Андрей Старостин сказал: «Спасти «Спартак» может только Бесков»

Представить, что Бесков будет тренировать «Спартак», до 1977 года было невозможно. С чем угодно в футболе ассоциировался Константин Иванович – но только не с красно-белыми, которые обожают свое сообщество, но очень не любят впускать туда чужих.

Решающую роль в том, что это произошло, сыграл ближайший друг Бескова – Андрей Петрович Старостин.

Валерия Бескова:

«Очень близок к нашему дому был Андрей Петрович Старостин. Сколько раз мы ходили в Дом литераторов, в ресторан ВТО! После игры, вне зависимости от результата, в выходной день… Они с Константином Ивановичем вместе работали в сборной СССР – той самой, что дошла до финала чемпионата Европы 64-го года. Тогда и сдружились.

Для самого Кости такой поворот со «Спартаком» тоже стал удивительным. Первым секретарем московского горкома партии тогда был Виктор Гришин, и когда «Спартак» вылетел в первую лигу, в горкоме состоялось большое собрание. «Спартак» погибает! – воскликнул Гришин. – Что будем делать?» И Андрей Петрович Старостин сказал: «Спартак» может спасти только Бесков». Гришин пригласил его к себе, и Константин Иванович спросил: «Виктор Васильевич, я ведь майор, как я могу в гражданском клубе работать?» Первый секретарь отреагировал так: «За это вы не беспокойтесь. Только скажите: беретесь тренировать команду «Спартак»? Сможете вернуть ее на прежние позиции?» Бесков ответил положительно. Он давно уже стал человеком не какого-то одного клуба, а футбола в целом.

Сомнения у Кости оставались, и он пошел к министру внутренних дел Николаю Щелокову со словами: «Меня, динамовца, забирает «Спартак»!» Тот объяснил, что существует официальная бумага с просьбой откомандировать Бескова в «Спартак» от Гришина, который, в отличие от него, Щелокова, – секретарь ЦК. «Могу я отказать секретарю ЦК? Не могу. Идите работайте». Костя пришел домой, со вздохом сказал: «Отдали меня». И началась очень интересная работа. Самая интересная и продуктивная за всю его тренерскую карьеру. Со временем он полюбил «Спартак» по-настоящему. Но к некоторым людям, которые в «Спартаке» мешали ему работать, он относился плохо».

Любопытную деталь насчет еще одного Старостина, Александра, добавляет дочка Бескова Любовь Константиновна:

«Андрей Петрович был настоящим другом Константина Ивановича, а третий брат, Александр Петрович, на моих глазах поцеловал Бескову руку за все, что тот сделал для «Спартака». Но как только Андрей умер, Николай Петрович сделал все, чтобы папы в команде не стало».

Как Бесков раньше относился к этому клубу и его символу Николаю Старостину, на момент вылета команды из высшей лиги в ней год как не работавшему (его убрали городские профсоюзы при помощи аппаратных интриг)? Свет на это может пролить сочное повествование для моей книги «Спартаковские исповеди» от защитника красно-белых Евгения Ловчева:

«В 75-м году на базе «Спартака», занявшего годом ранее второе место, была сформирована олимпийская сборная СССР, которую возглавил Бесков. И вот поехали на отборочный матч с Югославией в город Нови-Сад. Играем 0:0 – и на следующий день переезжаем в Белград. Начальник делегации от Спорткомитета – Никита Симонян, главный тренер – Константин Бесков, второй – Николай Гуляев (который возглавлял тогда «Спартак»), начальник команды – Николай Старостин, а игроки, за редким исключением, из «Спартака».

Выдали нам деньги – и все пошли по магазинам. Времена-то советские были, любая загранпоездка – за счастье! Заносим в гостиницу свертки с товарами – и на ужин. Бесков начинает разбор вчерашней игры и, слово за слово, распаляется. Говорит: «Да вы не думаете об игре, вы – шмоточники, я сегодня все видел!»

И, не понимая, что он находится в спартаковской среде, заявляет: «У меня в «Динамо», когда мы в 70-м играли под Новый год турнир в Чили, 31-го пришли ко мне ребята и предложили 1 января провести тренировку. Она не планировалась – но, чтобы «выгнать» выпитое накануне шампанское и хорошо сыграть на турнире, надо поработать. «Динамо» – профессионалы, а вы, «Спартак», – шмоточники!»

Когда я в этот момент посмотрел на Чапая (так спартаковцы того поколения называли Николая Старостина. – Прим. И.Р.), то понял, что его сейчас кондратий хватит. У него желваки по лицу пошли, он встал и говорит Бескову: «У тебя всё?»

