Истории Бескова и игроков. Часть 4. Романцев

Капитанство в «Спартаке» Ринат Дасаев унаследовал от Олега Романцева. Лучший голкипер мира 1988 года вспоминает:

«Иногда предотвратить конфликтную ситуацию оказывалось невозможно. Скажем, в 82-м ехали мы на поезде после поражения в Минске, наше с Романцевым купе было, по-моему, прямо рядом с бесковским. И Константин Иванович сгоряча сказал: «Ну что это за капитан?»

Олег это услышал, обиделся и решил уйти из команды. Не стал приходить на тренировки – и все. Мы пытались его уговорить, но решение он уже принял. А Бесков тоже не стал его убеждать остаться».

Вот как сам Романцев рассказывает об эпизоде, после которого, еще не доиграв даже до тридцати, принял моментальное решение об уходе и из «Спартака», и из футбола.

«В поезде из Минска возвращались, и я услышал собственными ушами, как Константин Иванович сказал: «Нам такой капитан не нужен». После этих слов для меня не было вопросов, оставаться или нет. Мы сидим в купе с Гавриловым, Дасаевым, Шавло, кто-то говорит: «Да мы не выйдем на следующую игру». Но я бы только их подвел, если бы заставил играть за себя и за того парня.

Сам чувствовал, что Бесков прав, что я не помощник ему. Раньше мог глотку за ребят перегрызть – а здесь понимаю, что нет, больше не могу. Причем знал, что они мне ни слова упрека не выскажут и будут за меня биться. Но я их слишком уважал, чтобы стать для всех обузой. Хоть по возрасту и мог продолжать играть.

На самом-то деле мне катастрофически – в хорошем смысле – повезло с людьми, которые меня окружали. Возьмем Константина Ивановича. Да, Бесков жесткий: кровища хлещет, синяк огромный, ногу подвернул… Забинтуют – и на поле! Однажды в Аргентине, как позже оказалось, у меня перелом случился. Говорю: «Очень болит!» Бесков: «Перебинтуй – и на второй тайм!» И я пошел.

Но как только печень хоть чуть-чуть начинает болеть (у Романцева с детства были проблемы с печенью. – Прим. И.Р.)… Он меня гонит с поля, я ему: «Ничего, Константин Иваныч, сейчас я постою минутку». – «Нет-нет, завтра на тренировку выйдешь, а сейчас – пройдись, подыши». Вот он меня и спас, думаю. Иначе я посадил бы печень – и все. Потому что один раз при этой болезни перебрал с нагрузками – потом месяц надо «откапываться».

Кто мне ближе по духу – Старостин или Бесков? Каждый в своем роде. Один – великолепный психолог, в общении очень приятный и мудрый человек. Второй – отличный тренер и довольно жесткий человек. То есть на поле я бы хотел быть с Бесковым, а в жизни – со Старостиным. Но, став тренером, я, конечно, стал лучше понимать Бескова.

Почему Валерия Николаевна Бескова позже говорила, что с Романцевым у нее нет никаких отношений? Думаю, что она, как любящая супруга, так и не смогла смириться с отставкой мужа. Кто бы ни пришел на место Константина Ивановича, вряд ли она стала бы поддерживать с этим человеком отношения.

Но кто-то же должен был стать старшим тренером «Спартака»! Им стал я, и Николай Петрович вызвал меня в Москву уже после того, как Бескова отправили в отставку. Так что совесть моя абсолютно чиста. Но Валерия Николаевна, с которой до того мы всегда были в довольно теплых отношениях, думаю, не простила бы никому прихода на место Константина Ивановича.

Когда я стал тренером, всегда пытался соединить все лучшее, что было в моделях Бескова и Лобановского, изумительную технико-тактическую работу Константина Ивановича с великолепной физической подготовкой Валерия Васильевича. Иногда это получалось лучше, иногда хуже, но стремился к этому всегда».

После этих слов Романцева я вспомнил давний разговор с Александром Бубновым:

«Я играл меж двух огней. Многое из того, что запрещал Бесков, Лобановским разрешалось, и наоборот. К примеру, Лобановский поощрял тактику мелкого фола, которую Бесков отвергал напрочь. С другой стороны, тренер сборной исключил из ее арсенала «стеночки», которые у Бескова были основой атаки. Бесков не принимал и киевского прессинга».

