«Его собрали буквально по кусочкам»

Первая настоящая драма в карьере Харламова – автокатастрофа 1976 года, когда он был за рулем.

Касатонов говорит:

«Коля Доморацкий, директор базы в Новогорске, лежал с Харламовым в госпитале Бурденко. Он рассказал, что его собрали буквально по кусочкам. И было невероятное счастье, что он вернулся в хоккей. Результат фантастического здоровья и стремления обратно на лед.

Водил Харламов спокойно, старался не нарушать. Петров – тот мог разогнаться. Я много раз ездил с Борисычем на его белой «Волге» с номером 00–17. Той самой, на которой они с женой Ириной за рулем, разбились в августе 81-го…»

«Валерка хорошо водил, – подтверждает его сестра. – В ситуации с первой аварией он спасал людей, которые находились на тротуаре. Уворачиваясь от ехавшей лоб в лоб машины, он либо их давил, либо въезжал в столб. Выбрал последнее». Вспоминаю, что водитель другой машины даже не остановился, но Татьяна его не винит: «А он не был виноват. Там Валера (пошедший на обгон фуры, которая едва ползла. – Прим. И.Р.) неправильно выехал».

«Восстанавливался через страшнейшую боль?» – спрашиваю Татьяну Борисовну.

«Не то слово. И на костылях ходил, и с палочкой. Мама всякие соли ему заваривала, шаманила что-то свое, из больницы не вылезала. Пока он лежал в госпитале – каждый день ездила. И тут надо сказать большое спасибо хоккеистам и их женам. Когда эта авария случилась, Таня Михайлова у нас около недели жила, отвечала на все звонки.

Ребята график построили, чтобы маму в больницу отвозить. Она приедет оттуда, наготовит – и опять к нему. Поспала, приготовила – и снова. Хотя мы жили в Угловом, а там трамвай прямо до госпиталя Бурденко шел – но это же 50 минут ехать! Тут Михайлов, Якушев, другие все расписали, она спускалась – и кто-то из них в машине уже ее ждет. Молодцы.

Поскольку госпиталь военный, туда пускали только в определенное время. Так ребята нашли слабое звено в воротах с заднего входа, отломали его – и все ходили к нему, когда считали нужным. Вплоть до парикмахера! Он оброс и сказал мне: «Тань, как бы подстричься?» Я мастера, тоже Таню, привезла, и она не только Валеру, а всю его палату подстригла. Все красавцы стали».

Интересный нюанс об участии в харламовском восстановлении одного из добрых гениев его карьеры, Бориса Кулагина, рассказал его тезка Михайлов:

«Когда у Валерки была первая авария, Кулагин мигом приехал еще в 67-ю больницу – ту, куда его сначала положили. И именно по его указанию, а также врача сборной Олега Белаковского, тоже члена нашей семьи, Валеру перевезли в военный госпиталь Бурденко».

В больнице после первой аварии Харламов вместе с известным журналистом Олегом Спасским работали над автобиографией мастера. Его сестра будет читать ее – разумеется, с автографом брата – в то августовское утро и в тот самый момент, когда ее настигнет страшная весть…

Спрашиваю Татьяну Борисовну, верила ли она в 76-м, что брат с такими травмами вернется в хоккей.

«Уверена была, что вернется. И врач сборной Олег Маркович Белаковский – тоже. Он не сомневался, зная Валеркин характер, что тот встанет и будет играть. Хотя такие переломы страшнейшие были… Оскольчатые. Это значит, что кость была сломана не в одном месте, а раздроблена на мелкие кусочки. Ноги собирали просто заново. У него в голове столько осколков стекла было! Но он постарался. Потому что очень хотел играть. В этом его жизнь была. Причем играл он не ради денег. А чтобы людям было хорошо».

И вот – первый матч Харламова в чемпионате СССР после аварии. Соперник ЦСКА – «Крылья Советов», которые возглавляет… Кулагин. Существует легенда, что врач сборной Союза Олег Белаковский даже приехал на раскатку «Крылышек» и с разрешения руководства команды обратился к игрокам с просьбой не бить Харламова, играть с ним аккуратно.

