-литровой чашкой, а не той крохотулей, что подавала секретарша шефа, – называться завтраком эта еда не могла, и Берг пообещал себе, что впредь будет внимательнее следить за содержимым холодильника. Потом позвонил домой. Лилия была вышколена отлично – не спросила, приедет ли муж ночевать. Откуда он мог знать? День только начался и обещал быть напряжённым. Неведомый противник успешно провёл дебют и развивал инициативу. А Бергу только предстояло сделать первый ход. Он даже не расставил свои фигуры!

Ровно в семь пятьдесят прозвучал звонок из приёмной. Рихард включил визифон, и с экрана тут же улыбнулось как всегда прекрасное лицо Ланы.

– Доброе утро, Рихард!

– Доброе утро, Лана.

– В восемь ноль-ноль шеф ожидает вас у себя.

– Спасибо.

Экран погас. Теперь и Берг улыбнулся. За десять лет совместной работы он изучил привычки руководителя и радовался, когда удавалось правильно предугадать его действия.

Шеф сидел за столом и, увидев входящего Берга, махнул рукой, приглашая.

– Заходи, заходи!

– Доброе утро!

– Доброе? Приятно слышать это сегодня от тебя, – шеф усмехнулся и кивнул на кресло. – Что ж, значит доброе! Всю ночь просидел в архиве? Хоть поспать успел?

– Ничего, выспался.

– Ладно, если так. – Шеф сразу стал серьёзным: – Выкладывай свои мысли.

– Я думаю, что мы имеем дело с вторжением инопланетного разума на Землю.

Берг выпалил, как в прорубь нырнул. И тут же взглянул на руководителя. Как тому нравится подобная версии?

– Да… – протянул бывший косморазведчик. – Выходит, я не ошибся, когда поручил тебе это дело. Не боишься делать смелые выводы. Что, ждёшь возражений? Не дождёшься. Я сам подумал о том же, когда отчёт увидел.

– Разумеется, это предварительная версия, – поспешно уточнил Рихард.

– Разумеется. И единственная, объясняющая случившееся?

– Пока да.

– Причём, это худший вариант развития событий, из всех возможных. Затрагивающий не одну Еврόссию, а всё человечество.

– Я понимаю.

– Это замечательно, что ты понимаешь. Теперь слушай. Если твоя версия подтвердится, то итоги расследования нам мало что дадут. Скорее всего, мы вообще никак не сможем их интерпретировать. Стало быть, иметь они могут лишь второстепенное значение, научно-познавательное, так сказать. А первостепенное – это сохранение секретности операции. Не исключено, что от этого будет зависеть существование нас, людей, как вида. Это тоже понятно?

– Не совсем. Как итоги расследования могут быть второстепенными? Мы ведь не знаем, какова цель вторжения. А без этого как построить тактику и стратегию обороны?

– Какова бы ни была цель, угрозой является само существование этих… не знаю кого. Потому наша единственная тактика и стратегия – сделать, чтобы их не было на Земле. Вернее, чтоб никто не узнал, что они здесь побывали.

– Почему?!

Шеф вздохнул, прикрыл глаза, помолчал. Потом грустно посмотрел на Берга.

– Жаль Рихард, что приходится тебе это разжёвывать. Но, наверное, необходимо. Человечество переживает очень непростой период своей истории. И неоднозначный. Миллионы лет наши предки жили на этой планете, шаг за шагом поднимаясь к тому, что принято называть венцом творения. Но оставаться здесь и дальше мы не можем. Мы не доверяем нашим соседям, – таким же людям, но с другими ценностями и принципами. Мы обязаны не доверять, если хотим выжить. Среднестатистический обыватель – не только в Еврόссии, в любой стране мира, – боится жить на Земле. Боится за себя, за своих детей. Он слишком хорошо знает, что рядом, на этой же планете, миллионы, сотни миллионов других людей его ненавидят. За цвет кожи, за язык, на котором он разговаривает, за бога, которого он вспоминает разве что по праздникам. Да тьфу ты – за пару свиных шпикачек, которые он съел на ужин! Ненавидят и, не задумываясь, убьют, если представится случай сделать это безнаказанно. Это наша реальность, Рихард. Обыватель боится жить на Земле.

Но он не боится Дальнего Космоса! Космос – это настоящий небесный дар, добрая сказка. Космос – последняя надежда для потерявшего надежду человечества.

