Отступление 1

Маска как символ культового кино

Блицинтервью с тремя легендарными кинорежиссерами (2019)

Пользуясь подарком судьбы – дружбой и личным знакомством с тремя великими кинорежиссерами, на фильмах которых я вырос, – я задал им один давно меня интересовавший вопрос: о роли маски в культовом кино. Так получилось, что в каждом из культовых фильмов, которые они сняли – «Жидкое небо», «Игла» и «Господин оформитель», – маска сыграла свою роль. Почему маска оказалась связующим элементом для всех этих совершенно разных картин – судить читателю. Я спросил авторов о том, что для каждого из них означала маска и каким образом она появилась в их истории, став для нас, зрителей, вечной загадкой…

Дмитрий Мишенин: Слава, напиши мне о причине появления белой маски в твоем фильме. Я о кадре с Полой Шеппард, которая держит в руках этот лик, как героиня античной трагедии. Меня интересует буквально все, что придет тебе в голову, любой ассоциативный ряд. От того, что она символизирует, до того, кто ее сделал.

Слава Цукерман: Маска – метафорический образ. В принципе объяснять такие образы – неправильно. Так же, как пытаться изложить словами смысл произведения живописи. Любое объяснение, даже близкое к чувствам автора, будет неполным. Образ на своем языке говорит гораздо больше, чем объясняющие его слова.

Однако попытаюсь. Ну, прежде всего, маска – символ театра и таким образом подчеркивает театральность фильма. За маской – лицом Маргарет – прячется героин. За героином в фильме прячется оргазм, секс. Пришелец прежде всего находит в Нью-Йорке маску, за которой… Здесь в маске-образе перекрещиваются и сплетаются многочисленные ассоциации, мотивы фильма.

Маска мне была очень важна, и я попросил ее сделать моего друга, Геннадия Осьмеркина. Геннадий – скульптор, ювелир, профессор Нью-Йоркского института дизайна. Геннадий, вроде Бенвенуто Челлини, делает скульптуры из драгоценных металлов.

Он наследственный художник. Дядя его отца – Александр Осьмеркин – член знаменитого Бубнового Валета; мать – Зоя Рылеева, из рода декабриста, – скульптор – автор фонтанов «Каменный цветок» и «Дружба народов» на ВДНХ.

Кроме маски Гена сделал для «Жидкого неба» по моим эскизам НЛО и стеклянные стрелы, убивающие жертв пришельца из космоса.

Если интересуешься, здесь о Гениной маме: https://shraiman.livejournal.com/265848.html

Дмитрий Мишенин: Поведай мне о роли, которую играет в твоем фильме белая маска, Рашид. Я о кадрах с Диной, примеряющей на себя этот лик, как героиня античной трагедии. Меня интересуют все мысли и воспоминания, связанные с ней. От того, что она символизирует, до того, откуда она взялась.

Рашид Нугманов: Маска – всегда тайна. Она призвана скрыть за застывшей личиной что-то очень важное, чего нельзя открывать чужому глазу. Она скрывает чувства и намерения. Она скрывает стыд и страх. Она защищает от злых духов и отпугивает их. Она хранит твой мир от внедрения чужой воли и от бесцеремонного любопытства. Она позволяет тебе оставаться самим собой, не прикидываясь кем-то – маска берет это на себя. Парадоксальным образом маска избавляет лицедея от лицедейства. Когда я впервые пришел к Марине вместе с Сашей Башлачевым, чтобы приглядеть ее на роль Дины в «Игле», я увидел маску на стене комнаты в ее коммуналке. Это была голая заготовка, какие разрисовывают для карнавалов в Венеции – пустая безликая белая пластмасса с пустыми глазницами, без перьев, краски, блесток и прочей мишуры. Тут же пришло в голову: «Вот она, суть Дины – нечто пустое, за чем скрывается бесконечная боль, глубина и тайна, известная только ей самой и не предназначенная никому». И в следующую минуту сказал: «Марина, приезжай на съемки через две недели. Но только обязательно возьми с собой эту маску». Остальное – история, как принято говорить, когда больше нечего добавить.

Д. М.: Расскажите, пожалуйста, о роли масок в вашем фильме «Господин оформитель». Насколько я понимаю, это навязчивый образ, преследующий вас, Олег. Я о вступительных кадрах с балаганчиком и об эпизоде с Платоном Андреевичем, который размазывает кровавую краску по искусственному восковому лицу. Меня интересует, что это символизирует, имеет ли отношение к Красной смерти Эдгара По, и была ли эта «маска» до съемок не маской, а частью искусственной головы пропавшей на «Ленфильме» куклы, сделанной для фильма? И еще: насколько я понимаю, до вас опыт создания кукол-девушек был только с двойником Суок в «Трех толстяках»? Если мы говорим о «Ленфильме». Это были разные кукольники или их что-то связывало?

Олег Тепцов: Во-первых, обращение к маске в тот период (рубеж XIX–XX веков) был массовым в изобразительном искусстве, в литературе, в театре, в меньшей степени в кинематографе. Марионетки Гордона Крега, маски комедии дель-арте у Мейерхольда, у Вахтангова. И, конечно, и Эдгар По, и Гофман, и Метерлинк, Сомов, Блок и много-много еще всего. Мир заболел символизмом. Я просто следовал стилю времени, ведь жизнь художника тогда была едва ли не самой символичной частью этого всеобщего маскарада.

Второе. Маска в сцене в ванной была самостоятельной, кукла – отдельно.

И, наконец, связь между куклами из «Трех толстяков» и из «Господина оформителя» очень простая – обе делала Валентина Малахиева, а заодно она еще снялась у меня в роли матери умирающей Анны.

О.Т.