Так можно ли скрестить футбол Бескова и Лобановского? До конца – конечно, нет, но, если взглянуть, как моментально и отлаженно идут в отбор все команды Пепа Гвардьолы, в атаке играющего в духе Бескова, то почему бы и нет?

Истории Бескова и игроков. Часть 5. Гаврилов, Шавло

После сезона‑85 Бесков шокировал болельщиков, расставшись сразу с четырьмя игроками основной обоймы – Юрием Гавриловым, Сергеем Шавло, Владимиром Сочновым и Евгением Сидоровым. Вот рассказы двоих из них.

Сергей Шавло:

«Такие моменты случаются у всех больших тренеров. Когда несколько лет работаешь с одной и той же группой игроков, рано или поздно и тренеру, и футболистам эта работа приедается. И возможен либо спад в игре, либо разрушение человеческого контакта. И если тренер вовремя не сменит поколения, сами игроки могут сменить его. Может быть, Бесков и решил, что наш уход принесет пользу команде. Другое дело, что он не тех людей убрал из обоймы – мы с ним выросли, прошли и радость побед, и горечь поражений. И никогда бы его не предали. Но он нас убрал.

Изменение отношения к себе я почувствовал с начала сезона 1985 года. И мне, и Гаврилову постоянно повторяли, что мы играем не на том уровне, полностью не отдаемся игре. А ответного слова не давали, хотя нам было что сказать – опытные игроки, мы считали, что годами честной работы в «Спартаке» такое право заслужили. Но с мнением игроков тогда считались мало.

Я бы себе не позволил открытого столкновения с Бесковым – слишком уважаю этого человека. Другой разговор, что я мог высказать тренеру мнение ребят, выразить их интересы, поскольку в те годы был комсоргом команды. И вот однажды начал просить, чтобы семьи игроков прикрепили к спецмагазину – а такая возможность была. Чтобы жены могли свободно купить продукты, пока мы на сборах или выездах. Такова была общая просьба ребят, но руководство стало посматривать на меня косо – не туда, мол, ведешь.

Мы ушли в отпуск. В это время, как известно, тренер набирал для просмотра чуть ли не по 30–40 игроков. Правда, обычно большинство из них отсеивалось, а играли те же 11–13 человек, что и в предыдущем году. Но на этот раз было иначе. Бесков сказал: «Мы взяли на ваши места новых, способных игроков, которые более перспективны, чем вы».

Потом у нас состоялся разговор с глазу на глаз, и тренер поставил точку: «Понимаю, что в дубле тебе делать нечего, поэтому ищи новую команду, Сережа». Может быть, мне стоило тогда сделать паузу, чуть-чуть переждать момент в дубле – уверен, что место свое я все равно бы вернул. Но решил, что в таком возрасте (29 лет. – Прим. И.Р.) что-то отвоевывать уже не стоит. А тут как раз подоспело предложение от Валентина Козьмича.

Может быть, в душе я и был обижен, но поблагодарил Бескова за все, что он для меня сделал. Расстались мы по-доброму – и потом встречались не раз. И до сих пор (наш разговор проходил в 1995 году. – Прим. И.Р.) ему по всем праздникам звоню и поздравляю».

Шавло перейдет в «Торпедо» и уже следующей весной обыграет в полуфинале Кубка СССР «Спартак» – 3:2. Сергей забьет, а спустя годы расскажет мне: «В том матче я сначала забил гол, а потом сделал пенальти, который реализовал Гречнев. Желание доказать, что нас рано списали со счетов, – было. И когда Бесков после игры сказал, что именно такого футбола всегда ждал от Шавло, – выше похвалы для меня быть не могло».

Юрий Гаврилов:

«С Бесковым была связана почти вся моя карьера. «Динамо», «Спартак», в конце – еще и «Асмарал»… В «Динамо» я пришел в 70-м, а его убрали в 72-м, после «Глазго Рейнджерс», и играл при нем я мало. В основном выходил на замены минут на 10–15, как обычно бывает с молодыми. А вот когда он в 77-м принял «Спартак», тогда у нас и пошло настоящее сотрудничество.