До завершения проекта «Новая Европа» осталось меньше тридцати лет. И всё! Конец страхам. Наши дети и внуки будут расти в новом мире. Им не нужно будет бояться. Сорок два парсека до ближайшего шахида с ядерной бомбой за пазухой – достаточно? Они построят такую державу, какую сами захотят, не считаясь с мнением «соседей». И ради этой державы свободных счастливых людей я готов на всё. А ты?

– И я готов, – Берг неуверенно улыбнулся. Не понимал пока, куда клонит шеф.

– А она-то может и не состояться. Представь, что произойдёт, когда обыватель узнает, что сказка о добром космосе, это только сказка? Что на других планетах его могут поджидать «соседи» на порядок, да что там – на десять порядков более непонятные и непредсказуемые, чем земные? Абсолютно чужие, не люди даже? Что начнётся здесь, на Земле? Пандемия массовых самоубийств? Апокалипсические психозы с уничтожением всех и вся? Мировая война? Всё одновременно? И гадать не хочу! Нет, никаких Чужих существовать не должно. Во всяком случае, не сегодня. Через два-три поколения люди укоренятся на новых планетах, почувствуют их своими. Тогда и пускай изучают «братьев по разуму». А для нас их цели и намерения значения не имеют. Наша тактика и стратегия – уничтожить. И когда я говорю «наша» – это я не СБК подразумеваю, и уж тем более, не Еврόссию. Только нас с тобой, Рихард. Нас двоих.

Шеф замолчал. Вопросительно посмотрел на Берга:

– Я тебя убедил?

– В общем, да. Я согласен, что контакт с инопланетным разумом способен вызвать шок у неподготовленного человека. Но почему вы считаете, что это настолько опасно? Человечество пережило многое, переживёт и это. И что касается соседства, не обязательно же любые соседи – враги? Пусть даже они совсем не похожие. Предпринять меры предосторожности необходимо, но…

– Так ты полагаешь, что я преувеличиваю опасность? Ладно, расскажу тебе кое-что. Ответь мне на вопрос: ты единственный ребёнок в семье?

– Да, – Рихард пожал плечами, не понимаю, к чему шеф задал этот вопрос.

– А твой отец? Мать?

– Отец тоже один. У матери есть сестра.

– И у тебя ведь одна дочь? Не планируете пополнения семейства?

– Нет, не планируем.

– Почему так? Мы же пропагандируем: «Не меньше двух детей в семье!»

– У нас были сложности с рождением дочери. Вы ведь знаете! – Берг поморщился от болезненной темы.

– Знаю. Ты наверное думаешь: «с чего это он затеял разговор, не относящийся к теме?» – Шеф хитро прищурился. Берг не ответил, кивнул молча. – Как ты думаешь, Рихард, почему раньше у людей не было «сложностей» с продолжением рода, а теперь вдруг появились? И заметь, появились в тех сообществах, которые первыми приобщились к ценностям современной цивилизации, так сказать. С чего бы?

– Много причин. Техногенные факторы, поздние браки, женщины рожают в старшем возрасте…

– Те-те-те! «Техногенные факторы, поздний возраст». Значит, современная медицина, победившая рак, вирус иммунодефицита, туберкулёз, ишемическую болезнь и диабет, в этом случае оказалась бессильна? Репродуктивный аппарат, который совершенствовался миллионы лет эволюции, вдруг сбой даёт? А послушай другое мнение.

Лет тридцать назад группа генетиков Берлинского университета решила взяться за эту задачу серьёзно. Очень серьёзно, не погнушались привлечь социологов, философов. И таки глубоко копнули, поэтому результаты исследований пришлось засекретить. Но у тебя сейчас уровень доступа с запасом, как говорится, потому расскажу, что они обнаружили.

