Приглашения на Маяковку

Приглашения игроков домой на Маяковку, где Валерия Николаевна накрывала стол, – это вообще была одна из «фишек» Бескова, и сегодня подобное можно представить себе только при очень богатом воображении. Подобные встречи не вполне монтируются с представлением о Бескове как о диктаторе.

Вот вам пример – Станислав Черчесов. Несколько лет он был в бесковском «Спартаке» вторым вратарем, но без малейшего шанса стать первым (тем более что редкими шансами молодой осетин пользовался не ахти) – им был Ринат Дасаев, капитан и суперзвезда. В 1988-м он будет признан лучшим голкипером мира – а Черчесов тот же сезон по рекомендации Бескова проведет, как выразились бы сегодня, в аренде в «Локомотиве». Хотя тогда аренд не бывало – просто так вышло по факту.

Год в «Локомотиве», пусть в его начале, по собственному выражению Черчесова, он «был далеко не Великой Китайской стеной», нынешний главный тренер сборной России в итоге провел здорово, принципиально поднял планку уверенности в себе – и вернулся в «Спартак».

Черчесов рассказывает:

«На всех трехчасовых теоретических занятиях Бескова я сидел в первом ряду. Правда, сам, хоть до Константина Ивановича мне еще очень далеко, стараюсь делать их короче. Современная наука с тех пор ушла далеко, и выяснилось, что после 30 минут человек уже не воспринимает сказанное, его внимание распыляется.

О вратарях Бесков во время разборов ни разу за все годы слова не сказал. Ни при всех, ни один на один. Даже после 2:5 от «Жальгириса» в 87-м, когда я «привез» все, что можно и нельзя было. Похвалить одним словцом после удачной игры мог, но критики вообще не было. Хотя с полевыми игроками обстояло совсем иначе…

Зато на тренировках Константин Иванович все ошибки замечал! Как нарочно! Аж досада порой брала. Тренируешься как зверь, ловишь невероятные мячи, бросаешься из угла в угол – Бесков в другую сторону смотрит. Но как только мяч пролетает у тебя, допустим, между ногами, тут же раздается: «Ну, Станислав, нужно же ловить!»

Не думаю, что в первые годы был готов играть на серьезном уровне. И запусти меня туда в тот момент – мог бы и сломаться. Так что низкий поклон тому же Бескову, что столько «выдерживал».

Константину Ивановичу я в плане советов доверял безоговорочно. Потому что он – Бесков, и чувствовал все на интуитивном уровне. В 87-м году главным тренером тбилисского «Динамо» был Кахи Асатиани. Он очень хотел видеть меня в своей команде. Приехал в Москву, встретился со мной в гостинице «Космос», долго говорили. Но потом я пришел к Константину Ивановичу, рассказал, и тот ответил: «Не торопись!»

А вот когда после того сезона сообщил ему об интересе Юрия Павловича Семина и его «Локомотива», он сразу сказал: «Иди!» Я прислушался, и Бесков оказался прав. Почему он так сказал – потому ли, что Семин у него в «Динамо» играл, или по другим причинам – мне неведомо. Главное, что его совет здорово помог в карьере.

Обратно в «Спартак» меня позвал не Романцев, а Бесков. Это было сразу после сезона‑88, когда смена тренера еще не произошла. Более того – Константин Иванович пригласил меня к себе домой на Маяковку.

Вот потому-то футболистов в свою команду не беру, пока с ними лично не поговорю. Я должен понять – что за человек, чего от меня хочет, к чему стремится? И что ты можешь ему дать? Правильно Сент-Экзюпери написал: «Ты в ответе за того, кого приручил».

А тогда Валерия Николаевна встретила, стол накрыла, мы хорошо пообщались. Ярцеву, говорите, он однажды рюмку налил? Мне ничего не наливал. А просто сказал, что Дасаев собирается в Испанию и у меня появится шанс. И спросил, готов ли я. Ответил: «Готов».

Часто вспоминаю тот разговор. Константин Иванович не сказал, что я буду основным вратарем. И никогда он никому не говорил: «Приходи, будешь у меня все время играть». Никаких обещаний, кроме одного: у тебя будет шанс. Я поступаю так же».

Правда, спустя несколько недель Бескова заменит Олег Романцев, но Черчесова он все равно сделает основным вратарем, и в следующем же году, 1989-м, «Спартак» станет чемпионом.

Это уже совсем другая история. А пока вернемся к первому бесковскому чемпионству 1979-го. Георгий Ярцев расскажет, как был пройден этот путь и что сделал для этого взлета его главный тренер:

«Не согласен с теми, кто говорит: мол, Бесков в 77-м году построил новую команду. Неправда! Прохоров, Ловчев, Кокорев, Самохин, Букиевские, Гладилин, Булгаков, Сидоров, оставшиеся в «Спартаке», и в том сезоне еще во многом определяли его игру. А новички, включая меня, удачно вписались. Костяк мы начали составлять позже – с 78-го, когда пришел еще и Дасаев.