Он всегда до последнего стоял на своем. Даже если не прав. И «Спартак», по его мнению, должен был играть в свою игру, ни под кого не подстраиваться. Как-то с немцами, против которых мы всегда играли неудачно, ему предлагали поменять тактику. Бесков – ни в какую.

Но чемпионами, считаю, мы из года в год не становились по другой причине. Трудно им стать, когда против тебя играет весь Союз, а против соперника – далеко не весь. Все игры между московскими клубами – принципиальные, а на Украине киевскому «Динамо» сразу гарантировалось 15 очков. У нас же проходных матчей не бывало, и в этом заключалась главная сложность.

В Бескове чувствовалась какая-то внутренняя сила. Некоторые ребята даже боялись вступать с ним в диалог. Он жестко требовал: «Вы должны делать так, как я сказал!» Дискуссий не приветствовал. А у меня с ним были совсем другие отношения. Я ему мог сказать все, что угодно. Пусть он даже кричал на меня, ругался: мол, ты ничего не понимаешь, делай, как я сказал!

Шутить с ним бесполезно было, но как-то посмеялись. Он на День Победы пришел в орденах, я его немного подтравил: «Константин Иванович, теперь вы можете в «Спартаке» парад принимать». – «А у кого я тут буду принимать?» – «Ну, я вольнонаемный, форма рядового осталась. Хидиятуллин служил, Бубнов. Сочнов был в ракетных войсках. Можно и выстроиться!» Бесков нормально воспринял.

Убрать меня из команды он первый раз хотел еще в 82-м. Но там получилась вот какая история. У нас были двухразовые тренировки в Тарасовке, а между ними – тихий час. Спать не обязательно, но лежать – надо.

А у меня был маленький магнитофончик. Сосед мой по отсеку, Буба (Александр Бубнов. – Прим. И.Р.), закрыл свою дверь, чтобы ему не слышно было, я включил Высоцкого на громкость ниже средней. Бесков же ходил по коридору и услышал музыку через общую дверь. Я-то свою, от комнаты, никогда не закрывал – вот наружу звук и прошел.

Заходит. На пороге стоит и смотрит. Я один глаз открываю – и вижу, что он резко идет к кровати и вроде как замахивается, чтобы ногой ударить по магнитофону. Но потом осекается и говорит: «Что ты тут устроил? Здесь дискотека, что ли?» – «Я никому не мешаю, лежу спокойно, музыку слушаю».

И тут его понесло. «У тебя, баламута, все время что-то. Другим спокойно отдыхать не даешь, сам не отдыхаешь. Все время анекдоты, байки рассказываешь. Теперь этого пьяницу и наркомана слушаешь». Это он о Высоцком!

«Что мне нравится, – говорю, – то и слушаю». – «Выключай и иди прогуляйся, воздухом подыши». В тихий час! Что делать – дождался, пока он ушел, тихонечко встал и побрел по аллеям гулять. И тут опять Бесков навстречу: «Что ты тут ходишь?» – «Вы же сами мне сказали, чтобы я пошел погулял». – «Тебе что здесь, дом отдыха? Иди полежи, поспи. Вечерняя тренировка скоро. У тебя ноги ватные будут!»

Я уже вообще перестал что-то понимать. И, когда сказал об этом, услышал: «Значит, так. На сборах жить не будешь. Ты плохо влияешь на коллектив, расхолаживаешь ребят, они не могут настроиться. Все эти твои шуточки-прибауточки, песенки блатные…

Нечего тебе здесь делать. На тренировки будешь приезжать. Ты же у нас, типа, великий футболист – как профессионал, можешь готовиться и дома». Ребята спрашивали, я рассказал, что он запретил мне на базе находиться. Они вообще обалдели! Оказалось, все сводилось к тому, чтобы со временем убрать меня из команды.

На первый матч с лондонским «Арсеналом» я приехал из дома. Он вообще не собирался выпускать меня в стартовом составе, но все-таки выпустил. Я забил два последних гола, и мы, проигрывая 0:2, выиграли – 3:2. Так он выкрутился и команде сказал: «Оказывается, у нас футболисты могут иметь профессиональный статус. Мы провели эксперимент – и Гаврилов показал, что может на сборах не находиться, а сразу приезжать на игру, и ему это не мешает». Правда, на других игроков эксперимент почему-то не распространился.