Миллионы лет основной целью совокупления мужских и женских особей являлось размножение, продолжение рода. Именно для этого эволюция и разделила существ одного вида на два пола, именно для этого создавала и совершенствовала репродуктивный аппарат. У примитивных видов всем процессом руководит инстинкт, у более развитых он подкрепляется так называемым сексуальным удовлетворением. Но основная цель от этого не меняется. И только с человеком всё вышло иначе. Что есть цивилизация? Грубо говоря, это подмена биологических законов, управляющих нашим поведением, законами социальными. В сфере межполовых отношений такая подмена и вовсе всё перевернула с ног на голову. То, что было средством, стало целью. Инстинкт выхолостился, утратил первоначальное значение. Не инстинкт продолжения рода это уже, а так, инстинкт совокупления. Не спорь, я опровергну все твои возражения одним словом – гомосексуализм. Мы ведь давно признали, что это не болезнь и не извращение, а неотъемлемое право личности. Так что в половые отношения теперь вступают не биологические индивиды, а «личности». А что в этих самых отношениях нужно личности? В девяноста девяти и девяти десятых процентов случаев – получить удовлетворение, физическое, моральное или какое там ещё, упрочить социальный либо финансовый статус, выполнить обязанности, – супружеские, дружеские, клановые и тэдэ. Оставшаяся одна десятая процента пар вдобавок не прочь и ребёнка зачать. А случаи, когда зачатие является единственной целью, составляют тысячные доли процента. А теории наших уважаемых сексологов об «эрогенных зонах» и «унисексизме» и вовсе делает необязательным не только наличие органов, первоначально возникших как репродуктивные, но и разделение на два пола. Некоторые радикалы осанну поют идеальному бесполому существу-андрогину. Эдакий «просто человек».

Казалось бы, и что в этом такого? Какая связь между биологией и мотивацией интимных отношений? А связь выявили. Мысли, витающие в головах будущих родителей, очень даже однозначно влияют на формирование их потомства. «Совокупление без размножения» закрепляется в геноме человека. Десяток поколений, и мы разучимся размножаться. Если в ближайшее время не подхлестнём в себе желание это делать.

– Чтобы какие-то изменения закрепились в геноме, десятка поколений маловато, – усомнился Рихард. – Всё-таки миллионы лет эволюции… Но если правда это, то жутковато.

– Потому и засекретили, что жутковато. Я ведь для чего тебе лекцию прочёл? Чтобы ты понял – мы крайне мало знаем о себе. И часто считаем себя сильнее и разумнее, чем есть на самом деле. Этим, с Горгоны, им ведь необязательно делать людям что-то плохое. Необязательно объявлять нам войну, завоёвывать, терроризировать. Может быть, достаточно выбрать подходящее время, и напугать. Глядишь, мы сами себя уничтожим со страху.

Он замолчал. Ждал, согласится Берг или снова начнёт возражать? И Рихард молчал. Не хотел спешить с выводами.

Молчанка длилась минут пять. В конце концов, шеф сдался:

– Вижу, логика на тебя не действует. Понятное дело, ты у нас человек не ординарный, тебя не испугать ни «пришельцами», ни чем другим. И ты уверен, что таких «суперменов» на Земле хватит, чтобы миллиарды обывателей держать в узде, не дать им превратиться в безмозглое стадо. Попробуем с другой стороны зайти. Но сперва водички налей мне, пожалуйста, горло промочить.

Графин с минералкой и стаканы стояли в самой середине широкого шефовского стола. Рихарду пришлось приподняться, чтобы дотянуться до них. И в тот самый миг, когда шипящая, пузырящаяся струйка выплеснулась из горлышка, что-то круглое, тяжёлое, ртутно-свинцовое метнулось ему в лицо.

Реакция не подвела. С какой бы скоростью не летел шар, Берг успевал его остановить. Левая рука, только что придерживающая стакан, взлетела к лицу, пальцы выхватили из воздуха…

Пальцы ничего не выхватили. Рихард удивлённо разжал пустую ладонь, перевёл взгляд на шефа. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла, и довольно улыбался. Подбрасывал на ладони маленький, увесистый, ртутно-свинцовой шарик. У шарика был небольшой секрет – резинка, тонкая, но наверняка прочная, намотанная на средний палец шефа.

– Игрушка, – шеф вновь подбросил шарик. – А что там с моей водичкой?

Рихард опустил глаза на свою правую руку, по-прежнему держащую графин, на стакан, аккуратно поставленный на стол. На лужицу минералки, растекающуюся вокруг стакана.

– Не получилось водички налить, – удовлетворённо констатировал шеф. – Отвлёкся и расплескал. А ведь ты прекрасно сознавал, что ничего тебе в этом кабинете не грозит. Твой мозг сознавал. Но тело подчинилось рефлексам, а не мозгу. Тело заметило непонятное и попыталось защититься. Вот и с человечеством такая же петрушка. Мы, его мозг, умные, сильные, знающие, понимаем, что неизвестное нужно прежде всего исследовать, изучить. Но если об этом неизвестном узнает многомиллиардное тело, то выжидать оно не станет. Непонятное – значит опасное, враждебное. Его так приучили, так воспитали. И ничего мы, такие умные и сильные, сделать не успеем. Теперь понятно, о чём я втолковываю?