Тот не понимает – и продолжает разборы. Все уже ждут, что сейчас произойдет. Старостин еще раз спрашивает: «У тебя всё?» Тот вновь не замечает. И лишь на третий раз отвечает: «Всё». Будучи уверенным, что Николай Петрович продолжит гнуть ту же линию. А тот вдруг говорит: «Что ты несешь? Что плохого в том, что люди купят своим детям, женам, родителям вещи, которых нет в стране? Никита Палыч, ребята – все, собрание закончено!»

Всех нас оттуда выгоняют – и мы в замочную скважину подсматриваем, как бьются «Спартак» и «Динамо». Старостин и Бесков. Эта история показала, как Бесков относился к «Спартаку». Почему Старостин терпел Константина Ивановича много лет? Не из-за того, что именно через Бескова Андрей Петрович вернул своего брата в команду. А только ради дела. Лишь бы «Спартак» был в порядке.

Мы познакомились с Бесковым через моего друга и его зятя Володю Федотова. Жили в одном доме на Маяковке, общались. Я видел, что Бесков не любит «Спартак». Это проявлялось во многих вещах. В 72-м я был признан лучшим футболистом страны, и Федотов мне сказал, что Константин Иванович хочет со мной встретиться. Я поехал к нему, Валерия Николаевна сварила кофе – и Бесков, «поливая» «Спартак» и обещая мне офицерское звание, квартиру, еще кучу благ, начал зазывать в «Динамо». Я отказался.

В «Спартак» Бескова привел Андрей Петрович Старостин. Он, в отличие от совершенно больного футболом Чапая, был человеком другого склада. Завседатаем ресторанов, бегов, его жена-цыганка работала в театре «Ромэн» и летом уезжала в кибитке на гастроли. Словом, Андрей Петрович был человеком бомонда.

И Бесков с женой Лерой – такие же! Они его очень любили. И после 76-го Андрей Петрович понимал, что для возвращения «Спартака» на прежние позиции нужен хороший тренер. А Бесков был не при деле, занимаясь офисной работой в «Динамо». Андрей Петрович же работал тогда председателем Федерации футбола Москвы. Он сообразил, что может одним ударом убить двух зайцев – и тренера сильного в «Спартак» привести, и через Бескова вернуть на должность начальника команды своего брата. Что и произошло. Андрей Петрович до своей смерти в 1987-м году был буфером между Бесковым и Николаем Петровичем».

Анатолий Крутиков, во главе с которым «Спартак» вылетел из высшей лиги в 1976-м, в нашем разговоре для «Спартаковских исповедей» высказался резко – в первую очередь в адрес Николая Старостина, с которым конфликтовал. Вряд ли найдется хоть один из спартаковцев, кто бы его поддержал, – но слово надо дать всем сторонам.

«Уволили меня не сразу, – рассказывал Крутиков. – Поначалу остался тренером, но Старостины не могли с этим смириться. Андрей Петрович пошел к первому секретарю Московского горкома партии Гришину и начал доказывать, что Крутикова нужно менять. Тот спросил, кого они хотят. Андрей Петрович порекомендовал Бескова. И после этого меня уже освободили.

Николай Петрович ненавидел «Динамо», а Бескова – пусть даже руками брата – пригласил. Мы все поражены были этим поступком. Кстати, и с ним в конце концов расстался очень плохо. Тот поехал отдыхать, а Старостин ему в это время ножки-то и подрубил.

Но тогда, в 77-м, они с Константином Ивановичем хоть друг друга и не переносили, а работать вместе начали. Потому что у Николая Петровича было желание доказать всем, что это не он своим бездействием, а кто-то другой погубил наш «Спартак». Не случайно, когда команда возвращалась в высшую лигу, она била 12 пенальти».

Тему роли Андрея Старостина не только в появлении, но и в работе Бескова в «Спартаке» развивает Георгий Ярцев:

«Убежден: всему нашему поколению, начиная с 77-го года, очень сильно повезло, что во главе команды стояли Бесков и братья Старостины. Причем очень большая роль принадлежала не только Николаю, но и Андрею Петровичу. Время показало, что именно он, рекомендовавший Бескова в «Спартак», все время являлся буфером между Николаем Петровичем и Константином Ивановичем, сглаживая острые углы.

Сейчас фигура Андрея Петровича как бы ушла в тень – что несправедливо. Этот человек был единственным, кто на установке или на разборе Бескова всегда мог высказать свое мнение об игре, о том или ином футболисте. Причем открыто, не за дружеским столом, а именно в рабочей обстановке, при всех. Он мог сказать это, поскольку Андрея Петровича и Константина Ивановича связывала многолетняя дружба, и все это знали.