А расстались мы нормально, никакой ругани не было. Меня же хотели отправить в венский «Рапид», и Бесков сказал: «Раз ты намерен уехать за рубеж, я на тебя в следующем году не рассчитываю».

Но уехать не получилось. Это был конец 85-го года, в стране – железный занавес. И мне потом рассказывали, что пошли письма в ЦК партии, еще куда-то: зачем, мол, вы Гаврилова отправляете? В итоге все спустили на тормозах. Получилось, что туда меня не выпускают, а здесь сижу без команды. В последний момент в «Днепр» меня взяли.

А в 91-м, в 38 лет, из «Локомотива» перешел к Бескову в «Асмарал». Уже хотел заканчивать, сказал об этом Константину Ивановичу, а он: «У меня есть быстрый нападающий, Губернский, а второго игрока ему в связку нет». Затянул – и снова сработало…»

В 2005-м я спросил Валерию Николаевну, кого муж больше всего любил в «Спартаке».

«У него была особая привязанность к Черенкову, – ответила она. – Нежные, отеческие чувства, потому что к этому человеку нельзя было относиться иначе. К сожалению, на 85-летие Феденька не смог прийти, лежал в больнице. Но позвонил и поздравил. Еще Костя очень хорошо к Гаврилову относился. Известна же фраза: «Не знаешь, что делать с мячом, – отдай его Гаврилову». Я, правда, о ней только недавно узнала».

Тут невозможно было не спросить ее, за что же он тогда после сезона‑85 отчислил Гаврилова и Шавло.

«Очень просто: с возрастом они перестали соответствовать классу игры команды. Для Бескова всегда главным критерием был футбол, как бы хорошо он к игроку ни относился. И того же Гаврилова почти в 40 лет Костя пригласил в «Асмарал», потому что той команде он мог помочь.

Мы очень рады, что Сережа (Шавло) стал генеральным директором «Спартака». Это один из тех людей, которые относятся к Бескову с огромной благодарностью. Шавло приезжал к нам домой, и мы были очень рады с ним увидеться».

Жизнь горазда на самые неожиданные финты, и меньше двух лет спустя, когда Шавло в роли гендиректора «Спартака» активно поучаствует в отставке с поста главного тренера этого клуба Владимира Федотова, дочь Бесковых и жена Федотова Любовь Константиновна обрушит на него немало гневных слов. В частности, я услышу от нее: «Шавло повел себя по отношению к Володе именно так, как старший Старостин – к моему папе».

А 41-летнего Гаврилова, как и 35-летнего Хидиятуллина, Бесков, оказывается, звал даже в «Динамо»!

«94-й год, я работаю играющим тренером в раменском «Сатурне», – рассказывает Гаврилов. – Мы только вышли из КФК во вторую лигу, и я попросил у Бескова контрольную игру, чтобы посмотреть вновь прибывших ребят. Он отвечал: «Ты что, смеешься? Какой «Сатурн»? Зачем нам играть против команды, только вышедшей во вторую лигу?»

Я все-таки его додолбил. Играли в манеже «Динамо». И сыграли 3:3 – при том что у него там играли быстрые основные ребята, такие, как Черышев. Я сам вышел на второй тайм, перед которым мы проигрывали – 1:3. Бесков потом говорит: «Зайди ко мне в тренерскую». Захожу, он дает мне бумагу: «Пиши заявление». – «Куда?» – «В «Динамо»». – «Да я не могу. Я тут работаю играющим тренером». – «Рано тебе тренером работать, ты еще играть можешь. Мячи за тебя будут отбирать другие. Вся твоя работа – получить и исполнить».

Он был настроен решительно. Я пытался его убедить, что люди смеяться будут – он ни в какую. В итоге говорю ему: «Константин Иванович, дайте мне подумать два-три дня, перезвоню». Проходят эти дни – тишина. Я тоже решил не звонить. Потом как-то случайно встретились, и он сказал: «Да, ты принял правильное решение».

Бесков мог быть невыносимым для своих проверенных игроков, выгонять их – но приходил момент, и он снова к ним возвращался…