Татьяна Борисовна эту версию подтверждает, добавив:

«Да, а возглавлявший «Крылья» Кулагин был не против, чтобы Олег Маркович с игроками поговорил и сказал как есть. Хотя Валерка потом сам понял, что против него в тот день играли не на полную. Во время игры он думал, что все нормально, а уже после прокрутил в голове игру и сделал вывод, что ребята его оберегали».

На первых же минутах обычно жесткий защитник Сергей Глухов не станет активно сопротивляться, когда Харламов рванет к воротам «Крыльев». И когда забьет, произойдет невероятное – соперники (!) примутся стучать клюшками по льду, что на хоккейном языке означает поздравление и восхищение!

«А на трибунах что было – и в тот вечер, и в другие! – говорит сестра. – За Валерку даже противники болели. Спартачи, динамовцы, поклонники «Крыльев»… В каком-то фильме было правильно сказано: «Ходили не на хоккей, а на Харламова».

История с первой аварией – одна из самых спорных и шокирующих в «Легенде N 17». Потому что создатели фильма решили… перенести ее на четыре года назад – на период подготовки к Суперсерии‑72. Казалось бы – как так можно! Сейчас узнаем – как.

Михаил Местецкий рассказывает:

«Мы относимся к Харламову с огромным пиететом. И вовсе не хотели шуровать палкой в осином гнезде, как делают создатели иных фильмов. Наоборот, мы стремились очень деликатно подойти к его судьбе. А вопрос обмана… По поводу некоторых вещей мы просто сломали себе голову. Надо было придумать все так, чтобы и не передернуть факты, и в то же время не разменяться на формальное им следование, уйдя от сути. Отсюда некоторые события жизни переставлены местами. Это минимум вымысла, на который мы не могли не пойти.

Мысли о том, чтобы закончить фильм Суперсерией, у нас изначально не было. Потому что одно из самых мощных событий харламовской биографии, где он показал себя героем, титаном, – восстановление после первой аварии. Перед этим многое можно было списать на чистый талант, на удачу. Здесь же – настоящее героическое поведение, которое в фильме, мне кажется, показано вполне правдиво.

Поэтому мы думали закончить фильм победой в первом матче после возвращения Харламова в хоккей. Причем, по-моему, он вышел буквально на пять минут, чтобы попробовать – и стадион встал, устроив ему овацию. Но, когда мы написали первую версию, Суперсерия оказалась настолько драматичной, что была явной кульминацией. Стало ясно, что после нее, этого эмоционального пика, нельзя показывать уже ничего.

И тут возникла идея. Замечу, не у нас. У меня как историка по образованию мозги до этого не дошли бы. Режиссер Лебедев предложил перенести катастрофу на четыре года назад и сделать ее перед Суперсерией. Для нас это было решением чудовищной сложности. Это как ноги себе на голову переставить! Мы на две недели даже взяли тайм-аут – просто чтобы потом перечитать, понять, как это вообще возможно. Но после очень долгих обсуждений все же на это пошли. С хоккейными людьми в таких решениях не советовались».

Хоккейные люди, конечно, поначалу были в шоке. Ведь у Харламова была реальная жизнь, которую многие из них наблюдали воочию и в которой участвовали. А в реальной жизни важнейшие события туда-сюда не перенесешь. И фамилия героя фильма – именно Харламов, а не узнаваемый, но тем не менее мифический, полувыдуманный условный Мархалов.

И все же творцы мыслят по-своему. И если на плод их мышления валят в огромных количествах и не останавливаются спустя месяц и два – значит, что-то в их затее все-таки есть.

Татьяна Борисовна к этой идее отнеслась лояльнее, чем можно было предполагать:

«Мы говорили с ними на эту тему. Там вообще много было того, чего на самом деле не происходило – или было в другое время. Они объясняли – чтобы привлечь зрителя. Это художественный фильм, а не документальный – поэтому уж разрешите нам все это. Сказала: «Ну ладно». Хотя добавила, что в суд на них за определенные огрехи все равно подам».

С этими словами сестра Харламова рассмеялась – и стало абсолютно ясно, что это шутка. С режиссером Лебедевым она, как выяснилось, общается по сей день. И добавляет: «Народу понравилось – и слава богу!»