Перчатки для Боумэна

О том, сколько Тарасов не смог доделать, я думал, сидя в зимнем доме у не менее великого, только канадского тренера Скотти Боумэна в очаровательном городке Сарасота во Флориде, на берегу Мексиканского залива. И разговаривая с ним о Тарасове.

Многим известно: Боумэн, доработавший в НХЛ почти до 70 (сравните с Тарасовым) и в последнем сезоне выигравший Кубок Стэнли, называет себя тарасовским учеником. И, более того, даже в 1990-е на тренировки «Детройта» выходил в перчатках патриарха советского хоккея. Ларионов присылал мне достаточно свежее фото Скотти в этих же крагах, то есть было ясно: они и сейчас с канадским мэтром. Не поднять эту тему в разговоре было невозможно. А заодно спросить, не могу ли я увидеть и пощупать тарасовские перчатки.

«Нет, они у меня дома в Баффало, – покачал головой Боумэн. – А Тарасова действительно считаю одним из своих учителей».

Почему? Разные страны, политические системы, модели взаимоотношений между тренерами и игроками. Наконец, железный занавес в СССР, не позволявший советским гражданам без опаски разговаривать с иностранцами. Что и как тут можно было почерпнуть?!

«Необходимость постоянного творчества в тренировочном процессе. Неистощимой выдумки. Русские приезжали в Канаду и тренировались перед разными выставочными матчами и турнирами. И мне трудно было поверить в то, что я видел. Никто ни на секунду не останавливался. Даже три или четыре вратаря бегали в углы площадки. Фантастика! Тренировки – это был его конек, и вряд ли кто-то в этом Тарасова превзошел. Он был первым тренером, который вертикально расположил защитников. Один играл позади другого».

Да, был у Анатолия Владимировича такой эксперимент, вспомнил я из прочитанного. Назывался – система.

«И нападающие менялись местами, – продолжил Боумэн. – Многие его концепции, как мне кажется, брались из европейского футбола. И хоккея с мячом – он ведь играл в него, верно? Это сказалось и на его тренерских взглядах. Никто не стоял на своих местах. Все перемещались и открывались. Даже когда существовала красная линия, против русских всегда было сложно играть, словно ты все время целился в движущиеся мишени».

Впервые они встретились в 1975 году. Тарасов уже не тренировал ЦСКА, но вместе с командой приехал на матч клубной суперсерии против «Монреаля», который возглавлял Боумэн. Ту ничью 3:3 в последний день года (а в Москве была как раз новогодняя ночь) многие называют лучшим хоккейным матчем в истории. Третьяк в воротах советской команды творил нечто невообразимое – соотношение бросков было 12 на 48 в пользу «Канадиенс». Спустя полгода «Монреаль» завоюет первый из четырех подряд Кубков Стэнли, ЦСКА же тогда лишь изредка отдавал золото чемпионатов СССР кому-либо другому. Это был матч двух лучших команд мира. А предшествовал ему большой разговор Боумэна с Тарасовым.

«Тарасов старался помочь Локтеву, который возглавил команду Красной армии, – вспоминает Боумэн. – Помню, Третьяк тогда был совсем молодой. Однажды ко мне подошел корреспондент советского информационного агентства (судя по всему, речь о журналисте ТАСС Владимире Дворцове. – Прим. И.Р.), который всегда ездил со сборной СССР. Доброжелательный человек. Понятно, что он не мог там просто так оказаться, но мне нравился. Он спросил: «Вы хотели бы встретиться с Тарасовым?» – «Да».

В один из дней Тарасов, этот большой человек, приехал в монреальский «Форум» сначала посмотреть нашу тренировку. И потом сказал: «Она была хороша. У вас было семь упражнений, и четыре из них мне понравились» (смеется). Тарасов был потрясающим практиком. В своих занятиях он использовал весь лед. У него не было чисто бросковых упражнений, когда большая часть команды стоит. У него никто никогда не стоял, а занятия не были длинными – минут 50.

Мы разговаривали через переводчика полтора часа. У нас была хорошая команда, и он сказал: «Хочу вручить вам подарок. Сейчас найду нашего массажиста, он у него». Я думал, подарит авторучку, а он – перчатки! С надписью, что они сделаны в СССР. Красно-синие. Я никому их не давал. Очень люблю, и много лет проводил в них тренировки, потому что они удобные, маленькие. И, не снимая, можно было держать свисток.

Русские тогда совсем не бросали шайбу. Вообще, в 70-е годы советские хоккеисты не делали щелчков. Они двигали шайбу до тех пор, пока не заводили ее в пустые ворота. И это, повторяю, было похоже на соккер. Там, если ты наносишь бессмысленный, неподготовленный удар, мяч оказывается у другой команды – и, думаю, эта философия перенеслась у русских на хоккей.

У них не было щелчков, зато было много бросков в одно касание. Они стали первой командой, которая делала это. Диагональ или передача вдоль ворот, моментальный бросок – то, что сейчас делают те же Кучеров и Стэмкос, – этого в НХЛ вообще не было!

Возвращаясь к тому разговору с Тарасовым и тренировке в его присутствии, вспоминаю вот что. Наша защита – Савар, Робинсон, Лапойнт – ему понравилась. У нас впереди играл Ги Лефлер – великолепный хоккеист, но, как и большинство прекрасных атакующих мастеров, он хотел только обыгрывать соперников и забивать голы. Без шайбы он не был таким игроком, как с нею.

Так вот, Тарасов дал мне не то чтобы совет, а внес маленькую поправочку. «Скажи Лефлеру, чтобы, когда защитник готовится встречать его вот в этой зоне, он вдруг резко менял направление движения и выкатывался в среднюю зону! Это заставит левого защитника соперников нервничать, смещаться за Лефлером и терять позицию. И в это время в освободившееся пространство будет врываться другой игрок!» Умный человек! Вот так русские и играли.

Можете спросить у любого защитника, игравшего в Суперсерии‑72 за сборную Канады, почему игроки обороны «Кленовых листьев» тогда за всю серию не забили ни гола. А это были большие мастера – Брэд Парк, Фрэнк Стэплтон. В НХЛ они забивали много. Но русские дезориентировали их, делали именно то, что спустя три года Тарасов посоветовал мне предложить Лефлеру.

Я постарался это немного натренировать. Но изменить привычную систему было сложно, потому что мы и так были лучшей командой в НХЛ, а когда все ладится, сложно внушить игрокам, что нужно что-то менять. Тем не менее Тарасов опережал время!»

Рассказы о не просто необычном, а невероятном по разнообразию и небанальности тренировочном процессе – обязательная программа для каждого, кто сталкивался в работе с Тарасовым. Например, Александр Якушев:

«Его тренировки и отдельные упражнения не были похожи ни на кого другого. Например, «Бей канадца». Ты должен был с разбега – причем не просто не сбавляя темп, а с ускорением – плечом врезаться в борт. Анатолий Владимирович внимательно следил, чтобы никто не притормаживал. Так формировалось бесстрашие в единоборствах. С такой экзотикой ни у кого больше не сталкивался».