Когда в 64-м Бескова за проигрыш финала Кубка Европы франкистской Испании на ее поле убрали из сборной, то Андрей Старостин тоже ушел оттуда – можно сказать, в знак протеста. К Андрею Петровичу вопросов не было, и на его отставке, как я понимаю, никто не настаивал – но он проявил солидарность. Такие вещи запоминаются навсегда, и Бесков понимал: этот человек никогда не свернет со своего пути. Они дружили до конца жизни Старостина. И не зря, как только Андрея Петровича не стало, пошел раздрай между Бесковым и Николаем Петровичем».

Юрий Гаврилов:

«У Бескова была единственная черта, которая мне не нравилась: он не мог слушать других людей. Это был у него самый больной момент. Единственный, кого он вроде бы слушал, – это Андрея Петровича Старостина. Они друзья были. Да и тот тоже в футболе хорошо разбирался, мог в тактическом плане что-то подсказать ребятам.

Андрей Петрович его порой поддерживал в плане дисциплины и так далее. А Николай Петрович в любой ситуации всегда стоял за ребят. И в этой связи у них было небольшое расхождение.

Константин Иванович ребятам «вваливал», а Николай Петрович наоборот: «Ладно, ничего. Не переживайте, все будет хорошо». Один давит на пацанов, а второй смягчает – и получается баланс. Плюс к тому, Бесков с Андреем Петровичем периодически выпивали вместе, был у них и в этом плане альянс. А непьющему Николаю Петровичу это не нравилось».

О том же – Вагиз Хидиятуллин:

«С Андреем Петровым – Андрей Петрович Старостин называл себя именно так – они порой до утра засиживались. Но приходили к команде в безупречном виде: никогда в жизни не поймешь, что у них была бессонная ночь. Это и Лобановского касается. Пробор у Бескова всегда оставался идеальным. Внутренняя культура у тренеров этого поколения была высочайшая».

Коль скоро затронули тему алкоголя – рассказ в лицах от Никиты Симоняна, красочно дорисовывающий штрихи к портрету.

«Когда Бесков работал в «Спартаке», я в середине 80-х спрашивал Николая Петровича: «Как вам работается с Константином Ивановичем?»

«Ну что тебе сказать? – вздыхал Старостин. – Можешь посчитать: год работы с Бесковым – за три, а я с ним работаю уже восемь лет».

Закоренелый трезвенник, Николай Петрович еще и пожаловался мне, что Бесков выпивает. Я в годы работы тренером не представлял себе, что можно до игры выпить даже 50 граммов водки или коньяка. А Старостин говорил:

«Представляешь, Никита, раньше он выпивал до игры, потом стал выпивать после игры, а сейчас – и в перерыве!»

Я смеялся: «Да ладно, Николай Петрович, тут уж вы загнули».

«Нет-нет. Пока он делает указания на вторую половину, в массажной Миронов ему уже готовит. Команда уходит из раздевалки, он хлобысь – и пошел».

Но удар Костя, надо сказать, держал. Мог ведро выпить – и не опьянеть. Как и Лобановский. Тот вообще наутро вставал – и на пробежку. Со временем, правда, заменил ее ходьбой.

Бесков, говорите, считал, что Николай Петрович Старостин не разбирался в футболе? Ну, это субъективное мнение Константина Ивановича. Он вообще был убежден, что мало кто, кроме него, в футболе смыслит. А я считаю, что Николай Петрович разбирался, и еще как! Но еще лучше он разбирался в людях и в отношениях между ними».

В завершение же темы Андрея Старостина – колоритная цитата Валерия Рейнгольда, в своем неповторимом стиле повторившего тезисы Ловчева и Ярцева:

«Николай Петрович вообще со стороны никого не брал, кроме Бескова, которого всучил ему Андрей Петрович, родной брат. Они с Константином Ивановичем в связке работали в сборной. Иначе Бесков никогда порог «Спартака» не переступил бы. Но и Андрей, и вслед за ним Николай Петрович не ошиблись. Как тренер Бесков – талант сумасшедший. И многое сделал для «Спартака».

«Многое» – это за три первых года сначала возвращение в высшую лигу, а затем, с разминкой в виде пятого места, – золото 1979 года. Спустя десять лет после предыдущего, достигнутого «Спартаком» под руководством Никиты Симоняна. Для 59-летнего Бескова, как вы помните, оно стало первым в тренерской биографии.

При этом любопытный штрих о его отношении к «Динамо» и «Спартаку» я услышал от Юрия Семина, который в конце 1960-х перешел как раз от красно-белых к бело-голубым, возглавляемым Бесковым. Оказалось, в те годы, что любопытно, Бесков не переносил красно-белого цвета и порой напоминал Семину о его спартаковском прошлом.

«Как-то раз были в Южной Америке. В автобусе Константин Иванович обращается ко мне: «Представляешь, какое счастье, что ты в «Динамо» попал? Считай, что выиграл в лотерею «Волгу»!» Я, конечно, для порядка кивнул. Но и вправду именно в «Динамо» провел лучшие свои игровые годы».