«Спартак» в первой лиге – это был невиданный ажиотаж! В каждом городе, куда мы приезжали играть. Всегда полные стадионы, игры «от ножа» – всем хотелось внести в историю своего клуба победу над самим «Спартаком». В результате первый круг мы закончили на 6-м или 7-м месте. В какой-то момент даже встал вопрос о снятии Бескова. «Спартак» же всегда был объектом большого внимания руководителей.

И тут между первым и вторым кругом Константин Иванович вывозит нас в Италию. И мы десять дней, проведя в первый и последний из них контрольные матчи, упорнейшим образом тренируемся. И там к нам приходит игра, взаимопонимание, которому потом все удивлялись. Уехали на Апеннины одной командой, вернулись – другой.

Ну и появление в тот момент новичков сказалось. Мне, форварду, стало намного легче играть, когда из «Динамо» пришел Юрий Гаврилов. У нас сразу образовалась связка. Мы с полуслова поняли друг друга – бывает же так!

Потихонечку отпочковывалось то, что не нравилось Бескову. Пусть это и прозвучит пафосно, но с каждым месяцем мы все больше становились сторонниками его футбольной идеи. И когда теоретические занятия в первой лиге начинались с тезиса, что наш основной соперник – киевское «Динамо», все уже действительно этого ждали. Хотя вначале слушали его и думали: где Киев, а где мы? Состав киевлян все наизусть знали, а наш… Но если в первом круге никто не верил, что мы вернемся в высшую лигу, то в круге втором в этом уже никто не сомневался.

Не было ничего удивительного, если в каком-то провинциальном аэропорту в ожидании самолета в 10–11 вечера Бесков устраивал теоретические занятия. Операторы всегда готовы были подключить технику – и показывать, показывать. Тактики было не просто много, а очень много. В результате вскоре мы уже знали наизусть маневры друг друга. Полностью это ощущение закрепится в 79-м – 80-м, но уже второй круг в 77-м мы провели на ура. И как на нас народ пошел!

С Бесковым нельзя было расслабиться ни на секунду. Для него не существовало авторитетов, и в команду он брал именно тех игроков, которые были ему нужны. А тех, кто, по его мнению, играли неправильно и тормозили игру, – отсеивал. Уйти пришлось многим игрокам высокого уровня – вроде Папаева. Тогда кипели такие страсти: ну как может самого Папаева заменить какой-то Шавло?!

Недовольных решениями Константина Ивановича было много. Динамовец во главе «Спартака» – это всегда почва для конфликта. И вот мы неудачно стартовали в высшей лиге в 78-м, потом случился демарш Ловчева… Но после того, как инцидент был исчерпан и Ловчев ушел из команды, начали потихоньку набирать очки. Подросла трава, и мы принялись показывать свою игру. Вот говорят – «спартаковская игра», а ведь это Бесков такую игру поставил. Потому и предпочитаю говорить – «бесковская игра».

Одна из многих заслуг Бескова – в том, что он со своим видением игры полностью вписался в спартаковскую традицию. Просто, может, Бесков шагнул повыше – при нем возросла командная скорость. Может, кто-то ехидно усмехнется, но игра нынешней «Барселоны» – это тот самый спартаковский футбол! Выверенный до миллиметра короткий и средний пас – это все было заучено, как «Отче наш».

И тут стало ясно, что Бесков дает Дасаеву карт-бланш. Когда ушел Прохоров, мы поняли: Ринат – главный. И Константин Иванович до конца карьеры Дасаева оберегал. Двух человек тренер никогда не трогал – Дасаева и Черенкова. Даже при ошибках Бесков выводил их из-под удара. И думаю, что Ринат еще и потому так уверенно заиграл, что над ним не довлела конкуренция. Он принял на себя всю ответственность и стал вратарем номер один.

В 78-м все ждали нашего помпезного возвращения, но оно вышло чуть скомканным. Никто не думал, что мы так плохо стартуем и окажемся к концу первого круга в конце таблицы. С динамовцами – что Киева, что Москвы – нам тогда конкурировать еще было рано. У тех был их футбол, который имел право на жизнь, – но однажды мы поняли, что у нас появился свой, совсем иной. Во втором круге уже никого не боялись. И золото 79-го без сезона‑78, когда мы поняли, что многое умеем, было бы невозможно.

Планов выиграть первенство у нас перед началом сезона‑79 не было. Но в том, что выступим сильнее, чем в 78-м, не сомневались. Даже после кубкового разгрома от «Динамо» мы вместе с Сашей Кокоревым и его тезкой Минаевым пришли на «Красносельскую» в гости к Николаю Ивановичу Паршину, у которого и Кокарев, и Минаев учились в спартаковской школе. И я Минаеву сказал: «В этом году мы вам «вставим»!»