Берг вздохнул. Посмотрел на остаток минералки в графине.

– Теперь понятно. Так вам воду налить?

– Не нужно. Некогда водичку распивать, и так много времени на лекции потратили. Действовать начинай. Легенду придумывай, какую хочешь. Главное, внимание не привлекай, особенно у нас в Управлении. Команду набирай со стороны, в тайной полиции, например. Полномочий у тебя достаточно, а там народ привычный вопросов не задавать. Сделают всё, что прикажешь. Да и тебе с ними сподручнее в таком деле будет. У тебя же там старые связи остались? Старые знакомые?

– В общем да, хотя я с ними давно не виделся.

– Сегодня же подбери кандидатуру, а я организую запрос их боссу. Дальше: ни в коем случае не привлекай экспертов. Хитри, выкручивайся, придумывай, как получить необходимые данные. Но чтобы нигде ни твоё имя не всплывало, ни СБК не упоминалась.

– Понятно.

– Официально ты в отпуске. Из личных побуждений консультируешь комиссара полиции, который ведёт некое, сугубо земное расследование. Так что полномочий у тебя нет никаких. Действовать придётся вне правового поля государства. Собственно, работа оперативника тайной полиции так и ведётся, правильно?

– Да. В каких пределах дозволено действовать?

– Нет пределов. Делаешь всё, что посчитаешь нужным. Понятно, о чём я?

Берг кивнул. Что тут могло быть непонятного? Игры в «права человека» закончились лет сто назад. А тут даже и о «человеках» речь не идёт.

– Молодец, что не просишь уточнить, – похвалил его шеф. – Понимаешь меру ответственности.

– Если версия подтвердится, что делать с этими… не людьми?

– Я же сказал, обо всём должны знать только двое – я и ты. Ты бывший сотрудник тайной полиции, я – всего лишь косморазведчик. Кто кому должен объяснять?

И это Берг прекрасно понимал. У оперативников тайной полиции существует термин «зачистка». Некоторые субъекты должны исчезать, чтобы у других не возникали ненужные осложнения. Нет человека, нет проблемы.

Неожиданно вспомнилась первая зачистка, в которой он участвовал. Их отдел проводил ликвидацию группы боевиков из ультралевой организации «Красные дьяволята». У террористов был склад оружия на заброшенной гидроэлектростанции, база для подготовки очередной акции устрашения. Там на них и устроили засаду. Берга, как новичка, оставили в прикрытии. Он сидел в кустах над дамбой, наблюдал за пустыми глазницами окон. Одновременно хотелось поучаствовать в охоте и мандраж бил. Прежде ему ни разу не приходилось стрелять в человека по-настоящему, из боевого оружия.

По-видимому, внутри что-то пошло не по плану, раздались крики, громко хлопнула граната, ещё одна. Берг подобрался, приготовил оружие. И тут же в проёме окна появился силуэт террориста в чёрном спортивном костюме. Он двигался к окну спиной, отстреливался. Затем резко развернулся, вскочил на подоконник, присел для прыжка и… Рихард нажал спусковой крючок – сразу, не предупреждая, не предлагая сдаться. Сделал, как учили.

Лишь когда бластер легонько дёрнулся в руках, он рассмотрел лицо террориста. Это была совсем молоденькая девчонка, лет пятнадцати-шестнадцати, не старше. И в глазах у неё была не злость, не ненависть, а только страх загнанного в угол зверька.

Выстрел разрезал её почти пополам, поперёк туловища, под рёбрами. Рихарда буквально вывернуло наизнанку от вида изуродованного тела и запаха тлеющей плоти. Пришлось взять отпуск на два дня, чтобы очухаться.

Убивать трудно и противно до тошноты только в первый раз. Потом привыкаешь. Он научился видеть в своих противниках не людей, а бешеных шакалов, выродков, недостойных и воздухом дышать.

Но то были террористы, а сейчас… Берг непроизвольно коснулся виска и тут же отдёрнул руку. Сейчас – ещё проще. Сейчас его противники уж точно нелюди.

Он посмотрел на шефа:

– Как быть с «Генезисом»? Они наверняка заинтересовались, что случилось на Горгоне. Начнут копать.

– Начнут, конечно, – шеф поморщился. – Этими я займусь, не отвлекайся от основного. Ещё какие-то вопросы?

– Нет, всё ясно. Разрешите приступать?

Берг поднялся с кресла. Фигуры на доске расставлены, чёрные готовы были сделать первый ход.