Хотя не думал, что до такой степени. Но когда пошла игра, все так закрутилось, что мы сами поверили – все возможно. В том году дважды обыграли киевлян. Николай Петрович на установке перед киевским матчем сказал: кто выигрывает в Киеве – становится чемпионом. Так было в 69-м, так же произошло и десять лет спустя».

В том киевском матче Ярцев забьет с прострела Хидиятуллина, а в последнем туре, обыграв на выезде ростовский СКА – 3:2, «Спартак» станет чемпионом. Парадокс, но первое золото в тренерской карьере Бескова случится в клубе, к которому у него никогда прежде не лежала душа. Бывает и так.

Ряд занятных психологических штрихов от Вагиза Хидиятуллина:

«В 77-м мы смотрели Бескову в рот, четко выполняя все, что он хотел. И пусть в первом круге ладилось не все, шли на седьмом-восьмом месте, понимали – должно прорвать. Переломной стала победа в Ташкенте, и второй круг прошел просто на ура. О чем говорить, если на нас в первой лиге по 30 тысяч собиралось, фанатское движение как раз в тот момент зародилось, а на «Динамо» и «Торпедо» в высшей лиге две-три тысячи в том же сезоне ходило?

Когда Бесков хотел команду «вздернуть», разозлить – понимал, за какие ниточки дергать. Зная мою эмоциональность, мог легко меня спровоцировать, чтобы я бучу поднял прямо на собрании. Упрекал: «Подкаты не делаешь, в борьбу не идешь». – «Как не делаю?! У меня с половины жопы кожа сошла!» И понеслось. Я говорил, что полузащита не помогает, завязывалась горячая дискуссия – а ему только этого и надо.

Привычки Константина Ивановича мы со временем изучили. И знали, что, если он появлялся на базе в кожаном пиджаке и галстуке, губы в струнку – хорошего не жди. В этом случае он всегда говорил: «Я не зря тревогу бил!» И начиналось… А если в красном спортивном костюме – значит, настроение нормальное.

В автобус он всегда заходил одним из последних и садился в свое третье кресло. Тишина была полнейшая, готовились к игре, никаких шуток. Вообще ни полслова – не говоря уже о музыке в ушах. Мне водитель Коля Дорошин рассказывал, что, когда в середине 90-х в команду пришел Руслан Нигматуллин, он за три ряда слышал музыку, которая у того гремела. В наше время это было в принципе невозможно.

Командные приметы? Однажды Бесков в первой лиге, перед игрой в Кемерове, сказал: «Идите поприветствуйте зрителей, их много собралось». Пошли, помахали им – и проиграли 0:2. После этого о приветствиях до матча не было и речи.

Как ни парадоксально, с Бесковым гораздо легче было общаться после поражений, чем после побед. Мы шутили, что, когда проигрывали, он слезал с Эвереста и опять начинал работу, засучив рукава. И становился таким, каким мы его знали в 77-м. Мы-то в такие моменты думали: ну все, сейчас будет такой разбор полетов, что разорвут нас в клочки, которые будут летать по Тарасовке. А получалось противоположное».

Бытовая сценка в изложении Сергея Родионова, из которой можно сделать вывод, что Бесков очень даже хорошо знал, как с кем из игроков нужно разговаривать:

«Самое страшное – это если проиграли, или даже 0:0 сыграли, едем назад на поезде, и Константин Иванович заходит в наше купе. Я всегда лежал на верхней полке, потому что помоложе был. И он к каждому по очереди обращается: «Ну что, Сергей, сколько ты сегодня забил?» – «Ноль». – «А сколько отдал?» – «Ноль». – «Значит, ты кто? Ноль целых, ноль десятых». «А ты, Федор, – обращается к Черенкову, – что сегодня сделал?» – «Ничего». – «Не смогли мы сегодня Киев обыграть, да? Значит, ты тоже ноль сегодня!»

Но ласково. Потому что Бесков понимал, на кого можно кричать, а кому нужно просто подсказать. Федор был ранимым человеком, и тренер это знал. Константин Иванович был очень требовательным. Просто на Федора не надо было кричать – ему достаточно было намекнуть. Бесков прекрасно знал, что Черенков сильно переживает каждую неудачу. И он об этом вслух говорил. «Как же так, почему же я не смог? Надо было…» Сейчас пресса уничтожает всех, может, это Федору бы и мешало. Но тогда не было такой критики. И он сам был себе самым жестким критиком.

Только один раз, после гостевого матча с «Андерлехтом», Бесков заметил на разборе: «Федор, как же ты можешь прыгать козлом?» Тренер имел в виду, что он купился в момент ложного замаха соперника. Вот после тех слов Черенков очень сильно переживал».